Обед прошел почти что в тишине, каждого одолевали свои мысли. Перрин с болью смотрел, как ест Мэт. Аппетит у того был, как всегда, отменным, несмотря на лихорадочный румянец на щеках, а жадность, с которой он запихивал куски в рот, заставляла подумать, будто ест он последний раз в жизни. Перрин старался не отрывать взгляда от своей тарелки, и ему мучительно хотелось, чтобы никогда они с друзьями не уходили из Эмондова Луга.
Когда служанки убрали со стола и ушли, Верин настояла, чтобы все оставались здесь вместе до возвращения Хурина.
— Он может принести весточку, которая будет означать, что мы должны немедленно выступать.
Мэт вновь принялся жонглировать, а Лойал вернулся к чтению. Ранд спросил хозяйку, не найдется ли у нее какой-нибудь книги, и она принесла ему «Путешествия Джейина Далекоходившего». Перрину она тоже нравилась, особенно истории о приключениях среди Морского Народа и странствиях к землям за Айильской Пустыней, откуда привозят шелк. Особой тяги к чтению он не испытывал, поэтому вместе с Ингтаром устроился играть в камни, разложив доску на столе. Шайнарец играл в стремительном дерзком стиле. Перрин всегда играл в камни с упорством, неохотно отдавая поле, но обнаружил, что ставит камни с не меньшим безрассудством, чем Ингтар. Большинство партий кончались вничью, но Перрин сумел выиграть столько же, сколько и Ингтар. Ко временя, когда возвратился нюхач — начинало уже вечереть, — шайнарец поглядывал на Перрина с возросшим уважением.
Хурин улыбался в равной степени торжествующе и растерянно:
— Лорд Ингтар, Лорд Ранд, я отыскал их. Проследил их до самого логова.
— Логова? — вскинулся Ингтар. — То есть они прячутся где-то поблизости?
|
|
— Точно так, Лорд Ингтар. Те, кто забрали Рог. Я прошел прямо туда, и там повсюду следы троллоков, хотя эти там ходили хоронясь, будто боялись, что их увидят. И не удивительно. — Нюхач глубоко вздохнул. — Это только что построенное громадное поместье Лорда Бартанеса.
— Лорда Бартанеса! — воскликнул Ингтар. — Но ведь он… он же… он…
— Среди высокородных, как и среди простолюдинов, есть Приспешники Тьмы, — спокойно заметила Верин. — Люди могущественные отдают свои души Теня так же часто, как и люди слабые.
Ингтар помрачнел, будто и помыслить о подобном не желал.
— Там стража, — продолжал Хурин. — С двадцатью людьми мы туда не пробьемся, как и обратно не вырвемся. Сотня, еще куда ни шло, но с двумя было бы лучше. Вот что я думаю, милорд.
— А король? — спросил Мэт. — Если этот Бартанес — Приспешник Темного, король поможет нам.
— Я нисколько не сомневаюсь, — холодно сказала Верин, — что Галдриан Райатин обрушится на Бартанеса Дамодреда из-за одного только слуха, будто Бартанес — Друг Темного, и только обрадуется подвернувшемуся предлогу. Я также не сомневаюсь, что Галдриан, заполучи Рог, никогда не выпустит его из своих рук. Он станет выносить его перед народом по праздникам, дабы продемонстрировать, как велик и могуч Кайриэн, и никто более Рога не увидит.
Потрясенный Перрин захлопал глазами:
— Но ведь Рог Валир должен… когда случится Последняя Битва… Не может же он просто забрать его себе!
— Я мало знаю о кайриэнцах, — сказал ему Ингтар, — но о Галдриане наслышан. Он устроит в нашу честь празднество и отблагодарит нас за славу, что мы принесли Кайриэну. Он набьет нам карманы золотом, с головой осыплет почестями и наградами. А если мы попытаемся покинуть Кайриэн, взяв с собой Рог, то он, не долго думая, отрубит наши прославленные головы, мы и вздохнуть не успеем.
|
|
Перрин провел ладонью по волосам. Чем больше он узнавал о королях, тем меньше они ему нравились.
— А кинжал? — робко поинтересовался Мэт. — Кинжал же ему не нужен, зачем он ему? — Ингтар свирепо глянул на него, и тот неловко ерзнул. — Я знаю, Рог важнее, но я-то не собираюсь сражаться в Последней Битве. Этот кинжал…
Верин положила ладони на подлокотники кресла:
— Галдриан не получит и кинжала. Нам нужно каким-то образом попасть в манор Бартанеса. Если мы отыщем только Рог, то сумеем также отыскать и способ вернуть его. Да, Мэт, и кинжал. Как только станет известно, что в городе появилась Айз Седай — ну, обычно я сторонюсь всего этого, — но если оброню Тидре словечко, хочу, мол, взглянуть на новое поместье Бартанеса, то через день-другой мне пришлют приглашение. Будет нетрудно провести с собой по крайней мере нескольких из вас. Что такое, Хурин?
Едва Верин упомянула про приглашение, нюхач взволнованно закачался на носках:
— У Лорда Ранда уже есть. От Лорда Бартанеса.
Перрин уставился на Ранда, да и не он один. Ранд вытянул из кармана куртки два запечатанных пергамента и, ни слова не произнеся, протянул их Айз Седай.
Ингтар встал, подошел к Верин и из-за ее плеча посмотрел на печати с любопытством.
— Бартанес и… И Галдриан! Ранд, как это они у тебя оказались? Что ты тут делал?
— Ничего, ровным счетом, — сказал Ранд. — Я ничего не делал. Просто они прислали их мне. — Ингтар протяжно выдохнул. Мэт сидел, отвесив челюсть. — Ну, они просто их прислали, — тихо вымолвил Ранд. В нем обнаружилась величественность, которой Перрин не припоминал; Ранд смотрел на Айз Седай и на шайнарского лорда как на равных.
|
|
Перрин потряс головой. Эта куртка и в самом деле ему под стать. Все мы изменились.
— Остальные все Лорд Ранд сжег, — сообщил Хурин. — Каждый день они приходили, и каждый день он их сжигал. Кроме этих, конечно. Каждый день от все более могущественных Домов. — Голос нюхача просто-таки звенел гордостью.
— Колесо Времени всех нас вплетает в Узор, как ему это угодно, — сказала Верин, рассматривая пергаменты, — а порой оно предусмотрительно дает нам то, что нужно, еще до того, как мы узнаем, что нам это нужно.
Небрежным жестом она скомкала королевское приглашение и кинула его в камин, где оно осталось лежать белым пятном на холодных поленьях. Вскрыв большим пальцем печать на втором, она прочитала его.
— Да! Да, это будет очень хорошо.
— Как я пойду туда? — спросил ее Ранд. — Они же поймут, что никакой я не лорд. Я пастух, фермер. — Ингтар смотрел скептически. — Да-да, Ингтар. Я же говорил тебе, кто я такой!
Ингтар пожал плечами; его еще ни в чем не убедили. Хурин взирал на Ранда с категорическим неверием.
Чтоб мне сгореть, подумал Перрин, если б не знал его всю жизнь, то тоже ни за что бы не поверил. Мэт, склонив голову, рассматривал Ранда и хмурился, словно видел нечто такое, чего прежде не видывал. Теперь и он это видит.
— Ты справишься. Ранд, — сказал Перрин. — Сможешь.
— Все получится, — сказала Верин, — если ты не примешься говорить каждому, будто ты пастух. Люди видят то, что хотят видеть. Кроме того, смотри им в глаза и говори уверенно. Так, как разговариваешь со мной, — сухо присовокупила она, и на щеках Ранда выступили малиновые пятна, но взгляда он не опустил. — Не имеет значения, что именно ты говоришь. Сказанное не к месту они спишут на то, что ты — чужестранец. Так же, кстати, будет, если ты вспомнишь, как вел себя с Престолом Амерлин. Если ты станешь держаться столь же нахально-надменно, они поверят тому, что ты — лорд, пусть даже ты будешь не в камзоле, а в тряпье.
Мэт хихикнул.
Ранд поднял ладони:
— Хорошо, ладно. Я это сделаю. Но я по-прежнему считаю, что они все поймут — через пять минут, как я раскрою рот. Когда идти?
— Бартанес предлагает на выбор пять различных дат, одна — завтра вечером.
— Завтра! — взорвался Ингтар. — Да завтра к вечеру Рог может быть за пятьдесят миль вниз по реке, или…
Верин осадила его:
— Уно и ваши солдаты смогут вести наблюдение за поместьем. Если они решат перенести Рог в другое место, мы легко последуем за ними и, наверно, вернем его куда проще, чем из логова Бартанеса.
— Может статься, и так, — нехотя согласился Ингтар. — Не по душе мне ждать, особенно теперь, когда Рог почти что у меня в руках. Я заполучу его. Я должен! Должен!
Хурин во все глаза смотрел на него:
— Но, Лорд Ингтар, так нельзя! Что случится — случится, и чему суждено быть — бу… — Свирепый взгляд Ингтара обрезал его, хотя он и продолжал бормотать: — Это неправильно, так говорить — «должен».
Ингтар, с напряженным лицом, повернулся к Верин:
— Верин Седай, кайриэнцы весьма строги в правилах этикета. Если Ранд не отошлет ответа, Бартанес может быть настолько уязвлен, что не впустит нас, даже с этим пергаментом. Но если Ранд… ну Фейн, по крайней мере, его узнает. Мы их предупредим, и они устроят западню.
— Мы устроим им сюрприз. — Ее быстрая улыбка не сулила ничего приятного. — Но, я думаю, Бартанес захочет увидеть Ранда в любом случае. Друг он Темного или нет, но сомневаюсь, что он отказался от участия в заговорах, направленных против трона. Ранд, он пишет, ты проявил интерес к одному из проектов короля, но не уточняет, о каком идет речь. О чем он?
— Не знаю, — медленно сказал Ранд. — После приезда я вообще ничего не делал. Только вас ждал. Может, он про статую? Мы проезжали через деревню, где выкапывают огромную статую. Эпохи Легенд, как говорят. Король намерен перевезти ее к Кайриэну, правда, я не понимаю, как можно с места даже сдвинуть подобную громадину. Но я только спросил там, что это такое.
— Днем мы проехали мимо нее и не останавливались, чтобы задавать вопросы. — Верин уронила приглашение на колени. — Вероятно, неблагоразумный поступок для Галдриана — вызволять из земли эту статую. Нет, реальной опасности здесь нет, но никогда не будет благоразумным тот, кто не знает, что делает, начав возиться с предметами из Эпохи Легенд.
— Что это? — спросил Ранд.
— Са'ангриал. — Она сказала так, будто на самом деле слово это не представляет никакой важности, но у Перрина неожиданно возникло чувство, что те двое вступили в свой, только для них, разговор, произнося то, чего никто не услышит. — Один из пары, двух самых больших, когда-либо созданных, о которых нам известно. И к тому же весьма необычная пара. Один, пока по-прежнему зарытый, на Тремалкине, он может быть использован только женщиной. Этим может воспользоваться лишь мужчина. Они были созданы в годы Войны Силы в качестве оружия, но если и есть за что быть благодарным той Эпохе, или Разлому Мира, так только за то, что Эпоха та закончилась раньше, чем их успели пустить в ход. Вместе они обладали бы чудовищной мощью, способной вновь Разломать Мир, что привело бы, вероятно, к последствиям намного худшим, чем после первого Разлома.
Пальцы Перрина сплелись тугими узлами. Он избегал прямо смотреть на Ранда, но и уголком глаза приметил, как побелела кожа вокруг губ Ранда. Он решил, что Ранд, видимо, испуган, и ничуть не винил его за этот страх.
Вид у Ингтара был потрясенный, как, верно, и у Перрина.
— Нужно зарыть ее обратно, как можно глубже, забросать землей и камнями. Что бы случилось, найди Логайн эту статую? Или любой несчастный, мужчина, способный направлять, какой-то одиночка, которому взбрело в голову заявить, будто он — Возрожденный Дракон! Верин Седай, вы должны предостеречь Галдриана от неверного поступка.
— Что? О, мне кажется, в этом нет никакой необходимости. Чтобы справиться с потребным для Разлома Мира количеством Единой Силы, эти два са'ангриала должны быть использованы в унисон — так действовали в Эпоху Легенд. Работая вместе, рука об руку, мужчина и женщина всегда были вдесятеро сильнее, чем порознь, — а какая Айз Седай ныне станет пособлять мужчине направлять? Сам по себе этот са'ангриал достаточно могуществен, но, по-моему, найдутся считанные женщины, которым под силу не погибнуть и направить поток Силы через тот, что на Тремалкине. Разумеется, Амерлин. Морейн и Элайда. Может, еще одна-другая. И две-три из тех, кто пока еще обучается. А что до Логайна… у него все силы просто ушли бы лишь на то, чтобы не испепелило его самого, больше ни на что. Нет, Ингтар, я думаю, тревожиться не о чем. По крайней мере до тех пор, пока не провозгласит себя настоящий Возрожденный Дракон, а тогда у нас и без этого хлопот будет полон рот. Давай-ка покамест беспокоиться о том, что мы станем делать, когда окажемся в поместье Бартанеса.
Она говорила для Ранда. Перрин понимал это, и, судя по болезненно скривившемуся лицу Мэта, тот понимал не хуже. Даже Лойал нервно елозил в кресле. О Свет, Ранд, подумал Перрин. Свет, не дай ей использовать себя!
Ладони Ранда плотно вдавились в крышку стола, с такой силой, что побелели костяшки, но голос не дрожал. Взор ни на миг не отрывался от лица Айз Седай.
— Сначала нам нужно вернуть Рог и кинжал. А потом — с этим кончено, Верин. Тогда — все кончено.
Глядя на улыбку Верин, мимолетную и загадочную, Перрин ощутил холодок. Вряд ли и Ранд понимает то, что, как ему представляется, он сам делает. Если и понимает, то очень и очень мало.
Глава 32
ОПАСНЫЕ СЛОВА
Поместье Лорда Бартанеса огромной жабой притаилось в ночи, занимая, со всеми стенами и пристройками, участок размером с добрую крепость. Но крепостью поместье не было, повсюду — огни, высокие окна, откуда звенела музыка и доносился смех, тем не менее Ранд заметил стражу — на верхушках башен и шагавшую по зубчатым парапетам, и ни одно из окон не располагалось близко от земли. Юноша спрыгнул с Рыжего и пригладил куртку, поправил пояс с мечом. Рядом, у подножия широкой, белого камня лестницы, ведущей к большим, с богатой резьбой дверям манора, спешивались его спутники.
В качестве эскорта прибывших сопровождало десять шайнарцев во главе с Уно. Прежде чем отъехать со своими людьми в сторону, к эскортам прочих гостей, — там на большом костре жарился на вертеле целый бык и предусмотрительно расставлены припасенные для них бочонки с элем, — одноглазый солдат обменялся с Ингтаром короткими кивками.
Второй десяток шайнарцев, как и Перрина, было решено не брать. Каждому из отправившихся на прием, как выразилась Верин, отведена своя роль, и Перрину в этот вечер подходящей не нашлось. Эскорт необходим, чтобы придать гостям значимость, подчеркнуть их достоинство в глазах кайриэнцев, но больше десяти человек выглядело бы подозрительно. Ранд пошел понятно почему — приглашение ведь прислано на его имя. Ингтар должен своим титулом придать визиту больший престиж, а Лойал шел потому, что огир были в моде в самых высоких кругах кайриэнской знати. Хурина решено было выдать за личного слугу Ингтара. Истинной его целью будет обнаружить по возможности следы Приспешников Темного и троллоков, а от тех и Рог Валир недалеко. Мэт, беспрестанно ворчавший и сетующий на горькую долю, пытался прикинуться слугой Ранда. Мэта взяли потому, что он способен был почувствовать присутствие кинжала. Если у Хурина ничего не выйдет, то, глядишь, найти Друзей Темного получится у него.
Когда же Ранд поинтересовался у Верин, почему идет она, Айз Седай лишь улыбнулась и сказала:
— Чтобы остальные в беду не угодили.
Когда они одолели лестницу, Мэт пробурчал:
— Все равно непонятно, с чего мне быть слугой. — Они с Хурином шли позади остальных. — Чтоб я сгорел, если Ранду можно быть лордом, то я тоже могу натянуть на себя маскарадную куртку.
— Слуга, — заметила Верин, не оборачиваясь, — может пройти во многие места, куда другому человеку хода нет, а многие благородные его и не заметят. У вас с Хурином своя задача.
— А теперь, Мэт, тихо, — вмешался Ингтар, — если не хочешь, чтобы нам отказали.
Они приближались к дверям, подле которых стояло с полдюжины стражников с Древом и Короной Дома Дамодред на груди и равное число мужчин в темно-зеленых ливреях с Древом и Короной на рукаве.
Глубоко вздохнув, Ранд протянул приглашение.
— Я — Лорд Ранд из Дома ал'Тор, — выпалил он единым духом, лишь бы побыстрее с этим покончить. — А это — мои гости. Верин Айз Седай из Коричневой Айя. Лорд Ингтар из Дома Шинова, из Шайнара. Лойал, сын Арента, сына Халана, из Стеддинга Шангтай. — Лойал просил опустить название стеддинга, но Верин настояла на обязательном соблюдении всех возможных с их стороны формальностей.
Слуга, с небрежным поклоном потянувшийся за приглашением, при каждом новом имени слегка вздрагивал; на Верин он глядел выпученными глазами. Потом сдавленным голосом он просипел:
— Добро пожаловать в Дом Дамодред, милорды. Добро пожаловать, Айз Седай. Добро пожаловать, друг огир. — Взмахом руки он распорядился широко открыть двери и с поклонами ввел Ранда и остальных внутрь, где поспешно передал приглашение другому слуге в ливрее и что-то зашептал тому в ухо.
У того Древо и Корона, вышитые на груди зеленой куртки, были больше, чем у слуг, виденных ранее.
— Айз Седай, — произнес он и, опершись на свой длинный жезл, поклонился ей, согнувшись почти вдвое, — голова едва не коснулась колен, потом одарил таким поклоном поочередно каждого из гостей. — Милорды. Друг огир. Меня зовут Ашин. Пожалуйста, следуйте за мной.
Дальше в зале были одни слуги, но Ашин ввел всех в громадную комнату, наполненную знатными господами, в одном конце ее выступал жонглер, в другом — акробаты. Голоса и музыка, доносящиеся отовсюду, говорили, что в этой зале собрались не все гости и представление дают не только тут. Благородные стояли по двое, по трое и по четверо, иногда мужчины и женщины вместе, иногда только мужчины или только женщины, и всегда между группками сохранялось пустое пространство — чтобы ни одно лишнее ухо не услышало, о чем идет разговор. Одежда гостей была темных кайриэнских цветов, и у каждого яркие цветные полоски-нашивки не менее чем в половину его или ее груди, а у некоторых они доходили до пояса. Волосы женщин уложены в высокие сложные башни из локонов, прически не повторяли одна другую, юбки были тоже темного цвета и столь широки, что в дверях поуже, чем в этом маноре, им пришлось бы поворачиваться боком. Ни у кого из мужчин не было заметно бритых голов солдата — длинные волосы прикрывали темные бархатные шляпы, у одних по форме вроде колокола, у других — плоские, и, как и у женщин, руки утопали в кружевных гофрированных манжетах цвета темной желтоватой кости.
Ашин стукнул об пол жезлом и громким голосом объявил о вновь прибывших, имя Верин прозвучало первым.
Все взоры устремились на вновь пришедших. На плечах Верин лежала шаль с коричневой бахромой, вышитая виноградными листьями; появление Айз Седай вызвало шепотки среди лордов и леди, а жонглер выронил кольцо, правда на него больше никто не смотрел. Не меньшего внимания удостоился Лойал, не успел еще Ашин огласить его имя. Несмотря на серебряное шитье на воротнике и рукавах, однотонная во всем остальном чернота Рандовой куртки заставляла его выглядеть совсем невзрачным рядом с кайриэнцами, и многие взгляды притянули их с Ингтаром мечи. На первый взгляд, из здешних лордов никто вооружен не был. Ранд расслышал не единожды произнесенные слова «клинок со знаком цапли». Некоторые из устремленных на Ранда взглядов можно было назвать хмурыми; он подозревал, что это те, кого он оскорбил, сжегши их приглашения.
К Ранду подошел стройный красивый мужчина. У него были длинные седеющие волосы, а темно-серый кафтан пересекали многоцветные полосы — от шеи почти до самых колен, где кафтан и кончался. Для кайриэнца он был чрезвычайно высок, всего на полголовы ниже Ранда, а то, как он стоял — вздернув подбородок и словно глядя на всех сверху вниз, — заставляло его казаться еще выше. Глаза сверкали черными камушками. Но на Верин он бросил опасливый взгляд.
— Я удостоен Благодатью вашего появления, Айз Седай. — Голос Бартанеса Дамодреда был глубок и уверен. Его взгляд прошелся по остальным. — Я не ожидал столь выдающихся гостей. Лорд Ингтар, друг огир. — Его поклон каждому был лишь чуть больше, чем простой кивок; Бартанес доподлинно знал, насколько он могуществен. — И вы, мой юный Лорд Ранд. Вы столько толков возбудили в городе, да и во всех Домах. Возможно, у нас будет шанс побеседовать этим вечером. — Тон его говорил, что разговор состоится, подвернется этот шанс или нет, что никакие слухи его нисколько не взволновали, но глаза его на долю секунды скользнули, прежде чем он спохватился, к Ингтару и Лойалу и к Верин. — Добро пожаловать.
Он позволил себя увести красивой женщине, которая положила унизанную кольцами ладонь, утопающую в кружевах, ему на руку, но взгляд Бартанеса, пока он отходил, то и дело возвращался к Ранду.
Опять загудели прерванные разговоры, вытянутыми петлями начали взлетать почти до самого оштукатуренного потолка, в добрых четырех спанах, кольца жонглера. Акробаты же и не останавливались; женщина взмыла вверх со сложенных в замок рук партнеров, в свете сотни ламп блестя в полете смазанной маслом кожей, и приземлилась ногами на руки мужчины, уже стоящего на плечах второго. Он поднял ее вверх на вытянутых руках, а нижний атлет проделал то же самое с ним, потом она раскинула руки в стороны, словно ожидая аплодисментов. Никто из кайриэнцев словно и не замечал выступавших.
Верин и Ингтар потихоньку вклинились в толпу. Шайнарец удостоился нескольких настороженных взглядов; кое-кто смотрел на Айз Седай большими глазами, другие встревоженно хмурились, будто на расстоянии вытянутой руки от себя обнаружили бешеного волка. Подобные взгляды чаще кидали на нее мужчины, чем женщины, а некоторые женщины с нею заговаривали.
До Ранда дошло, что Мэт с Хурином уже исчезли на кухню, где собирали всех слуг, пришедших с гостями, и где они будут ждать, пока не позовут хозяева. Ранд надеялся, что им нетрудно будет потихоньку улизнуть оттуда.
Лойал склонился к юноше и проговорил только ему на ухо:
— Ранд, поблизости здесь Путевые Врата. Я чувствую их.
— То есть тут была огирская роща? — негромко произнес Ранд, и Лойал кивнул:
— Когда ее высадили, Стеддинг Тсофу еще не был заново найден, иначе огир, помогавшим возводить Ал'кайр'раиеналлен, незачем была бы рощица в напоминание о стеддинге. Когда я проходил через Кайриэн в прошлый раз, тут повсюду стоял лес, и принадлежал он королю.
— Видно, Бартанес оттяпал его себе какой-то интригой. — Ранд окинул комнату нервным взглядом. Все продолжали беседовать, но не один человек и не два посматривали на него и огир. Ингтара Ранд не заметил. Верин обступила тесная кучка женщин. — Жаль, не можем мы оставаться вместе.
— Верин сказала «нет». Ранд. Она говорит, тогда все начнут что-то подозревать, рассердятся, считая, будто мы чураемся их. Мы обязаны заглушить все подозрения, пока Мэт и Хурин чего-нибудь не найдут.
— Что она говорила, я слышал не хуже тебя, Лойал. Но я по-прежнему считаю: если Бартанес — Приспешник Тьмы, тогда он понимает, зачем мы здесь. Разбрестись поодиночке — все равно что попросить стукнуть по голове.
— Верин говорит, он ничего не станет предпринимать, пока не придумает, как ему нас использовать. Ранд, делай что она нам сказала. Айз Седай знают, что делают.
Лойал отошел к толпе, и не успел ступить и десяти шагов, как его взяли в плотное кольцо лорды и леди.
Остальные устремились к Ранду, оставшемуся теперь в одиночестве, но он развернулся в другую сторону и торопливо зашагал прочь. Айз Седай-то, может, и знают, что они делают, но мне бы хотелось, чтобы я тоже знал. Мне это не нравится. Свет, как мне хочется знать, говорила ли она правду. Айз Седай не лгут никогда, но правда, которую ты слышишь, может оказаться совсем не той правдой, о какой ты думаешь.
Чтобы с ним не заговаривали гости, юноша продолжал идти. Он миновал анфиладу комнат, во всех — полно лордов и леди, во всех давали представления: Ранд видел трех менестрелей в разноцветных плащах, еще больше жонглеров и акробатов, музыкантов, играющих на флейтах, биттернах, цимбалах, лютнях, плюс к этому на скрипках пяти размеров, на шести видах труб, прямых, изогнутых, скрученных спиралью, на десятке всевозможных барабанов — от литавров до тамбуринов. Кое на ком из игравших на рожках и трубах Ранд задержал взгляд — у кого они были скручены, — но все инструменты были обыкновенными, медными.
Дурень, не стали бы они вытаскивать Рог Валир сюда, подумал он про себя. Если только Бартанесу не вздумалось подать мертвых героев как часть представления для гостей на своем приеме.
Здесь был даже бард, в отделанных серебром тайренских сапогах и желтой куртке. Он расхаживал по комнатам, пощипывая струны арфы, изредка останавливался и декламировал какие-то строфы Высоким Слогом. Он пренебрежительно глядел на менестрелей и не особо задерживался в комнатах, где они выступали, но между ними и бардом Ранд не заметил большой разницы, если не считать одежды.
Неожиданно сбоку от Ранда зашагал Бартанес. Мигом ливрейный лакей, поклонившись, протянул ему серебряный поднос. Бартанес взял бокал дутого стекла. Пятясь и по-прежнему согнувшись в поклоне, слуга держал поднос перед Рандом и отошел в сторону, затем растворившись в толпе, только когда юноша отрицательно покачал головой.
— Вы кажетесь взволнованным, — заметил Бартанес, потягивая вино.
— Люблю пройтись. — Ранд знать не знал, как следовать наказу Верин, и, припомнив, что она сказала о его визите к Амерлин, он зашагал так, будто выполнял упражнение «Кот Пересекает Двор Замка». Более высокомерно-вызывающей походки он не знал. Губы Бартанеса сжались, и у Ранда мелькнула мысль, не нашел ли лорд такое поведение чрезмерно надменным, но, кроме совета Верин, руководствоваться юноше было нечем, и он продолжал держать себя по-прежнему. Чтобы немного сгладить остроту ситуации. Ранд любезно сказал:
— Хороший вечер. У вас много друзей, и я никогда не видел столько выступающих сразу.
— Друзей много, — согласился Бартанес. — Можете сказать Галдриану, сколько их и кто они. Некоторые имена его бы удивили.
— Я никогда не встречался с королем, лорд Бартанес, и навряд ли когда встречусь.
— Разумеется. Вам просто случилось оказаться в той крохотной деревушке. И вы не проверяли, насколько продвигаются работы по откапыванию той статуи. Что само по себе предприятие великое.
— Да. — Ранд вновь подумал о Верин, жалея, что она не дала ему совета, как разговаривать с человеком, который предполагает, будто собеседник лжет. Не подумав, он брякнул: — Опасно связываться с тем, что дошло из Эпохи Легенд, если не понимаешь того, что делаешь.
Бартанес вперился в вино, размышляя с таким видом, словно Ранд только что произнес нечто глубокомысленное.
— Вы говорите, что в этом не поддерживаете Галдриана? — наконец спросил Бартанес.
— Я же сказал вам: я никогда не встречался с королем.
— Да, разумеется. Я и не знал, что андорцы столь хорошо играют в Великую Игру. В Кайриэне мы видели немногих.
Ранд глубоко вздохнул, сдерживая себя, чтобы сердито не заявить тому, что он вовсе не играет в эту их Игру.
— На реке много барж с зерном из Андора.
— Купцы и торговцы. Кто таких замечает? Легче заметить жучков на листьях. — В голосе Бартанеса звучало равное презрение и к жучкам, и к купцам, но он вновь нахмурился, будто Ранд на что-то намекал. — Немногие путешествуют в обществе Айз Седай. Для Стража вы выглядите слишком юным. Предполагают Стражем у Верин Седай является Лорд Ингтар?
— Мы именно те, кем назвались, — промолвил Ранд и сморщился. За исключением меня.
Бартанес изучал лицо Ранда почти в открытую:
— Молод, слишком молод для клинка со знаком цапли.
— Мне меньше года, — сказал Ранд невольно и тут же пожалел, что слово — не воробей, вылетит — не поймаешь. Для его слуха эта фраза прозвучала глупо, но Верин сказала: действовать так, как при Престоле Амерлин, и именно такой ответ его заставил заучить Лан. В Пограничных Землях считают днем своего рождения день, когда мужчине вручают меч.
— Вот как! Андорец, да вдобавок обученный в Пограничье. Или Стражем? — Глаза Бартанеса сузились, изучающе ощупывая Ранда. — Насколько я понимаю, у Моргейз всего один сын. По имени Гавин, как я слышал. Вы, должно быть, почти одних лет с ним.
— Я встречался с ним, — осторожно сказал Ранд.
— Эти глаза. Эти волосы. Я слышал, что по цвету волос и глаз андорская королевская ветвь почти что Айил.
Ранд споткнулся на ровном мраморном полу.
— Я — не Айил, Лорд Бартанес, и я — не из королевской ветви.
— Как скажете. Над многим вы заставили меня задуматься. В следующий раз, наверное, мы сумеем найти общую тему для разговора. — Бартанес кивнул и приподнял бокал в небольшом салюте, затем повернулся и заговорил с седоволосым мужчиной, со множеством нашивок на кафтане, до самого низу.
Ранд покачал головой и пошел дальше, прочь от новых разговоров. Хватило и беседы с одним кайриэнским лордом; рисковать еще раз ему не хотелось. Похоже, Бартанес отыскивал глубинные значения в самых банальных фразах. Ранд понял, что уже достаточно узнал о Даэсс Дей'мар, чтобы сообразить: у него нет ни малейшего представления, как в нее играют. Мэт, Хурин, найдите поскорее хоть что-нибудь, чтобы мы могли убраться отсюда! Эти люди все сумасшедшие.
Он шагнул в очередную комнату, и в конце ее он увидел менестреля, который бренчал на арфе и читал наизусть сказания из цикла «Великой Охоты за Рогом». Этим менестрелем был не кто иной, как Том Меррилин. Ранд остановился как вкопанный. Том, по-видимому, его не замечал, хотя взор менестреля дважды скользнул по нему. Похоже, Том имел в виду именно то, что сказал. Полный разрыв.
Ранд развернулся, собираясь уйти, но путь мягко заступила какая-то женщина и положила ему на грудь ладонь, кружева открыли нежное запястье. Ростом она не дотягивала ему до плеча, но высоко зачесанные локоны оказались у него перед глазами. Под подбородком, вокруг высокого ворота ее платья, сборками лежали кружева, а нашивки на платье темно-синего цвета опускались ниже лифа.