— Надевай обратно свою одежду, — сказала Найнив.
— Кто-то же должен прикинуться дамани, — промолвила Илэйн, — иначе до Эгвейн нам не добраться. То платье впору тебе, а Мин не может. Остаюсь я.
— Я сказала: одевайся. У нас есть кое-кто для роли нашей Обузданной. — Найнив подергала за привязь, что удерживала Ситу, и сул'дам тяжело задышала.
— Нет! Нет, пожалуйста! Если кто-то увидит меня… — Она осеклась под холодным взглядом Найнив.
— Я скажу, что я думаю: ты хуже, чем убийца, хуже, чем Приспешник Тьмы. Хуже мне ничего не выдумать. Мне тошно оттого, что пришлось нацепить эту штуку себе на запястье, хотя бы на час оказаться на месте такой, как ты. Поэтому, если ты думаешь, будто меня что-то остановит и не даст что-нибудь с тобой сделать, подумай дважды. Не хочешь, чтобы тебя увидели? Хорошо. Мы тоже не хотим. Вообще-то на дамани никто по-настоящему не смотрит. Пока ты идешь, опустив голову, как положено Обузданной, никто тебя и не заметит. Но лучше тебе постараться, чтобы и остальных из нас не заметили. Если заметят нас, то тебя-то точно заметят, а если этого для тебя мало, то обещаю: я сделаю так, чтобы ты прокляла первый поцелуй, которым твоя мать одарила твоего отца. Мы друг друга поняли?
— Да, — слабо отозвалась Сита. — Клянусь.
Найнив пришлось снять браслет, чтобы просунуть привязь в выкрашенное серым платье Илэйн, а потом они обрядили в него Ситу, натянув ей одежду через голову. Платье сидело на ней не очень хорошо, свободно в груди и тесно в бедрах, но платье Найнив оказалось бы ничуть не лучше, даже хуже — оно было слишком коротко. Найнив надеялась, что никто и в самом деле не приглядывается к дамани. Без всякой охоты она вновь надела браслет.
Илэйн собрала одежду Найнив, завернула в оставшееся серое крашеное платье, и получился узелок, узелок, который женщина в фермерской одежде несет за сул'дам и дамани.
— Гавин умрет от зависти, когда узнает об этом, — сказала она и рассмеялась. Смех прозвучал искусственно.
Найнив в упор посмотрела на девушку, потом на Мин. Пора было приступать к самой опасной части.
— Готовы?
Улыбка Илэйн пропала.
— Я готова.
— Да, — коротко отозвалась Мин.
— Куда вы… мы… собираемся? — выдавила Сита, быстро прибавив: — Если мне позволено спросить?
— В логово льва, — сказала ей Илэйн.
— Потанцевать с Темным, — сказала Мин. Найнив вздохнула и покачала головой:
— Они хотят сказать тебе, что мы идем туда, где держат всех дамани. И мы собираемся освободить одну из них.
Ошеломленная Сита, когда ее вытолкали из сарая, по-прежнему продолжала в изумлении ловить ртом воздух.
* * *
С палубы своего корабля Байл Домон наблюдал за восходящим солнцем. На причалах уже началось копошение, хотя улицы, поднимающиеся от гавани, по-прежнему оставались в основном пустынными. Усевшаяся на сваю чайка уставилась на капитана. Ну почему у чаек такие безжалостные глаза?
— Вы уверены, капитан? — спросил Ярин. — Если этим Шончан придет в голову задуматься, что мы все делаем на борту…
— Ты просто проследи, чтобы рядом с каждым швартовым обязательно был топор, — оборвал Домон. — Кстати, Ярин! Взбредет кому перерезать канат раньше, чем женщины будут на борту, я тому умнику лично башку оторву!
— А если они не придут, капитан? Что, если вместо них явятся шончанские солдаты?
— Что, кишка тонка? Если появятся солдаты, я прямиком рвану к выходу из гавани, и пусть смилостивится над всеми нами Свет! Но пока не пришли солдаты, я буду ждать этих женщин. А теперь, если тебе нечем заняться, давай тоже смотри.
Домон отвернулся и стал смотреть на город, в ту сторону, где держали дамани. Пальцы его выбивали на поручне дробь.
* * *
Бриз с моря донес до носа Ранда запах дыма, из очагов, где готовили завтрак. Ветер попытался распахнуть побитый молью плащ, но юноша придержал его рукой. Рыжий приближался к городу. Среди обнаруженной отрядом одежды подходящей Ранду по росту куртки не нашлось, и он решил, что самое лучшее спрятать с глаз изящную серебряную отделку на рукавах и вышитых на стоячем воротнике цапель под этим плащом. К тому же хоть Шончан спокойно смотрели на оружие у покоренного ими народа, к обладателям мечей, отмеченных знаком цапли, отношение могло быть совсем иным.
Впереди юноши протянулись первые утренние тени. Он видел, как среди фургонных дворов и лошадиных загонов едет верхом Хурин. Среди рядов купеческих фургонов расхаживали всего два-три человека, и были на них длинные фартуки тележников или кузнецов. Ингтар, первым вступивший в город, уже скрылся из виду. Перрин и Мэт двигались за Рандом через неравные интервалы. На них он не оглядывался. Никто не должен заподозрить, что они как-то связаны; пять человек входят в Фалме на заре, но не вместе.
Вокруг потянулись лошадиные загоны, лошади теснились у ограды, в ожидании утренней дачи сена. Между двух конюшен высунулся Хурин, увидел Ранда и жестом позвал за собой, потом голова его исчезла. Ранд повернул гнедого жеребца туда.
Хурин стоял, держа коня под уздцы. Вместо своей куртки он был выряжен в длинный камзол и, несмотря на темный плащ, под которым прятал короткий меч и мечелом, дрожал от холода.
— Лорд Ингтар вон там, — сказал нюхач, кивая на узкий проход. — Он говорит, оставим лошадей тут и дальше пойдем пешими. — Когда Ранд спрыгнул с Рыжего, Хурин произнес: — Фейна мы найдем дальше по этой улице, Лорд Ранд. Я отсюда след чую.
Ранд повел Рыжего туда, где за стойлами Ингтар привязал своего коня. В грязной, с дырами дубленке шайнарец не слишком походил на лорда, и застегнутый поверх нее пояс с мечом смотрелся весьма странно. Глаза Ингтара лихорадочно блестели.
Привязав Рыжего подле Ингтарова жеребца, Ранд помедлил, глядя на седельные сумки. Оставить знамя в отряде он не решился. Нет, конечно, навряд ли кто-то из солдат исчезнет, прихватив сумки, но того же самого не скажешь о Верин. Откуда знать заранее, как она поступит, найдя знамя? Однако, имея его при себе, он чувствовал себя неуютно. Поразмыслив, Ранд оставил седельные вьюки привязанными позади седла.
К Хурину и Ранду присоединился Мэт, а через пару минут Хурин привел Перрина. На Мэте были мешковатые шаровары, заправленные в сапоги, а на Перрине — короткий для него плащ. Ранд подумал, что все они смахивают на странных нищих, но в таком наряде их пятерка незамеченной проскользнула через несколько деревень.
— Ну вот, — сказал Ингтар. — Посмотрим, что у нас тут.
Они зашагали по утоптанной земляной улице, словно не имея никакой особой цели, праздно переговариваясь, и ленивой походкой миновали фургонные дворы, выбравшись на наклонные, мощенные булыжником улицы. Ранд бы и не вспомнил, какую чушь сам молол, впрочем, как и все прочие. План Ингтара основывался на том, что они должны выглядеть обычной компанией идущих вместе людей, но на улицах было слишком мало народу. На этих холодных утренних улицах пять человек — целая толпа.
Они шли тесной кучкой, но вел отряд Хурин, вынюхивая воздух и поворачивая на ту или иную улицу. Остальные сворачивали вслед за ним, будто так им и надо.
— Запах его тут повсюду, и так воняет… трудно отличить свежий от старого. Он весь город истоптал, — бурчал Хурин, морщась. — По крайней мере, я могу сказать — он еще здесь. Некоторым следам всего день-два, уверен. Да, я уверен, — добавил нюхач с меньшим сомнением.
Стало встречаться больше людей: там торговец фруктами раскладывал на прилавке свой товар, тут поспешал парень с большим свитком пергаментов под мышкой и с планшетом, висящим на спине, точильщик возле своей тачки смазывал ось точильного колеса. Мимо прошли две женщины, одна, с серебристым ошейником, шагала опустив глаза долу, вторая — в платье с отделкой в виде стрел молний, держала свернутую витками серебристую привязь.
У Ранда перехватило дыхание; усилием воли он заставил себя не оглядываться.
— Это?… — Широко раскрытые глаза Мэта глядели из впадин глазниц. — Это была дамани?
— Так их описывали, — коротко сказал Ингтар. — Хурин, мы что, гулять будем по всем улицам этого Тенью проклятого города?
— Он побывал повсюду, Лорд Ингтар, — оправдывался Хурин. — Его смрад везде.
Они вышли к небольшой площади, на которой стояли каменные дома высотой в три-четыре этажа, громадные, как гостиницы.
Пятерка свернула за угол, и Ранда застало врасплох зрелище двух десятков шончанских солдат, стоящих на страже перед фасадом большого дома, и вид двух женщин в платьях с нашитыми молниями, беседующих на крыльце дома через улицу напротив. Над домом, что охраняли солдаты, хлопало на ветру знамя — золотой ястреб сжимал в лапах стрелы-молнии. Для чего было предназначено здание, возле которого разговаривали женщины, угадать было трудно — на это указывало разве что присутствие самих женщин. Доспехи офицера сверкали золотым, красным и черным; шлем, напоминающий паучью голову, был разукрашен и вызолочен. Потом Ранд увидел двух больших, с кожистой шкурой животных, свернувшихся подле солдат, и споткнулся.
Гролм. Никакой ошибки: этакие клиновидные головы, с тремя глазами. Не может быть! Наверное, он на самом деле спит, и снится ему кошмар. Может, мы и не выступили еще к Фалме.
Пятерка прошла мимо охраняемого дома, и остальные тоже очумело косились на чудовищ.
— Во имя Света, это еще что? — спросил Мэт.
У Хурина глаза стали как блюдца.
— Лорд Ранд, они же… Те самые…
— Неважно, — сказал Ранд. Помедлив, Хурин кивнул.
— Нам здесь нужен Рог, — сказал Ингтар, — нечего пялиться на шончанских монстров. Сосредоточься, Хурин, ищи Рог.
На пятерых прохожих солдаты едва взглянули. Улица вела прямо и вниз к округлой чаше гавани. Там Ранд видел суда на якоре: высокие коробки кораблей с высокими мачтами, совсем на таком расстоянии маленькие.
— Тут он бывал очень часто. — Хурин потер нос тыльной стороной ладони. — Улица провоняла от него — слой на слое и еще на слое. По-моему, он был здесь самое позднее вчера, Лорд Ингтар. Может, прошлой ночью.
Вдруг Мэт обеими руками вцепился в свою куртку.
— Он тут, — прошептал он. Он развернулся и зашагал обратно, глядя на высокое здание со знаменем. — Кинжал — там. Раньше я и не замечал, из-за этих… этих тварей, но я его чувствую.
Перрин ткнул друга пальцем под ребра:
— Ну-ка кончай, пока они не задумались, чего ты таращишь на них глаза, словно дурень какой.
Ранд покосился через плечо. Офицер глядел им вслед.
Мэт с сердитым видом развернулся кругом:
— А вы что, прогулку продолжите? Он там, говорю вам.
— Рог, вот что нам нужно, — прорычал Ингтар. — Я найду Фейна и заставлю его сказать, где Рог. — Он и шага не сбавил.
Мэт ничего не произнес, но на лице была написана мольба.
Я должен найти и Фейна, подумал Ранд. Должен. Но, поглядев на лицо Мэта, сказал:
— Ингтар, если кинжал — в том доме, вероятно, Фейн тоже там. Я не видел, чтобы он выпускал из виду кинжал или Рог — ни то, ни другое.
Ингтар остановился. Помедлив, сказал:
— Может быть, но так мы никогда не узнаем.
— Мы проследим, когда он выйдет, — предложил Ранд. — Если он выйдет утром в такую рань, значит, он провел там ночь. И готов спорить — там, где он спит, там же и Рог. Если он выйдет, можно вернуться к Верин до середины дня и до темноты составить план.
— Я не намерен ждать Верин, — сказал Ингтар, — и ночи не стану ждать. Слишком долго я уже ждал. Я намерен вернуть себе Рог до захода солнца.
— Но мы не знаем…
— Я знаю, что кинжал — там, — произнес Мэт.
— И Хурин утверждает, что Фейн был здесь прошлой ночью. — Ингтар пресек попытки Хурина уточнить. — Впервые ты соизволил сообщить, что следу не день и не два, а несколько часов. Мы отберем Рог теперь. Сейчас!
— Как? — сказал Ранд. Офицер более на них не смотрел, но перед зданием по-прежнему было не меньше двух десятков солдат. И пара гролмов. Это безумие! ЗДЕСЬ гролмов быть не может. Правда, от этой мысли бестии никуда не исчезли.
— Похоже, за всеми этими домами имеются сады, — заметил Ингтар, задумчиво осматриваясь. — Если один из тех переулков проходит мимо садовой ограды… Иногда люди так рьяно защищают фронт, что забывают о тылах. Идем!
Он направился прямиком в ближайший узкий проулок между двумя высокими домами. Хурин и Мэт порысили за ним, отстав на шаг. Ранд переглянулся с Перрином — курчавый юноша покорно пожал плечами, и друзья двинулись следом.
Переулок оказался не шире плеч, но шел он мимо высоких стен, огораживающих сад, пересекая после еще один переулок — пошире, как раз проедет ручная тачка или небольшая повозка. Он тоже был вымощен булыжником, но выходили на него тылы зданий, каменные стены и окна в ставнях, и над высокими задними стенами садов виднелись почти безлистные ветви.
Ингтар повел свой отряд по этому переулку, пока они не оказались напротив развевающегося знамени. Достав из-за пазухи окованные сталью боевые перчатки, шайнарец натянул их на руки и одним прыжком уцепился за гребень стены, потом подтянулся и заглянул в сад. Приглушенным голосом, монотонно сообщил:
— Деревья. Клумбы. Дорожки. Ни души… Стоп! Охрана. Один человек. Даже шлема не надел. Сосчитайте до пятидесяти, и за мной.
Ингтар забросил ногу на стену и, перекатившись через гребень, исчез, Ранд и слова не успел сказать.
Мэт принялся медленно считать. Ранд затаил дыхание. Перрин водил пальцами по топору, Хурин стиснул рукояти своего оружия.
— …пятьдесят.
Хурин вскарабкался по стене и сиганул за нее раньше, чем последнее слово успело слететь с языка Мэта. Следом полез Перрин.
Ранд подумал, что Мэту, верно, понадобится помощь — вид у него был такой бледный и вымотанный, — но, судя по проворству, с каким тот одолел стену, помощь ему была не нужна. На каменной стене с лихвой хватало выступов для рук и ног, и чуть погодя Ранд уже скорчился под стеной вместе с Мэтом, Хурином и Перрином.
Сад крепко держала в своих лапах поздняя осень, хватка ее виднелась на опустевших клумбах, почти оголившихся ветвях деревьев, послабление дано было немногим вечнозеленым кустам. Ветер, волновавший знамя, гонял пыль по плитам дорожек. В первые мгновения Ранд не заметил шайнарца. Потом он увидел его, распластавшегося у задней стены дома, зовущего их к себе рукой с зажатым в ней мечом.
Ранд побежал, пригибаясь и больше волнуясь об окнах, слепо уставившихся в сад, чем о торопящихся за ним друзьях. С огромным облегчением он прижался к стене рядом с Ингтаром.
Мэт продолжал тихо-тихо бубнить:
— Он — там. Я чувствую его.
— Где стражник? — прошептал Ранд.
— Мертв, — сказал Ингтар. — Он был слишком самонадеян. Он даже шум поднять не попытался. Я спрятал труп в кусты.
Ранд уставился на него. Это ШОНЧАН был самонадеян? Единственное, что не позволило Ранду немедленно вернуться, — страдальческое бормотание Мэта.
— Мы почти на месте. — Ингтар говорил тоже будто сам с собой. — Почти. Заходим!
Ранд вытянул меч, когда они впятером двинулись по ступенькам заднего крыльца. Он слышал, как Хурин достает короткоклинковый меч и зубчатый мечелом, как Перрин неохотно вытаскивает из петли на поясе свой топор.
Коридор внутри был узок. Из полуоткрытой двери справа пахло очень похоже на кухню. В той комнате ходили несколько человек; доносился неразборчивый гомон голосов и время от времени громыхала крышка кастрюли.
Ингтар жестом послал вперед Мэта, а после и все прокрались мимо двери. Ранд следил за становящейся все уже щелью, пока они не свернули за угол.
Из двери впереди шагнула стройная молодая темноволосая женщина, в руках она держала поднос с одной-единственной чашечкой. Все застыли на месте. Не посмотрев в их сторону, женщина повернулась и пошла в другой конец коридора. У Ранда округлились глаза. Ее длинное белое одеяние было совсем прозрачным. За углом женщина скрылась с глаз.
— Ты видел? — сипло спросил Мэт. — Все же видно через…
Ингтар зажал ему рот ладонью и прошептал:
— Не забывай, зачем мы здесь. Теперь ищи! Ищи для меня Рог.
Мэт указал на узкую винтовую лестницу. Они поднялись на один пролет, и он повел их в глубь здания, в сторону улицы. С обстановкой в коридорах было негусто, и вся мебель, казалось, состояла из кривых линий. Тут и там на стенах висели гобелены или же стояли вдоль стен ширмы, на каждой нарисовано несколько птиц на ветвях или один-два цветка. По другой ширме текла река, но, кроме подернутой рябью воды и узких полос берегов, больше на шелке ничего не было.
Повсюду вокруг Ранд слышал, как где-то ходят люди, шорох мягких туфель по половицам, негромкое бормотание. Он ничего не видел, но без труда мог представить себе: кто-то выходит в коридор и видит там пятерых крадущихся людей, с оружием в руках, кричит, поднимается тревога…
— Вон там, — прошептал Мэт, указывая на пару больших раздвижных дверей впереди, единственным украшением их были резные ручки. — По крайней мере, кинжал там.
Ингтар глянул на Хурина; нюхач отодвинул дверь, и Ингтар с мечом наготове ворвался внутрь. Там никого не было. Ранд и остальные поспешно вошли в комнату, и Хурин быстро сдвинул за ними створки.
Раскрашенные ширмы скрывали стены и двери и приглушали свет, льющийся через окна, что выходили на улицу. В одном конце просторной комнаты стоял высокий округлый шкафчик. В другом был маленький столик, к нему повернуто одинокое кресло, стоящее на коврике. Ранд услышал дыхание Ингтара, но это, видимо, был вздох облегчения. На столе золотом сверкал на подставке витой Рог Валир. Под ним кроваво-красно вспыхивал рубин, вделанный в рукоять разукрашенного кинжала.
Мэт рванулся к столу, схватил Рог и кинжал.
— Мы нашли его, — возликовал он, потрясая зажатым в кулаке кинжалом. — Они оба у нас.
— Не так ори-то, — поморщившись, заметил Перрин. — Мы еще их отсюда не унесли. — Руки его были заняты рукоятью топора; казалось, им хотелось держать что-то другое.
— Рог Валир! — В голосе Ингтара звучало безмерное благоговение. Он нерешительно коснулся Рога, робко провел пальцем по серебряной надписи, инкрустированной вокруг раструба, и одними губами перевел ее, потом отдернул руку. Дрожа от возбуждения. — Это он… Светом клянусь, это он! Я спасен!
Хурин сдвигал ширмы, за которыми скрывались окна. Сложив последнюю створку, он выглянул на улицу.
— Эти солдаты еще там, будто корни пустили. — Он содрогнулся. — И эти… твари, тоже там.
Ранд подошел к нему. Те две бестии точно гролмы; отрицать никак нельзя.
— Как они…
Он поднял было взор от улицы, и слова замерли на языке. Ранд смотрел поверх стены в сад большого дома, что стоял через улицу. Он видел, где были разобраны внутренние стены, после чего отдельные садики стали одним большим садом. Там на скамейках сидели или ходили по дорожкам женщины, все — попарно. Женщины были скованы: от шеи одной из пары к запястью другой тянулась серебристая привязь. Одна из женщин в ошейнике подняла голову. Ранд был слишком далеко и не различил отчетливо черты лица, но на какое-то мгновение ему показалось, что он узнал ее. Кровь отхлынула у него от лица.
— Эгвейн, — прошептал он.
— О чем ты? — сказал Мэт. — Эгвейн в Тар Валоне, в безопасности. Как бы я хотел там оказаться!
— Она тут, — сказал Ранд. Две женщины повернулись, направившись к одному из зданий на дальней стороне объединенного сада. — Она там, через улицу. О Свет, да на ней этот ошейник!
— Ты уверен? — спросил Перрин. Подойдя, он всмотрелся в окно. — Я ее не вижу, Ранд. А я… я бы узнал ее, если б увидел, даже с такого расстояния.
— Уверен, — промолвил Ранд. Две женщины исчезли в одном из тех домов, что выходили фасадом на соседнюю улицу. В животе вдруг скрутило. Она же должна быть в безопасности! Она должна быть сейчас в Тар Валоне! — Я обязан вытащить ее. А вы…
— Вот как! — Немного невнятный голос был тихим, как и шелест раздвигающихся дверей. — Не вас я ожидал.
Какое-то краткое мгновение Ранд смотрел во все глаза. Шагнувший в комнату высокий бритоголовый мужчина носил просторное длинное, волочащееся за ним одеяние нежно-голубого цвета, а ногти были такой длины, что Ранд засомневался, сумеет ли вельможа что-нибудь удержать в руках. Позади него застыли в подобострастных позах двое темноволосых мужчин, с наполовину обритыми головами, оставленные волосы спускались на правую щеку темной косицей. Один из них бережно держал в руках меч в ножнах.
Лишь мгновение Ранд смотрел на них, а потом ширмы опрокинулись, и в противоположных концах комнаты открылись дверные проемы, где толпились четыре-пять шончанских солдат, без шлемов, но в доспехах и с мечами в руках.
— Вы — в присутствии Верховного Лорда Турака, — начал мужчина, который нес меч, гневно глядя на Ранда и остальных, но едва заметное движение пальца с покрытым голубым лаком ногтем оборвало его речь. Второй слуга с поклоном шагнул вперед и начал расстегивать одеяние Турака.
— Когда был обнаружен мертвым один из моих стражников, — безмятежно заговорил бритоголовый, — я заподозрил человека, который называет себя Фейн. Я подозревал его с тех пор, как столь загадочно умер Хуан, а этот Фейн всегда хотел заполучить кинжал. — Он отвел назад руки, и слуга освободил его от голубого облачения. Вопреки негромкому, певучему голосу, под чистой кожей обнаженной груди и на руках проступали жгуты крепких мышц; голубой кушак стягивал просторные белые шаровары, которые казались пошиты в сотни складок. Говорил он без всякого интереса и был равнодушен к мечам в руках пришельцев. — А теперь я вижу незнакомцев не только с кинжалом, но и с Рогом. Для меня будет удовольствием убить одного или двух из вас за то, что потревожили мое утро. Оставшиеся в живых расскажут мне, кто вы такие и зачем явились. — Не глядя, он протянул руку — мужчина с ножнами вложил ему в ладонь рукоять меча — и вытянул тяжелый изогнутый клинок. — Я бы не хотел, чтобы Рог попортили.
Никакого сигнала Турак не подал, но один из солдат вошел в комнату и протянул руку к Рогу. Ранд не знал, смеяться или нет. Солдат был в доспехах, но на высокомерном лице ничто, как и у Турака, не говорило, что шончан замечает оружие в руках противников.
Конец этому положил Мэт. Когда солдат потянулся за Рогом, Мэт полоснул его по руке кинжалом, блеснул рубин в рукояти. С проклятьем солдат отшатнулся, на лице — крайнее удивление. А потом он закричал. Крик мертвенным холодом пронесся по комнате, все застыли на месте от неожиданности и шока. Дрожащая ладонь, которую солдат поднес к лицу, почернела, чернота расползалась от кровоточащей раны на ладони. Он широко распахнул рот и завыл, яростно терзая сначала руку, потом плечо. Лягаясь, дергаясь, солдат опрокинулся на пол, катаясь по шелковому коврику, вскрикивая и визжа, а лицо его чернело, темные, вылезающие из орбит глаза напоминали перезрелые сливы, и очень скоро багрово-черный распухший язык удавил раненого. Солдат дернулся, всхлипнул, всхрипнул, заелозил пятками по полу и больше не шевельнулся. Обнаженная плоть почернела, как перестоявший вонючий вар, и кожа, казалось, была готова лопнуть при малейшем прикосновении.
Мэт облизнул губы и глотнул, нервно перехватил пальцами рукоять кинжала. Даже Турак стоял столбом, с отвисшей челюстью, и смотрел на труп.
— Как видите, — негромко заметил Ингтар, — мы добыча не такая легкая.
Внезапно он перепрыгнул через тело к солдатам, по-прежнему пялящимся на то, что осталось от их товарища, только пару мгновений назад стоявшего с ними плечом к плечу.
— Шинова! — закричал шайнарец. — За мной!
За ним устремился Хурин, и солдаты подались назад, зазвенела сталь о сталь.
Шончан в противоположном конце комнаты шагнули вперед, когда Ингтар сорвался с места, но они тоже отшатнулись, отступая больше от выставленного кинжала Мэта, чем от топора, которым размахивал бессловесно рычащий Перрин.
Один удар сердца, и Ранд стоял один на один с Тураком, который держал клинок прямо перед собой. Мгновенное потрясение бритоголового уже прошло. Острый взгляд впился Ранду в лицо; почерневшее распухшее тело солдата для Турака не существовало. Как не существовало, видимо, и двух слуг, а только остались в мире Ранд и его меч. Не слышал он и шума боя, удаляющегося в комнаты по обе стороны в глубину дома и затихающего понемногу. Едва Верховный Лорд взял меч, слуги принялись бесстрастно складывать одеяние Турака и не подняли взора даже на предсмертные крики мертвого теперь солдата; теперь они сели на колени возле двери и уставились перед собой безразличными глазами.
— Я предполагал, что все может решиться между тобой и мной. — Турак с легкостью крутанул мечом, описав круг в одну сторону, потом в другую, пальцы с длинными ногтями ловко и изящно двигались на эфесе. Похоже, ногти нисколько не мешали ему. — Ты молод. Поглядим, чего требуется, чтобы заслужить цаплю по эту сторону океана.
И тогда Ранд увидел. Высоко на клинке Турака стояла цапля. Со своей скудной подготовкой он оказался лицом к лицу с настоящим мастером клинка. Торопливо юноша отбросил в сторону подбитый мехом плащ, избавляясь от лишней тяжести, которая сковывала бы его движения. Турак ждал.
Ранду до отчаяния хотелось окутаться пустотой. Совершенно ясно, ему понадобится каждая толика сил и возможностей, которые он мог собрать, и даже тогда шансы вырваться из этой комнаты живым были очень и очень малы. А он должен остаться в живых! Эгвейн совсем рядом, крикни — услышит, и он должен как-то освободить ее. Но в пустоте ждал саидин. При мысли о нем сердце из груди чуть не выскочило от нетерпения и желания, и в то же время эта мысль перевернула все внутри него. Но так же близко, как и Эгвейн, были те, другие женщины. Дамани. Если он коснется саидин и если не удержится и направит, они узнают об этом. Так говорила ему Верин. Узнают и заинтересуются. Так много их, так близко. Уцелеть в схватке с Тураком только для того, чтобы погибнуть от дамани! А ему нельзя умирать, он должен сначала освободить Эгвейн! Ранд поднял меч.
Турак скользнул к нему, бесшумно и мягко. Клинок зазвенел о клинок, словно молот о наковальню.
С самого начала Ранду было ясно, что противник испытывает его, натиск силен лишь настолько, чтобы проверить, на что юноша способен, потом Турак немного усиливает, потом нажимает еще немного. Не меньше умения и навыков спасали Ранда быстрые запястья и шустрые ноги. Но без пустоты юноша всегда опаздывал на полмгновения. Под левым глазом Ранда горел порез, нанесенный кончиком тяжелого меча Турака. С плеча свисал лоскут рукава куртки, от влаги ставший темнее. Под аккуратным разрезом ниже правой руки — точным, как выкройка портного, — он ощущал, как по ребрам растекается влажное тепло.
На лице Верховного Лорда появилось разочарование. С жестом недовольства и презрения он отшагнул назад.
— Где ты нашел этот клинок, мальчишка? Или они в самом деле вознаграждают цаплей тех, кто искусен не больше, чем ты? Впрочем, какая разница! Смирись. Пора умирать.
Турак опять двинулся вперед.
Пустота облекла Ранда. К нему, сияя обещанием Единой Силы, тек саидин, но он игнорировал его. Это оказалось ничуть не труднее, чем не замечать колючку, вонзившуюся в плоть. Ранд отверг соблазн преисполниться Силой, стать единым с мужской половиной Истинного Источника. Он стал единым с мечом в своих руках, един с половицами под ногами, един со стенами. Един с Тураком.
Ранд узнал позиции и связки, которые использовал Верховный Лорд; они отличались от тех, которым обучали его, но ненамного. «Ласточка в Полете» парировалась «Рассечением Шелка». «Луна на Воде» встречала «Танец Тетерева-Глухаря». «Лента на Ветру» отражала «Падающие с Утеса Камни». Бойцы двигались по комнате будто в танце, и музыкой им была сталь о сталь.
Разочарование и презрение исчезли из темных глаз Турака, сменившись изумлением, потом сосредоточенностью. Пот проступил на лице Верховного Лорда, когда он стал активнее наступать на Ранда. «Трехзубцовая Молния» встретила «Лист на Ветерке».
Мысли Ранда плавали вне пустоты, отделенные от него самого и едва заметные. Этого было мало. Ему противостоял мастер клинка, и с пустотой и с каждой крупицей своего умения ему с большим трудом удавалось защищаться. Едва удавалось. Нужно кончать с этим, раньше чем покончит Турак. Саидин? Нет! Иногда необходимо Вложить Меч в Ножны собственного тела. Но это не поможет Эгвейн, ничем. Ему нужно кончать с этим немедленно. Сейчас.
Глаза Турака расширились, когда Ранд мягко скользнул вперед. До сих пор юноша только оборонялся; теперь он атаковал изо всех сил. «Вепрь Несется с Горы». Каждое движение клинка юноши было попыткой достать Верховного Лорда. Теперь все, что мог Турак, — только отступать и обороняться, отступать через всю комнату, почти к самым дверям.
И в одно мгновение, пока Турак по-прежнему пытался отразить «Вепря», Ранд атаковал. «Река Подмывает Берег». Он упал на колено, клинок рубанул наискось. Чтобы понять все, ему не нужен был ни хрип Турака, ни упругое сопротивление удару. Ранд услышал два тяжких удара и повернул голову, зная, что увидит. Он проследил взглядом по длинному клинку, влажному и красному, туда, где лежал Верховный Лорд: меч выкатился из вялой руки, пачкая вытканных птиц, на коврике под его телом расплывалось темное мокрое пятно. Глаза Турака были по-прежнему открыты, но уже подернулись поволокой смерти.
Пустота дрогнула. Ранду доводилось раньше сталкиваться с троллоками, сражаться с порождениями Тени. Но никогда прежде он не стоял с мечом в руке против человека, разве что на тренировке или пытаясь обмануть. Только что я убил ЧЕЛОВЕКА. Пустота дрогнула, и саидин попытался наполнить юношу.