Притчи иудаизма
Взглянуть на небо
Однажды, глядя из окна на рыночную площадь, Нахман увидел одного из своих последователей, некоего Хайкеля. Тот куда-то спешил. Он окликнул его и пригласил в дом.
- Скажи, Хайкель, - спросил он, - видел ли ты небо сегодня?
- Нет, рабби.
- А улицу, Хайкель, улицу ты видел сегодня утром?
- Да, рабби.
- Расскажи мне, что ты видел.
- Ну: людей: лошадей: телеги: кареты. Торговцев - они размахивают руками. Шумят и бранятся крестьяне. Мужики, бабы бегают взад и вперед: Вот что я видел.
- Эх, Хайкель, Хайкель, - покачал головой рабби Нахман, - и через пятьдесят, и через сто лет здесь будет улица вроде этой. И другой рынок вроде этого. Другие экипажи будут возить других купцов, и они будут торговать другими лошадьми. Но ни меня, ни тебя уже не будет. Вот я спрашиваю тебя, Хайкель, какой прок в твоей беготне, если у тебя нет времени взглянуть в небо.
Люди забыли низко склоняться
Молодой человек спросил старого раввина: "Мы слышали, что в прошлом, в старые золотые дни, люди, бывало, видели Бога своими собственными глазами, люди, бывало, встречались с Богом. Бог, бывало, ходил по земле. Бог, бывало, называл людей по их именам. Бог был очень близко. Что же случилось теперь? Почему мы не можем видеть Его? Почему Он прячется? Куда Он ушёл? Почему Он забыл землю? Почему Он больше не ходит по земле? Почему Он больше не поддерживает за руку людей, спотыкающихся во тьме? Раньше Он, бывало, делал это".
Старый раввин посмотрел на ученика и сказал: "Сын мой, Он и сейчас там, где был, но люди забыли, как склоняться так низко, чтобы увидеть Его".
Облик Моисея
Весь мир был потрясён и очарован чудом Исхода. Имя Моисея было у всех на устах. Дошла весть о великом чуде и до мудрого царя Арабистана. Призвал царь лучшего живописца и повелел ему отправиться к Моисею, написать и доставить облик его. Когда художник возвратился, царь собрал всех мудрецов своих, искусных в науке физиогномики, и предложил им по облику определить характер Моисея, свойства, наклонности, привычки, и в чём таится чудесная сила его.
- Государь! - ответили мудрецы. - Облик этот принадлежит человеку жестокому, высокомерному, жадному к наживе, одержимому властолюбием и всеми пороками, какие существуют на свете.
Возмутили царя эти слова.
- Как! - воскликнул он. - Возможно ли, чтобы таким был человек, дивные подвиги которого гремят по всему миру?!
Пошёл спор между художником и мудрецами. Художник утверждал, что облик Моисея написан им вполне точно, а мудрецы настаивали, что натура Моисея определена ими по этому изображению безошибочно.
Мудрый царь Арабистана решил сам узнать, кто из спорящих прав, и лично отправился в стан Израилев.
При первом же взгляде царь убедился, что облик Моисея изображён художником безукоризненно. Войдя в шатёр человека Божьего, преклонил царь колено, поклонился до земли и рассказал о споре между художником и мудрецами.
- Сначала, прежде чем я увидел твоё лицо, - сказал царь, - я подумал: должно быть, художник плохо написал облик твой, ибо мудрецы мои в науке физиогномики люди весьма опытные. Ныне же убеждаюсь, что это люди совершенно ничтожные и что суетна и ничтожна мудрость их.
- Нет, - ответил Моисей, - это не так: и художник, и физиономисты - люди весьма искусные; и тот, и другие правы. Да будет ведомо тебе, что все пороки, о которых говорили мудрецы, действительно присущи мне были от природы, и, быть может, ещё и в большей степени, нежели это определено ими по облику моему. Но долгими и напряжёнными усилиями воли боролся я с пороками моими, пересиливал и подавлял их в себе, пока всё противоположное им не стало второй натурой моей. И в этом - высшая гордость моя.
Шершень и паук
Однажды, сидя в саду, Давид увидел, как шершень пожирал паука.
- Что за прок в этих тварях Твоих, Господи? - сказал он. - Шершень портит соты, и сам ничего не производит полезного; паук целый год ткёт, а одеться не во что.
- Давид! - отвечал Творец. - Ты издеваешься над творениями Моими? Придёт время, и ты нуждаться будешь в них.
Спасаясь от преследования Саула, скрылся Давид в пещере. Послал Господь паука, и тот заткал паутиной вход в пещеру. Пришёл Саул и видит: вход паутиной заткан.
И удалился, не входя в пещеру.
Выйдя из своего убежища и увидев, в чём дело, Давид был готов расцеловать паука.
- Благословен, - сказал он, - Создавший тебя, благословен будь и ты!
После этого случая узнал Давид, что Саул расположился на холме Гахила, и пошёл в то место. Саул спал в шатре. И тут же лежал Авенир, военачальник Саула. Авенир был роста исполинского и телом своим занимал всё пространство вдоль шатра так, что голова его была у одного входа в шатёр, а ноги Достигали противоположного. Когда явился Давид, Авенир лежал, держа ноги согнутыми в коленях, и Давид прошёл под коленями его, а в ту минуту, когда Давид, с копьём Саула и сосудом с водой, собирался уходить, Авенир вдруг начал выпрямлять ноги, как две гигантские колоды, опуская их над Давидом.
Воззвал Давид к Господу:
-- Боже мой! Боже мой! Для чего Ты оставил меня?
Навёл Господь шершня на Авенира; ужаленный исполин снова согнул ноги - и Давид мог свободно выйти из шатра.
И воспел Давид хвалу Господу.
Который из трёх?
Шли дорогой три странника. Наступил канун субботы. Сговорившись, странники спрятали бывшие при них деньги. В полночь один из них встал и, взяв деньги, запрятал их в другое место. В исходе субботнего дня пошли странники взять деньги и, не найдя их, начали обвинять друг друга в краже. Решили пойти на суд к Соломону.
Выслушав рассказ странников, Соломон предложил им за решением явиться на другой день, а сам стал придумывать, каким образом обнаружить вора, заставив его самого уличить себя. Когда странники явились на суд, Соломон обратился к ним с такими словами:
- Слышал я о вас, что вы - люди просвещённые, мудрые и в делах спорных опытные, и я прошу вас рассудить дело, с которым обратился ко мне один царь.
В стране этого царя росли в соседстве юноша и девушка. Полюбили они друг друга, и сказал юноша девушке: "Поклянись мне в том, что не станешь ничьей женой, пока я не дам на то своё согласие". Девушка поклялась. Через некоторое время её обручили с другим человеком. После венца, когда молодые остались наедине, невеста заявила жениху: "Я не могу сделаться твоей женой до тех пор, пока не пойду к первому жениху моему, которому я поклялась, и не получу его согласия на это".
Придя к первому жениху, она сказала: "Возьми с меня большой выкуп серебром и золотом и разреши мне стать женой того, с кем меня повенчали". "Так как ты осталась верна клятве своей, - ответил тот, - я не возьму никакого выкупа. Иди, ты свободна". А молодому мужу, который был тут же, он сказал: "Радуйся в мире доле своей".
На обратном пути на них напали разбойники. Среди разбойников был один старик, который, не довольствуясь награбленными деньгами и украшениями, потребовал любовных ласк от молодой женщины. "Позволь мне, - взмолилась она, обращаясь к разбойнику, - рассказать об одном случае из моей жизни". И она рассказала историю своего первого сватовства и то, как поступили оба жениха её. "Подумай же, - прибавила она в заключение, - тот юноша, который имел все права на меня, преодолел свою страсть и не дотронулся до меня. Тебе, человеку старому, тем более следует обуздать себя. Оставь себе всё серебро и золото, только освободи меня с мужем моим".
Выслушав рассказ её, разбойник поднял глаза к небу и, глубоко раскаявшись в том, что он - стоящий на краю могилы - намеревался сделать, не только отпустил молодую чету на свободу, но и возвратил все отнятые у них деньги и драгоценности до последней мелочи.
- Царь, - прибавил Соломон, - в стране которого произошёл этот случай, спрашивает меня, кто из замешанных в этой истории заслуживает высшей похвалы?
И вот, я вас прошу помочь мне рассудить это дело.
- Государь, - ответил один из странников, - по-моему, высшей похвалы заслуживает невеста, оставшаяся верной своей клятве.
Второй сказал:
- Высшей похвалы достоин молодой муж, который сумел удержаться от искушения и не дотронулся до неё, прежде чем первый жених не освободил её от клятвы.
- Это что! - воскликнул третий из странников. - Более всего я удивляюсь разбойнику: подумайте только - мало того, что он пленницы не тронул - деньги, все деньги, которые уже были у него в руках, обратно отдал!..
И сказал царь Соломон:
- Этот последний с таким восторгом говорит о деньгах, которых он и не видел даже, а только слышал о них; как же он был способен поступить с теми деньгами, которые очутились в его руках?
Третий министр
Однажды случилось так: царевич своим дурным поведением разгневал отца. И уж так он повёл себя неделикатно, так не по-царски, что отцу пришлось изгнать его из королевства.
Царь думал, что сын раскается, попросит прощения и вернётся обратно. А царевич просто исчез. Он не пытался искать связи с отцом. Можно было подумать, что он только и ждал - как бы сбежать из царства, как бы сбежать от дворца и от отца. Он бродил поблизости от царства, связался с компанией пьяниц, картёжников и проституток - худшим сбродом, какой только можно найти. Он стал одним из них, но не только - постепенно он стал их вожаком.
Прошло много лет. Отец всё старел и старел и всё тревожился о благополучии своего единственного сына. Видя приближающуюся смерть, он послал одного из самых умных своих министров вернуть сына обратно.
Министр отправился в роскошной золотой карете, с множеством слуг. На некотором расстоянии от лагеря оборванцев была раскинута величественная золотая палатка. Министр послал гонца к царевичу, сам же не стал себя утруждать. Он остался вне лагеря: войти туда было ниже его достоинства. Нищий лагерь - немыслимо было войти в эту грязную дыру, в которой жил царевич и эти падшие люди. Министр пытался найти контакт с царевичем, но общение было невозможно: расстояние уж слишком велико. Так ничего у него не получилось, и он вернулся обратно.
Тогда послали другого, более мужественного. Он был отважен, он понял причину неудачи первого посланца: первый министр не мог общаться. И он поступил по-другому: он отправился одетый, как простолюдин, и без всяких слуг. Он просто понял - и смешался с этой компанией. Он стал у них своим; и постепенно, мало-помалу, ему самому полюбилась их свобода. Во дворце было, как в тюрьме: никакой свободы. А здесь каждый был абсолютно свободен. Никто никому не мешал, каждый был предоставлен сам себе.
Второй министр тоже не выполнил поручения: он сам больше не вернулся во дворец дать отчёт царю. Царь очень обеспокоился. Казалось, ничего нельзя сделать. Он обратился с просьбой к третьему министру, не только мужественному, но и мудрому. Это была последняя попытка.
Третий министр попросил трёхмесячный отпуск, чтобы подготовиться. Только тогда, мол, не раньше, он сможет отправиться в путь. Царь спросил: "К чему ты собираешься готовиться?" Он ответил: "К тому, чтобы помнить себя". И ему был дан трёхмесячный отпуск. Он отправился к Мастеру, чтобы достигнуть большей полноты сознания. Вести себя так, как первый министр, было абсолютно бессмысленно: общение было невозможно. Второй поступил лучше, но тоже потерпел неудачу: не сумел помнить себя. Поэтому он сказал Macтеру: "Помоги мне, чтобы я мог помнить себя и помнить, что я пришёл из дворца, чтобы выполнить очень важное поручение".
Три месяца прошли в обучении. Затем он отправился. Он повёл себя так же, как второй. Оделся простолюдином и отправился к ним пьяницей. Но он только сделал вид: на самом деле он не был пьяницей. И он жил со всей этой честной компанией, делая вид, что он пьяница, делая вид, что он картёжник, и даже делая вид, что влюбился в проститутку. Но всё это была видимость - на самом деле он действовал. И постоянно, как подводное течение, он спрашивал себя: "Кто я? Зачем я пришёл сюда? Для чего?" Он наблюдал себя. Он был наблюдатель. И добился, чего хотел.
Глухой
Однажды стояли музыканты и играли на своих инструментах, сопровождая игру пением. Под их музыку, в такт со звуками и аккордами, танцевала, маршировала и двигалась масса людей.
Один глухой от рождения смотрел на всё это зрелище и дивился. Он спрашивал себя: "Что это значит? Неужели потому только, что те люди проделывают со своими инструментами разные штуки, наклоняют их то туда, то сюда, поднимают, опускают и тому подобное, вся эта толпа людей дурачится, прыгает, производит разные странные телодвижения и вообще приходит в такой азарт?"
Для глухого человека всё это зрелище было неразрешимым вопросом, потому что ему недоставало слуха, и вследствие этого для него было непостижимо то восторженное движущее чувство, которое пробуждается в нормальном человеке звуками музыки.
Обед
Однажды царь объявил придворным о предстоящем обеде, на который он их приглашал. При этом, однако, царь не объявил, когда именно этот обед состоится, а просил их быть наготове по первому зову. Одни из придворных, более умные, подумали, что у царя недостатка времени на приготовления к обеду не бывает, а потому они могут быть позваны ежечасно. На этом основании, не откладывая ни минуты, они позаботились о том, чтобы предстать к царскому обеду в приличном виде. Другие же, менее умные, рассудили, что обеда без особых приготовлений не бывает, а потому они ещё успеют позаботиться о своём костюме. Между тем, приглашение последовало совершенно неожиданно.
Первые обрадовались своей предусмотрительности и явились к царю в подобающем виде, за что были допущены к обеду. Вторые же были вынуждены явиться в неприличном виде, и в наказание за это им оставалось только глядеть на то, как другие обедают.
Мираж
Некий могущественный царь построил громаднейший дворец с бесчисленным множеством комнат, расположенных так, что одна находилась внутри другой, по форме концентрических квадратов. Сообщались между собою комнаты дверьми, которые находились в одном продольном направлении и приходились одна против другой так, что через них, когда они были открыты, можно было видеть всё убранство комнат внутри. Царь обыкновенно сидел в самом отдалённом внутреннем покое, далеко от зрителей. Когда постройка этого волшебного дворца была окончена, царь созвал всех своих вельмож и приближённых для осмотра чудного здания. Но как только они собрались и остановились в первых наружных дверях, закрылись все двери, все входы и выходы дворца - и гости увидели перед собой лишь ряд стен, за которыми ничего не было видно. И стояли они долго, дивясь сему странному зрелищу. Тогда вышел к ним сын царский и сказал: "Разве вы не знаете, что мой отец - величайший из мудрецов и обладает всевозможными искусствами волшебства? Так знайте же, что никакого дворца тут нет, а всё это - лишь обман зрения, мираж. Перед вами - открытое со всех сторон место, незастроенное и не загороженное; перед вами же и отец мой, великий царь, которого вы не видите только потому, что вы очарованы его волшебством и ваши глаза покрыты как бы пеленой. И такова уж ваша доля - видеть разные дворцы, стены, картины, вещи там, где нет никого и ничего, кроме самого царя. Таков и видимый мир. Всё, что мы видим, есть сплошной мираж, один только оптический обман. Вне и кроме Бога нет ничего; вся видимая материя - только одно из Его проявлений, это волшебная одежда, через которую мы Его постигаем, но которая на самом деле не существует".
Царевич
Некий ремесленник очень возлюбил своего царя и, чтобы быть к нему ближе, нанялся истопником во дворец. Чтобы непрестанно наслаждаться лицезрением любимого царя, он проделал отверстие в стене, отделявшей доступную ему комнату от недоступного царского кабинета, и через это отверстие тайно любовался своим кумиром.
Однажды царский сын за какую-то оплошность в разговоре впал в немилость и был заключён в ту же комнату, где сидел истопник. Тоскуя по своему отцу, царевич выпросил позволения у истопника уступить ему отверстие и отводил себе душу тем, что хоть издали смотрел на своего отца. Тогда истопник сказал ему: "Горе тебе! Я, человек простой и бедный, не могу быть допущен к царю и вынужден любоваться им издали и через маленькое отверстие. Ты же, человек умный и воспитанный, способный заседать в царском совете и постоянно нужный царю, теперь обречён на ту же участь лишь потому, что не сумел вести себя хорошо и внимательнее взвешивать свои слова перед царём. Послушайся меня: исправь своё поведение - и ты всегда будешь восседать возле царя!"
Изменение уже началось
К одному хасидскому мастеру пришёл человек и спросил: "Что мне следует делать, чтобы стать мудрым?" Учитель ответил: "Выйди и постой там". А на улице шёл дождь. И человек удивился: "Как это может помочь мне? Но кто знает, всё может быть..." Он вышел из дома и встал там, а дождь лил и лил. Человек полностью промок, вода проникла под одежду. Через десять минут он вернулся и сказал: "Я постоял там, что теперь?"
Цадик спросил его: "Что случилось? Когда вы там стояли, дано ли вам было какое-нибудь открытие?"
Человек ответил: "Открытие? Я просто думал, что выгляжу, как дурак!"
Мастер сказал: "Это великое открытие! Это начало мудрости! Теперь вы можете начинать. Вы на правильной дороге. Если вы знаете, что вы дурак, то изменение уже началось".
Глупый
Однажды к раввину Нафтали постучали. Нафтали открыл дверь и, по своему обыкновению, спросил: "Ты зачем пришёл?" Человек ответил: "Я пришёл учиться у тебя". Нафтали захлопнул дверь и сказал: "Поищи другое место. Я не учитель. Найдёшь себе другого, с кем изучать Писание". "Но почему же? - спросила Нафтали его жена. - Почему ты его прогнал? Он производит впечатление искренне жаждущего". Нафтали ответил: "Те, кто интересуется изучением Писания, по большей части, глупы. Они хотят "спрятаться"".
На другой день постучал другой человек. Нафтали открыл дверь и спросил: "Почему ты здесь? Чего тебе надо?" Тот ответил: "Я пришёл, чтобы рядом с вами научиться служить человечеству". "Проваливай, - сказал Нафтали. - Ты ошибся дверью".
Жена была поражена: "Он же не просил изучать с ним Писание. Из него получился бы великий преобразователь общества или что-то подобное. Он хотел служить человечеству. Такая чистая, верующая душа. Почему ты отказал ему?" "Тот, кто не знает сам себя, - сказал Нафтали, - не может никому служить. От его служения - в итоге - одно несчастье".
На третий день постучал ещё один человек. Нафтали открыл дверь и спросил: "А тебе чего?" Тот сказал: "Я очень глуп. Нельзя ли мне немного помочь избавиться от этого?" Нафтали поцеловал его и сказал: "Входи. Я жду тебя".
Оболочка и содержимое
У великого хасидского мастера всегда лежала книга рядом. И он не разрешал никому смотреть в неё. Когда никого не было рядом, он закрывал окна и двери, и люди думали: "Теперь он читает". А когда кто-то был, он откладывал книгу в сторону. И запрещал касаться её. И, конечно, все заинтересовались.
Когда он умер, первое, что сделали ученики, - они забыли о старом Мастере: он был мёртв, и никто не мог запретить им - они бросились к книге; она, должно быть, содержала нечто значительное. Но они очень расстроились. Лишь одна страница была исписана, остальные - пусты. И на этой странице было лишь одно предложение, которое гласило: "Когда вы можете сделать различие между оболочкой и содержимым - вы становитесь мудрым".
Кошелёк с золотыми
Однажды раввин Хаим из Занса стоял у окна и смотрел на улицу. Увидев прохожего, он постучал в окно и сделал ему знак войти в дом. Когда тот вошёл в комнату, раввин Хаим спросил:
- Скажи мне, если ты найдёшь кошелёк с золотыми, вернёшь ли ты его хозяину?
- Раввин, - ответил тот, - если бы я знал, кто хозяин, я бы вернул кошелёк, не колеблясь ни минуты.
- Ты дурак, - сказал раввин из Занса.
Затем он вернулся к окну, позвал другого прохожего и задал ему тот же вопрос.
- Я не такой дурак, чтобы отдавать кошелёк с деньгами, который я нашёл, - ответил тот.
- Ты нехороший, - сказал раввин из Занса и позвал третьего.
Тот ответил на вопрос так:
- Раввин, откуда мне знать, каким я буду, когда найду кошелёк, и удастся ли мне оградить себя от злой воли? Может быть, она возобладает надо мной, и я присвою себе то, что принадлежит другому. Но, может быть, Бог - да будет Он благословен! - поможет мне справиться, и я верну то, что нашёл, законному владельцу!
- Это хорошие слова! - воскликнул цадик. - Ты истинный мудрец.
Слова ничего не значат
Моисей, странствуя по пустыне, услышал, как один пастух молился Богу. "О Господи, - говорил пастух, - как бы мне встретиться с Тобой и сделаться Твоим рабом! С какой радостью я обувал бы Тебя, мыл бы Твои ноги и целовал бы их, расчёсывал бы Тебе волосы, стирал бы Тебе одежду, убирал бы Твоё жилище и приносил бы Тебе молока от моего стада!"
Услыхал такие слова Моисей, рассердился на пастуха и сказал: "Ты богохульник. У Бога нет тела. Ему не нужно ни одежды, ни жилища, ни прислуги. Ты дурно говоришь". И пастух опечалился. Не мог он представить себе Бога без тела и без телесных нужд, и не мог он молиться и служить Богу, и пришёл в отчаяние. Тогда Бог сказал Моисею: "Зачем ты отогнал от Меня верного раба Моего? У всякого человека свои мысли и свои речи. Что для одного нехорошо, то для другого хорошо. Что для тебя - яд, то для другого - мёд сладкий. Слова ничего не значат. Я вижу сердце того, кто ко мне обращается".
Пышно цветущая роза
Некто, имея сад, засаженный аллеями смоковниц, яблоней и гранатовых деревьев, сдал его арендатору. Придя туда через некоторое время, он нашёл сад совершенно запущенным, заросшим терновником. Позвал он людей, чтобы вырубить терновник, но в это время среди колючих зарослей заметил пышно цветущую розу, издававшую упоительное благоухание. И он сказал: "Ради одной этой розы я готов оставить всё в саду нетронутым".
Зрячий и слепой
Шли одним путём зрячий и слепой. И сказал зря чий слепому:
- Когда мы войдём в дом, ты зажжёшь свечу и посветишь мне.
- Помилуй, друг! - возразил слепой. - Когда мы были в пути, ты был единственной поддержкой мне; ты указывал мне дорогу, пока мы дошли до дома, а теперь ты мне, слепому, говоришь, чтобы я светил тебе!
- Я для того говорю это, - ответил зрячий, - чтобы дать тебе возможность хотя бы чем-нибудь вознаградить меня за услуги, оказанные тебе мною.
Советник царя
У царя был советник, которого царь отличал особым благоволением.
- Проси, что дать тебе, - сказал ему однажды царь. Подумал советник царский: "Если попрошу серебра и золота, царь даст мне; он в этом мне не откажет. Попрошу я лучше царевну в невесты: вместе с нею придёт и всё остальное".
Гость в доме
На вопрос: "Куда идёшь ты, учитель?" - Гиллень иногда отвечал: "Иду подкрепить себя пищей и этим оказать радушный приём моему гостю". - "Какой же это гость ежедневно бывает у тебя в доме?" - "А бедная душа - разве не тот же гость в нашем теле? Сегодня она здесь, а завтра, глядишь, и нет её".
Предсмертное благословение
- Учитель, благослови нас! стали просить ученики.
- Да будет воля Господня, - произнёс раввин Иоханан, - чтобы страх перед Богом был так же силён в вас, как страх перед людьми!
- И этого достаточно, Учитель?
- О, дал бы только Бог! Вы знаете - совершающий преступление повторяет одно: "Только бы никто не заметил сделанного мною!"
Свой свет
Молодой раввин жаловался раввину из Ризхина: "В часы, когда я посвящаю себя занятиям, я чувствую жизнь и свет, но как только я оставляю их, всё уходит. Что мне делать?"
Раввин из Ризхина ответил: "Ты подобен человеку, пробирающемуся через лес тёмной ночью: какое-то время другой человек с лампой сопровождает его, но на перекрёстке они расстаются и первому приходится нащупывать путь одному. Вот если бы у тебя был свой свет, ты не боялся бы никакой темноты".
"Я ещё ни на кого не работаю"
В Ропшице - городе, где жил раввин Нафтали - у тех богатых людей, чьи дома стояли отдельно или на окраине города, был обычай нанимать человека, чтобы тот присматривал по ночам за их собственностью. Поздно вечером, когда раввин Нафтали бродил по опушке леса, он повстречал такого сторожа, прохаживавшегося взад и вперёд. "На кого ты работаешь?" - спросил раввин. Сторож ответил ему и в свою очередь спросил: "А ты на кого работаешь?" Эти слова, как молния, поразили цадика. "Я ещё ни на кого не работаю", - смущённо ответил он. Затем он долго прохаживался рядом со сторожем и наконец спросил: "Не поступишь ли ко мне в услужение?" - "Охотно, но что мне надо будет делать?" "Напоминать мне", - сказал раввин Нафтали.
Птица и море
Свила птица гнездо на морском берегу. Смыло гнездо прибоем. Обозлилась птица и давай клювом воду из моря на берег выливать, а песок с берега бросать в воду. Увидала это другая птица и спрашивает:
- Что ты делаешь, безумная?
- Не уйду отсюда, - отвечает первая, - пока не превращу море в сушу и сушу в море.
- Глупейшее ты создание! Много ли ты, в конце концов, сделать можешь?
Соль
Некий афинянин, находясь в Иерусалиме, дал ребёнку несколько мелких монет и сказал:
- Иди, купи и принеси мне такого кушанья, чтобы я поел, насытился и то, что останется, мог бы взять в дорогу.
- Вот, - сказал он, - то, что ты велел купить: клянусь, ты и поешь, и насытишься, и чтобы в дорогу взять, останется.
Награда - полный амбар овса
Одному коню сказали:
- Давай отрежем тебе голову, а в награду за это дадим тебе полный амбар овса.
- Глупцы, - отвечал конь, - если отрежете голову, кто же будет есть ваш овёс?
Тухлая рыба
Некто послал слугу на базар купить рыбу. Купленная рыба оказалась тухлой. За это хозяин предложил слуге одно из трёх наказаний: либо съесть рыбу, либо получить сто ударов, либо заплатить сто мин.
- Съем рыбу, - выбрал слуга.
Принялся есть, но не успел окончить, как ему сделалось дурно.
- Нет, - заявил он, - лучше уж получить сто ударов.
На шестидесятом ударе он почувствовал, что больше ему не выдержать.
- Остановитесь! -- закричал он. - Плачу сто мин.
Оказалось - он и тухлой рыбы наелся, и бит был, и денег лишился.
Участок земли
Некто имел участок земли, покрытый кучами мусора, и решил его продать. Купивший эту землю очистил её от мусора и нашёл на том месте родник превосходной воды. Посадил он виноград и гранатовые деревья, на оставшемся месте разбил грядки под ароматические растения; посадки свои подвязал на кольях, построил тут же башню и приставил к месту надёжного сторожа.
Прохожие не могли на это налюбоваться. Случилось побывать там прежнему владельцу. Видя, во что превратилась прежняя пустошь, он воскликнул: "Горе мне! Такое место я продал! Такой благодати я лишился!"
Сын
Досадил отец сына себе на плечи и пошёл ходить по базару. Заметит ребёнок ту или другую вещь и говорит: "Купи мне это, отец!" Тот и покупает. Раз, другой, третий. Увидел ребёнок своего товарища и спрашивает: "А не знаешь ли ты, где мой отец?" "Глупец! - отозвался отец. - Сидишь у меня на плечах, я покупаю для тебя всё, что ты пожелаешь, и ты же у первого встречного спрашиваешь: "Не видел ли моего отца?""
Взял и сбросил сына с плеч своих; подбежала собака и укусила ребёнка.
Телеграмма
Жил-был еврейский крестьянин по имени Иосиф. Он очень любил философствовать. Ему было трудно что-либо делать, так как думы отнимали всё его время, и к тому моменту, когда он был готов, возможность бывала утеряна.
Однажды, уезжая на базар, чтобы продать пшеницу, он сказал жене: "Сразу же, как продам пшеницу, я пошлю тебе телеграмму".
Он продал пшеницу с большой прибылью и отправился на почту, заполнил бланк, а затем начал об этом думать. Он написал: "Пшеница продана выгодно. Приезжаю завтра. Люблю и целую. Иосиф".
Затем он начал размышлять: "Моя жена подумает, что я сошёл с ума. Почему "выгодно"? Я что, собирался продать пшеницу с убытком?" Поэтому он вычеркнул слово "выгодно". Далее он стал внимательнее: ведь если он написал неверное слово, то мог сделать и другие ошибки, поэтому он начал думать над каждым словом.
И он сказал себе: "Почему "приезжаю завтра"? Я что, собирался приехать в следующем месяце? Или на будущий год? Моя жена знает, что я приеду, как только продам пшеницу". Поэтому он вычеркнул слова "приезжаю завтра".
Далее он подумал: "Моя жена знает, что я поехал продавать пшеницу, так зачем писать "пшеница продана"?" Он это тоже вычеркнул, а потом начал смеяться. Он подумал: "Я пишу своей жене, зачем же мне писать "люблю и целую"? Я что, пишу чьей-то чужой жене? Это что, её день рождения, какой-нибудь праздник?" Он и это вычеркнул.
Теперь осталось только имя "Иосиф". Он подумал: "Иосиф, ты что, с ума сошёл? Твоя жена знает, как тебя зовут". Поэтому он порвал телеграмму и, счастливый, что сэкономил много денег и избежал глупости, ушёл с почты.
Пироги
Один богобоязненный человек возил на ослах съестное. Мимо него проходил бедняк, умиравший с голоду, протянул руку и попросил кусок хлеба. Человек, стремясь выполнить заповедь, открыл ящик и увидел, что хлеб зачерствел. Он поискал и нашёл булку. Но тут вспомнил, что на дне ящика есть пироги, и продолжил искать. В конце концов он нашёл пирог, с радостью повернулся к бедняку, но тот уже лежал на земле - он умер от голода.
Остаться самим собой
В неком царстве царевич сошёл с ума и вообразил себя петухом. Он разделся донага, спрятался под стол и жил там, отказываясь от царских яств, подававшихся на золотых блюдах. Он ел лишь зерно, припасённое для кур. Царь был в отчаянии. Он посылал к сыну лучших лекарей, знаменитейших учёных-всё без толку. Тщетны
были старания заклинателей, монахов, отшельников и чудотворцев. И вот однажды предстал перед царём неизвестный мудрец.
- Мне кажется, я мог бы исцелить царевича, - промолвил он, - позволь мне попытаться.
Царь согласился. И тут, ко всеобщему изумлению, мудрец, сбросив одежду, забрался под стол к царевичу и принялся кукарекать.
- Кто ты такой и что здесь делаешь? - воскликнул юноша.
- А ты? - спросил мудрец. - Ты кто такой и чем тут занимаешься?
- Разве ты не видишь? Я петух.
- Хм, - удивился мудрец, - странно!
- Что же тут странного?
- Разве ты не видишь, что я - такой же петух, как ты? Они подружились и поклялись никогда не расставаться.
А затем мудрец принялся лечить царевича. Он начал с того, что надел рубашку. Царевич изумился:
- Да ты рехнулся! Забыл, кто ты? Неужто ты вздумал стать человеком?
- Видишь ли, - мягко возразил мудрец, - не следует думать, будто петух, одетый как человек, перестаёт быть петухом.
Тому пришлось согласиться. На следующий день оба были одеты. Мудрец послал за блюдами с дворцовой кухни.
- Несчастный! Что ты делаешь? - воскликнул перепуганный царевич. - УЖ не собираешься ли ты есть как люди?
Друг рассеял его сомнения:
- Никогда не думай, будто сидя за столом с человеком и разделяя его трапезу, петух перестаёт быть самим собой. Разве петуху достаточно вести себя по-человечески, чтобы стать человеком? В этом мире ты можешь вести себя, как самый настоящий человек, и всё равно останешься самим собой, то есть петухом.
Лекарство
Один учёный, но очень скупой еврей однажды пришёл к рабби Аврааму из Стратина и сказал:
- Говорят, что ты, уважаемый рабби, даёшь людям удивительные лекарства и умеешь исцелять. Дай же и мне лекарство, которое научит меня бояться Бога!
- Для страха перед Богом, ответил рабби Авраам, - у меня нет лекарства. Но если хочешь, могу дать тебе лекарство, которое поможет тебе любить Бога.
- Этого я желаю ещё более! - воскликнул учёный. - Пожалуйста, дай мне его!
- Это лекарство, - ответил рабби, - любовь к ближнему.
"Забудь самого себя"
Как-то после молитвы ученик Баал Шема попросил рассказать ему, что тот видел.
- Я вознёсся на небо, - сказал Бешт просто, - и на этот раз видел больше чудесного, чем за всё время с тех пор, как я приобрёл небесные познания. Слава Единству!
- Могу ли я видеть подобные вещи? - спросил ученик, затаив дыхание.
- Нет, не "ты".
Ученик чувствовал себя обескураженным, а Баал Шем продолжал:
- Не ты, ибо это "ты" должно быть уничтожено. Ты должен слиться с Единством.
- Но каким образом?
- Сосредоточь свои мысли на Боге; забудь самого себя.
Всё осталось как прежде
Жил-был царевич, принуждённый покинуть отцовский дворец. Прошли месяцы, годы; тоска по дому и беспокойство овладели царевичем. Изгнание наложило на него отпечаток, царевич терял надежду, уходил в себя.
Однажды гонец принёс ему отцовское письмо. Увидев его, бедняга царевич совсем пал духом: весточка напомнила ему родной дом и всё, чего он лишился. Чем бы он только не пожертвовал, чтобы снова увидеть отца, обнять его или хоть дотронуться до края его мантии. Беззвучные рыдания сотрясали принца, но усилием воли он взял себя в руки. В голову ему пришла мысль, что не следует впадать в тоску и уныние - ведь перед ним драгоценное письмо. Ведь слово, начертанное царём, воспроизводит волю царя, и, следовательно, оно и есть царь.
Смеясь, он стал покрывать письмо поцелуями. Оно было связью между ним и прошлым, доказательством того, что его отец жив. Послание было написано и отправлено - значит царь оставался царём, а царевич, несмотря на изгнание, - царевичем.
Мальчик и корона
Подданные одного государства выбрали нового короля и короновали его по всем правилам. И сделали они королю новую корону, и хотели украсить её драгоценными камнями, но не было человека, владевшего этим искусством в совершенстве, - все мастера боялись браться за это, чтобы не испортить корону. Наконец, нашёлся ремесленник, который сказал, что берётся за один месяц выполнить эту работу. Дали ему корону, и ] вот он целый месяц раздумывал, как бы разместить и укрепить на ней драгоценные камни. Но из страха её испортить он не прикасался к короне, пока не приблизился день окончания работы. За два дня до срока решился он, наконец, взяться за дело, но руки у него задрожали, и он выронил корону. Тогда, позвав маленького мальчика, который и понятия не имел, что такое королевская корона, он показал ему, что делать. А сам так волновался, что даже вышел, чтобы не видеть, что будет. Однако мальчик сделал работу как подобает, и укрепил драгоценные камни на короне наилучшим образом.
Найти себя
Жил некогда человек, столь глупый, что его прозвали Големом. Каждое утро, вставая, он с таким трудом находил свою одежду, что, вспоминая об этом по вечерам, боялся идти спать. Наконец, однажды он принял решение: достал бумагу и карандаш и, раздеваясь, записал, куда положил каждую вещь. Проснувшись на другой день в добром расположении духа, он извлёк записку и стал читать: "шапка" - на месте, он надел её, "штаны" - они лежали рядом, он натянул их, и так далее, пока не завершил своего утреннего одевания. "Да, но где я сам? - спросил он затем в великом страхе. - Куда я запропастился?" Тщетны были все поиски, он никак не мог найти себя.
Раскаяние
Однажды ангел ослушался Бога, за что и предстал перед троном Судьи. Молил он, чтобы ему было разрешено искупить вину, и Бог сказал:
- Я тебя не накажу, но за своё непослушание ты должен спуститься на землю и принести мне оттуда самую большую ценность.
Полетел ангел на землю, кружил над горами и долинами, над морями и реками - всё искал самую большую в мире ценность. Наконец, через несколько лет пролетая над полем битвы, он увидел, как умирает солдат, раненный в сражениях за отчизну.
- Воды, воды! - молил воин пересохшими губами.
Услышав его стоны, другой умирающий солдат подполз к нему, открыл флягу и стал поить товарища, на лице которого появилась улыбка. Когда фляга опустела, ангел подхватил её и принёс к трону Всевышнего.
- Всемогущий Бог, - сказал он, - это, наверняка, самая большая ценность в мире.
Конечно, - согласился Бог, - ценн