Мужчины рассредоточились, впереди шел Галад, рядом с ним — Том и Джуилин, шайнарцы длинными цепочками вытянулись по обе стороны от женщин: настороженные взгляды ощупывали каждый чахлый кустик и каждую складку местности. Шагая в центре, Найнив чувствовала себя глупо — можно подумать, они ждут, будто из земли вот-вот поднимется целая армия; можно подумать, будто и сама Найнив, и обе ее спутницы совершенно беспомощны. Это ощущение лишь усугубилось, когда шайнарцы молча последовали примеру Уно и приготовили мечи. И к чему — ведь не было видно ни одной живой души; даже лачужные деревушки казались заброшенными. Меч Галада оставался в ножнах, но Джуилин взял свой посох за середину, а не использовал его как дорожную трость; в руках Тома то возникали, то исчезали ножи, будто он не осознавал, что делает. Даже Бергитте наложила на тетиву стрелу. Найнив покачала головой. Оказаться в поле зрения этакого отряда захочет только очень наглая и храбрая шайка.
Так они достигли Самары, и тут Найнив пожалела, что отказалась от предложения Петры и братьев Шавана проводить женщин до города. Сейчас она согласилась бы на помощь любого, кто готов ее оказать.
Неохраняемые ворота стояли нараспашку, над серыми городскими стенами поднимались шесть черных столбов дыма. Под ногами хрустело битое оконное стекло. Этот хруст был единственным звуком, если не считать отдаленного гула — будто по городу разлетелись чудовищные рои ос. На мостовой валялись мебель и обрывки одежды, горшки и кастрюли, выкинутые из домов и лавок утварь, товары и пожитки, а кем все это брошено — мародерами или бежавшими людьми, сказать было трудно.
Но пострадало не только имущество. Из окна свешивался торс в тонком зеленом шелковом кафтане, обмякший и неподвижный; на карнизе мастерской жестянщика болталось захлестнутое за шею тело какого-то оборванца. Иногда в глубине тупика или переулка Найнив замечала нечто, что издали можно было принять за ворох старой одежды. Но она понимала, что это вовсе не тряпье.
|
|
В одном из домов, где разбитая в щепки дверь каким-то чудом еще держалась на одной петле, маленькие язычки пламени жадно облизывали деревянную лестницу и помаленьку начинал сочиться дымок. Сейчас улица была пуста, но те, кто учинил здесь погром и поджог, ушли не очень давно. Головы поворачивались, стараясь глядеть сразу во все стороны. Найнив покрепче взялась за свой поясной нож.
Иногда сердитое гудение становилось громче и бессловесный горловой рев ярости, казалось, звучал не далее соседней улицы, а иногда он спадал до неясного ворчания. Однако когда пришла беда, обрушилась она неожиданно и безмолвно. Из-за ближайшего угла, будто одно целое, вывернула людская масса. Точно стая охотящихся волков, она бесшумно, не считая топота сапог, запрудила улицу от стены до стены. Завидев Найнив и ее спутников, толпа взорвалась — точно на сеновал швырнули факел. Колебаний не было; все как один устремились вперед; завывая, обезумев, люди размахивали вилами и мечами, топорами и дубинками, чем попало — что могло сойти за оружие.
Гнева в Найнив еще хватило, чтобы обнять саидар, и она, не задумываясь, так и поступила, даже раньше, чем заметила, как вокруг Илэйн вспыхнуло сияние. Существовало с дюжину способов, какими она сама могла остановить беснующуюся толпу, а если угодно, то нашлась бы еще дюжина способов ее уничтожить. Если бы не вероятность, что неподалеку рыщет Могидин. Найнив не знала, мелькнула ли подобная мысль и в голове у Илэйн. Знала лишь одно: она с равной решимостью цепляется и за свою ярость, и за Истинный Источник, а быть твердой и суровой ее заставляет больше Могидин, чем набегающая толпа. Найнив отчаянно цеплялась за то и за другое, но не смела ничего предпринять. Нет, только в крайнем случае. Ей почти хотелось, чтобы она могла рассечь и потоки, которые сплетает Илэйн. Должен быть иной выход.
|
|
Из толпы вырвался один парень — долговязый, в красном, шитом зелеными и золотыми узорами кафтане, потертом, явно с чужого плеча; он яростно потрясал над головой топором на длинной ручке. Стрела Бергитте ударила его в глаз. Долговязый рухнул как подкошенный, и его распростертое тело затоптала толпа — искаженные злобой лица, нечленораздельные вопли. Их ничто не остановит. С бессловесным криком, наполовину от ярости, наполовину из страха, Найнив рывком выхватила нож и в то же мгновение изготовилась направить Силу.
Словно волна, накатившая на скалы, налетевшая толпа наткнулась на шайнарскую сталь, которая остановила бешеный напор. Мужчины с хохолками на головах, оборванной одеждой мало отличавшиеся от нападавших, методично орудовали своими двуручными мечами — ни дать ни взять, ремесленники в мастерской, и атака захлебнулась, не успев преодолеть их тонкой линии. Первые ряды падали с криками во славу пророка, но еще больше народу лезло по их телам. В шеренге шайнарцев оказался и глупец Джуилин — красная шапка еле держится на голове, тонкий посох так и мелькает, превращаясь иногда в размытое пятно, отражая выпады, ломая руки, разбивая головы. Том действовал позади строя, его хромота становилась более заметна, когда он быстро перебегал с места на место, атакуя тех, кто все же сумел прорваться. У него было лишь по кинжалу в каждой руке, но даже меч не спасал от его юрких клинков. На морщинистом лице менестреля отражалась мрачная решимость, но когда какой-то массивный парень в кожаном жилете кузнеца чуть не дотянулся вилами до Илэйн, Том ощерился, зарычав так же злобно, как любой в той толпе, и не просто горло ему перерезал, а почти отрезал голову. Во всей этой кровавой бане одна Бергитте спокойно выбирала цель, и каждая ее стрела била в глаз.
|
|
Однако, если все остальные толпу лишь сдерживали, то натиск ее сломил не кто иной, как Галад. Атаку он встретил так, словно ожидал очередного танца на балу, беззаботно сложив руки на груди, даже не потрудившись обнажить меча, пока озверевшая толпа не оказалась в нескольких шагах от него. Тогда он затанцевал, и вся его грация мгновенно превратилась в несущую смерть отточенность движений. Галад не сдерживал нападавших — он прорубал путь среди них, свободную тропинку шириной в размах своего меча. Иногда на него наваливалось по пять-шесть человек разом, вооруженных мечами, топорами, ножками от столов, но лишь на то короткое время, за которое они умирали. В конце концов вся их ярость, вся жажда крови не выдержала противостояния с Галадом. От него, дрогнув, начали отступать, а потом побежали, бросая оружие. Удиравшие же следом обегали Галада стороной. Когда нападавшие исчезли, откуда явились, он стоял от шайнарцев шагах в двадцати, один среди мертвецов и стонов умирающих.
Найнив содрогнулась, ей показалось, что ее сейчас стошнит, когда Галад нагнулся и отер клинок о куртку убитого. Но даже сейчас он был весь воплощенное изящество. Даже обтирая меч от крови, он был красив.
Найнив вряд ли сумела бы сказать, сколько времени все длилось. Кое-кто из шайнарцев тяжело дышал, опираясь на меч. И все с заметным уважением поглядывали на Галада. Том наклонился, опершись одной рукой о колено, а другой отталкивая от себя Илэйн со словами, что ему надо отдышаться. Сколько прошло — минуты, час? Могло быть и так и эдак.
Впервые, глядя на распростертых тут и там на мостовой раненых, на отползающего в сторону умирающего, Найнив не испытывала желания Исцелять — вообще никакой жалости. Неподалеку валялись брошенные кем-то вилы, на один зубец была насажена отрубленная мужская голова, на другой — женская. Ощущала Найнив лишь тошноту и благодарность судьбе за то, что на тех вилах не ее голова. Только эти чувства, и еще холод в душе.
— Спасибо, — громко сказала Найнив, обращаясь ко всем сразу и ни к кому в отдельности. — Спасибо вам большое.
Голос ее срывался — не любила она признавать, что не сумела с чем-то справиться сама, но слова были искренни. Бергитте кивнула в ответ, и Найнив ощутила внутреннюю борьбу. Но ведь та сражалась не хуже остальных. И уж куда лучше самой Найнив. Она вложила свой поясной нож обратно в ножны и сказала, превозмогая себя:
— Ты… очень хорошо стреляла.
С насмешливой улыбкой, словно понимая, как нелегко дались Найнив эти слова, Бергитте принялась собирать свои стрелы. Найнив передернуло, и она постаралась не смотреть.
Большинство шайнарцев были ранены, Том с Джуилином тоже испачкались в своей крови. Как ни удивительно, у Галада не оказалось ни царапинки; впрочем, это не сверхъестественно, если вспомнить, как он владеет мечом. Тем не менее — и так повел бы себя всякий мужчина, даже будучи смертельно ранен, — все твердили, что с ними ничего серьезного. Даже Уно сказал, что нужно идти дальше, а у самого рука повисла плетью и щека рассечена; если такой порез вскоре не Исцелить, останется рубец, чуть ли не зеркальное отражение шрама на другой щеке.
По правде говоря, Найнив тоже не хотелось задерживаться, хоть она и говорила себе, что надо бы осмотреть раненых. Илэйн обняла Тома, поддерживая его, но тот не пожелал опираться на ее руку и принялся нараспев декламировать Возвышенным Слогом, причем столь цветисто, что Найнив с превеликим трудом узнала предание о красавице Кирукан — солдатской королеве времен Троллоковых Войн.
— Нрав у нее был в лучшем случае как у кабана, угодившего в заросли шиповника, — негромко заметила Бергитте, ни к кому не обращаясь. — Вряд ли кому такой понравится.
Найнив стиснула зубы. В следующий раз, какие бы подвиги та ни совершила, похвалы надо придержать при себе. Если уж на то пошло, в Двуречье любой мужчина с такого расстояния в цель попадет. Да что там, любой мальчишка!
Отряд двинулся дальше, а следом катился гул, с других улиц доносились отдаленный рев и вопли, и подчас у Найнив появлялось ощущение, что из пустых зевов разбитых окон за ними наблюдают. Но, наверно, известие о стычке разлетелось быстро, или эти таящиеся соглядатаи стали свидетелями случившегося, потому что отряд не встретил ни единой живой души, пока дорогу впереди внезапно не загородили две дюжины Белоплащников. Половина из них держала наизготовку луки, в руках остальных сверкали обнаженные мечи. Через миг и клинки шайнарцев покинули ножны.
Галад обменялся быстрыми словами с серолицым командиром в коническом шлеме, и отряд пропустили, хотя старший караула и поглядывал с сомнением на шайнарцев, на Тома с Джуилином и, кстати, на Бергитте тоже. Этого было достаточно, чтобы вновь растравить язвы Найнив. Вольно же Илэйн шагать, вздернув подбородок и не обращая внимания на Белоплащников, точно на слуг, Найнив же не любила, чтобы к ней относились подобным образом, а тем паче считали это само собой разумеющимся.
Река оказалась не особенно далеко. За несколькими небольшими складами, сложенными из камня и подведенными под шиферные крыши, едва доходили до воды, плещущейся за полосой высохшего ила, три каменных городских причала. У оконечности одного из них низко сидело широкое двухмачтовое судно. Взглянув на него, Найнив понадеялась, что получить отдельную каюту для каждой женщины не составит труда. Еще она надеялась, что ее не очень укачает.
В двадцати шагах от причала под бдительным присмотром четырех охранников в белых плащах сбились в кучку горожане: около дюжины мужчин, главным образом стариков, побитых, в изорванной одежде, и раза в два больше женщин — у большинства цеплялись за юбки двое-трое детишек, кое-кто держал на руках и грудных младенцев. Еще два Белоплащника стояли на самом причале. Детишки прятали лица в материнских подолах, но взрослые жаждуще глядели на корабль. При виде этих несчастных у Найнив сжалось сердце, она помнила такие взгляды, очень хорошо запомнила — в Танчико. Люди отчаянно надеялись спастись из охваченного беспорядками города. Для них она ничего не может сделать.
Прежде чем Найнив успела что-то сказать или сделать, Галад подхватил ее и Илэйн за руки и потащил по причалу, а потом и по пружинящим под ногами сходням. На палубе стояли шесть человек в белых плащах и сверкающих кольчугах, с суровыми лицами взиравшие на кучу босоногих и, по большей части, по пояс голых мужчин, которые сидели на корточках на широком носу судна. Было непонятно, на кого стоящий у сходней капитан в темном кафтане смотрит более угрюмо: на Белоплащников или на разношерстную толпу, ввалившуюся на его корабль.
Агни Нерес оказался рослым, костлявым мужчиной, с оттопыренными ушами и мрачным выражением узкого лица. Не обращая внимания на катящийся по лицу пот, капитан осведомился:
— Вы заплатили мне за проезд двух женщин. Кажется, вы хотите, чтоб еще одну девку и этих мужчин я взял задарма?
Глаза Бергитте зажглись опасным огоньком, но капитан, видимо, не заметил этого.
— Вы получите свою плату, добрый шкипер, — холодно промолвила Илэйн.
— Если она будет разумной, — добавила Найнив, игнорируя острый взгляд Илэйн.
Нерес поджал узкие губы, и они сделались еще тоньше — что казалось почти невозможным, — и вновь обратился к Галаду:
— Тогда, как только вы уведете своих людей с моего судна, я отчаливаю.
Мне всегда не нравилось приставать здесь днем, а нынче так и меньше прежнего.
— Не раньше, чем вы возьмете на борт других пассажиров, — сказала Найнив, кивнув на толпившихся на берегу людей.
Нерес посмотрел на Галада, но тот уже отошел к другим Белоплащникам и заговорил с ними. Потом капитан взглянул на людей на берегу и проговорил в пространство над головой Найнив:
— Любого, кто заплатит. Но среди них, похоже, мало кто сможет заплатить. А если такие и найдутся, всю толпу я взять не могу.
Чтобы Нерес никак не сумел упустить ее улыбку, Найнив приподнялась на цыпочки, отчего подбородок капитана тут же опустился в воротник.
— Всех до последнего, капитан. Иначе я вам уши отстригу.
Тот сердито открыл рот, и тут глаза его расширились — он увидел кое-что за спиной Найнив.
— Хорошо, — быстро проговорил он. — Но запомните, мне нужна какая-никакая оплата. По праздникам я, случалось, раздавал пожертвования, но это было давно.
Опустив пятки на палубу, Найнив с подозрением обернулась через плечо. Позади стояли Том, Джуилин и Уно, все трое проникновенно глядели на беседовавшего с ней Нереса. Так проникновенно и ласково, как могли. На лицах кровь, а у Уно облик и без того незабываемый. И взгляды всех троих более чем проникновенны.
Найнив коротко хмыкнула:
— Я проверю, чтобы все были на борту, прежде чем кто-то коснется канатов.
И она отправилась искать Галада. Найнив чувствовала, что он заслуживает некоторой благодарности. Он полагал: что он делает, то и правильно. Вот такая беда даже с лучшими из мужчин. Они всегда считают, что поступают правильно. Впрочем, как бы эти трое ни поступили, они и в самом деле сделали ненужными препирательства и спор, до того казавшийся неизбежным.
Галада Найнив отыскала возле Илэйн, на его прекрасном лице проступили от досады красные пятна. При виде Найнив он просветлел:
— Найнив, я оплатил вашу дорогу до Боаннды. Это лишь на полпути к Алтаре, там Боэрн впадает в Элдар. Дальше я оплатить не мог. Капитан Нерес выгреб у меня из кошелька все до гроша, и мне еще занять пришлось. Этот малый заламывает вдесятеро против обычного. Боюсь, оттуда до Кэймлина вам придется добираться самим. Мне и вправду очень жаль, что так вышло.
— Ты и так сделал очень многое, — перебила Илэйн, взор ее был прикован к столбам дыма, поднимающимся над Самарой.
— Я же обещал, — сказал Галад с усталой покорностью. Очевидно, еще до прихода Найнив они обменивались схожими фразами.
Найнив кое-как выразила свою благодарность, Галад любезно отмахнулся, но бросил на нее такой взгляд, словно и она ничего не поняла. А Найнив готова была признать за ним даже большее. Чтобы сдержать обещание, он развязал войну — в этом отношении Илэйн была права: война, если еще и не началась, то вот-вот разгорится. Однако, хоть его солдаты и удерживали корабль Нереса, Галад все равно вряд ли смог бы потребовать цены поприемлемей. Судно принадлежит Нересу, и Нерес вправе запрашивать такую цену, какую хочет. Главное, чтобы он взял Илэйн и Найнив. Вот и вся правда. Галад никогда не учитывал, сколь дорого обойдется его правильный поступок для него самого или для кого-то другого.
На сходнях Галад помедлил, посмотрев на город, словно глядя в будущее.
— Держитесь подальше от Ранда ал'Тора, — печально промолвил он. — Он приносит разрушение. Он вновь разломит мир, прежде чем сам сгинет. Держитесь от него подальше.
И зашагал по причалу, уже приказывая нести свои доспехи.
Найнив обнаружила, что озадаченно переглядывается с Илэйн, хотя изумление ее быстро сменилось замешательством. Трудно испытывать сходные чувства с тем, кто, как тебе известно, способен ошкурить тебя своим язычком. По крайней мере, потому-то сама Найнив и чувствовала растерянность. Почему смущена Илэйн, она и вообразить не могла, ну разве что девушка образумилась. Наверняка Галад не подозревает, что у них и в мыслях нет направляться в Кэймлин. Наверняка не подозревает. Проницательностью мужчины никогда похвалиться не могли. Какое-то время Найнив и Илэйн не глядели друг на друга.
Глава 49
К БОАННДЕ
Когда на борт «Речного змея» взошла возбужденная толпа мужчин, женщин и детей, поднялась легкая суматоха. Не сразу Найнив заставила капитана Нереса уяснить, что он обязан найти место для всех и что, хоть он и полагает, будто он назначает цену, сколько будет стоить проезд до Боаннды, в точности известно именно ей. Разумеется, немного помогло и то, что Найнив предусмотрительно шепнула Уно, чтобы шайнарцы занялись оружием. Что ж, они произвели весьма благотворное действие на капитана — пятнадцать сурового вида, просто одетых мужчин, с бритыми головами и хохолками волос, не говоря уже о пятнах крови, о том, как они смазывали и затачивали мечи, сопровождая смехом чей-то рассказ, как кого-то из них чуть не насадили на вилы, точно ягненка. Найнив отсчитала монеты Нересу в ладонь, и хотя ей было жалко расставаться с деньгами, она вызывала в памяти, как выглядели пристани в Танчико, и продолжала считать. В одном Нерес оказался безусловно прав: судя по виду, у этого люда особого богатства не имелось, и им пригодится каждый медяк, который у них есть. Илэйн не имела никакого права спрашивать таким противно-сладеньким голоском, не вырывают ли у Найнив зуб.
Команда, подчиняясь зычным распоряжениям капитана, забегала, готовясь отчаливать, а последние из беженцев еще взбирались на борт, неся в руках жалкие пожитки — у многих, кроме драной одежды, ничего и не было. Говоря по правде, беженцы заполонили даже это широкое судно — Найнив принялась гадать, не оказался ли Нерес прав и здесь. Однако, едва ноги беженцев прочно встали на палубу, их лица осветила такая надежда, что Найнив устыдилась подобной мысли. А узнав, что она оплатила их проезд, они столпились вокруг, пытаясь поцеловать ей руки, краешек ее юбки, наперебой выкрикивая слова благодарности и благословения; кое у кого по грязным щекам катились слезы, как у женщин, так и у мужчин. Найнив стало так неловко, что захотелось провалиться на месте сквозь доски палубы, на которой она стояла.
Вскоре матросы выставили весла и подняли паруса, и Самара начала удаляться. Лишь тогда Найнив сумела положить конец всем излияниям. Пусть только Илэйн или Бергитте хоть слово скажут, она, дабы их проучить, любую с тумаками по всему судну прогонит.
Пять дней они плыли на «Речном змее», пять дней по медленно изгибающемуся Элдару, а дни были удушающе жаркими и ночи лишь немногим прохладнее. Кое-что на сей раз переменилось к лучшему, но началось плавание не лучшим образом.
Первой неприятностью путешествия оказалась каюта Нереса. Располагалась она на корме и была единственной отдельной каютой. Иначе спать пришлось бы на палубе. Нет, нельзя сказать, чтобы Нерес уступил свою каюту без большой охоты. Он очень спешил убраться оттуда — штаны, куртки и рубашки болтались у него за плечами, торчали из огромного вороха, который он прижимал к груди, в одной руке капитан сжимал стаканчик для бритья, в другой — бритву, последнее и заставило Найнив пристальней взглянуть на Тома, Джуилина и Уно. Одно дело — если она по своему усмотрению использует их, а другое — если они заботятся о ней за ее спиной. Вряд ли их лица могли быть более открытыми, а глаза более невинными. Илэйн припомнила еще одну из присказок Лини. В открытом мешке ничего не спрячешь, за открытой дверью мало что скроешь, но открытый мужчина несомненно что-то да скрывает.
Но какую бы проблему ни представляли мужчины, сейчас дело было в самой каюте. В ней пахло затхлостью и плесенью; хоть крохотные оконца распахнуты настежь, света в ограниченную стенами сырую тесноту они впускают мало. Ужатая — вот как можно охарактеризовать эту каюту. Маленькая, меньше фургона, и большую часть пространства занимала обстановка: прикрученные к полу тяжелый стол и стул с высокой спинкой, ведущая на палубу лесенка. К стене пристроен умывальник с замурзанным кувшином и тазиком и с узким пыльным зеркальцем, отчего каюта стала еще теснее. Довершали обстановку несколько пустых полок и крючков для одежды. В балки низкого потолка даже девушки почти упирались головами. И кровать оказалась всего одна, шире тех коек, на которых они спали в фургоне, но все равно тесная для двоих. Рослый Нерес должен был чувствовать себя тут как в ящике. Видимо, каждый дюйм свободного пространства этот человек отводил грузу и не мог поступиться ни пядью.
— В Самару он явился ночью, — бурчала Илэйн, скидывая с плеч узлы и пренебрежительно разглядывая капитанскую каюту, уперев руки в бока, — и отбыть хотел тоже ночью. Я слышала, он кому-то из своих людей говорил, что собирается плыть только ночами, чего бы ни хотели те… девки. По-видимому, плавание при свете дня его не очень-то радует.
Размышляя о локтях Илэйн и ее холодных ступнях, Найнив прикидывала, не лучше ли ей самой ночевать наверху, вместе с беженцами.
— О чем это ты?
— Найнив, этот человек — контрабандист.
— На таком корабле? — Сбросив с плеч узлы, Найнив водрузила торбу на стол и села на краешек кровати. Нет, на палубе она спать не станет. Пусть тут воздух плесенью отдает, но со временем каюта проветрится, а кровать хоть и узкая, зато с толстой периной. А судно и вправду покачивается самым неприятным образом, посему она не откажется от каких бы то ни было удобств. Не погонит же ее отсюда Илэйн. — Это сущая бочка. Нам повезет, коли до Боаннды за две недели доберемся. И одному Свету ведомо, сколько потом до Салидара плыть.
Никто из девушек не знал, как далеко находится Салидар, и пока еще не время раскрывать их цель перед капитаном Нересом.
— Все сходится. Даже название — «Речной змей». Какой честный торговец назовет так свое судно?
— Ну и что? Пусть даже он контрабандист! Не впервой нам их услугами пользоваться.
Илэйн возмущенно всплеснула руками; она всегда полагала важным подчиняться закону, каким бы дурацким тот ни был. С Галадом у нее куда больше общего, чем она готова признать. Значит, Нерес их девками обозвал? Вот как?
Второй неприятностью было место для остальных. «Речной змей» был пусть и широким, но все же небольшим судном, а на борту оказалось за сотню человек. Учитывая, что команде необходимо работать с веслами, со снастями и парусами, для пассажиров оставалось мало места. Не очень помогало и то, что беженцы держались как можно дальше от шайнарцев: похоже, вид вооруженных людей их еще долго пугать будет. Едва хватило места, чтобы всем сесть, а уж лечь и подавно никто не мог.
Найнив отправилась прямиком к Нересу:
— Людям нужно где-то устроиться. Особенно женщинам и детям. Раз у вас больше нет кают, вполне подойдет и трюм.
Нерес потемнел лицом. Глядя перед собой, куда-то в шаге влево от Найнив, он прорычал:
— В моем трюме ценные грузы. Очень ценные.
— Интересно, а таможенники на Элдаре есть? — ленивым тоном промолвила Илэйн, оглядывая лесистые берега. Река, окаймленная полосами высохшего черного ила и голой желтоватой глины, была всего в несколько сотен шагов шириной. — На одной стороне — Гэалдан, на другой — Амадиция. Может показаться странным, что вы пришли с юга с полным трюмом товаров и на юг же держите курс. Разумеется, согласно вашим документам, вы, наверное, уже уплатили все пошлины. Конечно, можно объяснить, что не разгрузились вы из-за беспорядков в Самаре. Я слыхала, такое оправдание принимают с пониманием.
Уголки рта шкипера двинулись вниз, он по-прежнему не смотрел ни на одну из женщин.
Вот потому-то он прекрасно видел, как Том растопырил пустые пятерни, резкий взмах, и вдруг между его пальцами закружилась пара кинжалов, затем один из ножей исчез.
— Просто практикуюсь. Главное, навыка не терять, — прокомментировал Том, почесывая вторым клинком длинный ус. — Мне нравится сохранять определенную… сноровку.
Рассеченная кожа на беловолосой голове и свежая кровь на лице, вкупе с запятнанной кровью дырой на плече и разрезами по всей куртке придали бы менестрелю злодейский вид в любой компании, но не в обществе Уно. В широкой, во весь оскал улыбке шайнарца было мало веселья, а длинный шрам и свежий кровоточащий порез на лице наводили на малоприятные мысли. Зло горящий багровый глаз на повязке казался почти добродушным.
Нерес зажмурился и сделал долгий, глубокий вдох.
Люки открыли, и за борт с плеском полетели бочонки и корзины, некоторые весьма увесистые, другие легкие, распространявшие запахи специй. Всякий раз, как река смыкалась над чем-то, Нерес болезненно морщился. Он обрадовался если так можно сказать, — когда Найнив указала, чтобы рулоны шелка, ковры и кипы тонкой шерстяной ткани оставили. Пока до него не дошло, что она собирается использовать все это для постелей. Если раньше лицо капитана было угрюмым, то теперь от его мины и в соседней комнате молоко скисло бы. Пока опустошали трюмы, Нерес не проронил ни слова. Когда женщины принялись ведрами на веревках таскать забортную воду и прямо на палубе купать детишек, Нерес, стиснув руки за спиной, ушел на корму. Он стоял там и смотрел, как река несет еще держащиеся на плаву бочонки.
В каком-то роде именно странное отношение Нереса к женщинам потихоньку начало сглаживать остроту язвительного язычка Илэйн. И Бергитте. Так виделось Найнив; сама же она, разумеется, вела себя как всегда. Нерес недолюбливает женщин. Если члену команды требовалось что-то сказать одной из женщин, то говорили они быстро, то и дело кидая быстрые взгляды на капитана, а потом торопливо возвращались к своим обязанностям. Стоило Нересу заметить, что какой-нибудь матрос, на миг оказавшись без дела, обменялся хоть парой слов с кем-то в юбке, как бедолагу настигал строгий окрик и новое задание. Поспешные замечания и ворчливые предостережения матросов не оставляли никакого сомнения в убеждениях Нереса.
Мужчинам от женщин одни убытки, дерутся они точно уличные кошки, все беды и неприятности — от них. Так или иначе, во всех и каждой невзгодах, обрушивающихся на мужчину, всегда виновата женщина. Нерес ожидал, что еще до первого заката половина пассажирок будет кататься по палубе, царапая и кусая друг дружку. А то еще примутся с командой заигрывать, и если из-за них драк не начнется, то раздоров точно не оберешься. Если б он мог навсегда всех женщин отослать прочь со своего корабля, то был бы, наверное, счастлив. А если б изгнал их всех из своей жизни, испытал бы неземное блаженство.
С подобными экземплярами рода человеческого Найнив прежде не сталкивалась. Да, она слыхала, как мужчины ворчат о женщинах и деньгах, будто и не они сами раскидывают монеты, точно воду выплескивают — о деньгах они думать не способны, даже менее, чем Илэйн. Она даже слыхивала, как мужчины во всех несчастьях винят женщин, причем обычно так бывает, когда они сами накликали беду на свои головы. Но она не могла припомнить ни единой встречи с мужчиной, который испытывал к женщинам истинную антипатию. Найнив с удивлением узнала, что у Нереса в Эбу Дар, оказывается, есть жена и уйма детишек, но дома он оставался лишь столько времени, сколько требовалось на погрузку. Нерес даже разговаривать с женщинами не желал. Просто потрясающе. Порой Найнив ловила себя на том, что искоса поглядывает на него, как на некое редкостное животное. Куда более необычное, чем с'редит или любое другое из зверинца Люка.
Естественно, и Илэйн, и Бергитте изливали свою желчь именно там, где капитан мог их слышать. Будто мало того, что Том, со товарищи глаза к небу заводили и со значением поглядывали на Нереса, — хорошо хоть они свои чувства озаботились как-то прятать. Ничем не скрываемое удовлетворение Нереса, что его нелепые ожидания оправдываются — он и в самом деле так смотрел на это, — делали его просто непереносимым. Он не дал им иного выбора, иначе оставалось бы просто глотать свой яд и колкости и улыбаться.
Со своей стороны, Найнив могла бы, улучив минутку, разобраться с Томом, Джуилином и Уно в укромном уголке, чтобы не видел Нерес. Они вновь забылись, запамятовали, что им положено делать, как она велит. Каков бы ни был результат их поступков, это не суть важно; им следовало дожидаться ее распоряжений. И по какой-то причине они вознамерились издеваться над Нересом, с мрачными улыбками рассуждая о пробитых головах и перерезанных глотках. Однако единственным местом, где Найнив могла наверняка укрыться от глаз Нереса, была каютка. Пусть эти трое не особо крупные мужчины, хоть Том и заметно выше, а Уно шире многих в плечах, однако, забившись в крошечную каютку, они заполнили бы собой ее всю. Найнив бы пришлось забраться на койку, а они бы высились над ней, подпирая потолок. А это вовсе не то положение, чтобы разнос учинить, чего она желала: коли мужчина на тебя сверху вниз смотрит, то дело пропащее, считай, полсражения он уже выиграл. Поэтому Найнив нацепила маску обходительности, не обращая внимания на недоуменные хмурые взгляды Тома и Джуилина, недоверчивые взоры Уно и Рагана, и наслаждалась показным хорошим нравом, какое другим женщинам давалось с трудом.