«Жить в ладу с собой, со своей совестью – не в этом ли самое большое счастье?», – это одна из последних записей Федора Александровича Абрамова, которого часто называли и называют «совестью народной», поскольку он всей своей жизнью, всем своим творчеством доказал приоритет этой нравственной категории в жизни человека, писатель был убежден, что совесть, совестливость, собственно, и делают человека человеком, он сам всегда в своих делах и поступках ориентировался, прежде всего, на голос собственной совести и призывал своих читателей делать это.
Самобытный архангельский поэт Вадим Анатольевич Беднов (1937 – 1992) посвящает Фёдору Абрамову стихотворение с говорящим названием «Совесть» (1984), оно перекликается с нравственными принципами самого Абрамова.
Начинается произведение с обличения тех, в ком совесть дремлет, оставлена про запас, при этом олицетворяются правда и совесть как важнейшие проявления человеческого духа: Безоглядная правда / не колет / осторожных, / зашоренных глаз / тем, / кто совесть / и нежит, и холит – / бережёт / «на потом», / про запас… Заснувшая совесть, по мнению поэта, может потерять способность «беспокоиться и сострадать», «пронимать и колоть» души людей: Но – / отвыкнет / она, лежебока, / беспокоиться / и сострадать; / ей / уже не захочется / воли – / продремала / решительный час, - / никого / не проймёт, / не уколет, / чинно / в души чужие / стучась.
Этот своеобразный пролог отделён отточием от собственно мемориальной части стихотворения, в которой в качестве основной характеристики наследия Фёдора Абрамова называется именно «правда совести»: Ты / заснул навсегда. / Но – бессонна / правда / совести дерзкой твоей. Показателен эпитет «дерзкий», определяющий совесть, бессонная правда совести писателя противопоставлена совести-лежебоке, инертной правде из первой части стихотворения.
Правда писателя находит отклик в народе, для обобщённого наименования которого поэт использует фамилию главных героев тетралогии Ф. Абрамова «Братья и сёстры», становящуюся нарицательной: …нашим Пряслиным / трудная правда / краснословий парадных нужней. При этом контекстуальными антонимами выступают «правда» и «краснословия», противопоставляемые как истина и ложь.
Далее В. Беднов создаёт морскую метафору, которая представляется вполне органичной в контексте северной поэзии: Эта правда – / не жертва, / не милость, - / русский ветер / и курс корабля. Поморский фразеологизм «русский ветер»имеет значение ‘ветер южного направления’, в данном случае подчёркивается его благоприятность для мореходов, ветер, задающий верный, надежный вектор в развитии общества.
Смерть писателя также подаётся в рамках морской образности: Ты / к причалу пришёл – / расступилась / в гордой скорби / родная земля… Родной северный край гордится своим сыном, чьё творчество, действенное слово неразрывно связано с его духовными традициями: Голос твой – / без лукавства и брани – / с песней Севера / в кровном родстве…
Завершается стихотворение патетически, и снова в качестве основополагающей нравственной категории самого Фёдора Абрамова и его творений провозглашается совесть, сопровождаемая определением неизбывная, характеризующим её вечную, непреходящую ценность: Жизнь твоя – / бесконечная песня, / смерть – не гибель, / а факт бытия. / Нас / не станет, – / в потомках воскреснет / неизбывная совесть твоя.
Другое посвящение Вадима Беднова носит название «Веркола» (1987), в нём главный образ, конечно же, связан с родной деревней Фёдора Абрамова Верколой, которая взрастила писателя физически и духовно, которая стала прообразом деревни Пекашино из тетралогии «Братья и сёстры». Веркола для писателя стала и своеобразным нравственным мерилом, зеркалом его души, очевидная рифма «Веркола – зеркало» в этом стихотворении приобретает глубокий, не банальный смысл: Непроста деревня Веркола, / тут не божья благодать… / Он глядел в неё, как в зеркало, / не умеющее лгать <…> Он остался верен Верколе, / на миру живет она, – / в нём и в ней, как будто в зеркале, / жизнь страны отражена.
Игорь Золотусский пишет об Абрамове: «Не было для него ничего важнее, ничего существеннее, чем суждение и суд земляков. Любой свой поступок, любую написанную им строку он сверял по Верколе. Как примут, как поймут и поймут ли? Одобрят или не одобрят? Промолчат, выскажутся? Поздороваются ли при встрече радушно или отведут глаза? Ведь этот суд был не за морями, не за горами. Приезжая летом в Верколу, <…> Абрамов всякий раз, выходя на улицу, ждал этого суда».
Ещё одна рифма с этим топонимом не менее выразительна: Время путь его коверкало, / размывало большаки. / Но встречала сына Веркола / всем прогнозам вопреки. Жизненный и творческий путь писателя отнюдь не был гладким, и проходил он вовсе не через большаки.
Поэт неизменно отмечает неразрывную связь между реальной и литературной деревнями, ищет и находит черты сходства между ними: Здесь от веркольца пекашинца / отличить я не могу; Между нею и Пекашином / неприметная межа. Неповторимый деревенский колорит создаёт упоминание о народной поминальной традиции с использованием житного хлеба, приводится его диалектное наименование: Поминаем тёплым житничком / с крупной солью и снежком…
Стихотворение имеет кольцевую композицию – начинается и заканчивается оно описанием могучей лиственницы, которая растёт в реальной Верколе, недалеко от родного дома писателя, и является своеобразным символом Пекашина, собственно, первые строки романа «Братья и сёстры» посвящены ей: «Пекашино распознают по лиственнице – громадному зелёному дереву, царственно возвышающемуся на отлогом скате горы». В начале стихотворения В. Беднова читаем: Сильной лиственница кажется / на заветном берегу, а в финале лиственница преобразуется в Древо жизни как важный эквивалент народной картины мира: Стойким древо Жизни кажется / на заветном берегу, однако прописной буквой выделяется именно Жизнь, создавая особый пафос поэтического произведения. Эта же лиственница в стихотворении представлена как древо Памяти: …Дни февральские, метельные, / древо Памяти в снегу.
Внешнее действие стихотворения происходит в день рождения Абрамова: лирический герой посещает могилу, поминает писателя-земляка, осмысливает его творчество. Здесь упоминаются факты биографии писателя, названия его произведений, фамилия его персонажей, описывается его дом: Низкорослый, незатейливый, / дремлет Дом на берегу (реальный небольшой дом соотносится с Домом-символом, заголовком одноименного романа: «Главный-то дом человек в душе у себя строит…»)
В частности, в стихотворении речь идёт о пресловутом письме веркольцев «Куда зовешь нас, земляк?», написанном в 1963 году по указанию партийного руководства: А бывало стыдно, больно ей / жить у мира на виду – / за письмо своё невольное / сыну в горестном году – деревня здесь одушевляется, происходит метонимический перенос. И вновь как нарицательное имя используется фамилия Пряслины, удачно зарифмованная со словом «напраслина»: Верил он, что злой напраслины / собиратель – не народ, / что она не сломит Пряслиных / и с дороги не собьёт.
Лирический герой со товарищи каются у могилы Фёдора Абрамова: Мы пришли для покаяния, / опоздав на много лет. В чём же их покаяние: в том, что не были так смелы и честны, совестливы и правдивы, как писатель-земляк? Правдой – чем живём и кормимся – / поминаем земляка. Здесь упоминается название открытого письма Ф. Абрамова, адресованного землякам, «Чем живём-кормимся» (1979), и действительно, чтоб быть достойными его памяти, надо быть честными, правдивыми, смелыми, его правда – не благостная, подчас не удобная: ходит правда нетепличная / по морозу босиком, // и земное притяжение / для бессмертья ей дано…
Абрамов вдохновляет собратьев по перу на правдивый разговор о важном, о главном: Словно нити пряжи, свяжется / память-правда в узелки, / всё несказанное – скажется / возле Пинеги-реки; он придаёт им силы, оказывает духовную поддержку: Зимний день его рождения – / в новый, вешний день окно. Здесь выразительно перекликаются прямое и переносное значения слова «вешний»: после дня рождения писателя – 29 февраля – начинается календарная весна, которая в то же время воспринимается как символ обновления, расцвета, прилива сил.
В интервью, озаглавленном «Писательство – это честный разговор о жизни» в 1976 году Фёдор Абрамов заметил: «Всякое умаление правды – самая большая вина писателя. Правда – это самое элементарное условие искусства. Вне правды о каком-то искусстве вообще нельзя говорить <…> Правда всегда нравственна. Правда в конечном счете всегда возвышает и поднимает человека. И если что и способно сделать человека Человеком, так это прежде всего правдивое искусство». В.А. Беднов свою рецензию о телеспектакле, поставленном по публицистике Абрамова, назвал «Не признавая полуправды…», а в качестве эпиграфа к ней приводит абрамовскую фразу: «Писатель по характеру труда своего должен быть смелым».
Веркольцы, земляки Ф.А. Абрамова, являются героями стихотворения Вадима Беднова «По дороге в Карпогоры» (1987), информационным поводом для написания которого стала поездка лирического героя с самодеятельными артистами из Верколы на автобусе в районный центр – село Карпогоры: Едут показать на клубной сцене / перепутья братьев и сестёр. Как видим, здесь обыгрываются названия романов писателя «Братья и сёстры» и «Пути-перепутья». Сам автор народных романов тоже появится в стихотворении и будет поименован с почестью по имени-отчеству – веркольцы поют народную песню «Златые горы»: …Фёдор Александрович Абрамов / ей внимал в былые времена. Размышления лирического героя о песне привели его к осмыслению личности писателя, его творческих и человеческих принципов: Он – известно – гор златых не чаял, / не терпел, когда вино – рекой, / но, по-русски светел и печален, / доверялся песне вековой, // нелукавой памяти народа, / что вольна хранить себя сама… Обращает на себя внимание выразительная характеристика «по-русски светел и печален».
К стихотворению «Честный счёт» (1986) Вадим Беднов предпосылает эпиграф из выступления Фёдора Абрамова: «…к сожалению, мне всю нужную правду сказать не удалось». Рефреном здесь звучит эта мысль: сказать всю правду не успел. Поэту важно подчеркнуть приоритет правды, честного отношения к своему творчеству, к своим принципам как отличительные особенности Абрамова – писателя и человека, остающегося ненавистным для его врагов, для его оппонентов, которые лезут вон из кожи, / чтоб мир не ведал правды всей.
Стихотворение строится на антитезе: противопоставляются разные взгляды на жизнь, полярные представления о долге и чести, о правде и лжи. С одной стороны баррикад Абрамов, который стремился Явить всё то, что наболело, / на все вопросы дать ответ, который рискуя, мучась, / жалея нас, ругая нас, / спасал наш дом и нашу участь (лирический герой отождествляет себя с народом, для которого писал, за судьбу которого переживал писатель), с другой стороны – лукавые лжедрузья, тайные недруги Абрамова, чья жизнь хитра, а хата с краю / и кто душою глух и нем, для которых писатель и после смерти вдвойне опасен.
Важным для поэта является образ-символ, вынесенный в заголовок, – честный счёт побед Абрамова, который растёт посмертно. Правда писателя живёт и побеждает, она помогает жить и трудиться его последователям, единомышленникам, всем, кто разделяет его нравственные принципы: А он в страду сегодня – с нами, / как прежде, в буднях тяжких лет; / по-братски делит с земляками / он честный счёт своих побед.
Андрей Петров