— Думаю, моей жене такой исход дела не понравится. А коли так, боюсь, тебе не понравится то, что будет потом. Скорее всего в случае моей смерти Дейра примет командование и продолжит преследование Мазрима Таима. Она и раньше-то не одобряла моего согласия последовать за тобой.
Ранд покачал головой. Самообладание салдэйца несколько притупило его гнев. Да и над его словами он не мог не задуматься. В свое время Ранд был поражен, узнав, что все благородные воины из десятитысячного конного отряда Башира отправились в поход со своими женами. Так же как и многие офицеры незнатного происхождения. Ранд не мог понять, как может мужчина подвергать свою жену опасности, беря ее в поход, но в Салдэйе жены следовали за мужьями повсюду — за исключением рейдов в Запустение. Впрочем, размышляя об этом, он предпочитал не вспоминать о Девах. Они были воительницами до мозга костей, но оставались при этом женщинами. И он дал слово относиться к ним как к воинам и посылать в бой, даже на смерть. А от своих обещаний Ранд не уклонялся, и это грызло его. Но свое слово он сдержит. Так или иначе, Ранд делал то, что должен был делать, пусть даже порой ненавидел себя за это.
Ранд вздохнул и отбросил кинжал в сторону.
— Повторю твой вопрос, — бесстрастно промолвил он. — Зачем?
— Да затем, чтобы еще раз показать, что ты — тот, кто ты есть, — не задумываясь, ответил Башир. — Потому что ты действительно тот, кто ты есть, так же как, я полагаю, и те, кого ты призвал к себе.
Ранд расслышал позади шарканье ног: андорцы, как ни старались, не могли скрыть, что потрясены и просто в ужасе от объявленной им амнистии.
— Сделать то, что ты устроил с моим кинжалом, тебе под силу когда угодно. К тому же любой убийца, чтобы добраться до тебя, должен сначала миновать кордон твоих айильцев. Да и моих всадников тоже. Ого! Нет, ежели кто к тебе и подберется, то уж, во всяком случае, не человек. — Башир развел руками и снова откинулся в кресле. — Впрочем, ежели тебе охота биться на мечах, почему бы и нет, раз это тебя развлекает. Молодому человеку полезно упражнять тело. Но будь начеку, чтобы кто-нибудь ненароком не раскроил тебе череп. От тебя слишком многое зависит. А Айз Седай, которая могла бы в случае чего тебя Исцелить, я поблизости не вижу. — Густые усы почти скрыли неожиданную усмешку. — Кроме того, я не думаю, что в случае твоей смерти наши андорские друзья продолжат оказывать гостеприимство мне и моим людям.
|
|
Андорцы вложили мечи в ножны, но на Башира смотрели с плохо скрываемой ненавистью. И не потому, что считали, будто он едва не убил Ранда. Обычно они старались делать вид, будто не замечают салдэйца, но для них он был чужеземным военачальником, приведшим чужеземное войско на андорскую землю. Его присутствие было угодно Лорду Дракону — а прикажи Ранд, они стали бы улыбаться и Мурддраалу. Но стоит Ранду отвернуться от салдэйца… Тогда уж они не станут таить своей злобы. Эти стервятники склевали бы и Моргейз, когда та еще была жива, и, конечно же, дай им волю, заклюют и Башира. Как, впрочем, и самого Ранда. Он дождаться не мог, когда избавится от этой своры.
Единственный способ жить — это умереть! — неожиданно пришло в голову Ранду. Он уже слышал подобные слова, причем в таких обстоятельствах, что должен был поверить в их истинность, но высказанная сейчас мысль принадлежала не ему. Я должен умереть! Я заслужил смерть! Только смерть! — звучало в его голове. Отвернувшись от Башира, Ранд схватился за виски.
|
|
Салдэйец вмиг соскочил с кресла и обхватил Ранда, бывшего на голову выше его, за плечи:
— Что случилось? Никак этот удар и вправду повредил тебе голову?
— Со мной все в порядке, — ответил Ранд, поспешно опуская руки.
Он действительно не испытывал никакой боли, но чужие мысли в своей голове — это не слишком приятно. К тому же не один Башир обратил на него внимание. Девы в большинстве своем смотрели на него так же внимательно, как следили за двором. Особенно пристально — Энайла и желтоволосая Сомара, самая рослая из воительниц. Наверняка при первой же возможности эти Девы примутся пичкать его каким-нибудь травяным настоем и не отстанут, пока он не выпьет. Эления, Ниан и прочие андорские придворные тяжело дышали, судорожно вцепившись в юбки или полы кафтанов, и взирали на Ранда расширенными от испуга глазами. Наверняка они полагали, что видят первые признаки надвигающегося безумия.
— Со мной все в порядке, — повторил Ранд, однако расслабились только Девы, причем Энайла и Сомара, кажется, не очень ему поверили.
Девы, как и все айильцы, знать ничего не желали о Возрожденном Драконе, но для них Ранд был Кар'а'карном, человеком, которому, согласно Пророчеству, предстояло связать их воедино и погубить. Они принимали это как неизбежность, хотя подобная перспектива не могла их не тревожить. Кажется, так же они принимали и способность Ранда направлять Силу и все связанное с нею. В иных, мокрых, как язвительно подумал Ранд, землях его называли Возрожденным Драконом, но мало кто понимал, что это в действительности значит. Люди верили, что он есть не кто иной, как родившийся заново Льюс Тэрин Теламон, прозванный Драконом, тот, кто более трех тысяч лет назад запечатал дыру в узилище Темного, положив конец Войне Тени и Эпохе Легенд. Ответным ударом Темный запятнал порчей саидин, и с тех пор всякий способный направлять Силу мужчина, имея дело с Источником, обрекал себя на неминуемое безумие. Первыми оно поразило самого Льюса Тэрина и его Сто Спутников. Люди называли Ранда Возрожденным Драконом, но никто и помыслить не мог о том, что Льюс Тэрин некой частью своей личности присутствует в его, Ранда, сознании и что при этом он так же безумен, как во дни Разлома Мира, безумен, как все Айз Седай мужского пола, до неузнаваемости изменившие лицо земли. Это пришло к Ранду не сразу, но чем дольше он имел дело с Единой Силой, чем больше становились его мощь и умение в обращении с саидин, тем чаще звучал в его голове голос Льюса Тэрина и тем труднее становилось ему сохранять свое «я». Отчасти именно из-за этого он так любил упражняться с мечом — отрешенность от мыслей помогала ему оставаться самим собой.
|
|
— Нам надо найти Айз Седай, — пробормотал Башир. — Если эти слухи правдивы… Выжги Свет мои глаза, не надо было отпускать ту…
Когда Ранд и айильцы овладели Кэймлином, многие жители города бежали, даже королевский дворец наполовину опустел за одну ночь. Исчезли и люди, помогавшие Ранду, те, кого он хотел бы отыскать. Повальное бегство продолжалось и в последующие дни. Скрылась из города и некая молодая Айз Седай, настолько молодая, что лицо ее еще не успело приобрести характерных, лишенных признаков возраста черт. Воины Башира нашли ее в гостинице, но, узнав, кто такой Ранд, женщина бросилась наутек с истошными воплями. С воплями! Ранд так и не узнал ни ее имени, ни Айя. Ходили упорные слухи, что где-то в городе скрывается еще одна Айз Седай, но Кэймлин полнился слухами, один невероятнее другого, и вряд ли можно надеяться, что они и вправду смогут вывести на Айз Седай. Все, кто оказывался поблизости от города, подвергались досмотру айильскими патрулями, но люди торопились поскорее миновать Кэймлин, и никто не выказывал намерения остановиться в городе, которым правил Возрожденный Дракон.
— Разве я могу довериться Айз Седай? — спросил Ранд. — Да и ни к чему это. У меня просто голова слегка разболелась оттого, что я получил по макушке. Видать, не так уж она крепка.
Башир фыркнул в усы:
— Как бы ни была крепка твоя голова, рано или поздно тебе все равно придется довериться Айз Седай. Без их помощи ты не сможешь объединить народы, не проливая крови. Сколько бы Пророчеств ты ни исполнил, многие согласятся последовать за тобой, лишь если тебя признают Айз Седай.
— Совсем без крови не обойтись, и ты это прекрасно знаешь, — заметил Ранд. — Белоплащники едва ли допустят меня в Амадицию, даже если на это согласится Айлрон, да и Саммаэль, конечно же, не уступит Иллиан без боя.
Саммаэль, и Равин, и Могидин, и…
Ранд вытеснил эти мысли из своего сознания. Это было непросто. Они приходили без предупреждения, и избавляться от них становилось все труднее.
Глухой стук упавшего тела заставил его обернуться через плечо. Аримилла, лишившись чувств, распростерлась на каменных плитах. Каринд опустилась рядом с ней на колени и, прикрыв подолом лодыжки упавшей женщины, принялась растирать ей запястья. Элегар покачивался, словно и сам готов был упасть в обморок, да и Эления с Насином выглядели ненамного лучше. Упоминание имени Отрекшегося вполне могло вызвать такой эффект, особенно после того, как Ранд сообщил придворным, что лорд Гейбрил был на самом деле ни кем иным, как Равином. Ранд не знал, во всем ли они ему поверили, но в том, что у многих тряслись поджилки, не сомневался. Возможно, они были потрясены тем, что остались живы. Во всяком случае, если б он мог хотя бы предположить, что они служили Гейбрилу, зная…
Нет, резко оборвал он себя. Если бы они все знали, если бы они все до единого были Приспешниками Темного, я все равно использовал бы их.
Иногда он становился настолько противен себе, что и впрямь хотел умереть. Но он, во всяком случае, говорил правду. Айз Седай пытались скрывать, что Отрекшиеся обрели свободу, опасаясь возможной паники и хаоса. Ранд, напротив, хотел, чтобы люди знали все. Пусть правда повергнет их в ужас, зато у них будет время прийти в себя. Если же следовать путем, избранным Айз Седай, может случиться так, что, когда ужасная истина станет известна людям, они уже не успеют опомниться. Кроме того, Ранд был уверен: человек имеет право знать, что ждет его в будущем.
— Иллиан долго не продержится, — сказал Башир. Ранд резко обернулся к салдэйцу, но волновался он напрасно — Башир был слишком опытным военачальником, чтобы во всеуслышание обмолвиться о чем-то секретном. Просто он решил перевести разговор на другую тему, подальше от Отрекшихся. Хотя если любая тема, включая Отрекшихся, и могла заставить Башира нервничать, то Ранд до сих пор за ним такого не замечал. — Иллиан расколется, как гнилой орех.
— Вы с Мэтом разработали превосходный план, — согласился Ранд Основная идея принадлежала ему самому, но Мэт и Башир внесли множество дельных предложений, которые, по существу, и сделали этот план реальным. Причем Мэт предложил гораздо больше Башира.
— Интересный молодой человек этот Мэт Коутон, — задумчиво протянул Башир. — Я бы не прочь побеседовать с ним еще разок. Хотелось бы знать, под чьим началом он учился воинскому делу. Агельмара Джагада? Я слышал, что вы побывали в Шайнаре.
Ранд промолчал. Секреты Мэта принадлежали только ему, хотя Ранд сомневался, что и сам Мэт знает ответы на некоторые вопросы.
Башир склонил голову и погладил пальцем ус:
— Впрочем, он едва ли успел послужить под чьим-либо началом. Слишком молод, наверное, не старше тебя. Может, нашел где-нибудь библиотеку? Я бы и сам не отказался заглянуть в книги, которые он читал.
— Сам у него и спроси, — отозвался Ранд. — Мне на этот счет ничего не известно. — Он подозревал, что пару раз в жизни Мэт заглядывал в книгу, но особого интереса к чтению никогда за ним не замечал.
Башир молча кивнул Когда Ранд не хотел о чем-то говорить, салдэйец, как правило, не настаивал и менял тему Как правило.
— А почему ты не взял сюда из Кайриэна ту Зеленую сестру? Эгвейн Седай? Я слышал, айильцы говорили, что вы с ней родом из одной деревни. Ей ты мог бы довериться, разве нет?
— У Эгвейн другие обязанности, — рассмеявшись, отвечал Ранд. Надо же, подумал он, Зеленая сестра. Если бы Башир только знал…
Подошла Сомара и подала Ранду льняную рубаху и кафтан из тонкого красного сукна андорского фасона, расшитый Драконами по высокому вороту и лавровыми листьями по манжетам и рукавам. Даже для айильской Девы она была очень высока — всего на ладонь ниже самого Ранда. Вуаль была опущена, но голова женщины оставалась обернутой темно— коричневой шуфа, так что открытым оставалось только лицо.
— Кар'а'карн может простудиться, — пробормотала она.
В этом Ранд сильно сомневался. Возможно, для айильцев в этой жаре и не было ничего особенного, но сам он уже истекал потом почти так же, как когда упражнялся на мечах. Ранд натянул через голову рубаху, заправил ее в штаны и, не завязав ворота, скользнул в рукава кафтана. Не то чтобы он считал, будто Сомара действительно принялась бы при всех одевать его, однако надеялся, что так ему, возможно, удастся избежать наставлений от нее, Энайлы, а возможно, и некоторых других. А если повезет, то и травяного настоя.
Ранда почитали как Кар'а'карна большинство айильцев, и Девы в том числе. Во всяком случае, на людях. Когда же он оставался наедине с этими женщинами, отказавшимися от любви и семейного очага ради копья, все становилось несколько сложнее. Ранд думал, что он мог бы, возможно, изменить положение, но делать этого не собирался. Некоторые Девы уже отдали за него свои жизни, а многим это еще предстояло — он ведь дал слово, испепели его Свет за это обещание! Если он позволил им умирать за него, то мог позволить и все остальное. Рубаха немедленно насквозь промокла от пота, и даже на кафтане выступили темные пятна.
— Тебе необходимы Айз Седай, — гнул свое Башир. Ранд надеялся, что он окажется таким же напористым и в бою. Слава о салдэйце шла именно такая, но за несколько недель знакомства Ранду еще не довелось увидеть его в настоящем деле. — Ты не можешь допустить, чтобы они выступили против тебя, а они способны решиться и на такое, если не смогут держать тебя на привязи или, во всяком случае, думать, что держат. От них можно ждать чего угодно.
— А если я скажу, что меня готовы поддержать сотни Айз Седай? — Ранд понимал, что андорские придворные навострили уши и он должен быть осторожным, чтобы не сказать лишнего. Впрочем, он и сам-то не слишком много знал, а то, что знал, звучало хоть и обнадеживающе, но не очень правдоподобно. Сотни, например, он и сам считал явным преувеличением, что бы там ни говорила Эгвейн.
Глаза Башира сузились.
— Появись здесь посольство из Башни, я бы об этом знал, значит… — Голос его упал почти до шепота. — Раскол! В Башне действительно произошел раскол? — Голос салдэйца звучал так, будто он поверить не мог, что эти слова слетели с его уст.
Многие слышали о низложении и усмирении Суан Санчей — ходили слухи и о ее казни, — но в большинстве своем люди полагали, что это касается лишь самих Айз Седай, и мало кто верил в раскол. Белая Башня оставалась незыблемым монолитом, возвышавшимся над тронами, — как было более трех тысячелетий. Однако салдэйец был человеком, имевшим обыкновение учитывать любые возможности. Он действительно перешел на шепот и подошел к Ранду поближе, чтобы андорцы не могли подслушать.
— Должно быть, это бунтовщицы хотят тебя поддержать. Ты можешь иметь дело и с ними, поскольку они нуждаются в тебе так же, как и ты в них. Но бунтовщицы, будь они и Айз Седай, — это не Белая Башня, особенно в глазах королей и королев. Для простого народа особой разницы, может, и нет, но для правителей — совсем другое дело.
— Кем бы они ни были, — так же тихо ответил Ранд, — они остаются Айз Седай.
И где бы они ни были, угрюмо подумал он. Айз Седай… Слуги Всего Сущего… Зал Слуг разрушен… разрушен навсегда… разрушен… Илиена, любовь моя…
Ранд безжалостно подавил мысли Льюса Тэрина. Порой они оказывались полезными, давали сведения, в которых он нуждался, но голос умершего давным-давно Дракона звучал в его голове все сильнее и сильнее. Если бы здесь была Айз Седай, Желтая сестра — Желтые слыли лучшими Целительницами, — она, возможно, смогла бы… Он проникся доверием лишь к одной Айз Седай, да и то незадолго до ее гибели, и она, Морейн, оставила ему совет насчет Айз Седай, насчет всех женщин, носящих кольцо и шаль.
— Я никогда не доверюсь ни одной Айз Седай, — тихо промолвил Ранд. — Я буду использовать их, поскольку нуждаюсь в них, но знаю, что они — и те, что в Башне, и бунтовщицы — попытаются использовать меня. Айз Седай всегда действуют именно так. Я никогда не доверюсь им, Башир.
Салдэйец медленно кивнул.
— Что ж, используй их, если сможешь. Но помни, никому не под силу противиться Айз Седай. — Неожиданно он издал хриплый смешок: — Насколько я знаю, последним, кому это удавалось, был Артур Ястребиное Крыло. Выжги Свет мои глаза, возможно, вторым будешь ты.
Звук шагов возвестил о прибытии одного из воинов Башира — широкоплечего и горбоносого молодого человека с густыми усами и окладистой бородой, который был на целую голову выше своего командира. Он подошел развалистой походкой человека, более привычного к седлу, и поклонился, попридержав у бедра меч. Поклонился скорее Баширу, чем Ранду. Башир мог следовать за Возрожденным Драконом, но Тумад Азкан — Ранд припомнил имя салдэйского воина
— следовал за Баширом. Девы пристально следили за новоприбывшим — они не доверяли никому из жителей мокрых земель.
— Там один человек явился к воротам, — неохотно промолвил Тумад. — Он говорит… Милорд Башир, это Мазрим Таим.
ГЛАВА 2. Новоприбывший
Мазрим Таим. До Ранда на протяжении столетий временами появлялся то один, то другой человек, провозглашавший себя Возрожденным Драконом, а ныне это стало настоящим поветрием. Некоторые из Лжедраконов действительно могли направлять Силу. Именно таков был Мазрим Таим. Объявив себя Драконом, он собрал войско и, прежде чем его удалось схватить, подверг Салдэйю страшному опустошению.
Лицо Башира не изменилось, но он сжал рукоять меча с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Тумад смотрел на своего командира в ожидании приказаний. Лорд Башир и в Андоре-то оказался в первую очередь потому, что по пути в Тар Валон, где Мазрима Таима должны были укротить, он бежал. Этот человек оставил о себе в Салдэйе такую память, что королева Тенобия послала на его поиски целое войско, приказав Баширу преследовать Таима, где придется и сколько потребуется, только бы любым способом избавить Салдэйю от этой угрозы.
Девы сохраняли спокойствие — не то что андорские вельможи. На них произнесенное имя подействовало словно факел, брошенный в сухую траву. Аримилла, которой как раз помогали встать, вновь закатила глаза и не упала лишь потому, что ее поддержала и мягко опустила на каменные плиты Каринд. Элегар отступил за колонны и согнулся, довольно громко рыгая. Все охали и ахали; женщины прикрывали лица кружевными платками, мужчины хватались за мечи. Даже флегматичная Каринд нервно облизывала губы.
— Мое помилование! — воскликнул Ранд, убирая руку подальше от кармана.
Оба салдэйца ответили ему долгими недовольными взглядами.
— А что, если он явился вовсе не из-за амнистии? — спросил наконец Башир. — Вдруг он по— прежнему считает Возрожденным Драконом себя?
Андорцы нервно переминались с ноги на ногу — никому из них не хотелось бы оказаться и в миле от того места, где произойдет поединок с использованием Единой Силы.
— Если у него на уме такое, — твердо ответил Ранд, — его ждет горькое разочарование. — В кармане у Ранда лежала резная фигурка толстячка с мечом — редчайший ангриал, которым могли пользоваться только мужчины. Какой бы мощью ни обладал Таим, против этого ему не устоять. — Но если он пришел за прощением, то получит его, как и всякий другой.
Что бы ни натворил Таим в Салдэйе, Ранд не мог позволить себе оттолкнуть человека, мало того что способного направлять Силу, но еще и поднаторевшего в этом, такого, которого не потребуется обучать начиная с первых шагов. Он не считал для себя возможным отталкивать никого, кроме разве что Отрекшихся.
Отрекшиеся… Демандред… Саммаэль… Семираг… Месана… Асмодиан…
Ранд вытолкнул мысли Льюса Тэрина на задворки сознания — сейчас он не мог отвлекаться:
Башир некоторое время молчал, но в конце концов кивнул, отпустил рукоять меча и сказал:
— Конечно, раз амнистия объявлена, прощение должно быть даровано. Но предупреждаю, ал'Тор: если Таим хотя бы ступит на салдэйскую землю, живым оттуда он не уйдет. Очень недобрую он оставил там память о себе. Он будет убит, даже если я, да что там я, даже если сама Тенобия прикажет его не трогать.
— Я стану держать его подальше от'Салдэйи, — пообещал Ранд.
Если Таим пришел сюда не для того, чтобы выразить покорность Возрожденному Дракону, дело может обернуться так, что его придется убить. Ранд невольно коснулся кармана и нащупал лежащую там фигурку. Потом сказал:
— Приведите его сюда.
Тумад глянул на Башира, но короткий кивок лорда последовал так быстро, что со стороны могло показаться, будто салдэйский воин поклонился, услышав приказ Ранда. Ранд с трудом подавил подступивший гнев, но смолчал. Башир — воплощенная праздность и скука — стоял, скрестив руки на груди и небрежно отставив ногу в сторону, но взгляд его черных раскосых глаз, устремленный вслед ушедшему воину, выдавал жажду крови. Андорские лорды и леди нерешительно топтались на месте и дышали так, словно им пришлось пробежать несколько миль.
— Можете идти, — бросил им Ранд.
— Я останусь с вами! — воскликнул Лир.
— Я не собираюсь бежать перед… — поддержала его Ниан.
— Ступайте! — оборвал их Ранд.
Они храбрились, хотя готовы были провалиться сквозь землю от страха или бежать сломя голову, позабыв о последних остатках собственного достоинства. Ранд облегчил этим людям выбор: раз они признали его Возрожденным Драконом, то, чтобы снискать его милость, должны повиноваться, а повиноваться этому последнему приказу означало делать именно то, чего им больше всего хотелось. Ответом на его повеление стало множество низких поклонов и глубоких реверансов.
«Коли такова ваша воля…»; «Раз так угодно Лорду Дракону…» — забормотали они и… не то чтобы припустили со всех ног, но удалились более чем поспешно. Причем в направлении, противоположном тому, куда пошел Тумад,
— никому не хотелось ненароком наткнуться на Таима.
Ожидание затянулось. Требовалось время, чтобы провести человека по лабиринту дворцовых коридоров, но после того как андорская знать покинула двор, никто не двинулся с места. Башир смотрел туда, откуда должен был появиться Таим. Девы держали в поле зрения все окружающее, но так было всегда, и если они выглядели готовыми в любой момент закрыть лица вуалями, то и в этом не было ничего необычного. Воительницы казались бы статуями, когда бы не зоркие, внимательные глаза.
Наконец послышалось гулкое эхо шагов. Ранд едва не коснулся саидин, но вмиг сдержал свой порыв. Если Таим, ступив во двор, почувствует, что Ранд держится за Силу, он наверняка сочтет это свидетельством боязни. Такого Ранд допустить не мог.
Первым на освещенное солнцем пространство вышел Тумад. За ним шагнул темноволосый мужчина чуть выше среднего роста, со смуглым лицом, раскосыми глазами, крючковатым носом и высокими скулами. Несомненный салдэйец, но гладко выбритый и одетый словно андорский купец, некогда процветавший, а теперь переживающий не лучшие времена. На нем был темно-голубой кафтан из тонкого дорогого сукна, отделанный бархатом, но потрепанный и потертый. Заправленные в покрытые пылью, разбитые сапоги штаны пузырились на коленях. Держался он, однако, с достоинством, словно не замечая того, что острия мечей четырех салдэйских солдат едва не упирались ему под ребра. И жара, казалось, ничуть его не тревожила. Девы пристально следили за его приближением. Ранд тоже внимательно присматривался к нежданному гостю.
Ранд разглядывал Таима, пока тот со своим эскортом пересекал двор. С виду тот был лет на пятнадцать старше его самого — лет тридцати пяти или около того. Мало что было известно о мужчинах, способных направлять Силу, — благоразумные люди предпочитали даже не затрагивать эту тему, — но Ранд разузнал все что мог. К сожалению, не так уж много. Со времени Разлома Мира мужчин направлять Силу не обучали, а у имевших врожденную способность она неожиданно проявлялась сама собой к поре взросления. Некоторым удавалось не впадать в безумие по нескольку лет, до того как Айз Седай находили и укрощали их, но многие сходили с ума меньше чем за год со дня первого прикосновения к саидин. Ранд сохранял здравый рассудок около двух лет, не так уж мало, но сейчас он видел перед собой мужчину, имевшего дело с Силой лет десять-пятнадцать. Уже одно это многого стоило.
По знаку Тумада они остановились в нескольких шагах от Ранда. Тот открыл было рот, но, прежде чем успел заговорить, в его голове настойчиво зазвучал голос Льюса Тэрина.
Саммаэль и Демандред ненавидели меня… Ненавидели тем сильнее, чем больше почестей я им оказывал… Ненавидели еще до того, как предали свои души. Особенно Демандред. Я должен был убить его. Убить их всех! Землю выжечь, но убить! Выжечь всю землю!
Ранд, стоя с непроницаемым лицом, упорно твердил себе: Я — Ранд ал'Тор. Ранд ал'Тор. Я никогда не знал ни Саммаэля, ни Демандреда, ни всех остальных. Сожги меня Свет, я — Ранд ал'Тор.
Сожги меня Свет, слабым эхом откликнулся Льюс Тэрин. Это прозвучало как мольба. Затем голос Теламона истаял в неведомых глубинах сознания.
Воспользовавшись молчанием Ранда, заговорил Башир.
— Так ты и есть Мазрим Таим? — спросил он. Ранд с недоумением взглянул на салдэйца. Неужто это не Таим? Но нужно быть безумцем, чтобы присвоить себе это имя.
Рот пленника скривился в некоем подобии улыбки.
— Я просто побрился, Башир, — промолвил он, почесывая подбородок. В голосе его насмешка чувствовалась еще явственнее, чем во взгляде. — Здесь жарко, разве ты не заметил? Пожалуй, жарче, чем должно быть. Хоть Андор далеко на юге. Может, тебе нужны доказательства? Хочешь, чтобы я направил Силу? — Черные глаза пришельца блеснули. Он мельком взглянул на Ранда и вновь обернулся к Баширу. Лицо салдэйского лорда с каждым мгновением становилось все темнее. — Пожалуй, нет, здесь и сейчас этого делать не стоит. Я помню тебя, Башир. Тебе досталось от меня в Иринджаваре, прежде чем в небе появились эти видения. Впрочем, об этом знают многие. Что бы сказать такое, что может быть известно лишь тебе да Мазриму Таиму? — Он полностью сосредоточился на разговоре с Баширом и, казалось, вовсе забыл и об охранявших его солдатах, и о по— прежнему приставленных к его ребрам мечах.
— Я слышал, будто ты держишь в секрете, что случилось с Мусаром, Хачари и их женами? — Насмешка исчезла. — Им не следовало, явившись под флагом переговоров, пытаться убить меня. Надеюсь, ты нашел им подходящее применение в качестве слуг? Ведь теперь их единственное желание — служить и повиноваться. Я вполне мог и убить их — они, все четверо, обнажили кинжалы.
— Таим! — прорычал Башир, схватившись за рукоять меча. — Ты…
Ранд успел встать перед ним и удержать за запястье, когда Башир уже наполовину вытащил клинок. Острия мечей четверых солдат и Тумада теперь определенно касались Таима, а возможно, и вонзились в него, но тот даже не вздрогнул.
— Зачем ты пришел? — спросил Ранд. — Увидеть меня или испытывать терпение лорда Башира? Если ты еще раз позволишь себе подобное, то я дам ему убить тебя Мое прощение распространяется на все совершенное тобой прежде, но это не значит, что ты и впредь можешь похваляться своими злодеяниями.
Прежде чем заговорить, Таим некоторое время внимательно смотрел на Ранда. Несмотря на жару, он почти не потел.
— Увидеть тебя. Ты был одним из представших в том небесном видении. Говорят, тогда ты сражался с самим Темным.
— Нет, не с Темным, — отозвался Ранд. Башир не пытался освободиться, но Ранд чувствовал, как напряглись его мышцы, и понимал, что стоит отпустить руку. и меч салдэйца мгновенно поразит Таима. Разве что тот успеет использовать Силу. Или сам Ранд. Этого следовало избежать.
Удерживая запястье Башира, Ранд продолжил:
— С тем, кто назвался Ба'алзамоном. Я думаю, что на самом деле то был Ишамаэль. Позднее, в Тире, я убил его.
— Я слышал, что ты убил уже многих Отрекшихся. Думаешь покончить с ними всеми?
— А ты знаешь другой способ сладить с такими, как они? — спросил Ранд.
— Или погибнут они, или весь мир. Уж не считаешь ли ты, что можно уговорить их отринуть Тень, как некогда они отринули Свет?
Положение становилось нелепым. Он вел беседу с человеком, в которого уперлись острия пяти мечей, выдавливая под кафтаном струйки крови, и вдобавок удерживал за руку другого, готового выхватить шестой меч, — и тот не ограничится струйкой. Хорошо еще, что солдаты Башира слишком дисциплинированны для того, чтобы действовать без приказа, а Башир рта не открывал. Восхищаясь хладнокровием Таима, Ранд продолжал говорить — быстро, но все же так, чтобы никто не подумал, будто он спешит:
— Каковы бы ни были твои преступления. Таим, они блекнут в сравнении со злодеяниями Отрекшихся. Случалось ли тебе подвергать пыткам целый город, заставлять тысячи людей мучить друг друга, истязать родных и близких? Семираг сделала это безо всякой причины, просто чтобы удостовериться, что ей такое под силу. И для забавы. Убивал ли ты детей? Грендаль убивала, да еще и утверждала, что делает это по доброте душевной: ведь малюткам не выжить одним, когда их родителей угонят к ней в рабство. — Ранд надеялся, что салдэйцы слушают хотя бы наполовину так же внимательно, как Таим, заинтересованно подавшийся вперед. Правда, надеялся он и на то, что они не станут задаваться лишними вопросами — например, откуда это ему известно. — Скармливал ли ты людей троллокам? Такое делали все Отрекшиеся — пленников, которые отказывались служить Темному, всегда отдавали троллокам, если не убивали на месте. А Демандред однажды отдал на съедение жителей двух захваченных им городов только потому, что ему показалось, будто они были недостаточно почтительны к нему еще до того, как он предался Тени. А вот Месана, та заводила в своих владениях школы. Детей там учили поклоняться Темному и убивать тех своих товарищей, которые учились недостаточно быстро или недостаточно усердно… Я могу продолжить. Могу перечислить все тринадцать имен, с первого до последнего, и с каждым из них связано не менее сотни таких же преступлений. Что бы ни натворил ты, с Отрекшимися тебе не сравниться. А теперь ты явился сюда, чтобы получить прощение, выразить мне покорность и вместе со мной во имя Света выступить на бой с Темным. Что же до Отрекшихся, то я намерен искоренить их всех. И ты поможешь мне в этом. Ради того тебе и даруется прощение. Поверь, ты заслужишь его сотню раз, прежде чем придет время Последней Битвы.