Распределение.
Проснулся я с явным ощущением, что что-то не так. Долго смотрел в потолок и тут до меня дошло, что я не дома, а в армии.
В 6=00 сыграли подъём. Мы, как и местные солдаты, медленно встали, свернули постели, разобрали и отнесли в кладовку кровати. Проходя с Чуком мимо майорского кабинета, увидели на столе телефон. В комнате никого не было, а позвонить домой и хотелось, и было нужно, чтобы успокоить родителей, сказать, что всё нормально. Я попросил Чука посмотреть, чтобы не застукали. Дозвонился сразу, подошла мама. Обрадовалась, услышав мой голос, и попросила обязательно позвонить, когда всё станет ясно: куда нас пошлют. Потом я сменил Чука на посту, и он пошёл звонить. Только мы провернули эту операцию, как приехал майор. Через 5 минут он уже проводил утренний развод своих «войск». Мы подглядывали из-за угла. Картина была интересной. Было впечатление, что майор чувствует себя по меньшей мере Наполеоном. Он, заложив руки за спину, медленно расхаживал вдоль строя и смотрел на солдат, как-будто впервые их видел. Потом, неизвестно почему, стал на них орать, что они здесь зажрались, ничего не делают, что он их скоро разгонит ко всем там матерям… Солдаты стояли навытяжку, упершись взглядом в пол.
Я посмотрел на Чука; он повертел пальцем у виска, и мы продолжили смотреть этот спектакль. Майор орал ещё минут 5-ть, а потом совершенно спокойным голосом без всякого перехода спросил:
- Ну, кто хочет сегодня пойти в увольнение?
Это было так неожиданно, что мы. наблюдавшие втихаря это представление, буквально опешили. Но солдаты знали своего начальника, как облупленного, и продолжали стоять молча.
- Чего это они? - толкнул меня в бок Вовка. Я приложил палец к губам, что означало: смотри дальше…
- Никитин! Ты, по-моему, давно не был в городе. Пойдёшь? - обратился майор к одному из солдат.
- Спасибо, товарищ майор. Только чего я там не видел? - лениво отозвался Никитин.
- Во зажрались, - горячо зашептал мне на ухо Чук. - Конечно, каждый день там бывают. Он уедет вечером домой спать, а они туда, в город. Эх, вот бы здесь остаться служить…
- Размечтался! Моли Бога, чтобы не на землю Франца-Иосифа не заслали, - так же тихо ответил я Чуку.
Майор тем временем спросил ещё трёх-четырёх бойцов, но желание идти в увольнение изъявил только один. На сём развод закончился. И мы поняли, что сейчас майор будет решать нашу участь.
После завтрака и перекура на улице мы опять собрались в комнате. где сидели весь прошлый день. После увиденного на разводе и от неизвестности дальнейшей нашей судьбы, настроение было невесёлое. Я подошёл к окну и, глядя на проезжающие мимо трамваи через решётку на окне, впервые в жизни ощутил жуткую тоску.
- За окном свободные люди… Идут по своим делам. Спешат кто-куда, - думал я горестно. –И никому из них нет до меня никакого дела… Нет больше Аггеева Андрея - гражданина СССР, а есть только военнослужащий с номером военного билета 1510490. А вечером ребята соберутся вместе, будет шумно и весело, будет смех. Анекдоты, песни… Может быть вспомнят обо мне, выпьют за мою удачную службу… Да… может быть… А тут до сих пор не знаешь: куда тебя забросит судьба…
И предаваясь таким унылым мыслям, я стоял у окна, смотрел на хороший солнечный декабрьский денёк и на проезжающие мимо трамваи, увозившие по своим делам моих свободных соотечественников.
Из этих раздумий меня вывел крик дневального:
- Эй, молодые, Соколов, Аггеев, Чукляев, быстро к майору!
- Старик нашёлся… вдвое моложе, дебил… - в полголоса, обращаясь к нам, проговорил Соколов. - Ну что? Пошли?
- А куда деваться? - отозвался Чук.
Зашли в кабинет майора и выстроились в линию. Майор сидел без кителя, галстук свисал с толстой шеи на стол; он чего-то писал.
- Значит так, - начал он, не глядя на нас. - Соколов - старший. Едете своим ходом до Внукова, там по дорожке, пересекаете шоссе и перед вами КПП. Там всё знают. Понятно?
- Ясно, - ответил Соколов.
- А мне, хоть пасмурно! Выезд - немедленно! - нахмурился майор.
Чтобы его не выводить из себя, мы поспешили уйти.
Наш Ветеринар уже уехал. За ним пришёл «Газик» из воинской части. А Балерун всё также сидел в углу комнаты на стуле и грустно смотрел в зарешетчатое окно. Мы распрощались с ним и вышли с территории ГСП. У нас начиналась новая, доселе неизведанная, жизнь.
Вышли с КПП на Угрешскую улицу. Солнце светило не по-зимнему, день был великолепный. Под ногами весело хрустел снежок. Мы шли к метро и молча наслаждались свободой, хорошей погодой, зимней Москвой…
-Во Внукове - аэродром… - нарушил идилию Соколов.
- Ты думаешь - попадём в аэродромную службу? - я, улыбаясь, смотрел, как Соколов гордо тащит папку с нашими документами.
- Если так, то это мне почти по теме, - отозвался бывший МИИГАшник Чукляев.
- Доедем - узнаем, - подвёл итог нашим гаданиям Соколов.
- Ребята! Мне надо позвонить, сказать куда меня направили, - я замедлил шаг на ступеньках метро.
- И мне не помешает, - согласился Чук. - Чтоб мать не волновалась.
Мы зашли в соседние телефонные будки и начали набирать номера. Я звонил матери на работу. Она подошла сразу.
- А это я, привет!
- Андрей! Ты?
- Я! Едем во Внуково. Наверное в аэродромную охрану, но это неточно пока…
- Ни и хорошо, если так. Это совсем близко. Только сразу сообщи нам: как и что!
- Обязательно! Ну пока… Поеду служить.
- Ни пуха тебе… Будь умницей!
- К чёрту - к чёрту…
Я повесил трубку на рычаг, секунду постоял и вышел к ребятам. Мы спустились в метро, сели в вагон и покатили к Киевскому вокзалу.
- Я бы сейчас по старому русскому обычаю выпил бы на «посошок». А? - предложил Чук.
- Не откажусь, - ответил я. –А то когда ещё доведётся?!
- Ну тогда и я, но где? - наш старший смотрел на нас недоуменно.
- Ну ты даёшь! - Чук с удивлением посмотрел на Соколова. - Было бы что, а выпьем прямо на вокзале. Короче, пошли, мужики, в магазин.
Выйдя из метро, мы зашли в ближайший магазин и остановились у витрины.
- Так, - Чку смотрел на портвейн № 15 и чесал затылок
- Парочку, я думаю, - помог я ему.
- Нет, это много. Давайте одну и по штучке пива, - слово Соколова было для нас весомым, и мы с сожалением посмотрели на него.
- Эх, овощной ты, овощной, - подумал я, доставая деньги из кармана.
Положив бутылки в рюкзак Чука, вся наша троица бодро зашагала к зданию вокзала. Там встала новая проблема: где взять стаканы?. Чук решил её просто: из автомата с газированной водой. Потом мы встали в углу у киоска «Союзпечати», аккуратно разлили вино по стаканам, так как Соколов у киоска с кофе прихватил ещё пару, чокнулись и выпили за успех нашей будущей службы, а пиво мы оставили на дорожку…
В электричке было довольно-таки свободно. Мы удобно уселись, и вскоре поезд тронулся. Москва осталась позади, а впереди для нас была неизвестность…
В штабе корпуса.
В раздумьях каждый о своём мы доехали до Внукова. Вышли на перрон из поезда и остановились. Шёл мелкий редкий снежок.
- Ну, куда теперь двинемся? - спросил Чук, поёживаясь после тепла поезда.
- Сейчас спросим, - Соколов пошёл навстречу какому-то офицеру.
- Вы не подскажете, как нам добраться до воинской части? Нам сказали, что это где-то близко.
- Идите прямо по этой дорожке, перейдёте шоссе и упрётесь в ворота воинской части, прямо в КПП.
Спасибо, - поблагодарил офицера вежливый Соколов, потом подошёл к нам и сказал:
- Мы почти у цели! Пошли…
И мы с Чуком двинулись за ним по дорожке в наше будущее…
А пока мы, войдя в лесополосу, углубились чуть-чуть, чтобы справить малую нужду. Покурить и освободить рюкзак Чука от пива.
- Да, - протянул Соколов, - ещё немного, ещё чуть-чуть..- он отпил пару глотков и протянул нам свою бутылку. - Мне ещё с начальством разговаривать, пахнуть будут… -- объяснил он свой широкий жест.
- Не дай Бог ещё такой же майор, как на ГСП, попадётся, - одобрил его действия Чук.
Я молча пил из своей бутылки пиво и слушал их гадания.
Выйдя из кустов на дорожку, мы двинулись дальше. Вскоре посадки кончились, и дорожка упёрлась в шоссе.
- Мне так и говорили, что в хороший день отсюда виден шпиль Университета. Здесь же до Москвы 25 км всего… - посмотрев по сторонам проговорил Чук.
-- Это всё, конечно, хорошо, но гляньте на ту сторону шоссе, - прервал его Соколов.
Мы посмотрели, куда он показывал, и увидели зелёные ворота с красными звёздами.
- Вот она, родная! - вздохнул Чукляев.
- Ну что? Вперёд?! - Соколов казался спокойным и уверенным, но мы видели в его серых глазах нерешительность, и чтобы подбодрить своего «начальника», также бодро и дружно воскликнули «Вперёд» и двинулись через шоссе к воротам воинской части.
На КПП на нас уставился дежурный сержант. Он видимо не мог понять, что нужно этим «волосатикам» с рюкзаком в его части. За ним следом из дежурки появился солдат и тоже уставился на нас.
- Вам кого? - спросил наконец-то сержант.
- Да вот, служить приехали, - несколько развязно ответил Чук.
Недолгое молчание вдруг разразилось хохотом. Причём заржали одновременно и воины, и мы.
- Посмотри на них, - сквозь смех говорил, толкая в бок солдата, дежурный. - В середине декабря… Ну, орлы!
Когда смех кончился, дежурный связался со штабом и спросил, что с нами делать. Там было велено отвести нас в Штаб. В сопровождении солдата мы двинулись к Штабу, с интересом озираясь по сторонам. Всё здесь было нам в новинку: и выровненный по линейке снег в сугробах, и длинные коробки казарм, чистота и порядок.
- Может быть здесь мне служить 2 года? - глодала меня мысль, и сердце невольно сжималось. - Эх бы вместе… Всё же свои ребята, столичные…
- Кого это ты привёл? - не успели мы подойти к дверям Штаба, перед нами, как из под земли вырос моложавый майор.
- И тут майор! - тихо шепнул мне Чук.
- Да вот, товарищ майор, молодое пополнение прибыло, - ответил наш провожатый. - Что с ними делать?
Майор оглядел нас с головы до ног, хмыкнул и неожиданно обратился к Чуку:
- Рисовать, красиво писать, печатать умеешь?
- Не-а, - протянул Чук.
- Так… А ты? - это уже был вопрос мне.
- Никак нет, - отрапортовал я, а сам подумал: оставят одного здесь и сиди-кукуй… Нет уж!
- Ну а ты? - майор безразлично, уже зная наперёд ответ, обратился к Соколову.
- И я тоже - не умею…
- Жаль, бойцы, жаль. Ну ладно. Смирнов, веди их в спортзал, пусть сидят там и ждут. За ними скоро приедут.
Спортзал, куда нас привели, был пуст. Мы уселись на лавки вдоль стены. Провожатый боец ушёл, сказав: «Ну ждите…» И стали мы ждать.
- Служить-то будем не здесь, - вяло заметил Соколов.
- Но где-то недалеко, - предположил Чук.
- Чего гадать. Сейчас «купец» приедет и всё расскажет, - подал голос и я.
В итоге, так оно и вышло. Ближе к обеду в спортзал вошёл, уже знакомый нам солдат, который и привёл нас сюда, а с ним стройный. Спортивного вида, прапорщик.
Поздоровались.
- Ну, принимайте пополнение, - сказал прапору солдат.
- Ну что, бойцы, поехали в полк, - скомандовал прапорщик. - Документы ваши уже у меня, так что, вперёд!
Выйдя из ворот Штаба 4-го корпуса ПВО, как нам сказали на вопрос: «Где мы находимся?», мы отправились по знакомой уже дорожке на станцию «Внуково». Сели в электричку и попытались разговорить прапора.
- Так где служить будем, товарищь прапорщик? - спросил Чук со всем почтением. Прапор хитро улыбнулся:
- Скажу одно: полк ПВО, остальное сами скоро увидите.
За пустяшными разговорами время прошло быстро. Когда по вагону объявили. Что следующая станция «Ворсино», мы пошли в тамбур, закурили и стали ждать. Выйдя на перрон, вдохнули чистый морозный воздух и вслед за прапором пошли в конец платформы, сошли вниз, перешли через ж,д, пути, и пошли по узкой дорожке сквозь лесополосу в сторону Москвы. Вскоре за деревьями показался забор с колючей проволокой в несколько рядов. Складские постройки и сторожевая вышка, а на ней - часовой с карабином на плече.
- А вот и наш полк! - сказал прапорщик.
Дойдя до угла забора. Повернули направо и вскоре были уже у металлических ворот с красными звёздами, такими же, как и в Штабе корпуса. Рядом с воротами был домик КПП, в дверь которого мы и зашли вслед за нашим сопровождающим.
В полку.
Через КПП мы прошли на территорию военного городка и вскоре подошли к Штабу полка.
- Ждите здесь, - сказал прапорщик и зашёл в Штаб.
Его не было минут десять. Офицеры, входящие и выходящие оттуда. Смотрели на нас длинноволосых в гражданской одежде, хмыкали, улыбались, но ничего не говорили. Через 10 минут из Штаба вышел молодой лейтенант и повёл нас в отдельно стоящую казарму, где размещался так называемый карантин, то есть место размещения вновь призванных на службу молодых солдат и их наставников. В карантине солдаты проходили «курс молодого бойца, учились строевой подготовке, учили Уставы службы и готовились к принятию воинской Присяги.
Войдя в казарму, лейтенант вызвал старшину карантина и поручил ему нас разместить, постричь, одеть, обуть и т.д.
Старшина наши вещички сложил в каптёрку, где хранилось имущество карантина, позвал какого-то бойца, который умел стричь, и велел ему нас постричь наголо.
Я сидел на табурете перед зеркалом в бытовой комнате и смотрел, как мои длинные волосы покидают дурную голову. Минут через пять всё было кончено - голова представляла собой белый шарик с глазами и ушами.
- Вот, на человека стал похож, - сказал старшина, увидев меня без шевелюры.
Вскоре Соколов, Чукляев и я стояли в Ленинской комнате перед несколькими сержантами, сидевшими за столами.
- Что же нам с вами делать? - задумчиво произнёс старший сержант Мельников (фамилию его я узнал позже).
- А в чём проблема? - осмелился спросить Андрей Соколов, как самый старший из нас.
- А проблема в том, - вступил в разговор сержант Макеев, - что сегодня уже 17 декабря, а 19-го - принятие Присяги. А вы ни ходить не умеете, ни слов Присяги не знаете…
- Вот ты, - обратился ко мне один из сержантов, - знаешь, как подойти к командиру? А ну, попробуй! Вот я - командир… Он встал метрах в пяти от меня и приготовился «поржать» над неумехой - призывником.
Я строевым шагом подошёл к нему и чётко без запинки доложил:
- Товарищ сержант! Рядовой Аггеев по вашему приказу прибыл!
Оторопевший сержант растерянно посмотрел на своих сослуживцев – сержантов, которые сами сидели раскрыв рты.
- Ты откуда всё это знаешь? - первым в себя пришёл Мельников.
Тут мне пришлось рассказать, что я в институте полтора года обучался на военной кафедре, где постигал премудрости военного дела. Что строевую подготовку у нас преподавали бывшие кремлёвские курсанты.
- Так ты может и текст Присяги знаешь? - спросил сержант Макеев.
- Знаю. Учили. Разок прочитаю и вспомню, - ответил я.
- Ну-ка, давай попробуй! - уже с интересом сказал Мельников и протянул текст воинской Присяги. Я пару раз пробежал текст глазами, освежил в памяти и сказал, что готов попробовать. Ну, с двумя – тремя запинками получилось. Сержанты остались довольны. Разрешили мне сходить в курилку, а сами занялись моими товарищами: Чуком и Соколовым.
После ужина, куда нас водили, естественно, строем, нашей тройке показали наши койки на втором ярусе, и после команды «Отбой» мы уснули, едва голова коснулась подушки…
Весь следующий день знакомились с сослуживцами и готовились к Присяге.
19 декабря 1976 года я принял воинскую Присягу СССР. А вечером написал первое письмо домой. Родителям, из армии. Привожу его полностью:
- Здравствуйте, мои дорогие! Армейский Вам привет!
После многих скитаний, оказался я на станции «Ворсино» на границе Московской и Калужской областей в ПВО, т.е. войсках противовоздушной обороны. С Киевского вокзала езды до меня полтора часа. Так что, приезжайте, как-нибудь в воскресенье и на КПП попросите меня вызвать в комнату встреч.
Сегодня мы приняли (уже!) Присягу. Нам троим, что с ГСП попали сюда, завидуют все ребята, что мы не были в карантине. А уедем через 700 с лишним дней вместе, а то и раньше них.
В принципе, вы могли бы приехать сегодня в часть на Присягу, но я не смог сообщить, да и виделись мы совсем ещё недавно - четыре дня назад.
Относятся к нам на удивление хорошо - помогают, объясняют, советуют.
Как приехали в часть, нас постригли наголо, так что у меня голова лысая, как бильярдный шар. Ну да через месяц уже будет ёжик.
Теперь будем ходить в наряды и в караул, как полноценные бойцы. Вот и сегодня идём в наряд на кухню. А днём сегодня посмотрели хоккей и кино: Неуловимых мстителей. Кормят неплохо. Короче, всё идёт пока нормально, я ожидал худшего.
Скоро должны распределять по специальностям. Интересно, куда, но уже в этой (очевидно) части.
Ну вот пока и всё.
Пишите, привет всем знакомым. Позвоните Джиму: 194-07-03 и дайте мой адрес. Да. Я отсюда могу позванивать с почты. А это - Успех!
Целую. Будем жить! Всегда ваш Андрей Аггеев. 19.12.1976 г.
А 21.12.76 г. Я написал второе письмо:
- Здравствуйте, мои дорогие! Опять пишу вам письмо. Командир части просит вас приехать в часть в это воскресенье (если вы получите это письмо до субботы), чтобы забрать мою гражданскую одежду, в которой я сюда приехал. Так что, надеюсь увидеть вас скоро. Приезжайте часов в 9 – 10 на КПП и вызывайте из войскового приёмника (как правильно называется «карантин» из 3-го взвода меня.
Теперь о том, что мне нужно: щётка обувная, пара бархоточек, гуталин чёрный, пару общих тетрадей, 3 – 5 подворотничков белых, портянки белые из плотной ткани, небольшие бархотки для чистки пряжки ремня. И купите в военторге осидол для тех же целей (он в тюбике, типа зубной пасты).
Пока вроде всё.
Служба моя идёт хорошо. Сразу после Присяги сутки дежурили в наряде по кухне. Погода тёплая, днём - плюсовая. Снега полно. Подумал так: на гражданке зимой снега не было - на лыжах не покатаешься, а как попал в СА, снега полно, а о лыжах забудь, если только не будет соревнований.
В пятницу, наверное, заступаем в первый караул (после Присяги) на сутки. К моему огорчению, личный состав здесь вооружён не автоматами, а карабинами СКС. Служба у нас будет такая: неделя в части, неделя - боевое дежурство. Будем «поднимать» ракеты. До чего же здесь много служит «чурок»…
Ну всё. Жду вас в воскресенье. Там расскажу.
Всегда ваш А.Аггеев. 21.12.76 г.
В ходе распределения нас по специальностям и боевым расчётам я попал в расчёт Березникова. Пётр был первым номером расчёта, т.е. - командиром расчёта; я - вторым номером, а третьим у нас стал Юра Тюнин. Тот ещё расчётик получился! Напишу подробнее о каждом (кроме меня, конечно). Итак: Березников Пётр Николаевич, 04.10.1956 г.р., москвич с Зеленоградской улицы района Ховрина, что на Речном вокзале. Ушёл с 1-го курса института гидромелиорации, работал на заводе «Авангард», откуда и был призван в СА.
Тюнин Юрий Игнатьевич, 1957 г.р., жил на станции Колодезная Воронежской области, до армии работал трактористом в колхозе.
С Юрком я познакомился ещё в каркнтине, когда называли составы расчётов. А Петька в карантине сильно приболел и угодил в военный госпиталь в Красногорск, где пробыл до Присяги. По его возвращению в полк, мы и познакомились и дружим до сих пор вот уже 40 лет.
Наш расчёт вошёл в состав элитного 5-го взвода 2-й батареи 1-го дивизиона полка, куда брали только славян. Почему? Расскажу далее.
Учителями и наставниками нашими по обучению боевой работе были лучшие расчёты полка: ефрейтора Силаева и ефрейтора Пашкова. Итоговая задача боевого стартового расчёта - пднять, лежащую на полуприцепе 13-ти метровую ракету в боевое, вертикальное положение, поставить и закрепить её на пусковом столе, опустить вниз полупрцеп, доложить о готовности и быстро покинуть стартовую позицию. Вся работа строго регламентирована по времени. Оценка «5» ставилась, если поднимешь ракету за 6 минут 15 секунд или меньше. Так что, бегать приходилось очень быстро. А поскольку 5-й взвод считался отличным, оценки ниже «5» все были, как бы двойками. Ещё надо было знать всю технику и оборудование до мельчайших деталей, понимать, что и как работает, уметь проводить регламентные работы на оборудовании, т.е. обслуживать и содержать технику в постоянной боевой готовности. А ставить ракету по тревоге надо было уметь и днём, и ночью при свете переносных ламп и часто ещё и в ОЗК и противогазе. ОЗК - общевойсковой защитный комплект из прорезиненной ткани. И не дай Бог чем-нибудь стукнуть по ракете или оборудованию - сразу 2 балла, стыд и позор, и новые тренировки до 7-го пота.
Про работу на заправке ракет напишу ниже, чтобы всё было по порядку.
А пока очередное письмо домой от 2-го января 1977 года:
- Здравствуйте. Мои дорогие: мамуля. Папуля и братанчик-Леханчик! Уже неделю с лишком нет от вас ни одной весточки. Что случилось? Почему не пишите? Так дело не пойдёт! Даже «старики» удивляются, что мне ни от кого нет писем. Правда сейчас в связи с Новым годом почта работает плохо, но 1977 г. Уже наступил, и я жду от вас частых писем, ведь вас трое и по письму в неделю раз каждый написать вполне бы смог - и вам не трудно, и мне радость, что помнят и со мной.
Теперь о моих делах. Придя из очередного караула, мы переехали в казарму 2-й батареи дивизиона. Карантин кончился и войсковой приёмник распределили по местам постоянной службы. Теперь, когда приедете в полк, на КПП будете спрашивать рядового Аггеева из 5-го взвода 2-й батареи.
Первую ночь в новой для нас казарме мёрзли, т.к. было всего 12 градусов, и под тонкими армейскими одеялами было холодно, особенно под утро. На вторую ночь затопили, и при 18-ти градусах мы спали, укрывшись сверху ещё шинелями. Сейчас погода морозная, ясная: минус 20 градусов.
Новый год мы здесь почти не прочувствовали. Лишь только отпустили нас в полковой магазин, конечно - строем, купили печенья, вафель, конфет и так. вещей: материал на подворотнички, ручек, сигарет. Потом сидели в казарме, смотрели телевизор, а мысли все о гражданке: как все сидят за праздничным столом, едят, пьют, встречают Новый год настоящий, а не так - шаляй-валяй. Ну да мы тоже были рады, что прошёл ещё один месяц, день, час службы и, как у нас говорят: дембель стал короче! Уже пошёл 1977 год, а ведь в 1978 году, правда - осенью, я буду уже дома с вами. И 1979 Новый год буду праздновать по-человечески.
В 1 час ночи мы легли спать. 1 и 2-го января мы отдыхали. Правда сегодня опять в караул; на этот раз - посыльным по Штабу полка. А это лучше, чем стоять на морозе. И если у командира не будет совещания, бегать мне придётся немного.
Отношение со стороны «стариков», а многие из них уходят домой весной, сносное. Гоняют пока не очень, и шумят и ругаются несильно. А как основная их масса уйдёт - возьмём бразды правления в свои руки. Ну да это ещё через 4 - 5 месяцев. А пока стащили у меня чурки, наверное, зубную пасту, а у Вовки Чукляева записную книжку с адресами (я то свою ношу при себе). Кому нужна чужая, «не чистая» записная книжка с адресами и телефонами незнакомых людей? Наверное, думали, что там деньги могут быть…
5 - 6 января будем сдавать на допуск к боевому дежурству, а в феврале - на специалиста 3-го класса. Так что работы будет много, а когда её много - время летит быстрее и незаметнее. Получим 3-й класс, а там уже весна и лето - «спасибо Партии за это!»
Теперь просьбы. Помимо того. Что я прошу вас писать чаще, хоть об отвлечённых вещах, вот что: в связи с Новым годом денег осталось 40 копеек. На почте здесь можно и нужно завести сберкнижку, где и держать, от греха подальше, резервные 3 - 5 рублей на случай фотографирования или ещё чего. Так что, переведите немножко. Если будете посылать посылку - жратвы много не надо - растащут; штук 5 подворотничков, только разиера 40.
Письма мои сохраните мне для армейского дневника. Андрей.
В середине января получил письмо от Лили (институтской подруги по «картошке») из Москвы от 3-го января:
- Андрей. милый мой, дорогой человек, здравствуй!
Твоё письмо получила только 2-го января, как новогодний подарок. Про индекс я вспомнила потом, но не думала, что из-за него может быть столько хлопот. Очень рада, что у тебя всё устроилось более-менее хорошо; всё-таки Боровск - это не какой-нибудь там Мурманск или Комсомольск-на-Амуре. Это же совсем рядом. Очень хочу увидеть тебя в форме с чёрными погонами (кстати, какие это войска?). Надеюсь, что ждать надо будет не так уждолго. Если смогу, то постараюсь приехать в конце каникул, т.е. в начале февраля. Напиши подробнее,как к тебе добраться и как тебя там найти.
Хочу надеяться, что «весёлый человек» не изменит своему духу весёлости за эти 2 года; ведь, если подумать, то это не так уж много, они могут пролететь совсем незаметно.
Новый год провела вместе с Натальей, но было довольно скучно. Сейчас готовлюсь к дурацкой (прошу пардона) этой вашей истории, и она, конечно, не лезет в голову.
Очень надеюсь, что на экзамене (5 – го января) как-нибудь пролечу. И вообще, я стала ужасная авантюристка в отношении учёбы. Сессия кончается 21 числа, потом, может быть, достанем с Наташей путёвки в Прибалтику или в Карпаты, а если ничего не получится, то поедем в Ленинград.
Скорей бы пролетело это время сессии, и можно было бы вздохнуть спокойно.
Тебе желаю, чтобы этот год был счастливым, насколько это возможно в условиях службы, а он обязательно должен быть счастливым, т.к. в нём две семёрки и это - год Змеи.
От всей души поздравляю тебя с освобождением Луиса Корвалана.
Не скучай, никогда не падай духом, будь всегда в хорошем настроении, знай, что ты кому-то нужен, что есть люди, которые всё время думают и помнят о тебе.
Очень было бы здорово, если бы твой отец договорился, чтобы тебя иногда отпускали на пару дней домой. Это был бы, конечно, большой Успех!
Твои приветы и поздравления Наташе я обязательно передам.
До свидания (надеюсь, что до скорого). Целую, обнимаю, дорогой мой товарищ военный. Очень, очень буду ждать писем. Лиля. 3.01.77 г.
Примерно в то же время, то есть вскоре после Нового года, я получил письмо от Лукьяновой Ольги, с которой встречался с июня 1073 года до лета – осени 1976 г. Она была моей первой любовью, моей первой женщиной; но к осени наши отношения охладели, хотя мы и остались с ней друзьями.
Вот её письмо:
- Здравствуй, Андрюшенька! Ты знаешь, Андрей, как-то не привычно писать тебе и тем более в армию, до сих пор не могу смириться с тем, что ты уже служишь. Согласись, что твой отъезд был так неожиданно быстр, хотя бы потому, что Новый год по твоим предположениям ты должен был бы встречать ещё в Москве, а получилось иначе.
Андрей, может быть в первом письме и не стоило бы писать о своих обидах, однако я ужасно обижена на тебя. Ну, скажи мне пожалуйста, неужели никак нельзя было сообщить мне о том, что ты уезжаешь; если ты забыл, то это не простительно тебе, ну а если просто не хотел, то это уже другое.
А вообще, Андрейка, хочу поздравить тебя с Новым годом, пожелать тебе, во-первых, здоровья, это по-моему самое главное; во-вторых, хорошей службы. Чтобы было по-возможности поменьше конфликтов, заметь, что я пишу «по-возможности», это по тому, что с твоей романтической натурой вообще без конфликтов,по-моему, не обойтись. И ещё хочу пожелать, чтобы эти 2 года или 97 недель прошли побыстрее и не без пользы для тебя, хотя и служить тебе ещё откровенно сказать немало, но мы ждём уже твоего возвращения.
Я очень рада за то, что ты, Андрей, понял, что просто так ничего «с рук не сходит», ничего без последствий не обходится, но и тебя одного в этом винить было бы не совсем правильно; где-то я не хвалю и твоих друзей, вот видишь, теперь они жалеют, что тебя с ними нет, а раньше они об этом не задумывались, а так обычно и получается, кто-то не остановил, кто-то недоглядел, где-то и ты расслабидся, и вот результат. А вообще-то, Андрюша, может это и к лучшему. Как говорится: всё, что Бог ни делает, всё к лучшему, ведь пройдя эту школу, ты только больше узнаешь, больше испытаешь и, наверняка, поймёшь (как ты сказал), что жизнь ошибок не прощает.
Ну а пока, Андрюшенька, до свидания. Целую. Оля.
Да, большой привет тебе от моей мамы, а насчёт того, чтобы я обязательно писала, тебе, по-моему, напоминать совсем не стоило, хотя бы потому, чтобы не обижать меня.
8 января 1977 года.
- Здравствуйте, дорогие! Письма ваши получил и очень этому рад. Вчера пришло 7 штук и сегодня ещё 2, в том числе и мамулино на 2-х листах. Читал с удовольствием! Правда сегодня за эти 2-а письма мне пришлось сделать 2-а подъёма переворотом на перекладине - так у нас принято. Но это только на пользу.
Дела идут хорошо. Сдал на «отлично» допуск к боевому дежурству и получил от командира полка благодарность с занесением в солдатскую карточку. Счёт открыт: 1: 0 в мою пользу. На следующий день меня наш командир дивизиона поставил в пример всему личному составу на утренней поверке. А днём я получил «5» по политзанятиям. Вот такие мои успехи.
Вчера белили стены в казарме, я и ещё трое бойцов, а сегодня драили взводом полы. После этого ходили в баню. И дембель стал короче ещё на одну баню. Вот и все мои новости.
Очень рад, что Лёха клёво сдаёт экзамены. Пусть равняется на меня. Вызываю его на соревнование по учёбе, а вы - арбитры. Подведение итогов каждые пол-года (семестр).
Ну всё. Жду писем от всех и каждого. Всем привет. Какой адрес у бабы Лёли? Сообщите. Теперь - всё. Идём ужинать и в кино в наш полковой клуб. А там - баиньки. Да, письма идут 2 – 3 дня. Индекс: 77998 – «к» - постоянный.
До свидания. Ваш Андрей Аггеев.
Конверты кончились, денег нет, шлите блок «Примы», «Яву» не надо. Сигарет нет! Сос!
Небольшой экскурс в солдатские будни. Драить полы в казарме оказалось целой наукой. Полы были дощатые, покрытые коричневой мастикой и натёртые до блеска войлоком. Короче, суббота в поку была тка называемым парко – хозяйственным днём. После завтрака молодые бойцы, а попросту; салаги и шнурки отправлялись на поиски кусочков битого оконного стекла, чтобы потом ими скоблить пол казармы, счищая старую мастику. Потом, сидя на корточках или просто ползая на коленях, усердно скоблили доски до появления белой древесины. Далее пол протирали, смывая грязь и старую мастику, а затем, когда доски высыхали, щётками и тряпками намазывали его новой мастикой, и потом войлоком натирали пол до блеска. Всё это происходило под наблюдением старослужащих: от «черпаков», отслуживших больше года, до «ветеранов». Чей дембель был уже через пол-года. Они в свою очередь, наблюдая за работой молодых, занимались накачкой мышц на перекладине и прочей полезной для здоровья физухой. До обеда всё должно было быть сделано. Поэтому все молодые работали в темпе, не покладая рук со стёклами, а то можно было получить пинка под зад и окрик: «Ты что, салабон, обурел?»
По окончании работ все строем шли в столовую на обед, потом для уходящих в караул на сутки был дневной сон 2 3 часа, а остальные в Ленинской комнате смотрели телек, писали письма домой, играли в нарды или шахматы. Потом был ужин, после него подготовка к следующему дню: подшивание свежих подворотничков на гимнастёрки, чистка блях (т.е. пряжек) на ремнях, стирка одежды, глажка и прочие хозяйственные дела.
21 января 1077 года, 6 час. 30 мин.
Здравствуйте, дорогие! Как вы там живёте, что делаете? Какие новости?
Опять пишу из караула с б.д. (то есть боевого дежурства). Сегодня уже 21 января. Сижу после ночной смены. Кончается наше первое боевое дежурство. Прошло оно хорошо. Здесь в лесу в домике на 20 человек лучше, чем в части, где полно народа. Теперь мы сюда вернёмся через 2-3 недели.
В среду за знания и умение делать регламентные работы (обслуживать технику) получил 2-ю благодорность. Так что, всё нормально и в полном порядке.
Ночью съели последние продукты, которые привёз папа. Теперь опять на полном армейском довольствии. Только курево своё.
Пишет исправно мне только Джим (Сыроваткин Сергей). И вы, и тётки пишете плоховато, а начали довольно неплохо. Ты, мамуля, к примеру, обещала рассказать подробнее, как и что происходило на Новогодних ёлках в КДС. Папуля мог бы проинформировать, как там Илья Павлович Троицкий (привет ему и Саше), Ю.Симаков куда собирается и др.
Вчера получил письмо от Джима и поздравление с Новым годом от Агеевых – Кузьминцев, конечно в стихах. Джимуля пишет, как автомат, пишет Зотов, Туманянц, Рогов, т.е. все основняки. Лехан молодец! С удовольствием читаю его письма. Как у него идут лыжи? Желаю ему лёгкой лыжни.
Скоро мне должны сделать парадную форму, уже взяли размеры.
Ну вот пока и всё. Сержант «протрубил» подъём; скоро завтрак; пойду умываться. Сегодня очередная баня. Ещё одной будет меньше. Пишите чаще и все. Привет тёткам. Жду писем. Всегда ваш А.Аггеев.
Скоро пришлю (а может и привезу) очередное фото. Послали вы мне посылку с вещами или нет? Да и ещё: в письмах пишите - в.ч. 77998 - «Г1». Передайте всем.
В конце января навестить меня приехал отец. Мне разрешили с ним пообщаться до обеда, т.е. часов до 13 -14=00. Выпустили за КПП. Вижу стоит бежевая «Волга», за рулём какой-то мужик, а отец ходит вдоль машины и курит своё «БТ». Обнялись.
-Ну, садись в машину, - сказал он, осмотрев меня со всех сторон, - хорош воин!
Я снял шапку, показал начавший расти ёжик волос. Отец потрепал меня по стриженной голове и сказал:
- Ничего, лучше расти будут. Кстати, познакомься: мой друг Иван Сергеевич Ищенко из отдела строительства Горкома.
Мы пожали друг другу руки. Так я познакомился со своим будущим начальником; но это будет ещё очень нескоро…
-Ваня, давай отъедем отсюда куда-нибудь, - сказал отец Ищенке. Мы рокатили от части к Калужскому шоссе, где нашли местечко недалеко от скульптуры Коровы. Теперь, по прошествии многих лет после армии, проезжая мимо, я всегда ищу глазами эту Корову и вспоминаю минувшие дни.
Пока сидели в машине, отец рассказывал новости, а я с удовольствием жевал разные продукты, которые отец привёз с собой. Время пролетело быстро, надо было возвращаться в часть. У КПП расстались, и я пошёл в казарму.
Это был первый приезд отца в полк.
25 января 1977 года.
Здравствуйте, мои дорогие! Вот и походит к концу первый месяц 1977 года. Для меня он прошёл весьма хорошо и успешно. На мой счёт претензий у командования нет (у меня к нему тоже). Имею 3 благодарности и сдал экзамен на специалиста 3-го класса, а в мае – июне будем тянуть на 2-й класс.
Расчёт наш включился в соревнование за звание лучшего расчёта дивизиона. За 1-е место - 10 дней отпуска; правда на это у нас пока надежд мало. Но чем чёрт не шутит… За 2-е место - поездка на автобусе на экскурсию в Калугу (жаль. Что не в Москву) и благодарственное письмо на Родину родителям; на это надежд несколько больше. Правда, в Калугу едет весь взвод - лучший по итогам соревнования, а уже сейчас можно сказать, что наш 5-й взвод - лучший в дивизионе, т.ч. на Калугу мы расчитываем. За 3-е место - грамота расчёту.
Наш расчёт на хорошем счету. Сегодня бегали 5 км на лыжах хорошо! Бежишь мимо станции Ворсино и думаешь, что когда-нибудь «оборвёшься» отсюда насовсем. Приятно подумать.
Кино здесь показывают весьма неплохое: «Офицеры», «Иван Васильевич меняет профессию», «Никаких проблем» (Франция), «Случай на границе» и др.
Был уже в 7-ми караулах, зреет 8-й; пять раз в наряде на кухне.
Снег чистим каждый день. Холода прошли.
Сегодня получил письмо от бабули и написал в Чернигов. От вас что-то нет уже давно.
Да, купите в военторге значки специалиста 3-го класса и вышлите в бандероли вместе с конвертами, стержнями для ручки, бритвами, перчатками кожанными для боевой работы и шерстяными носками, и комсомольский значок.
Как отдохнул отец, как дела у Лехана в доме отдыха?
Посылаю вам свои фотографии - 2 штуки. Можете ими пользоваться, показывать и пр. Но пусть они лежат у меня в комнате. Я их через годик заберу обратно для дембельского армейского альбома. Фото буду вам высылать, как будут давать.
Ну вот и всё. Жду писем. Сейчас идём на ужин, чему и рады!. Будем жить! Ваш А. Аггеев.
В конце января я получил очередные письма от моих знакомых девушек.
25.01.77 г. Андреич, привет! Ни в жисть не угадаешь, откуда я тебе пишу. Но, чтобы ты долго не