Собачья жизнь такая. Сегодня у тебя в зубах кость, а завтра не знаешь, как уцелеть.
Вчера Хромой притащился едва живой. Он, как всегда, побирался в поезде, и его там здорово стукнули. Было у него три лапы, а теперь и вовсе на двух приполз.
Терпел Хромой молча, только слезы в глазах стояли. Бедный Хромой, за что его так ударили?
Зато повезло Новым. Я сам это видел. У дома стояла машина, взрослый человек что-то в неё укладывал. Рядом вертелись Новые, ждали, может, чего перепадёт.
Тут из подъезда вышла девочка. Я знал эту девочку, как-то она угостила меня кусочком мяса. Девочка сказала:
– Папа, такие хорошие собачки, они тут всегда ходят.
Папа ничего не ответил, возился со своей машиной.
– Папа, как раз мне и Маше. Давай их возьмём на дачу.
Папа ничего не ответил.
– Я буду с ними играть, а они посторожат сад.
Ничего не сказал папа.
– Собаки, собаченьки, идите сюда, – позвала девочка.
Новые завиляли хвостами и подбежали. Я, наоборот, отошёл. Если девочка меня не зовёт, то и не надо. Она уже давала мне кусочек мяса. А теперь у неё ничего нет.
– Собаченьки, собаченьки, – говорила девочка и гладила Новых.
Те прыгали, визжали от удовольствия, а Тобик перевернулся животом вверх и задрыгал лапами. Противная привычка.
– Папа, давай их возьмём на дачу, – сказала девочка.
Папа ничего не ответил.
– Давай, пап, а?
– А зимой куда денем? – спросил папа. – Лето кончается.
– Зимой отдадим дяде Коле.
– У дяди Коли есть собака.
– Ну будут ещё две. Он любит собак.
– Как хочешь, – сказал папа, и машина его заурчала.
Девочка открыла дверцу и позвала:
– Идите сюда, пёсики. Поедем на дачу. На даче хорошо.
Новые вопросительно посмотрели на меня. Все мы наслушались рассказов Таксы про дачу. На даче не жизнь, а рай для собак.
|
|
Я, конечно, обиделся на девочку. Почему бы ей не позвать меня? Никуда я не поеду, у меня тут свой Человек, да и овраг не брошу, но всё-таки…
– Идите, идите, – звала девочка.
По всему видно, девочка добрая. Да и папа не злой. Не стоило Новым упускать такой случай.
– Ладно, идите, – сказал я.
– А Чёрный, – спросили они, – Чёрный не рассердится?
Чёрный, наверное, не отпустил бы Новых. Чёрный людям не верит. Но Чёрный сейчас на той стороне оврага.
И Новые пошли.
– Если не понравится, мы вернёмся, – сказали они, а сами были очень рады. Не каждый день добрая девочка приглашает собак пожить на даче.
Бочком они влезли в машину, дверца захлопнулась, и Новые укатили.
Я погрустил немного. Недолго побыли Вавик и Тобик в Собачьем овраге. Редеет стая. Чёрный будет ругаться, что я отпустил Новых. С кем ходить ему в ночной дозор?
Вот и Хромой выбыл из строя. Уж если кому отдыхать на даче, так это ему. Но собачья судьба как головка пушарика. Дунет ветер – пушинки в одну сторону, дунет ещё – в другую.
Больше всех сокрушалась Бывшая Такса:
– Ах, почему я не поехала с Новыми!
Глава 15. ЛЕТО К КОНЦУ
В конце лета быстро темнеет, ночью прохладно, а с дерева нет-нет да слетит высохший лист. Недалеко время серебряной паутинки. Земля облезет, как шерсть у собаки, с неё сдерут траву и сожгут на кострах.
Хромой не поправляется, наоборот, хворает всё больше. Рана его не заживает. Чёрный сказал:
– Плохо твоё дело, Хромой. Говорил, не ходи побираться.
Хромой что-то хрипит в ответ, даже не поднимает морду.
|
|
Как быстро промелькнуло лето! Скоро начнутся дожди, задуют ветры, и тогда снова ищи тёплый угол да корку хлеба.
В овраге посветлела трава, от неё пахнет сладким дурманом. В погожие дни я часто пристраиваюсь в какой-нибудь ложбинке, качаю носом цветы, смотрю на больших стрекоз и разговариваю с оврагом.
– Помнишь, дядюшка Овраг, как мы ходили к тебе с моим Человеком? Что он тебе сказал? «Гордый – мой лучший друг!» – вот что сказал тебе мой Человек.
Дядюшка Овраг шелестит что-то в ответ и щекочет меня большой травинкой.
– Да, – говорю я, – скоро зима. Но знаешь, где я буду жить, дядюшка Овраг? Я буду жить с моим Человеком.
Он сам мне сказал: «Приходи и живи со мной, Гордый». А если не веришь, дядюшка Овраг, спроси у кота Ямомото.
К осени ближе наливаются грустью собачьи глаза. Особенно это заметно по Бывшей Таксе.
– Ах, я всё вспоминаю нашу дачу, – вздыхает она, – какая это была жизнь! Мне отвели целую комнату. Только подумайте, целую комнату для собаки!
– Ха-ха-ха! – начинает свою песню Крошка.
– Когда он смеётся, мне делается грустно, – говорит Бывшая Такса.
– Это потому, что ты не умеешь читать, – сказал Головастый. – Когда мне грустно, я читаю про сенокос и уборку урожая.
– Ты такой умный, – сказала Бывшая Такса, – почти как мой Человек. Его звали Профессор. Хочешь, я буду звать тебя Профессором, Головастый?
Головастый смутился и сразу напялил шляпу.
К осени ближе чешется бок у собаки. Почешешь слева, почешешь справа, и под кожей начинается озноб. Это морозец грозит издалека. Напоминает, что нужно привести в порядок мех, иначе плохо придётся бездомным.
|
|
Головастый уже начал собирать старые газеты. В холод он делает из них подстилку. Головастый любит спать на газетах. Проснётся, прочитает словечко и снова заснёт. Утром вместо завтрака всё бормочет себе под нос: «Рек-лам-ная смесь… Ку-да пой-ти учить-ся…»
Крошка утепляет свой яблочный ящик и радуется, что скоро приедут дети. Зазвенит в школе звонок, и они побегут, махая портфелями. Крошку все любят. Станут гладить, обнимать, совать в пасть конфеты.
В конце лета луна делается ярче и ярче. Хромой каждую ночь воет: «Дайте Хромому, подайте Хромому, киньте хоть маленький осколочек луны! Серебряную крошку, маленькую крошку, чтобы дожил Хромой до весны!»
Только не знаю, долго ли протянет Хромой. Мой добрый приятель кот Ямомото сказал:
– Я бы его поставил на ноги. Но не умею лечить собак.
А денёчки такие славные! Тёплые, спелые, как большая ягода. Наш овраг ещё радует вольных псов. Там, где не соскребли и не разрыли землю, всё заросло буйной травой. Между кучами глины пробирается ручеёк. Целые дни мы проводим в овраге. Играем в охоту, в собачью догонялку.
Только Хромой уже не играл. Кончились игры Хромого. В эти последние тёплые дни расстались мы с бедным Хромым.