Вильма в поисках Фредди Флинстоуна. Подойдет только настоящий пещерный человек. С личным бронтозавром.
Хм, а что — любопытно. Мне нравится слово «пещерный человек». В нем есть намек на умышленную покорность, и этот намек кажется мне весьма сексуальным. Должно быть, в моих грубых мужицких хромосомах засела крупица неандертальской ДНК. И чувство юмора у нее есть: может, она будет повеселее Сандры.
Открыв почтовую программу, я пишу Кейт подобающий ответ:
У меня есть не только бронтозавр, но даже дубина и… э-э… как назывались эти машины с каменными колесами? Не желаешь взглянуть на мою медвежью шкуру?
Письмо явно идиотское, настолько идиотское, что ответ может и не прийти. Впрочем, мне плевать: до смерти надоели долгие переписки.
Два часа спустя (всего два часа!) я получаю ответ. Сообщение довольно туманное, и в нем столько двусмысленных шуточек о динозаврах, что примерно час я думаю, что на это сказать. И тут приходит второе письмо:
Ужас, ну я и глупость сморозила!!!! Ума не приложу, что смешного во Флинстоунах?!!!!! Черт с ними. Мне показалось, ты ничего. Надеюсь, ты не подумаешь обо мне плохо, но… как насчет выпить? Ржунимагу!
О’кей. Неожиданный поворот дела. Я вновь открываю профиль Кейт. Тридцать лет, среднего телосложения, родом из Англии. Работает официанткой, но учится на юриста. И вдруг я замечаю графу, которой не видел раньше: «Вы любите сексуальные приключения? — Очень».
«Очень»?! Нестандартный ответ, прямо скажем. Мало кто напишет подобное в своей анкете, и, признаться, раньше я избегал таких женщин. Слишком они прямолинейны. Но недавно я обнаружил в себе приключенческий запал, почти как в школе перед летними каникулами.
|
|
Еще два письма, и мы назначаем встречу в баре на западе Лондона, рядом с Фулем-роуд. Кейт сказала, что будет в желтой рубашке, поэтому я сразу нахожу ее среди других посетителей. Рубашка у нее кислотного цвета, ничего ярче в этом хмуром и грязном баре просто нет. Кейт сидит за стойкой, курит и пьет пиво. На ее лице уже играет полупьяная улыбка.
— А! — говорит она, когда замечает мой растерянный взгляд. — Вечно я нервничаю на свиданиях, вот и пью столько! — Тихо рыгает.
Я не знаю, что и подумать. Кейт хорошенькая, крепкая, с темными волосами и пухлыми губами. Обтягивающие джинсы. В ней есть что-то от мужчины, но и сексуальности не занимать. Жизнь у Кейт была насыщенная.
— Ну так вот, я подумала: на хрен мне этот универ? И отправилась путешествовать по стране. Зря, конечно. Кем только ни работала с тех пор, нигде не задерживалась надолго… Сейчас учусь на юриста. Да уж, этому миру не хватало только еще одного гребаного юриста…
Кейт ругается вовсю, что правда то правда. И я опять не знаю, как реагировать. Раньше я любил повторять, будто женщинам можно ругаться только в постели, а мужчинам — плакать только на войне. Наверное, я хотел показаться продвинутым и зрелым, а может, просто не знал, что сказать. Грязные словечки будто бы составляют неотъемлемую часть самой Кейт — отвязной, смешной, искренней и сексуальной.
Ей нравится, что я писатель.
— Как там говорила Джилли Купер? «Повезло той девчонке, которая заполучит умника!»
Она заливается смехом, икает, извиняется и тут же сообщает, что ее отец — художник. А потом вносит дельное предложение:
|
|
— Ну что, пойдем ко мне и напьемся?
Киваю. А что, почему бы и нет? Без церемоний так без церемоний. Мы встаем и выходим на пахнущую пиццей Фулем-роуд. По дороге Кейт берет меня за руку. Искренняя… Ну-ну. Через десять минут мы у нее дома: квартира выглядит так, словно пару часов назад здесь побывала тайная полиция, а потом — грабители: всюду валяются туфли, скомканная одежда на стульях, в камине пачка кукурузных хлопьев, на магнитофоне — гора книг, а на подоконнике выстроились в ряд несколько винных бутылок. Стену украшает огромное старинное зеркало — в раму небрежно воткнуты приглашения на свадьбу.
Кейт на миг останавливается и окидывает взглядом весь этот кавардак.
— Ух, слава богу, завтра придет уборщица… — И взрывается резким хохотом.
Мне нравится ее смех, в нем сочетается девичья веселость и грубый нрав… Осмотрев комнату еще раз, замечаю, что она не такая уж грязная, скорее здесь просто беспорядок. Квартира Кейт похожа на нее саму — такая же откровенная и тем приятная: «Привет, меня зовут Кейт. Если я тебе не нравлюсь — проваливай».
Через несколько секунд моя новая подруга вваливается в комнату с двумя большими стаканами джина (дорогого). Бросает в него лед, наливает тоник («Это тебе не дерьмо без сахара, плевать я хотела на свой толстый зад!»). Потом спрашивает, не хочу ли я выкурить косячок.
Порывшись за книгами по искусству, Кейт достает пакетик с табаком и травкой. Я отказываюсь, сославшись на то, что от марихуаны меня клонит в сон либо бросает в параноидальный бред. Ничуть не растерявшись, Кейт ухмыляется и курит сама, прикладываясь то к косячку, то к джину. Полчаса мы болтаем ни о чем, смеемся, я изрядно напиваюсь под эмбиент из колонок, а она все сильнее обкуривается (признаться, ее травка приятно пахнет). Потом Кейт зловеще хихикает и смотрит мне прямо в глаза:
|
|
— Слушай, не хочешь заценить мое новое бельишко?..
«Новое бельишко»? Прежде чем я успеваю придумать ответ, она кладет руку мне на ногу…
— М-м-м-м-м-м-м-м-м… — больше Кейт ничего сказать не может, потому что жадно целует мою шею.
Что ж… А, к черту все! — как сказала бы сама Кейт.
— На столе или на кровати? — Честно говоря, я не привык задавать такие вопросы на первом свидании.
Кейт склоняет голову набок, ее затуманенные глаза полуприкрыты.
— М-м, наверное, на кровати… На столе тонна учебников по праву.
Отлично.
Меня приятно удивляет ее спальня. Там прибрано, горит мягкий свет, на стене очередное старинное зеркало и искусственная тигровая шкура. Еще в глаза бросается вибратор на прикроватной тумбочке.
Стараясь на него не пялиться, я стягиваю рубашку. Мы с Кейт целуемся. Потом ловко сбрасываем оставшуюся одежду, но прежде чем приступить к делу, голая Кейт открывает тумбочку, выставляя напоказ кучу презервативов, еще один вибратор, бархатные наручники…
Да уж, вот это скромница! Рассмеявшись, она хватает пригоршню презервативов — точь-в-точь ребенок, дорвавшийся до конфет. Разбрасывает их по кровати.
— Выбирай!
Десять минут спустя мы занимаемся сексом. Все просто великолепно — такое ощущение, что мы двигаемся в одном первобытном танце.
Потом Кейт вдруг переворачивается на живот и говорит:
— Давай в жопу?
Черт. Черт-черт-черт-черт!
Тайм-аут!
Я хмурюсь, глядя на замершую в ожидании Кейт и ее белые ягодицы, похожие на два снежных холма с высоты птичьего полета. Мне очень нравится ее попка, но что делать дальше, я не знаю, потому что… видите ли, я не люблю анальный секс. Пусть у меня есть кое-какие извращенные склонности вроде порки, секса под открытым небом или связывания, однако анал к ним не относится. Наверно, я слишком брезглив.
Так как поступить?
В первую очередь надо все хорошенько обдумать. Весь вечер (с той минуты, как я понял, что Кейт очень любит секс) меня не покидают мысли об эротических приключениях и извращенных забавах.
Итак, лежа на кровати в фулемской квартире этим зимним вечером, я раздумываю, стоит ли заниматься анальным сексом с юной Кейт. И вот мои соображения, моя философия в отношении разного рода постельных причуд (просто смиритесь и читайте дальше, ведь я еще не решил, что делать).
Во-первых, само понятие «извращения» (не знаю, какое слово лучше подобрать) распространяется не только на людей. Вопреки сложившемуся мнению, «гомосексуальность» и прочие «отклонения от нормы» часто встречаются и у животных. У меня даже есть список.
Ученые утверждают, что среди оленей, овец, уток, газелей, шимпанзе, жирафов, дельфинов, дятлов, белок, червей, китов, цапель, гусей, буйволов, слонов, кенгуру, летучих мышей, чаек, пауков, страусов, гиен и юго-восточных пчел-листорезов нередко наблюдается гомосексуальное поведение.
И что с того? Точно не знаю. Наверное, можно сделать вывод, что гомосексуальность в какой-то степени обусловлена генетикой. Не думаете же вы, будто у всех этих бедолаг были властные матери? Кроме того, дело не ограничивается педерастией. Царство животных изобилует примерами странного и неожиданного сексуального поведения, которое трудно назвать случайным. К примеру, гиббоны могут совокупляться по трое. Шимпанзе иногда используют фаллоимитаторы. Орангутанги в буквальном смысле сосут у обезьян поменьше. Ласки мастурбируют. Среди пауков встречаются настоящие педофилы. Антилопы склонны к трансвестизму. Самцы оленей могут кончить, потерев рога о ствол дерева. Утки порой устраивают лесбийские оргии. Многие мыши бисексуальны. Американские бизоны порой забывают, какого они пола. Некоторые чайки-лесбиянки любят смачивать друг друга водой: ни дать ни взять порнозвезды в душе. А огромные синие киты нередко тешат себя soixante-neuf, позой «69», погружаясь на глубину и часами напролет сплетаясь в экстазе.
Вероятно, самое интересное животное в плане «извращенного» или «изобретательного» секса (зависит от широты ваших взглядов) — дельфин. Поведение дельфинов отличается удивительным разнообразием. Иногда они «работают на публику»: по словам очевидцев, эти красивые животные порой занимаются изысканным акробатическим сексом вшестером (!), при этом один партнер из каждой пары всегда находится под водой. Другие любят показывать свои пенисы людям или бороться ими друг с другом; самцы приходят в еще большее оживление, когда за ними наблюдает женщина с менструацией.
Но даже оставаясь наедине друг с другом, эти морские жители дадут фору любому сексуальному эксперту. Например, дельфины-геи способны предаваться любовным утехам целый день — как Стинг, а самки мастурбируют, потирая клитор о кораллы, резиновые мячи или плавники партнера. Самцы суют нос во влагалища избранниц и толкают их вперед, при этом поблизости точно так же могут развлекаться другие пары. Еще дельфины придумали собственный вибратор — они издают громкие щелчки, которые направляют на половые органы партнеров: эдакая акустическая прелюдия, где роль стимулятора играет звук. Длиннорылые дельфины собираются в группы по десять-двенадцать особей и устраивают продолжительные оргии.
Так о чем это говорит? Я убежден, что один только дельфиний секс позволяет нам лучше понять природу секса человеческого. Ну а все животные игры проливают новый свет на наши причуды и склонности. Что бы вы ни задумали сделать с возлюбленной (с группой поддержки, бригадой пожарных — нужное подчеркнуть) — все это когда-то проделывали лебеди, горностаи или бурые макаки. Поэтому человеку нечего стыдиться своих фантазий (в пределах разумного, конечно).
Это не означает, что всем людям свойственны какие-то странности. И уж точно не все человеческие странности повторяют животные — тогда некоторые женщины съедали бы своих партнеров сразу после спаривания, как делают богомолы.
Выходит, мне надо просто расслабиться и заняться с Кейт анальным сексом, раз уж она этого хочет? Не знаю. Вот она лежит передо мной, выставив попку. Мне нравится ее попка. Я вообще люблю женские попки. Почти так же, как киски (прошу прощения, но дальше я собираюсь углубиться в эту тему). Обожаю киски. Они приводят меня в дикий восторг. Киски (хм, неужели нельзя подобрать другое слово? Видимо, нельзя)… загадочны, прекрасны и деспотичны.
В свое время я придумывал для них дюжины описаний. К примеру, «полоска кожи». Или «любовница офицера Гестапо». Ацтекская богиня в перьях. Юная царица в мехах. Лицо Робина Кука, бывшего министра иностранных дел. Подвал венецианского палаццо, где «она хранит меха и пряности» (этим сравнением я гордился больше всего, потому что подвалы венецианских дворцов нередко затопляет).
Итак, о чем это говорит (кроме моей склонности к напыщенным метафорам в отношении женских прелестей)? Влагалище обладает двойной природой: оно мягкое, пушистое, уязвимое и в то же время способно повергнуть мужчину в страх и трепет. Я не знаю, почему мы так его обожаем, но факт остается фактом: оно требует от нас безоговорочного подчинения. Вагина и обнаженное женское тело вообще — это властный правитель, перед которым мужчина преклоняет колени, точно раб… Ну вот, я снова за старое. Ничего не могу поделать — голая Кейт дико меня возбуждает, однако заниматься с ней анальным сексом я попросту не хочу.
Лучше поделюсь с вами другими размышлениями. Примерно лет в двадцать восемь, после того как я порвал с Амели Нильсон, вовсю позабавился с девочками и потерял работу в хорошей газете, меня приняли сразу в несколько «мужских» журналов: «Максим», «FHM» и «Стаф» — битком набитых сальными шутками, голыми сиськами, сексом и футболом. Эти журналы предназначены для молодых людей и успешно продаются по всему миру, следовательно, большинству нравятся.
Несколько лет работы в «Максиме» подарили мне обширные знания в области извращений. За это время я узнал, сколько людей имеют необычные склонности и насколько эти склонности необычны. Одним из первых моих заданий была статья о «фестивале порки», который ежегодно организовывали в восточной части Лондона. Вечер выдался, по правде сказать, удивительный. Мы с приятелями очутились в старой картинной галерее, которую давно уже никто не использовал по прямому назначению. Сперва я подумал, мероприятие будет весьма благопристойным — разве что отшлепают кого-нибудь у всех на виду.
Не тут-то было. Галерея под завязку набилась извращенцами со всей Англии, да что там — Европы! К девяти вечера в одном углу мужики шлепали девок, в другом зрелые лесбиянки пороли юных прелестниц в неглиже, в третьем мужчины секли мужчин, а в четвертом развлекались трансвеститы. Посреди зала строгого вида женщина «наказывала» здоровенного детину в подгузнике. Атмосфера накалилась до предела: к концу вечера у одной девчонки начисто снесло крышу, и она попросила наложить гипс на ее голую задницу.
Одно обстоятельство удивило меня, начинающего журналиста, больше всего — здесь собрались обычные люди: адвокаты, дальнобойщики, хирурги, образованные домохозяйки из Йоркшира, был даже один испанец. Не какие-нибудь фрики (хотя гости вели себя более чем вызывающе). Они настолько поддались своим причудам, что проехали через всю страну или перелетели Европу только ради встречи с единомышленниками. Зато какой встречи!
Второй замечательный факт заключался в том, что мой приятель привел с собой новую подругу. Это было их первое свидание. Странный у тебя приятель, скажете вы. Дело в том, что мы не ожидали такого откровенного и непристойного шоу. И только войдя внутрь, поняли, на какую знойную вечеринку попали, но было уже слишком поздно.
Думаете, его подруга была в шоке и тут же удрала домой? Честно говоря, такая реакция со стороны милой, спокойной и немного жеманной агентши по продаже недвижимости никого бы не удивила. Но нет, все вышло иначе. Ей понравилось. Она хохотала вовсю и даже выпорола кнутом какого-то парня. Вот почему я пришел к выводу, что сексуальные «отклонения» — не редкость, на подсознательном уровне они свойственны большинству людей.
С тех пор я повидал множество странных шоу. К примеру, однажды посетил урок рисования, где студенты писали с натурщиков, занимающихся сексом. Пара, несомненно, получала удовольствие (женщина даже кончила), а уж какое удовольствие получали художники, и говорить нечего. Мне зрелище показалось сюрреалистическим и крайне напряженным. Сказать по правде, я чуть не сбежал. И все же урок наглядно продемонстрировал, в каком первобытном мире мы живем и как сильно бабуины этого сексуального зоопарка мечтают выбраться наружу. Причем способов бегства у них хоть отбавляй.
Другие журналисты из мужских изданий тоже часто сталкиваются с подобными странностями. К примеру, Роб Аркелл, мой приятель, ведет колонку «Лаборатория любви». Раз в месяц он выходит на поиски сексуальных извращений, испытывает их на себе, а потом сообщает читателям, насколько они приятны или отвратительны. Эту колонку ежемесячно читает около двух миллионов британцев.
От Роба я узнал о таких вещах как трибадизм, уролагния или «золотой дождь», самоудушение, копрофилия, кокигами, ундинизм, раптофилия, клизмы, йохимбин, уртикация, групповое изнасилование… Его колонки всегда содержат любопытнейшие, а порой и шокирующие сведения. Они наглядно демонстрируют все разнообразие сексуальных игр и то, на какие жертвы готовы пойти люди ради новых впечатлений. Еще благодаря Робу я убедился, что японцы — очень странный народ (кокигами — японское искусство одевания мужского члена в бумажные костюмы).
Но порой творчество друга сказывалось на его жизни не самым лучшим образом. Мать Роба, изящная английская аристократка, в то время жила в Испании и (хотя ей ни разу не доводилось читать статьи сына) страшно гордилась его творчеством: «Мой сын — один из самых известных журналистов в Англии». Как я понимаю, Роб хотел рано или поздно пролить свет на свою работу, но все никак не находил подходящего момента.
И однажды случилось неизбежное. Мама объявила, что летит домой и ей не терпится прочесть труды Роба — в кои-то веки. Как только он не пытался ее отвадить! Все было напрасно. В первом же газетном киоске любопытная мамаша приобрела нужный журнал и ознакомилась со статьей, в которой Роб рассказывал читателям о том, как при помощи искусственного члена его поимели в собственной спальне, что было «на удивление приятно». С тех пор мать Роба никогда не заговаривала с ним и вообще с кем бы то ни было о его работе.
Ладно, вернемся к нашим баранам. Я все еще в Фулеме. Время идет. Кейт нетерпеливо виляет попкой. Она хочет, чтобы я это сделал. Но почему?
Может, пытается мне угодить? Фетиш анального секса — один из самых распространенных среди мужчин. Женщины почти уверены, что все мы о нем мечтаем, Кейт не исключение. Помню, была у меня подружка, которая решила сделать мне такой подарок на день рождения. Разумеется, я отказался, потому что не люблю проходить в Букингемский дворец через Гросвенор-Плейс, если вы понимаете, о чем я.
Впрочем, моя брезгливость или просто физическая лень весьма необычна. Большинство мужчин считают, что анал — чуть ли не самая приятная разновидность секса. Один мой знакомый, известный лондонский банкир, который ворочает миллионами долларов, в молодости так мечтал об анальных утехах, что вырезал из журналов картинки женских анусов и носил с собой в бумажнике. Время от времени он заходил в супермаркет и незаметно ронял эти фотографии в сумочки ничего не подозревающих жертв.
Ему было ужасно весело и, подозреваю, приятно представлять, как эти леди открывают сумки и находят там «сюрпризы». Да уж… надеюсь, сейчас он этим не занимается: мало того что подобные развлечения, скорее всего, незаконны и просто аморальны, так они еще могут привести к жуткому скандалу в Английском банке.
Что же в анальном сексе (и других похожих извращениях вроде клизмы или «золотого дождя») такого притягательного? Думаю, есть два ответа. Во-первых, дело в непослушании. Нас с детства учили, что все грязное и мерзкое должно оставаться в туалете. Привлечение этих пакостей в сексуальную игру придает ей запретный вкус — а это, как известно, очень важно.
Фрейд считал, что цивилизованный человек четко разграничивает (в физическом, моральном и социальном смысле) обычные и сексуальные удовольствия не только ради гармонии в обществе, но и потому, что нарушать правила чрезвычайно приятно. Чем больше на тебе одежды, тем сильнее хочется ее снять и тем приятнее раздеваться. Это называется «отсрочка удовольствия».
Вторая причина, на мой взгляд — унижение. Поругание, если хотите. Печально, но факт: многие люди любят унижать своих сексуальных партнеров, другие любят унижаться. Каким-то образом это связано со стремлением к господству и завоеваниям, и… к истинной любви.
Еще одно подобное развлечение — эякуляция на лицо партнерши. Большинству мужчин приятна сама мысль о том, чтобы кончить на личико подруги. В равной степени эта мысль приятна и многим женщинам. Они даже просят этого. Хотят. Почему? Потому что так выражают свою любовь и преданность. И, да, потому что это грязно.
Раз уж я взялся перечислять всякие странности, то как насчет причинения боли и бондажа? Почему многим нравится садомазохизм? Это вторая по популярности область извращений после анального секса и прочих туалетных игр. Почему столько мужчин и женщин любят, когда их связывают, секут, бьют и даже насилуют? Наверное, дело в эволюции. Женщины в далеком прошлом подчинялись только сильнейшим, а значит, и самым здоровым мужчинам. Возможно, эта склонность до сих пор осталась в их генах, да и генах всего человечества. Вот почему дамочки млеют от подонков. Взять хотя бы «Унесенные ветром». Или Дэниэла Кливера в «Дневнике Бриджит Джонс». Ох уж эти женщины!
Что касается связываний, то здесь дело в том, что беззащитность возбуждает. Полностью довериться другому человеку, позволить ему заковать себя в бархатные наручники — что может быть сексуальней? И еще это напоминает о тех славных днях, когда мы были голенькими, беззащитными и любимыми всеми малютками. Нельзя забывать и об эндорфине — природном опиате, который вырабатывается в человеческом организме от боли или страха. Вот почему некоторые люди истерически смеются, когда попадают в автомобильную аварию и чудом выживают. Ну, я по крайней мере смеялся.
Вуайеризм, скопофилия, обмен партнерами, «муж-хочет-поглядеть» составляют третью и последнюю категорию популярных извращений. На мой взгляд, эти странности из разряда практически необъяснимых. Почему мы возбуждаемся, когда видим любимых с другими? Безусловно, такое зрелище причиняет нам острую душевную боль… и сексуальное удовлетворение. Иначе говоря, ревность болезненна в духовном плане, однако сама боль приятна из-за выработки эндорфинов (это объясняет, почему нам нравятся слезливые драмы и фильмы ужасов). Мы получаем физическое удовольствие от ревности.
Что же до оргий и группового секса, то, на мой взгляд, эти утехи лучше воображать, чем принимать в них непосредственное участие. В реальной жизни они могут оказаться вовсе не такими приятными, как кажется. Однажды мой друг вернулся домой в свой день рождения и обнаружил в постели голую жену и ее подругу — благоверная решила сделать мужу подарок: секс втроем. Увы, он так разволновался, что битый час просидел в туалете, пытаясь прийти в себя. К концу этого часа леди потеряли всякий интерес и оделись. Словом, он дал маху и до сих пор заметно грустнеет, когда речь заходит о подобных развлечениях.
Надо сказать, мой друг отнюдь не исключение из правил. Я слышал множество баек об оргиях, которые не оправдали ожиданий участников, о сексе втроем, превратившемся в жуткую ссору, о случайных связях, переросших в безрадостный вечный адюльтер… Сдается мне, человеческий разум просто-напросто не приспособлен для эмоционального напряжения, которым сопровождается любой секс с несколькими партнерами. Ну и, разумеется, человеческое тело тоже для него не приспособлено: если вы мужчина, то у вас только один член. Я надеюсь.
— Эй! Ты что, уснул?
Упс. Кейт до сих пор ждет. И ждет с нетерпением. Мне надо решиться как можно скорее.
Но тут я начинаю думать о… лесбийской любви. Я часто думаю о ней, когда не знаю, как поступить. Потому что лесбиянки меня завораживают, и этим мужчины здорово отличаются от женщин (помимо всего прочего, разумеется). Большинство парней приходят в щенячий восторг от лесбийского секса, но женщины обыкновенно не испытывают подобных чувств при виде двух мужчин в одной постели. Не знаю, существуют ли в Сети страницы, посвященные мужской любви и предназначенные для слабого пола. Зато мои научные изыскания показали, что интернет буквально кишит объявлениями о счастливых женах, ищущих себе «подружек для игр».
В пору моих порнографических опытов я наткнулся на сайт www.wewantfun.co.uk («Мы хотим веселиться»), посвященный любителям беспорядочных связей. Одна белокурая и миловидная цыпочка, по имени Сабрина, разместила несколько фотографий, на которых вовсю хлестала кнутом своего дружка. Однако в профиле она написала, что хочет познакомиться с девушкой. И такие случаи — сплошь и рядом. Неужели все эти крошки — лесбиянки? Наверняка нет. Подозреваю, что о лесбийском сексе их попросили парни или мужья, которым просто захотелось поглядеть на это со стороны. Конечно, мое подозрение не подкреплено статистикой (как и большинство моих подозрений), и все-таки оно вполне правдоподобно.
Почему же мужчин так возбуждают лесбиянки? За всю историю человечества было выдвинуто несколько причин. Кто-то считает, что дело в элементарной жадности: лучше смотреть на двух голых красоток сразу, чем на одну. Может быть. Некоторые придерживаются мнения, будто лесбийское порно возбуждает лишь потому, что в нем нет других самцов-конкурентов. Существует и социологическая теория: общество и сексуальная индустрия промывают нам мозги, вынуждая любить лесбиянок. Феминистки полагают, что так мы унижаем женщин. Они доказывают свою теорию тем, что во всех порнографических фильмах лесбиянки очень женственны, хотя на самом деле в каждой паре есть «мужчина». Таким образом, порно призвано возбуждать грубых самцов за счет женщин. Правда? Едва ли. Согласен, лесбийское порно не слишком правдоподобно, но это еще не повод считать, будто с его помощью мы «доказываем свое превосходство над женщинами». В таком случае домохозяйка, разглядывающая журналы по интерьеру, доказывает свое превосходство над георгианскими каминами. Да и вообще, любая порнография неправдоподобна. В этом ее красота и уродство. Ну и без смеха не обойтись — чего стоят стрижки эстонцев!
Итак, как же я объясняю свою страсть к лесбийскому порно? Вот мое мнение (потерпите, осталось совсем немного, пора уже возвращаться к пухлой попке Кейт). Думаю, всю свою жизнь мужчины тайно подозревают женщин в том, что те не получают удовольствия от секса. Или, по крайней мере, любят его не так сильно, как мы. Неспроста они всегда спокойны — и глазом не моргнут, даже если хотят не меньше нашего. Вообще слабый пол явно не страдает от мучительного сексуального влечения. В результате мужчины начинают думать, будто женщины занимаются любовью только ради того, чтобы завести ребенка.
Лесбийский секс доказывает нам обратное: женщины любят его так же, как мы, то есть как секс. Потому что шансов забеременеть тут нет и быть не может, а значит, они занимаются им ради удовольствия. И это дико возбуждает.
Нет, я не настаиваю, что мое объяснение абсолютно справедливо или вообще сколько-нибудь справедливо. Но именно к такому выводу я пришел за последние пять секунд. Кто знает, может, правы социологи!
Все это приводит нас к очень важной теме: теме половых различий между мужчинами и женщинами. Большую часть своей жизни я не утруждал себя подобными мыслями и полагал, что сильный пол просто больше хочет секса, чем слабый. Теперь я начал сомневаться. Просидев в интернете уйму времени, переговорив со всеми друзьями, подругами и даже незнакомыми людьми, в конце концов повстречав Кейт, я прихожу к выводу, что женщины куда озабоченнее в сексуальном плане, чем кажется на первый взгляд.
Просто у мужчин больше отклонений. Среди дам почти (или совсем) нет извращенок. Да и что хорошего в том, чтобы возбуждаться при виде цыплят, перчаток, очков или мостовой? Однако мои тщательные исследования показали: женщины весьма изобретательны в сексе. Долгое время считалось, будто женское либидо опасно либо вовсе не существует, и спустя века половых репрессий наши прекрасные половинки наконец-то дали всему миру понять, что и в их тайных садах есть цветочные клумбы. Чтобы убедиться в этом, достаточно лишь выйти в интернет. Может, мужчин со странностями там больше, но и женщин, прямо скажем, хоть отбавляй.
Взять хоть Кейт…
Ах да! С нами-то что? Ну, пока вы все это читали, я согласился выполнить ее просьбу. Да, просто закрыл глаза и сделал свое дело. Вошел в дом через черный ход, попал в очко, прочистил мусоропровод, словом, занялся с ней анальным сексом.
Сейчас она в блаженстве развалилась на кровати. Потому что кончила. Минуту назад я смотрел на ее черноволосую киску, и она пульсировала, точно напуганный зверек, пойманный в капкан в заснеженном лесу.
— Как я обожаю это дело!!! — говорит Кейт. — Просто балдею!
Балдеет? Балдеет от анала?!
Эх! А ведь все так хорошо начиналось…