Рабби Акива. Собор в Явне (около 90 года н.э.)
ПЕ́СНЬ ПЕ́СНЕЙ
Песнь Песней (типичное еврейское выражение, обозначающее превосходную степень, — то есть «самую возвышенную песнь») (שִׁיר הַשִּירִים, шир ха-ширим), библейская книга, следует в еврейском тексте Библии за книгой Иов и представляет собой собрание любовной лирики. В книге — восемь глав, насчитывающих в общей сложности 117 стихов.
Стихотворная техника Песни Песней обнаруживает черты, характерные для библейской поэзии в целом (параллелизмы, тонический метр, повторы, ассонансы и др.). Хотя жанр, к которому относится Песнь Песней, был широко распространен на древнем Ближнем Востоке, в Библии, отражающей преимущественно религиозно-исторические темы, эта книга стоит особняком. Песнь Песней обнаруживает образное и стилистическое сходство с любовной и эротической поэзией древней Месопотамии и Египта.
Традиция приписывает авторство Песни Песней царю Соломону и датирует её 10 веком до Р.Х. (ее полное название включает слова: ашер ли-Шломо — `Соломонова`), однако филологический анализ исключает единое авторство. Многие исследователи языка Песни Песней указывают, что в ее нынешней форме книга была записана уже после того, как арамейский язык стал разговорным в Иудеи (между 5 в. и 4 в. до н. э.). Вместе с тем, ряд языковых признаков и элементов содержания говорит о том, что часть стихотворений относится к периоду, предшествовавшему пленению вавилонскому. Так, упоминание Тирцы (Песн 6:4) указывает на время, когда столица Израильского царства еще не была перенесена в Самарию (около 800 г. до н. э.). В географической картине Песни Песней, включающей Северный Израиль, Ливан, Сирию, Заиорданье и Иудею, преобладают упоминания о северных областях, так что по меньшей мере часть песен, вероятно, возникла на севере страны. По мнению ряда ученых, этим же можно объяснить и арамеизмы в их языке. По всей видимости, после падения Израильского царства в 722 г. до н. э. литературная и устная традиции сохранились в Иудее, а затем — в вавилонском изгнании. Существует предположение, что эти песни вместе с более новыми были в 5 или даже в 3 в. до н. э. включены в единый сборник, послуживший основой канонического текста. Таким образом, окончательная редакция книги происходит в III в. до РХ, в период эллинизации. Песнь песней была одним из ответов иудейской литературной традиции на вызов эллинизма.
Уникальностью Песни Песней в рамках библейской литературы объясняются споры, которые разгорелись между законоучителями относительно включения ее в библейский канон. Синедрион в Явне обсуждал этот вопрос около 90 г. н. э. Среди доводов за включение называли популярность песен и традиционное авторство Соломона, однако решающим фактором послужила, по всей видимости, горячая защита книги рабби Акивой (Яд. 3:5 и др.), интерпретировавшим Песнь Песней аллегорически.
В раввинестическом иудаизме Песнь Песней читается на Пасху, данная практика чтения засвидетельствована лишь в Средние века, уже после завершения Талмуда.
Толкование Песнь Песней
1) Бог и Израиль (Аллегория) или Премудрость и человек. Аллегорическая интерпретация утверждает, что в Песни Песней изображена любовь Бога к своему народу: молодой пастух и любовник в Песни Песней, идентифицируемый с царем Соломоном, рассматривался как Бог Израиля, а его возлюбленная — как община Израиля; при такой интерпретации Песнь Песней превращается в рассказ о глубочайших духовных связях между Богом и Его народом, повествование, несущее мистический смысл утешения и надежды.
Например, груди героини (Песн 4:5), согласно Шир га-шширим рабба (4.13), означают Моисея и Аарона, а согласно христианским комментаторам (Ипполиту Римскому и др.) — два Завета, Ветхий и Новый.
«Я советую каждому, кто еще не освободился от томления плоти и крови и ощущает страсть телесной природы, полностью воздерживаться от чтения этой маленькой книги (Песнь Песней) и вещей, которые будут сказаны о ней».
Ориген.
2) Иисус и Церковь (Аллегория), иногда любовь Бога и человеческой души или Господь и Дева Мария. Когда христианская Церковь включила в свой канон еврейскую Библию, она восприняла также и аллегорическое толкование Песни Песней, однако вложила в нее иной символический смысл: изображение взаимной любви Иисуса и его Церкви.
Например, поцелуи Соломона знаменуют Боговоплощение, щеки невесты — внешнее христианство или добрые дела, золотая цепочка — веру, нард — искупленное человечество, волосы (подобные стадам коз) — народы, обращенные в христианство, пупок Суламиты — чашу спасения Господня, груди — Ветхий и Новый Заветы. Впрочем, насчет деталей мнения толкователей расходились. В грудях Суламиты видели и Церковь, кормящую духовной пищей, и заповеди любви к Богу и ближнему, и кровь с водой, которые истекли из ребра Христова при распятии, и внешнего и внутреннего человека.
Стоит сказать, что аллегорический метод толкования книги Песнь Песней имеет существенные недостатки. В ряде ветхозаветных пророческих текстов Израиль называется женой Яхве, а поклонение другим богам – изменой, эти боги – любовниками (Ос 2; Иер 2-3; Иез 16:23). Перед нами аллегорические фигуры: из самих текстов ясно, что на самом деле пророк говорит о Яхве и его народе. Когда же пророки говорили, что Яхве – Муж, а Израиль – жена, то Муж всегда имел ведущую патриархальную роль в отношениях. В книге же Песнь Песней невеста (заметим, что не жена!) порой занимает лидирующую позицию и ни разу её верность не ставится под сомнение, хотя верность мужа ставится (ср. Песн 3:1; 8:6). Таким образом, во всех подобных случаях механизм, запускающий аллегорическое (типологическое) толкование, встроен в текст. Чтобы этот механизм работал, должны соблюдаться некоторые условия.
Здесь, пожалуй, больше подошло бы отождествление героини с Премудростью, а героя – с человеком (ср. Прит 4:8; 7:4; Прем 8:2). Подобный вариант аллегорического толкования встречается в традиционной экзегезе, хотя он никогда не пользовался большой популярностью. Заметим, что толковать в таком ключе все стихотворения книги тоже не получится: для пролога, например, он вряд ли применим. Тогда, может быть, можно попеременно пользоваться обоими ключами для разных стихотворений, т. е. считать, что речь идет о Боге, когда доминирует герой, и о Премудрости, когда доминирует героиня? Однако в ряде случаев не подойдет ни один из двух ключей. Это прежде всего касается тех стихотворений, где герои – любовники. Гнев братьев и потерянная невинность героини (1:5-6) или ночной визит героя (5:2) не вписываются ни в аллегорию о Яхве и его жене, ни в аллегорию о Премудрости и ее искателе. Тексты, изображающие тайный роман, могут стать отправной точкой для вторичной аллегоризации в мистическом ключе (встреча с Богом происходит втайне от мира), но крайне неправдоподобно, чтобы какой-либо древнееврейский автор изобразил Яхве тайным любовником Израиля или Премудрость – тайной любовницей мудреца.
3) Царь Соломон, Суламита [1] (евр. Суламифь [2]) и пастух (Драматургия). В конце 18 в. аллегорическая интерпретация начинает терять популярность. В этот период возникает новое толкование, по которому Песнь Песней трактуется как драматическое действие с конкретными образами, сюжетной линией и моральной идеей. Согласно такой интерпретации, действие развивается между двумя персонажами, которые идентифицируются с Соломоном и Суламифью (Песнь 7:1): царь увлечен юной сельской красавицей и уводит ее к себе; затем девушка вдохновляет царя на более высокое и благородное чувство. Некоторые интерпретаторы Песни Песней как драмы находят в ней три персонажа: Соломон пытается завоевать любовь девушки, влюбленной в юного пастуха, однако, несмотря на все усилия, ему не удается заставить девушку забыть возлюбленного, и он вынужден вернуть ее домой, где она воссоединяется со своим пастухом. Мораль драмы — торжество добродетели. Хотя драматические интерпретации получили распространение в конце 18 в., их истоки восходят к Оригену, характеризовавшему Песнь Песней как свадебную поэму в драматической форме.
Однако если вчитаться, в текст становится ясно, что поэт изображает Соломона и как царя, и как пастуха. В Псалмах сам Всевышний описан как Царь и Пастух (ср. Пс 94-96 и Пс 22).
4) Критический метод толкования. В начале 20 в. была выдвинута новая теория, согласно которой Песнь Песней — древнейшая еврейская литургия, происходящая от языческого культа Таммуза (Адониса). Влюбленный герой Песни Песней, по мнению сторонников теории, — это умирающий и воскресающий бог, а девушка — богиня, оплакивающая его смерть, за которой следуют воскрешение героя и священный брак. Древний культ Таммуза был подвергнут переработке, чтобы исключить противоречия с монотеистической концепцией, либо деградировал, превратившись в фольклорную поэзию. Таким образом, данная теория строится на связи языческого культа плодородия природы и его связи с сексуальным влечением.
5) Сборник свадебных песен. Современные ученые утверждают, что Песнь Песней представляет собой сборник еврейских народных любовных песен, в том числе свадебных. Эта теория была выдвинута в конце 18 в. Сходные с Песнью Песней элементы отмечались в свадебных песнях арабских крестьян в Сирии и Эрец-Исраэль 19 в.
Оказалось, что у сирийских арабов жених и невеста в свадебном ритуале уподобляются царю и царице. Важную часть ритуала составляет сопровождаемая танцем хвалебная песня (васф), прославляющая красоту жениха и невесты. Потом выяснилось, что уподобление новобрачных царю и царице распространено очень широко и уходит корнями в глубокую древность (есть примеры уже в месопотамской клинописной литературе). В римскую эпоху у евреев существовал обычай коронации жениха и невесты (Мишна, Сота 9:14). О танце с прославлением невесты упоминает Вавилонский Талмуд (Кетуббот 16b-17a). Прославление жениха и невесты, причем часто метафорическое (включая, например, уподобление их различным цветам и деревьям) было традиционной частью древнегреческих свадебных песен
Хотя в ряде исследований последних десятилетий отмечены детали в самом тексте, показывающие, что перед нами целостное произведение, а не собрание разрозненных стихов. Ряд современных анализов композиции Песни показывают наличие в ней симметрической или хиастической структуры (т.е. некий параллелизм присущ всей книге).
«На мой взгляд, этот текст — то, чем кажется, а именно, песни людей, которые любят друг друга, радуются друг другу и хотят сказать что-то теплое. Все остальные гипотезы привносят в Песнь что-то чуждое ей». Эта книга посвящена «достоинству и чистоте человеческой любви».
Гарольд Роули. О буквальном толковании Песни Песней. 1952 год.
6) Типологический. Песнь требует подхода типологического, который не отрицает буквального смысла Песни и даже утверждает его, признавая, что человеческая любовь в ней служит прообразом любви божественной. Тем самым человеческая сексуальная любовь, уже весьма высоко оцениваемая в Писании, получает высшее одобрение. Песнь Песней становится идеальным венцом и завершением, высшим словом о теологии сексуальности и о теологии Бога в ВЗ. Возможно даже, что сама книга, получившая свою последнюю редакцию в эллинистический период (III в. до РХ), была написана как некая апология эллинистическому пониманию эроса. Одна из основных тем книги в том, что плотская любовь тоже может быть чистой и богоугодной.