Ваша Алу.»
С чистой совестью я надела рюкзак и вышла на балкон. Вдохнув свежий воздух, я развела в стороны руки, вдохнув ещё раз полной грудью. Я наслаждалась свободой.
Когда я подошла к нашему с *** камню, я остановилась. Опустившись на колени, я разрыла песок и достала оттуда… шкатулку! Она была прекрасна! Внутри оказалась записка от моего друга, но я не стала читать её. Всё вокруг тяготило меня остаться и более я не могла поддаваться этому соблазну. Но вот шкатулку я взяла, очень уж она мне понравилась. Положив её и записку в рюкзак, я остановилась. Немного подумав, снова достала карандаш и бумагу и начала писать… Сидя на камне, я смотрела на прибой и писала. А слёзы текли у меня из глаз. Хватит, Алу, совсем распустилась, нельзя так! Больно уж меланхоличной я стала в последнее время!
Спустившись с камня, я вложила две записки в коробок: одну для родителей, одну для ***, и закопала. Пора было отправляться в путь.
***
Мне казалось тогда, что мир крутиться вокруг меня, а на самом деле… Я должна крутиться так, как он распорядится свыше. С этими словами я выдохнула и шагнула вперёд. Моя новая история начиналась так же: я покидала родной дом…
Глава 12
Путь
1.
Как это было интересно и захватывающе! Мы с Газом отправлялись в большое путешествие! Но не стоило забывать, сколь важным оно было для меня – я обязан был отыскать Алу. Конечно, дядя мог бы сделать это быстрее, ведь он отправился раньше меня, да и тем более один. Поэтому мы с Газом заранее решили в меру не торопиться, то есть по пути делать привалы и не бежать сломя голову куда глаза глядят. В то же время забывать про Алу и про то, что преступники не задержатся в Теллере, было нельзя. Но, не смотря на всё это, путь наш только начинался, и решать каким он окажется, придётся, всё-таки, не нам.
Когда мы вышли из пещеры, то отправились не по пляжу, а через лес. Дорога на Теллер была долгой, где-то дня три, если спать по ночам и организовывать пару-тройку привалов. По побережью пришлось бы делать огромный крюк, по которому можно было двигаться, пожалуй, не меньше недели! Но вот незадача… Идти сквозь лес, сквозь незнакомую чащу… По берегу можно было идти и не ошибиться, а вот в лесу можно заблудиться, причём так, что не найдут и через год. Честно сказать, было страшно. Но подавать виду я не хотел и оставил друга за «рулевого».
Как только мы зашли в лес, то пришлось идти по холму, который перерастал в огромную гору где-то перед нами. Из дома моих друзей открывается замечательный вид на неё. Газ, поначалу, шёл как-то робко, но потом стал увереннее, что не могло не обрадовать. Я полностью надеялся на своего товарища и шлёпал за ним, гордо задрав нос.
Вскоре я услышал знакомый мне звук. Это была вода из той самой речки, над которой лежал старый прогнивший мост. Только теперь мы находились многим выше по течению. Когда мы с Газом подошли к реке, то оказалось… что мы были на самой вершине водопада! Того самого водопада, который казался мне грандиознейшим. Теперь я понял, что он таким и был. Мы стояли на склоне и смотрели вниз, на бурлящую воду у подножия, на мост, далеко от нас. Отсюда, даже сквозь густую чащу и широкие кроны, просматривалась гладь на удивление спокойного океана. Голова кружилась от взгляда к подножью бурлящей реки, а переда нами стояла радуга, блестящая в брызгах водопада. Даже стоя в стороне от реки, ушли мы оттуда все мокрые. Погода сулила благодать на несколько дней, которых нам вполне должно было хватить на путь до Теллера. Это хорошо!
- Так, а теперь направо! – скомандовал друг.
- Что, опять под горку? – понадеялся я на обратное.
- Да, ***, где-то тут должен быть мост.
- Ну, хорошо.
Вдохнув поглубже свежий воздух, наполненный радугой, что блестела над водопадом, я пошёл вдоль берега вслед за Газом. Он постоянно смотрел себе под ноги и что-то искал, а я вглядывался в противоположный берег, усеянный кустарниками, и вперёд, наблюдая за тем, как река делает плавный поворот влево от нас.
Наконец, мой друг остановился. Я врезался в него и поинтересовался, что случилось.
- Не спеши, - посоветовал он мне. – А то успеешь!
- Ага, - согласился я. Ничто не могло испортить мне моего чудесного настроения!
- Ну, значит, здесь, - произнёс Газ.
- Что значит: «Здесь» - недоумевал я, глядя на лежащую через реку сосну и до последнего надеясь, что это не так.
- Здесь будем перебираться на другой берег, - скомандовал Газ, подтвердив мои худшие ожидания.
- Может, найдём другой путь? – попытался я предостеречь друга.
- Нет, нужно переходить здесь.
- Почему? – удивился я.
- Дерево устойчивое.
Я ещё раз оглядел ветвистый ствол, по которому неудобно переставлять ноги, который провисал дугой, как мне казалось, под собственной тяжестью.
- Не сказал бы, - усомнился я.
- А вот я уверен, - продолжал сопротивляться Газ.
Мы приостановились.
- Хух, ладно, я пойду первым, - произнёс Газ-доброволец. - Будь добр, сядь-ка на ствол, на всякий случай, чтобы не крутился, а то мало ли что.
Я последовал совету друга и тот ступил на дерево. Конечно, с рюкзаком тащиться было крайне неудобно, но другого выхода не было. Газ, стоя на ногах, медленно пробирался по скользкому стволу. В нём во всём я не увидел ни капельки страха и боязни, хотя на самой середине он чуть не упал вниз. Я вспомнил кричащего Джонатана, всплеск падающего тела и мне стало не по себе. Выжил ли он тогда, после падения? Жуть какая! Ладно, мысли прочь, мне пора идти. Газ схватился за макушку сосны с другого берега и приказал, чтобы я начинал двигаться. Ступать ногами по бревну я так и не решился и в итоге пополз вверх по стволу, обхватив его ногами. Примерно на середине, над самым бурным потоком, появились ветки, и ползти дальше я уже не мог. Дерево лихо прогнулось под моим весом, а я медленно поднимался, чтобы преодолеть вторую половину пути. Честно говоря, трясло не только ноги – я трясся весь сам, от чего, как мне казалось, тряслось и само дерево и Газ, сидящий на нём. Когда глубоко под тобой разрывается бешеный поток с ледяной водой и каменным дном, падать совсем уж не хочется! И вот, немного пошатываясь, я ступил на ноги, опираясь на ветки. Ещё чуть-чуть… Есть! Теперь можно продолжать движение. Как только я сделал первый шаг, то подо мной и позади меня что-то подозрительно захрустело. Это мне совсем не понравилось. Я взглянул на Газа, но тот уверенно кивнул мне, мол: «Так и должно быть, всё в порядке». Проглотив комок в горле, который бился в нём и стучал, желая выбраться на свободу, я сделал ещё один шаг. Вроде бы – ничего, второй, третий, но позади хрустело всё сильнее и сильнее. Я понял, что надо торопиться. На четвёртом шагу дерево покачнулось и стало прогибаться вниз.
- Беги! – вскрикнул Газ, но я уже сам выполнял его приказ.
В темпе переставляя ноги по скользкому стволу, я мчался к спасительному берегу, если можно назвать столь быстрое передвижение по бревну скоростным. Я не успел и заметить, что пробежал уже метра три, как дерево подо мной прогибалось сильнее и сильней, и вот, до берега оставалось всего ничего, но я упал. В надежде я тянул руку к берегу, и… надежды мои оправдались. Газ не раздумывая бросился за мной и схватил мою руку. Больно ударившись боком о хлипкое бревно, я повис на нём в таком положении. Оно перестало хрустеть после моего падения, и на пару секунд повисла немая пауза. Потом Газ затянул меня на берег, а я не вставал – было очень больно в боку.
- Ну, что, надёжное твоё деревце? – саркастически спросил я.
- Да уж, просто кто-то слишком много ест! – подшутил отошедший от стресса Газ.
- Да ну тебя, я серьёзно!
- Ну, во всяком случае, Балто отметил именно его.
- В смысле? – не понял я.
- В прямом! Он прошёл по нему и оставил тебе знак, да и раньше он так делал, я думал, что ты заметил.
- Нет, - честно признался я.
- Эх ты! Чтобы ты без меня делал! – заявил Газ, но в тоне его не было ни капли гордости. Вот что мне в нём и нравится. – Балто оставил дырки шестом на земле, видишь? – указал мне друг вперёд.
И действительно, на земле сияла маленькая дырочка, которую было трудно заметить, если не искать.
- Угу.
- Вот видишь!
Мы поднялись на ноги и привели себя в порядок.
- Ну что, теперь пути назад нет? – кивнул Газ на надломившееся бревно.
- Да, пора жечь мосты за собой, - подтвердил я. По бревну пошла огромная трещина.
- Думаешь, преступники пойдут по этой дороге?
- Не знаю, Газ, всё может быть.
- Ладно, ***, пошли.
И мы двинули дальше.
- Кстати, неплохо Балто придумал! – завёл Газ новый разговор. – Оставлять тебе пометки шестом – это почти не заметно и быстро: можно даже не останавливаться.
- Да, ловко он это, - подтвердил я. – Слушай, мы ведь скоро на дорогу выйдем?
- Агась, метров семьсот, и выйдем. Там полегче будет. Думаю, что лучше по ней крюк небольшой сделаем, чем через лес тащиться. Быстрее будет.
- Не знаю – посмотрим! – ответил я. – Кстати, погодка не может не радовать!
- Да, это точно!
Так мы и продолжали своё путешествие.
Вскоре мы вышли на дорогу, и идти стало намного легче. Конечно, той самой дорогой, которую представляет себе любой городской житель, назвать её было нельзя. Это были две глубокие колеи, над которыми нависали огромные деревья, а чуть пониже – кустарники с травой и крапивой. Колеи были слишком глубокими и заросшими, из чего сразу стало понятно, что дорогой почти никто не пользуется. Идти внутри них было неудобно, поэтому мы шли друг за другом посередине дороги: впереди Газ, а за ним я. Сначала мы продолжали разговор и я не обращал особого внимания на то, что окружало меня. Я смотрел только под ноги и иногда на спину друга и просто вёл с ним беседу. А потом мы немного замолчали и я огляделся. Какая красота вокруг! Кроны были густыми, но сквозь них пробивались лучики солнца, которые освещали моховую подстилку леса. Мхом была покрыта и земля, и пни, и упавшие деревья. В солнечных лучах подстилка казалась насыщенной от зелени. Среди веток кружились птички, которые уже отпели весной, а сейчас лишь мимолётно чирикали.
Так мы и шли. Дорога тянулась всё выше и выше, поэтому темп наш был не велик. Временами дорога виляла, а иногда уходила вправо, где слышался шум знакомой речки. А солнце опускалось всё ниже и ниже, и уже другой свет лился сквозь густую крону. Сначала оранжевый, потом розовый, синий, фиолетовый. И вот, солнце уже совсем скрылось, но луна ещё не появилась. Самое неприятное время, когда ничего не видно даже перед своим собственным носом.
Газ остановился.
- Ну, вот тут, как видишь, Балто и свернул, - сказал он, указывая сквозь кусты крапивы.
И действительно: дальше не виднелось дырок от шеста, и высокая крапива была примята к земле. Путь дяди шёл через глубокий лес, в котором было ещё чернее. Он напоминал какую-то бездну, до которой был всего лишь шаг. Идти туда мне совсем не хотелось. Нет, я не боялся черноты и того, кто мог в ней оказаться, я боялся заблудиться, ведь потерять след дяди в такой темноте раз плюнуть, а других ориентиров у нас не было.
- Ну, так что, пойдём по следу, или по дороге? – спросил Газ, когда я проанализировал ситуацию. Он явно хотел идти по дороге.
В принципе, крюк, который мы делали по дороге, был не столь велик, но идти было проще и удобнее. С другой стороны, мы могли не найти следа Балто потом. Это волновало больше всего. А если ждать луны, то можно потерять уйму времени. И я решил настоять на своём.
- Нет, нужно двигаться по следу, - сказал я. – Так будет надёжнее.
- Да ладно тебе, может, лучше по дороге? Проще будет.
- Нет, я… чувствую, что лучше по следу.
- Ну, по следу, так по следу, - не особо огорчившись, ответил друг.
А я чувствовал, что надо идти по нему, может, боялся потерять след Балто? Нет, тут было что-то другое, но что… не знаю.
Мы двинулись сквозь придорожные заросли. Они сразу обдали нас холодной росой. Я засучил болотники повыше, привязал их к ремню, и более трава не беспокоила меня. Тем более, что вскоре мы полностью погрузились в темноту леса, среди которой высокой травы почти не было. Шли очень медленно, боялись упустить след дяди. Мы продолжали идти, надеясь, что когда выглянет луна, то идти будет легче и виднее. Но, к сожалению, когда луна взошла и сквозь крону начал проникать её голубой свет, то его оказалось недостаточно. Мы решили, что продолжать путь будет неудобно и спустя минут сорок после того, как сошли с дороги, остановились. Найдя подходящее место, мы сняли сумки и разложили спальники. Конечно, мы находились на склоне, и лежать было не очень удобно, но от этого было некуда деваться. Костра разводить мы не стали и перекусили холодной закуской, чтобы пораньше лечь спать и набраться сил. Газ поставил где-то у себя будильник на шесть утра, так что выспаться нам не придётся.
Когда мы улеглись, то я ещё долго лежал и глазел на чудесный лес в ярко-голубом цвете луны. Но чудесный свежий воздух сморил меня своим дурманом и я так и не успел погрузиться в свои мысли и провалился в сон.
2.
Утро было туманным. Но туман этот не только покрыл своим белёсым молоком всё вокруг, но и присутствовал в голове моей, ибо я совершенно не выспался и устал. Но мысли о возвращении просто не могло быть. Вперёд, только вперёд, к приключениям! Поспали мы часа три-четыре, и Газ был опухшим не меньше, чем я. День предвещал быть очень жарким, ибо солнце блистало даже сквозь густую крону, что нависала над нашими головами. Мало того, было влажно и душно, поэтому, чтобы поменьше таскаться по жаре, мы решили хорошенько поесть после полудня, а сейчас лишь слегка перекусить.
А тем временем лес медленно просыпался и наполнялся всё новыми и новыми звуками и ароматами. Нежный солнечный свет становился всё ярче, а мы с Газом уже топали по следам Балто, натянув болотники до ушей, чтобы не вымокнуть в холодной утренней росе. И нам было хорошо, не смотря на усталость и наше безмолвие, в котором мы прибывали всё утро. Это безмолвие компенсировал пейзаж вокруг нас, от которого совершенно не хотелось отрывать глаз. Мы продолжали двигаться вверх по склону, навстречу неизвестности и приключениям, а вокруг нас всё чаще появлялись полянки, заросшие высокой травой. И каждый стебелёк и колосок, каждый колокольчик и цветок блестели в ранних лучах, прогибаясь под тяжестью грузных разноцветных капель, а туман, что нависал над полем, становился разноцветным и радужным от цветов, ароматов и пёстрых эмоций, что он вызывал.
Шли мы, судя по компасу и карте, прямиком на Теллер и уже почти преодолели половину пути. А это уже полсотни километров! Грандиозная цифра, значение которой чувствовали только больные ноги и голодный желудок.
- Думаю, к вечеру доберёмся до вершины, а там уже полегче будет, - поделился я с Газом своими расчётами, достав на ходу карту и разглядывая её.
- Согласен. Хотелось бы успеть до последней горы добраться. Там и заночуем. Вот, гляди! – указал мне Газ на возвышенность, которая была выделена на моей карте.
- Думаешь, мы пройдём ещё тридцать километров сегодня? – усомнился я.
- Надеюсь. Во всяком случае, в Теллере отоспимся. Если повезёт, даже доедим или долетим до Нома обратно.
- Ну да ладно, давай сначала на гору поднимемся, до неё ещё километров двадцать.
Путь наш был не лёгок. Склон становился всё круче, и, казалось бы, не столь огромный путь в двадцать километров превращался в адское испытание. Попадались уже и скалистые местечки, которые приходилось обходить, или взбираться на них, если это было безопасно и удобно. В общем, пройдя километров десять, мы решили сделать долгожданный полноценный привал, которого у нас не было с самого начала пути.
Мы расположились на высокой, но очень покатой скале, на которую без труда забрались и сейчас же скинули рюкзаки и улеглись на горячие камни, чтобы отдышаться после тяжёлого подъёма. Я смотрел на чистое, без единого облачка, небо, на его светлую синеву и улыбался, не смотря на отдышку. Хорошо было, как хорошо и приятно! Здесь, на скале, дал о себе знать ветер, который сразу же подул на нас, взмокших и уставших, и стало хорошо. Он был тёплый и ласкающий, без резких порывов он накатывал, ударяясь о наши бока, обволакивал и ласкал, как материнская рука. Не было ничего в тот миг, ничего вокруг, только ветер, и небо, синее-синее, и чистое, какое столь редко раскрывается над нашими головами.
- Да уж! – первым произнёс я.
- Хух, хорошо-то как! – подтвердил Газ, отдышавшись.
Мы встали. Скала немного возвышалась над лесными макушками, и перед нами раскрывался чудесный простор бесконечного леса. Красота-то какая! Конечно, макушки загораживали нам основной обзор, но если бы их не было, мы бы увидели всю прелесть бескрайнего простора. Солнце светило очень ярко и сильно припекало, так что мы поснимали болотники и оставили их сушиться, вывернув наизнанку резину. Газ сварганил костерок, а я тем временем разложил нашу с ним скромную, но довольно сытную провизию. Казалось, что и не было нашего путешествия, мы просто пришли отдохнуть.
И отдых действительно выдался на славу! Мы нажарили сосисок с чёрным хлебом, на ореховых, только что отломанных и подготовленных, шампурах разместилась колбаса и кусок сала, которое Газ очень любил и слопал за обе щёки. Зелёный лук, огурцы, хоть и помятые, но очень вкусные помидоры пошли вприкуску к горяченькому. На десерт были запеченные яблоки, с которыми мы долго возились. Казалось, что до этого я не ел неделю! А сейчас было не только вкусно, но и здорово, потому что атмосфера явно была праздничной. Газ тоже заметно повеселел, травил анекдоты и к слову, и просто так.
- Эх, сейчас вздремнуть бы! – замечтался я.
- Нет, нельзя нам, - очень уж грустно ответил солидарный Газ. – Отоспимся вечером, думаю, успеем до следующей горы к ночи.
- Пожалуй, успеем, - подтвердил я.
Пора было продолжить путь, и так наш привал отнял больше часа. Нехотя собравшись и разморившись, мы натянули болотники и отправились дальше штурмовать эту гору, которую уже так давно хотели перейти.
Идти и не сдаваться… Говорить легко, а делать сложно. Как много целей мы ставим пред собою, но так часто всё идёт коту под хвост. А для чего эти цели? Для лучшей ли жизни, или для её смысла? А может, так просто надо, судьба велит нам делать шаг вперёд? Но кто бы как ни ставил цель перед собой, для всех важен результат. Быть может, Вы увидите в героях их собственный взгляд на цели, и поймёте, какой путь Вам ближе.
К счастью, с пути Балто мы не сбивались, но уже осмеливались местами сходить с него, находя более удобный путь, и вновь выходили на след. Конечно, шли мы не в саму гору, а, так сказать, пересекали её, как хорда окружность. Хотя эта хорда показалась нам диаметром. Несмотря на все эти метафоры, довольно высокая и местами скалистая вершина была правее часа на три от нашего направления. До неё уже было относительно близко, но гора сама по себе была очень раскидиста, и поэтому мы с Газом со вчерашнего дня шли вверх – медленно и уверенно.
Мы забирались всё выше и выше, и пейзаж вокруг нас менялся, как это было и раньше. Теперь же, после появления скал, стал редеть и лес. Он был другой, иной, но даже более красивый. По сути, мы двигались уже не по лесу, а по поляне, на которой пока ещё часто располагались деревья. Солнце уже шло на закат, и широкие ели отбрасывали свои тени на яркий зелёный мох, что устилал частые камни и землю. Как это было красиво! Я не мог передать этого словами и наверняка остановился бы, если бы не запах. Я как раз шёл впереди и услышал этот чудесный запах. Мы зашли в прохладный лесок, который полукругом уходил по обе стороны от нас, и запах почувствовался сильнее. Появилась высокая трава, заставившая нас натянуть повыше болотники, лесок начал редеть, и тут я увидел источник этого запаха. Мы с Газом выбрались из лесочка прямо на цветочную поляну, которая была покрыта частыми, но совершенно разными цветами, которые пахли так, что голова закружилась после глубокого вдоха! Хотелось дышать, дышать, и не выдыхать совсем, чтобы во мне, столь грязном и ужасном существе мира сего, хоть на минуту появилась его гармония и свежесть, его насыщенность и красота, его чистота. Но чистыми нам не бывать никогда, и приходится выдыхать.
Налево наш лесок уходил несколько ниже, а чуть выше располагались редкие пушистые от ярко-зелёной хвои деревья, которые были окутаны розоватыми цветами вокруг, как простынёй, которая, казалось, удержит тебя, если ты упадёшь на неё, своею воздушностью. Среди этого розово-жёлто-сине-белого одеяла всё жужжало и двигалось, красиво блестело в лучах заходящего солнца, которое стремилось налево, на запад. Вдруг передо мной вспорхнула красивая и огромная жёлтая бабочка, вроде нашего махаона, и полетела направо. Мой взгляд, прикованный к столь божественной и безгрешной красоте, полетел за ней следом. Справа поднималась огромная скала, которая переходила в вершину горы уже совсем рядом с нами, а я даже не заметил, как мы очутились так высоко! У неё был очень покатый, почти вертикальный край, подножие которого располагалось метрах в двадцати от нас. Бабочка погрузилась в нежность травы у самой скалы и тут же вспорхнула вместе с клубочком своих друзей и подружек и полетела куда-то вверх. Я проводил её взглядом и только тут понял, что не вижу там, выше, земли пред собою! Вот оно, то, к чему мы так долго стремились!
И я побежал, забыв про Газа, про всё, что есть только на этом белом свете, кроме того, что я видел перед собою. Я бежал, а из-под ног моих вспархивали всё новые и новые бабочки, жуки и стрекозы. Я бежал, а цветы, своим густым ковром нежности ласкали мои сухие и грязные, не достойные этой ласки ладони. Но мне было всё равно, мне ведь дали ту ласку, и я принимал её, как только мог, такой, какой её преподнесла самая главная мать на этом свете – мать природа.
Я бежал наверх, вслед за бабочками, туда, где была уже вершина, пик наших с Газом стараний. Вот она, вершина! Боже! Я не могу поверить глазам своим! Боже! Столь прекрасной красоты я не видел и не увидел бы на всём белом свете, коли б случай меня не завёл бы сюда! Столь далёких просторов я ещё не видал! Видел я, как направо уходят горы и не очень огромный холм, на котором собрались мы сделать ночёвку, видел я впереди лес, сколь прекрасны были его вершины! Он казался бескрайним, если бы там, поодаль, не виднелся бы тёмно-синий залив. А левее залива того, прямо вдаль океана уходила коса, куда и лежал путь наш. Там, на этой косе и расположился городок под названием Теллер, и даже отсюда, казалось, я видел его вечерние фонари. А слева… А то что было слева я не мог передать словами! Холмистые горы уходили от нас, становились всё ниже и ниже, ибо наша гора была выше всех в округе. Океан был поближе и блестел огромным красным облаком, что расплылось на множество миль и даровало нам шанс любоваться собою. Как кровь алой была вода, отражающая последние солнечные блики, и бабочки летели туда, вдаль, к тёплому и приветливому солнышку, что всегда их согреет, и для них было не важно, что нас повстречали, где были и небыли, они просто летели к солнцу, сгорая в небесном зареве, что несло их навстречу переменам и торжеству, что заключает самое важное… они улетали жить.
3.
Ах, красота! Какая ты, чертовка? Ты разбиваешь сердца, но ты лечишь души, ты – подлая воровка, но ты и хорошая находка. Всё есть в тебе, и душа, и вдохновение, только жалости и сострадания в тебе нет. Как же ты коварна, Красота, неуступчива! Коли воспользуешься тобой, то будь осторожен: ты предашь, покинешь, уничтожишь изнутри. Многое сотворить ты способна, но душа может больше. Больше, я знаю! И на неё, на неё мы должны опираться, а не на то, что столь непродолжительно и неоднозначно как красота. Но бывают исключения у любых правил. И вот она – природная красота – исключение на лицо. Столь чистая и безвредная красота, что лечит наши души! Её послал нам Господь, её мы должны сохранить, должны! И те идеалы, что предстали предо мною там, на вершине, наталкивают на мысль о столь прекрасном будущем, которого мы никогда не добьёмся. Потому что мы не умеем ценить. Мы не щадим не только природу, окружающих, но и души свои не щадим. Мы беспощадно загрязняем их. Разучились мы ценить то, что есть у нас, мы привыкли тянуться за лакомым куском, что там, впереди, забывая о том, что позади. Мы не ценим любовь и заботу родных, пока они с нами, а потом вдруг понимаем, когда их уже нет, насколько нам не хватает их, и, самое главное, как мы не ценили их труды для нашего блага. Хочется попросить прощения, да прощать уже некому. И в эти горестные секунды любовь возвращается к нам, ведь это не только чувство, это ещё и умение прощать. Нельзя прощать только своих собственных ошибок – их надо искупать. А ошибки близких прощать мы должны, какими бы они не были, ведь только тогда мы научимся любить.
И я понял, что держать зла на Алу я не смею, а вот свою ошибку перед ней должен искупить. Но как – я не знал и понять того не мог. Быть может, Газ сыграет в моей истории незаменимую роль. Вот он, идёт рядом, как всегда туманный и задумчивый и даже пейзаж на горе не смог выпросить у него улыбки, и хмурость совсем нависла над ним.
С каждым часом мой друг становился всё холодней и молчаливее. Если я шёл бодрый и беззаботный, то по нему было видно, что он много думал и рассуждал о чём-то, что тревожило его. Эта тревожность выражалась в рассеянности и глазах, которые метались как белка в колесе. Он попросил меня побыть штурманом за него, а на вопросы мои не отвечал.
- Газ, у тебя ничего не болит? – спросил я, на что мой друг отрицательно махал головой, как и на другие мои вопросы.
Сейчас я не смог добиться его внимания своими тщетными силами и понял, что должен поговорить с ним на привале вечером.
Но с привалом дела были плохи. Когда мы спустились с горы, то оказались в болоте, которого сперва не заметили. Деревьев становилось всё меньше и меньше, и луна освещала болотные кочки своим голубым светом. Звуки ночи здесь были другими, и вместо маленьких и шумных птиц здесь чаще слышался филин да бульканье выпи. Воды было по щиколотку и только кочки мешали идти прежним темпом. Мы продолжали уверенно двигаться в сторону маленькой горы, на которой планировали заночевать.
Но воды становилось всё больше и больше, и теперь мы наоборот старались идти по кочкам, чтобы не провалиться. В конце концов, когда воды стало выше колена, то мы поняли, что пройти напрямик не получится, и начали искать места для ночлега. Газ уже оживился и скакал по кочкам с энтузиазмом, как будто вышел из гипноза своих дум и размышлений. Он побежал правее, а я продолжал двигаться прямо, всё глубже и глубже утопая в болоте. Но вдруг кочки кончились и внезапно передо мной раскинулось небольшое озерцо, которое питало болото. Прямо на противоположном берегу шла вверх та самая гора, на которую мы хотели взобраться. Но, к сожалению, обойти озерцо не получалось – было слишком глубоко.
Меня окликнул Газ. Я пошёл на его голос и, о счастье, он стоял на островке, сухом, просторном и прочном. Здесь и заночуем.
- Отлично! – искренне обрадовался я и скинул с себя неподъёмный рюкзак.
Пока я разложил еду, мой друг развёл костерок. Он получился довольно большим, и я с радостью решил просушиться. Но ещё счастливее оказались комары, которые прилетели к нам на огонёк. Как назло мне пришлось сидеть без кофты и меня всего покусали. Наконец я оделся и мы начали трапезничать.
- Ну, как оно? – на удивление, первым разговор начал Газ.
- Ух, хорошо, только холодно, - пожаловался я.
- Нормально, - равнодушно заявил друг. – Эх, а ведь Балто знал об этом болоте, а!
- Да, если бы мы не свернули с пути, то всё обошлось бы.
- Ну, чего уж теперь. Знать бы только где мы находимся?
- Не мудрено знать, - похвастался я. – Кода я вперёд прошёл, то к холму нашему вышел. Так что мы почти дошли до места, только вода мешает – не добрались бы.
- Тогда прекрасно, - выдохнул Газ. – Утром встанем, по солнышку глянем, гора справа, да и выйдем в лес.
- Эх, так бы завтра после обеда уже б на месте были, - расстроился я.
- Ничего, будем, - успокоил Газ. – Ты, это, прости, что я такой сегодня, - начал друг.
Но я промолчал, ожидая, что он назовёт причину. Только Газ упрямо молчал.
- Так что с тобой? – напрямую спросил я. Эх, что за привычка в последнее время – всё делать напрямую.
- Да, - с душой махнул рукой Газ. – Ну его!
- Ну, хоть повеселел, - ободрил я скорее себя, чем друга.
- И то верно! Эх, сколько там на часах?
- Полпервого, - ответил я. – А спать сосем неохота.
- Во-во! Давай партеичку? – предложил Газ, доставая из рюкзака колоду карт.
- А давай! – согласился я.
- Ну, на, тогда, сдавай, а я пробегусь – веток насобираю.
И Газ пошлёпал болотниками по воде, потом послышался хруст веток, потом опять шаги, и скоро он пошёл по кочкам и плеск стих.
Я давно раздал карты, разложил спальник и, подумав, залез в кармашек и достал оттуда спичечный коробок. Вот он, большой и широкий, вспомнил почему-то скромные родные балабановские. Просто смешно и не вовремя. Но это только потому, что я колебался. Подумав ещё немного, я выдвинул коробок наружу. В нём лежали две записки. Одну из них Алу оставила мне под канем лично, а вторую у себя под подушкой. Я развернул первую…
«***.
Прости меня. За всё, за всё прости меня, прошу! Может, я была дурой с самого начала, может, из-за меня схватили Кодиака. Может быть, всё из-за меня, но я есть, какая есть. Я говорю это, потому что доверяю только тебе. Не думай, что я лестно о тебе отзываюсь, но это так. К несчастью, это может быть только из-за того, что мне больше просто некому доверять, прости! Прости за то, что заставила тебя лезть в администрацию, а ты сделал это только из-за меня, я знаю! Прости, что заставила тебя спасать Коди, прости, что в этой драке не смогла прикрыть тебя, прости! Я так много натворила и так много бед принесла тебе, что не знаю, как искупить свою вину перед тобой. Прости!