Прислушаемся к своим словам. Как часто мы говорим «мысль витает в воздухе», «поймал идею», «ухватил кончик мысли и додумал». Есть много историй о том, что автор того или иного произведения «написал его под диктовку» «просто услышал текст в голове». У многих людей есть ощущение, что если хорошо прислушаться, можно найти «услышать» решение проблемы, где то внутри себя. Мы часто сталкиваемся с ситуациями, когда внутри нас возникает некое интуитивное знание о том, как надо поступить в той или иной ситуации, чувство, как поступить правильно. Иногда я спрашиваю у клиентов, бывают ли у них моменты, когда возникает знание, опережающее происходящие события, или обсуждение какого то вопроса или проблемы? Как они это ощущают, где в теле возникает это знание, в голове, в сердце, где то вовне тела? Ответы самые разные, кто-то считает, что знание приходит откуда-то сверху или возникает в голове, или даже в ногах, но в основном мне отвечают, что знание зарождается где-то в груди.
Попробуйте сделать простое упражнение: Вспомните:
1. Были ли случаи, когда у вас возникало убедительное мнение о человеке, или решение ситуации, еще до того, как вы стали обсуждать что то с этим человеком или искать это решение? Что это было?
2. Если бы вам пришлось объяснять это другому, как бы вы это описали?
3. Где, конкретно или нет, возникло это чувство?
4. В какой роли выступает ваша интуиция, как друг или враг?
Психотерапевты в своей работе часто используются метафоры, притчи, сказки - клиенту рассказывают (или показывают) какую-то историю-сказку и это вызывает внутреннее изменение, создается некое пространство, показывающее пути этого изменения, подталкивающее к появлению какого-то интуитивного знания. В расстановке, если она проводится в группе, а не в индивидуальной беседе, это пространство-метафора изменений возникает за счет заместителей. Здесь возникают персонажи, замещающие кого то, кого порой давно нет на свете, или тех, кто жив, но находится где то очень далеко и заместители начинают улавливать эмоции и чувства этих отсутствующих людей, вести себя так, как могли бы повести себя эти персонажи. Очень сложный процесс, который вызывает законный вопрос: «Как это может быть?»
Ученые давно пытаются выяснить, верны ли утверждения о существовании телепатического (перцептивного) канала, позволяющего некоторым людям воспринимать и описывать удаленные от них явления, не воздействующие непосредственно ни на один из известных органов чувств. Это явление изучалось, в том числе, и в лаборатории электроники и биоинженерии Стенфордского научно-исследовательского института. Наиболее подробно была изучена способность (в том числе у лиц, не проявлявших ранее никаких парапсихологических способностей) создавать у себя благодаря врожденным психическим механизмам зрительные образы удаленных топографических и инженерных объектов — зданий, дорог, лабораторного оборудования. Накопленные данные указывали на то, что этот феномен не зависит, ни от расстояния, ни от экранирования испытуемых с помощью камеры Фарадея – комнаты со сплошными металлическими стенами, потолком и полом и что последнее не ухудшает заметным образом качества и точности восприятия. Исходя из результатов экспериментов, авторы указывают области физики, которые могли бы послужить основой для описания или объяснения данного феномена.
«…хотелось бы привести пример, иллюстрирующий наши эксперименты; он относится к одному из первоначальных опытов. Как будет видно из последующего изложения, этот пример — не «лучший из лучших», а лишь типичный образец той степени умения, которой можно достичь и которая в наших экспериментах стала обычной.
Три человека принимали участие в эксперименте по восприятию ряда весьма удаленных объектов, находившихся в Коста-Рике. Все испытуемые заявили, что в Коста-Рике до этого не были. В ходе эксперимента один из его участников (д-р Путхофф), совмещая приятное с полезным, десять дней провел в поездке по Коста-Рике, В этом и состояла вся информация, которая была известна испытуемым относительно маршрута его путешествия. По условиям эксперимента Путхофф должен был вести подробный дневник (записи о посещаемых местах и о своих занятиях) и ежедневно на протяжении недели в 13 ч 30 мин по тихоокеанскому летнему времени делать фотографии. До возвращения путешественника от трех испытуемых было получено в общей сложности 12 описаний, относившихся к тому или иному из этих дней: один испытуемый дал шесть описаний, другой — пять, третий — одно.
Рис. 1. Фотографии аэропорта на о-ве Сан-Андрес (Колумбия), служившем мишенью в опыте по дальновидению, и зарисовки испытуемого, находившегося в Калифорнии. Надписи на рисунке испытуемого: 1. Пятница, 12.04.74, 1 ч 25 мин — 1 ч 30 мин. 2. Ангар или здание аэропорта. 3. Бетон. 4. Козырек. 5. Темное. 6. Трава. 7. Яркое. 8. Взлетная полоса. 9. Океан. 10. Песок.
Испытуемый, давший только одно описание, сопроводил его рисунком, относившимся к одному из дней в середине срока поездки Путхоффа. (Это описание вместе с фотографиями, сделанными на месте, приведено на рис. 1.) Хотя Коста-Рика — гористая страна, испытуемый неожиданно «увидел» путешественника на берегу океана. Не без некоторых колебаний он описал (и притом правильно) аэропорт на песчаном берегу и посадочную площадку, упиравшуюся в океан. Кроме того, он сделал рисунок, на котором изобразил здание аэровокзала с большим прямоугольным козырьком (что тоже верно). Путешественник совершил заранее не планировавшуюся однодневную поездку на один из прибрежных островов. Время сеанса совпало с моментом, когда он выходил из самолета в небольшом аэропорту острова, что и было описано испытуемым, находившимся от него на расстоянии 4000 км. Единственное расхождение заключалось в том, что здание на рисунке испытуемого было похоже на сборный металлический ангар, тогда как в действительности оно имело прямоугольную форму.
Этот пример интересен тем, что хорошо иллюстрирует одну важную особенность, многократно наблюдавшуюся в наших экспериментах: вопреки возможным ожиданиям описания, которые дают испытуемые, не обязательно подчиняются привычной логике (т. е. не сводятся к обоснованной «надежной» догадке), а, наоборот, зачастую уводят в сторону, противоположную даже его собственным ожиданиям.
Подчеркнем еще раз, что результаты, подобные описанному выше, не являются чем-то необычным. В материалах наших экспериментов содержатся и другие примеры отличного соответствия между откликом испытуемого и объектом, фигурировавшим в опыте. (Так, например, испытуемыми был воспринят отдых путешественника у бассейна; поездка в тропическом лесу у подножия вулкана, имеющего форму усеченного конуса, была описана как поездка в джунглях под высокой столовой горой, лишенной растительности; был правильно описан номер в гостинице, и притом с такими подробностями, как цвет коврика, и т. п.) Чтобы определить, не оказались ли эти совпадения простой случайностью, т. е. нельзя ли было ожидать их естественного появления на чисто вероятностных основаниях, Путхоффа после его возвращения из поездки попросили путем простого сопоставления определить, к каким из семи объектов относятся 12 упомянутых описаний. При помощи такого метода — далекого от совершенства, поскольку в нем крайне недостаточно учитываются статистические веса индивидуальных изображений, — было выделено пять правильных описаний. В то же время, как следует из биномиального закона распределения случайной величины, вероятность такого числа совпадений равна 0,02[1].
Часто описываются случаи ясновидения у людей, никогда ранее не сталкивавшихся с этим феноменом. Один из ярких примеров — история гибели отца М.В. Ломоносова.
«…Мысли о Василии Дорофеевиче, видимо, преследовали Ломоносова всю дорогу до Петербурга. Он даже видел отца во сне, выброшенным на необитаемый остров в Ледовитом океане, к которому еще в молодости Михайлу с отцом однажды прибило бурей.
8 июня 1741 года Ломоносов ступил на русскую землю. Странный сон, увиденный на море, не давал ему покоя. Чувство сыновней вины усиливало тревогу. Прибыв в Петербург, Ломоносов первым делом наведался к архангельским и холмогорским артельщикам узнать об отце. Он был ошеломлен, услышав, что его отец ранней весною того же года, по первом вскрытии льдов, отправился в море на рыбный промысел и что, хотя минуло уже несколько месяцев, ни он и никто другой из поехавших с ним еще не вернулся.
Это известие наполнило Ломоносова крайним беспокойством. С первой же оказией в Холмогоры Ломоносов посылает письмо к тамошней артели рыбаков, в котором убедительно просит, чтобы при выезде на промысел они заехали к злополучному острову (его положение и вид берегов он точно и подробно описал), обыскали бы по всем местам, — и если найдут тело отца, пусть предадут земле. Несколько месяцев с нетерпением ждал Ломоносов весть от земляков. Наконец она пришла: в ту же осень рыбаки действительно нашли тело Василия Дорофеевича на том самом острове, похоронили и возложили на могилу большой камень…»
Огромное количество таких примеров мы знаем из мира бизнеса. Известный финансист, миллиардер, Джордж Сорос говорил, время от времени сталкиваясь с болью в позвоночнике: «Боль в спине не говорит мне, что не так, она говорит мне, что, что то не так! И я начинаю проверять документы до тех пор, пока не найду ошибку.»
Это знание описывалось самыми различными способами. Руперт Шелдрейк[2] ввел понятие морфогенетические поля. Есть понятия информационное, знающее поле. Но вспомним принцип Оккама[3] «не следует множить сущности без необходимости» и просто поразмышляем, что именно может являться носителем этого знания.
Например, нам нужно передать одно единственное «сообщение». Допустим, если в одной комнате на 10 этаже вымышленного здания зажглась лампочка, надо предать этот сигнал любым придуманным нами способом, так, чтобы в другой комнате, скажем на втором этаже этого здания, так же загорелась лампочка в ответ.
Попробуем решить эту задачу соединив трубой комнату на десятом этаже с комнатой на втором этаже. Представим, что эта труба не заканчивается в нужной нам комнате второго этажа, а ведет, куда то дальше, и мы даже не знаем где она оканчивается и для нас это впрочем и не важно. Но, в том отрезке трубы, где она проходит через нужную нам комнату на втором этаже мы прорезали три отверстия. В нашей трубе появились дырочки и она стала похожа на длинную флейту.
В начале трубы стоит человек, который бессистемно, вплотную друг за другом, запускает в трубу черные или белые шарики которые катятся по трубе к ее противоположному концу. Перед его глазами висит электрическая лампочка и как только она загорится, он должен отправить в трубу шарики в определенной комбинации - сначала белый, потом черный, а потом снова белый шарик. 
Перед отверстиями, прорезанными в нашей трубе в комнате на втором этаже, стоит другой человек, чья задача внимательно следить за тем, какие шарики появляются в отверстиях и как только выстраивается последовательность белый, черный, белый, — он должен нажать выключатель и зажечь лампочку у себя в комнате.
Конечно, при такой примитивной последовательности легко ошибиться. Наш передатчик, бросающий шарики в трубу, случайно выбросит шарики в комбинации белый, черный, белый и по трубе пройдет ложный сигнал. Но, возьмем не три, а десять шариков, и расположим их в определенной последовательности, согласно которой они появятся не в трех, а теперь уже в десяти окошечках - мы закодируем информацию гораздо более точно. Возможность вариантов этого кода составит 10! (1х2х3х……х8х9х10)[4]. Это уже очень большое число и вероятность ошибки ничтожно мала. Чем больше последовательность шариков - длина кода, тем надежнее передача информации.
Ту же ситуацию мы можем рассмотреть и немного изменив конфигурацию трубы. То, что шарик покажется в определенном окошечке, будет определяться длиной трубы до этого окошечка. Если окошечко для шарика будет смещено, информация пропадет.
В качестве иллюстрации, мы можем нарисовать три трубы, и все три шарика будут отправлены в каждую из них одновременно. Тогда, в зависимости от длины труб, из них в определенное время и в определенной последовательности выкатятся белый, черный и снова белый шарики. Если одна из труб будет чуть длиннее, или немного короче — шарик не выкатится в нужное время — последовательность будет нарушена — информация потеряна.
Теперь давайте заменим шарики на электрические импульсы. У нас есть медный проводник, по которому направлен закодированный импульс. Кодировка заключается в последовательности разнополярных импульсов. К проводнику прикреплено устройство, в которое заложена определенная схема, считывающая, какова последовательность проходящих через него импульсов. И если шаблон, заложенный в считывающем устройстве, совпадает с последовательностью импульсов — устройство срабатывает.
В начале цепи устройство задающее импульс (передатчик), в конце считывающее импульс (приемник). Мы можем заложить в приемник шаблон, состоящий из ста импульсов, — тогда кодировка будет сложной, ее будет трудно подобрать, или состоящий из трех импульсов — кодировка будет простой. Если мы разорвем проводник, мы превратим его в антенну, сигнал пойдет через атмосферу. Он затухнет, потеряет мощность, но нам важен тот факт, что он в принципе может передаваться через атмосферу. Да, мощность сигнала будет невелика, но для нас важно, что чем длиннее код, тем более слабый сигнал можно выделить через атмосферу. Математически верно, что при бесконечной длине кода из атмосферы можно вычленить бесконечно малый сигнал.
Как и в случае с трубами разной длины, эта схема будет справедлива и для проводников разной длины. В этом случае и антенна передатчика, и антенна приемника, будут представлять из себя набор проводников, где импульс будет принят только и только в том случае если длины проводников принимающей антенны совпадут с длинами проводников передающей антенны. Если мы будем использовать антенну передатчика и приемника с набором из трех проводников разной длины, как и в случае с нашими трубами, мы будем использовать возможность кода из трех элементов и так же столкнемся с проблемой ложного импульса. Набор из восьми или десяти проводников кодирующих сигнал увеличит надежность системы в разы, а если мы будем использовать сто или тысячу проводников? Но стоит не совпасть длине хотя бы одного из них и сигнал будет потерян. Схема, приема – передачи, которая здесь приведена, конечно, чрезвычайно упрощена. Те, кто заинтересуется разобраться в этом более детально, могут изучить материалы в Приложении №1, но это уже голая физика…
Ниже приведены фотография такого устройства связи реализованного, как говорят инженеры - «в железе».
| Модуль устройства приема - передачи, выполненный на сапфировой пластине (увеличено). |
Теперь рассмотрим этот вариант передачи сигнала совершенно под другим углом.
Ниже — условное обозначение нейрона принятое в физиологии. Слева — набор дендритов, они очень маленькой длины, что делает их очень неэффективной антенной, но даже такая антенна работает, и даже при малой величине импульса, но с достаточно длинным кодом можно и передать, и выделить из атмосферы необходимый сигнал. Справа аксон, а вот его длина может быть уже сопоставима и с сантиметрами и с метрами, и это уже более эффективная антенна. И давайте вспомним, что некоторые нейроны, например нейроны моторной коры головного мозга, имеют от 1000 до 10000 дендритов, т.е. длинна кода. 10000! – десять тысяч факториал, ни один компьютер такое число даже помыслить не сможет.
Если у нас есть нейрон, длины отростков дендритов которого совпадают с длинами дендритов другого нейрона, тогда импульс одного нейрона вызовет ответный импульс другого нейрона. Это гипотеза, но ей ничто не противоречит… Но для того, чтобы вызвать ответный импульс другого нейрона, нужно чтобы совпали все длины дендритов нейрона «передатчика» и нейрона «приемника». Стоит не совпасть по длине только одной единственной «веточке» и принимающий нейрон ничего не «услышит». Объемное расположение ветвей передатчика и приемника роли не играет, главное, чтобы совпадали длины. Чтобы нейрон «сработал»» нужно от 5 до 20 милливольт, так называемый – потенциал действия, дальше срабатывает схема – или все, или ничего. Такая антенна необходимой мощность импульса не соберет, но важно, что у нейрона есть понятие пейсмейкерной активности, когда нейрон время от времени как бы сам себя активизирует, и если мы проведем параллели с радиофизикой, мы можем коррелировать такой процесс с принципами гетеродина, когда очень маленький сигнал используется для управления (модуляции) более мощным. Если длины совпадают — передача импульса возможна. Это не противоречит физике, но не означает, что это истина.
Один нейрон может вызвать ответный импульс другого, и при этом они могут принадлежать разным людям. Но если именно этот нейрон оказался встроен в цепочку соединений – «нейронный ансамбль» - соответствующий какому-либо воспоминанию, или эмоции, то его импульс и запустит цепочку этих воспоминаний. Это гипотеза, но она не противоречит законам физики и потому может существовать. Если принять эту гипотезу за рабочую то можно рассмотреть ситуацию, когда один нейрон может активизировать другой на некоем расстоянии. Встает следующий вопрос, на каком? Мы опираемся на то, что нейрон «работает» на низких частотах от 0 до 500 Гц. Дельта, тета, альфа, бета – как правило, всем знакомые обозначения ритмов работы мозга, но это и есть полоса частот. От 0 до 4 Гц. – дельта ритм, 6 – 8 Гц. – тетта и т.д.
В качестве примера возьмем некоего вымышленного человека с очень небольшим количеством нейронов. Допустим их всего десять, и мы их пронумеровали, от 1-го до 10-го. И у него возникла некая простая мысль, для которой ему понадобилось использовать только пять нейронов из десяти, предположим 1, 2, 3, 4, 5. На некотором расстоянии находится другой человек, у которого есть «совпадающие» нейроны, допустим 2 и 4. Второй человек уловил схожими нейронами часть импульсов, поймал часть мысли, но эти импульсы ни привели ко всей мысли, ни во что не развились. Поскольку нейроны излучают на низкой частоте, их импульсы распространяются на очень большие расстояния, огибая земной шар. Примером может служить разница между длинноволновым приемником, принимающим сигналы в Берлине когда передатчик находится в Москве (вспомните Штирлица из «Семнадцать мгновений весны») и высокочастотным сотовым телефоном, импульсы которого доходят только до приемника, находящегося в прямой видимости и не принимающего сигнал, источник которого находится за линией горизонта.
Рассмотрим еще один научный феномен имеющий к нашим гипотезам непосредственное отношение – так называемый «Шумановский резонанс». Для этого нам надо рассмотреть Землю как шар имеющий внешнюю оболочку в виде ионосферы. Поскольку земля заряжена положительно, а ионосфера отрицательно, возникает естественный конденсатор шаровидной формы, параметры которого определены диаметром земли и ионосферы и рассчитаны Шуманом[5]. Шумановский резонанс составляет 6,8 Гц. Сигнал нейрона, например в режиме тета- ритма работы мозга (на этих частотах наш мозг работает когда мы просыпаемся или засыпаем, медитируем, молимся и т.д.) лежащий в диапазоне от 6 до 8 Гц удивительным образом «вписывается» в шумановский резонанс. Сигнал на этой частоте анормально не затухает, за секунду 6−8 раз огибает землю. Возвращаясь к нашим условным людям.
Поместим на землю еще несколько человек с похожим набором нейронов. Третий из них, у которого с передатчиком совпали длины 1, 3 и 5 нейронов, тоже воспринял часть мысли. У четвертого, совпали только 4 и 5 нейроны, у пятого 1 и 2. То есть множество людей восприняли по какому-то обрывку изначального сигнала, изначальной мысли. И вдруг. По условиям задачи, а не, потому что мы такие жестокие экспериментаторы, наш первый человек-передатчик умер. Но его мысль, переизлученная многократно, пусть и отрывочно, но остается, продолжая свой путь вокруг земли. В компьютерах это раньше называлось память с регенерацией. Мысль, которую постоянно подталкивают переизлучениями не исчезает, она как шарик в колесе рулетки — пока его будут подталкивать, не скатится в ячейку и не остановится. Так и мысль, будет «витать в воздухе» пока есть те, кто ее подталкивают. Нас, человеков, много, и у нас миллиарды нейронов у каждого! Мы можем «подталкивать», сохраняя многие тысячи лет огромное количество мыслей всех нас и живущих до нас. «Не возжелай жены ближнего своего» - помыслил, все, из поля не сотрешь, так и будет эта крамольная мысль «крутиться» в поле, выдавая наши грешки…
Вернемся к нашему примеру, передатчика давно уже нет, а дело его, извините – мысль его, живет своей жизнью в поле человечества. А потом родился человек (приемник), у которого все нейроны от 1 до 5 совпадали с передатчиком и он уловил его мысль целиком. Возможно, для этого ему надо было прийти в определенное состояние, перестать «активно думать» самому — медитировать, находится на выходе из сна и т.д. И вот, в состоянии медитации или просыпаясь, когда мозг приемника работал в «тетта» режиме, ему вдруг приходит в голову странная мысль. Может быть на арамейском. И человек решает, что это мысль из «прошлой жизни». Так возникает легенда о прошлых жизнях. Возможно, что это не так. Просто все, что помыслилось — сохраняется. Эти знания постоянно накапливаются, но при этом уловить чужую мысль — сложно. А вот поймать чужую эмоцию, определяемую нейронами лимбической системы мозга, — гораздо проще. Эмоция может запускаться лишь одним нейроном и так же улавливаться. В нейрофизиологии даже есть почти научный термин «О, черт!» который обозначает импульс одного единственного нейрона запустившего цепочку тревожного состояния: «Что-то пошло не так». Наша тревожность заставляет нас проверять и перепроверять решение, и точно, находится закравшаяся ошибка. Нейроны лимбической системы более простые, в них немного дендритов (например – униполярные или биполярные нейроны с минимальным количеством дендритов) их легче «подобрать по длинам». И получается следующее. Если задействована логика, мозг работает в бета-ритме, мы ничего не услышим. Если нас захлестывают собственные эмоции, мы тоже ничего не услышим. Холодной рассудочностью или бурей чувств мы не дадим себе войти в это состояние. Но, в какой-то момент времени мы оказываемся в состояниях, когда мы наиболее расположены к восприятию из поля эмоций или даже мыслей.
Станфордцы предположили, что раз человек излучает в электромагнитном спектре, то эта электромагнитная волна описывается одиннадцатью уравнениями Максвелла и именно они предположили, что комплекс уравнений решается как с временем +t, так и с временем –t. Что значит решить комплекс уравнений? Это получить информацию, потому, что решение — это некая информативная величина. Получается, что мы имеем информацию в поле независимо от того произошло оно или только еще произойдет. Мы не зависим от времени. И чем длиннее код, тем меньше величина импульса, который мы можем воспринять. При бесконечной длине кода из атмосферы можно извлечь бесконечно малые сигналы. Если у нас нейрон имеет 10 тыс. дендритов, то длина кода может быть 10000 факториал. Этот сигнал невозможно выделить из атмосферы современными инженерными, техническими методами. Но он там есть. И человек, со своим стомиллиардным нейронным комплексом может его уловить, а некоторые, видимо, могут даже на него настраиваться.
Вот иллюстрирующие эту мысль эксперименты, проводившиеся в уже упомянутом нами Станфордском институте.
Каждый день в 10 часов утра один из экспериментаторов выезжал на автомобиле из СНИИ с пачкой из десяти запечатанных конвертов, которые в тот же день были случайным образом выбраны из большого количества таких же конвертов; в конвертах хранились заранее подготовленные маршруты предстоящей поездки (двое экспериментаторов, остававшихся с испытуемым, о содержании пакетов ничего не знали).
Испытуемой в этих экспериментах была Хелла Хаммид (S4), которая до этого приняла участие в девяти опытах, повторявших описанную выше серию экспериментов с Прайсом. Экспериментатор, назначенный для поездки к мишени, с 10.00 до 10.30, т. е. до самого момента определения места назначения с помощью генератора случайных чисел, не останавливаясь ехал на машине. (Требование непрерывной езды в течение этих 30 минут было основано на наблюдении, что быстро движущиеся предметы и люди в опытах по дальновидению, как правило, не воспринимаются, а нам как раз и хотелось, чтобы выездной экспериментатор до своего прибытия на объект плохо воспринимался испытуемым.) В 10.30 экспериментатор, находясь на автомашине, получал с помощью генератора случайных чисел (Texas Instruments SR-51) одну из десятичных цифр. Затем, не прерывая поездки, он отсчитывал нужное число конвертов и отправлялся к мишени с таким расчетом, чтобы прибыть на место ровно в 10.45. У мишени он оставался до 11.00, после чего возвращался в лабораторию, показывал название фиксировавшейся им мишени лицу, контролировавшему доступ к испытуемому, и входил в помещение, где проводился опыт.
В течение описанного периода времени в лаборатории происходило следующее. В 10.10 испытуемую просили начать описание того места, к которому выездной экспериментатор должен был прибыть только через 35 минут. С 10.10 до 10.25 испытуемая рассказывала о своих впечатлениях (они записывались на магнитную ленту) и делала рисунки; на этом ее участие в опыте заканчивалось. Таким образом, описание, которое она давала, полностью завершалось за 5 минут до начала процедуры выбора мишени.
Всего было проведено четыре таких опыта, и все они оказались успешными, что позднее было подтверждено экспертизой по нашему методу «слепой» оценки, которую уверенно провели три эксперта. Ниже мы кратко описываем эти четыре опыта.
Первая мишень — гавань для яхт в Пало-Альто — представляла собой покрытую илом отмель (было время отлива, рис. 14). Этому вполне соответствовал рассказ испытуемой о «чем-то вроде застывшего вара». «Или это участок застывшей лавы, — продолжала она. — Это похоже на поверхность, покрытую чем-то вроде морщинистой слоновьей кожи; оно выступило и заполнило собой какое-то ограниченное пространство там, где он (экспериментатор) стоит». Из-за отлива причал, на котором стоял экспериментатор, действительно находился прямо над участком, покрытым илом.
Pиc. 14. Свои впечатления об этой мишени испытуемая Хаммид описала так: «Что-то вроде застывшего вара, или это участок застывшей лавы..., оно выступило и заполнило собой какое-то ограниченное пространство».
Заметим, что испытуемую просили не торопиться с истолкованием характера и назначения соответствующего объекта. Эта предосторожность была основана на наблюдении, что такие попытки приводят к чисто логическим конструкциям и, как свидетельствуют наши эксперименты, почти всегда оканчиваются неудачей. Если испытуемый может отвлечься от интерпретации того, что видит, он часто оказывается в состоянии описать место действия с точностью, достаточной для того, чтобы посторонний наблюдатель, проанализировав его ответ, смог опознать мишень.
Вторым объектом был фонтан в одном из уголков большого английского сада при клинике Станфордского университета (рис. 15). Испытуемая дала пространное описание «очень ухоженного» английского сада позади стены с «двойной колоннадой». Когда после опыта мы привезли испытуемую на это место, она сильно удивилась, увидев стену с двойной колоннадой, ведущей в сад, который был ею только что описан.
Третьей мишенью были детские качели в небольшом парке в 4,6 км от лаборатории (рис. 16). Испытуемая повторяла снова и снова, что главное ее внимание приковано к «черному железному треугольнику, в который экспериментатор как-то вошел или на котором он стоит». Треугольник «размером больше человека», и ей слышится «скрип, скрип… примерно раз в секунду». Это полностью соответствовало мишени — скрипящим черным металлическим качелям.
Рис.15. Испытуемая S4 описала «очень ухоженный» английский парк позади двойной колоннады.
Рис. 16. Испытуемая S4 увидела «черный железный треугольник, в который Хэл как-то вошел», и услышала звук «скрип, скрип... примерно раз в секунду».
Последней мишенью было здание муниципалитета в Пало-Альто (рис. 17). Испытуемая описала очень, очень высокое сооружение, облицованное «стеклом, как хрусталь». Оно виделось ей окруженным городскими улицами; у его основания находились какие-то кубики. Здание действительно имеет застекленный фасад, а небольшие пристройки для входа в лифт, расположенные со стороны площади, действительно напоминают «кубики».
Рис. 17. Испытуемая S4 описала очень высокое сооружение, окруженное городскими улицами и облицованное «стеклом, как хрусталь».
Для получения численной оценки степени точности предвосхищающего восприятия результаты данных экспериментов были подвергнуты независимой экспертизе на основе «слепой» методики тремя научными сотрудниками СНИИ, которые в остальном не были связаны с нашей работой. Экспертов попросили посетить все четыре объекта и сравнить их со стенограммами описаний и рисунками испытуемой. Стенограммы не имели отличительных обозначений и предъявлялись экспертам в случайном порядке и без повторений. Соответствие описания именно той мишени, которая фигурировала в данном эксперименте, считалось правильным совпадением. Все три эксперта независимо друг от друга безошибочно установили, какая из мишеней соответствовала каждому из ответов испытуемой. Если бы это произошло чисто случайно (т.е., имел бы место случайный выбор описаний без повторений, в условиях отсутствия канала связи), то вероятность получения такого результата каждым экспертов (действовавших независимо друг от друга была бы р=(4!)−1=0,042.
По причинам, которых мы пока еще не понимаем все четыре описания, полученные в опытах по предвосхищению, отличаются исключительной последовательностью и точностью. Это явствует из того факта, что все эксперты смогли с их помощью безошибочно определить соответствующие мишени. Сейчас проводится цикл обширных экспериментальных исследований с участием нескольких испытуемых, направленный на изучение этой неясной проблемы. Четыре только что описанных эксперимента являются первыми в этой программе.
В настоящее время у нас нет определенной модели феномена пространственного и временного дальновидения.
Мы уже говорили, что в зависимости от того, как работает мозг, человек может находиться в различных состояниях, в том числе в состоянии, когда этот сигнал можно воспринять.
Как эти гипотезы можно использовать применительно к методам и инструментам психотерапии. Для наглядности изложения возьмем за основу теорию-U Отто Шармера.
Эта концепция справедлива и для иллюстрации развития ребенка, и для иллюстрации пути студента – осваивающего новую для него дисциплину, и для бизнесмена – принимающего решения. Вот условное обозначение того как мы принимаем и как воплощаем решение.
Для нашей демонстрации изменим названия фаз модели Шармера, для более легкого восприятия конструкции, да простит меня за это гос-н Шармер. Первая фаза — это модель. Ребенок рождается и, подрастая, не задумываясь, выполняет предписания и модели родителей: «это надо делать», «этого не делай». Потом он переносит эту родительскую модель в собственную семью, особенно если считает эту модель успешной. Основой модели могут быть национальные, религиозные или семейные традиции, и часто модель не критикуется, а принимается к исполнению без учета того, что создавалась она для своего времени, для своей культуры, для своего окружения. Модели мы можем брать из значимых книг, наставлений, кодексов и т.д. Опираясь на модели хорошо служить в армии – все расписано согласно уставу. В психотерапии это состояние консультирования (подсказывания) – как нам лучше поступить, что ответить, о чем подумать… В истории, вернее мифологии, такую первую модель стандартизации заложил г-н Прокруст. Вспоминаете? Вот так и в терапии бывает – если вы в мою модель (психотерапевтическую кроватку) не укладываетесь, мы вам чего ни будь, да отрежем.
Следующий уровень в теории-U, это уровень реакции. Проверить на собственном опыте, что модель, указание правильное. Потрогать горячее, схватить острое, попытаться поднять тяжелое. Полечить ожоги, порезы, грыжу и принимать правильные решения в будущем.
Третий уровень - интеграция. Попытка понять другого человека на основе собственных моделей, чувств, мыслей и опыта. Словно встать на место другого, который напротив. Это позволяет общаться с людьми, ожидать их реакции и прогнозировать их поведение. Если ценности, убеждения, цели, поведенческие модели совпадают, предсказать действия другого человека возможно. Например, если в семейной паре модели совпадают, люди ожидают друг от друга определенных, понятных и привычных поступков. Поэтому если поведение одного из них вдруг не совпадет с ожидаемым, это будет разрыв модели, шаблона.
В семейной терапии мы часто работаем с моделями и, если мы возьмем историю психотерапии, это будет лежать в русле стратегической семейной психотерапии по Хейли. Мы знаем, как в той или иной культуре действует семья, чтобы быть в этой культуре успешной. Семейная психотерапия на уровне моделей предлагает терапевту давать людям готовые решения, как таблетку. Психотерапевт выступает как эксперт несущий «правильные» знания. Такая психотерапия может быть успешной, особенно если пациент не хочет выходить за пределы привычных моделей поведения.
В психотерапии можно работать и на уровне реакций, когда пациентам даются домашние задания, пробуются новые формы поведения. Поведенческая, когнитивно-поведенческая терапия.
Если говорить о уровне интеграции, то этому уровню соответствует, например, циркулярное интервью. Вы можете ненавязчиво предлагать клиентам посмотреть на себя или на свою семью, на свою проблему глазами другого человека, например их партнера. Я могу спросить у клиента (обращаясь к его разуму) «Как вы думаете, что чувствует ваша жена (переводя его в область восприятия её эмоций), когда вы так поступаете (я обращаюсь к его действиям)? 
Но на этой схеме есть еще один участок, который Шармер назвал «открытая душа». Для объяснения этого уровня я спрашиваю у клиентов — у вас были в жизни моменты, про которые вы говорите, «я словно знал об этом заранее» — мне часто отвечают утвердительно. С женщинами это случается чаще. У них связь между эмоциями, ассоциативным рядом и логикой гораздо выше, чем у мужчины. Им не нужно выстраивать логические цепочки, чтобы понять, что ее ждет в конце. Мужчина наоборот, часто не видит результата, пока не пройдет все этапы последовательной логики, и попытка навязать ему результат без объяснения промежуточных шагов повышает у него уровень стресса. А женщина, как правило, знает ответ, и когда я спрашиваю, откуда, ответ прост — «внутри, где-то лежит». Может быть, это объясняется тем, ч