- Да кто она вообще такая!? – удивился тот, что в кожанке.
- Это ведьма – просто сущий ад! – прошептал друзьям Хьюго.
- Я всё слышу! – ответила я, не сдержав улыбки. Я обернулась на ходу. Хьюго улыбался, но не той наигранной улыбкой, которую он обращал к своим дружкам, а той самой искренней и красивой, которой он улыбался мне и раньше.
- Да ну брось, хуже нашей Розы стервы не найти, - говорил чей-то голос, я уже не могла разобрать.
- Да ладно тебе! Вот я однажды в Нортверст Арктик был, так там такая мегера!
И я ушла. Пройдя метров пятьдесят, я аккуратно обернулась. Все преступники собрались около Кафе и пожимали друг другу руки. Потом два бугая и незнакомец в капюшоне пошли в сторону какой-то лодки, стоящей у причала, и я поняла, что продолжения банкета уже не будет. Тем лучше, однако, мой банкет ещё не закончен. Надо бы сходить домой и подготовиться.
2.
«Тааак… Пока что никто не заметил… Мама, кажется, в саду - отлично!» - подумала я, поднимаясь к себе в комнату. После того, как папа, Алу и *** ушли, в доме стало совсем как-то тихо. Даже мама перестала постоянно ругать меня и просто целыми днями сидела на улице, снимая стресс, копошась в клумбах. Как же ей тяжело сейчас… Но почему, почему никто не может поддержать её!? Для братьев и сестры — это плёвое дело, а для меня… послушает ли она меня? Мамочка... Как жаль, жаль, что всё вот так получилось, неужели уже ничего не будет как прежде? Хотя, было ли прежде иначе? Немного поразмыслив, я поняла, что было. Во всяком случае, мне доверяли и верили. Меня любили. Какой бы сильной ты не была, мам, но даже тебе сейчас необходима поддержка. Я бы с таким удовольствием поговорила с тобой, но, боюсь, ты опять меня не поймёшь. Но может, все-таки поговорить с мамой вечером? Или нет, лучше завтра. Да, точно, лучше завтра. Сегодня вечером я вряд ли успею – мне предстоит встреча. Но надо, надо хотя бы попробовать, раз уж другим «нет дела». Нужно придумать, что ей сказать, но только не сейчас. Всё завтра. Сейчас нужно было подготовиться к встрече.
Я медленно шла по коридору, но вдруг одна из дверей позади открылась. Это был Динго.
- Ты что, опять по новой? – возмутился Динго. Сперва я аж испугалась, думая, что он обо всём узнал, но вовремя задала себе вопрос: «Откуда?» - и, сделав самоуверенное лицо, повернулась к брату. Ну всё, я уж думала, что попала под натиск его нотаций и готова была принять их. Но, к моему удивлению, Динго так ничего и не ответил. Он молча осмотрел меня с ног до головы каким-то подозрительным и оценивающим взглядом, и, глубоко выдохнув, вернулся к себе в комнату. Странно всё это.
Я поднялась к себе, и, закрыв на замок за собой дверь, с облегчением выдохнула. Теперь никто не вправе помешать. А мне пора наряжаться. Нужно выглядеть не броско, но чуть-чуть отталкивающе, чтобы Хьюго осознавал, что он наделал и что ему не просто будет вновь добиться моего расположения. Хотя кого я обманываю, если я сама пошла на этот шаг? Конечно, Хьюго пытался вернуть всё, как было, но он долго и упорно ждал моего согласия. Может быть, даже отчаялся, но это уже его проблемы. Мне своих хватает, и расхлёбывать их должна только я, а не кто-то другой. Я не Хьюго. Ладно, раз уж первый шаг сделала я, то пускай всё будет так, как было. Оденусь как всегда.
Спустя N-ное количество времени я была готова: на мне было черное длинное платье, которое мне подарил Хьюго. Оно выглядело, пожалуй, даже слишком презентабельным, будто бы я шла на выпускной вечер. Однако, встречаться мы будем как раз таки в самом дорогом ресторане города, и этот подарок был сделан специально для этих встреч. Интересно, и где только этот баламут находит деньги на все это? Ох… я мигом одумалась и всё вспомнила, от чего мне стало только хуже. Ладно, пора на время выбросить это из головы и еще раз посмотреться в зеркало.
Черное платье пестрело блёстками. Его полы были косыми и имели несколько вертикальных складок. По бокам были разрезы, над которыми складки сходились к серебристому тонкому пояску. В дополнение к нему я надела серебряные серьги, кольца и серебристое ожерелье, с большим синим камнем в форме груши и множеством мельчайших вокруг, которое прикрыло широкий вырез платья. На ногах были черные туфли на шпильках, на руках – черные перчатки чуть ниже локтя. Черно-синие тени, кажется, получились весьма и весьма неплохо. Только на голове чего-то совсем не хватало.
Окончив осмотр, я взяла ридикюль, шаль, и, аккуратно закрыв за собой двери, отправилась вниз. В зале шумел телевизор, и я решила пойти через коридор, чтобы лишний раз не попадаться своим на глаза. Но как только я собралась спускаться, двери вновь отворились, и Динго, увидав меня в этом наряде, остолбенел. Пару секунд он смотрел на меня удивлённо, всё ещё не веря своим глазам, но потом быстро пришёл в себя и насупился. Его глаза полыхнули яростью, но он, сдержав свой гнев, выдохнул: «Чокнутая!» - и с шумом захлопнул дверь.
- Дети, что там у вас случилось? – вопросительно воскликнула мама из зала, но я уже пулей выскочила из дома и направилась на место встречи. Я плакала.
3.
Мы понимали друг друга и знали, что встреча состоится в шесть. Как всегда.
Этот вечер был не таким уж и теплым, и пока я дошла до ресторана, я успела замерзнуть, несмотря на накинутую шаль. В помещении все горело приятным желтым светом, внутри было тепло, и я решила войти, чтобы сесть за наш обыденный столик. Но, к моему удивлению, мне сказали, что он не был забронирован, и я вышла, несколько потупившись. Это меня озадачило, ибо Хьюго всегда, абсолютно всегда бронировал один и тот же столик перед нашим свиданием. Но выбора не было, и мне пришлось выйти обратно на холодную улицу.
Я всегда выходила из дома пораньше на тот случай, если мама меня поймает. Но в этот раз, как назло, оставалось ещё пятнадцать минут до встречи, и я, сев на лавочку напротив расписанного окна ресторана, стала ждать.
Кругом мелькали огни просыпающегося города. Вечерами город перерождался, открывая миру свою иную сущность. Именно она сейчас просыпалась, потягиваясь и зевая, чтобы подготовиться к бурной ночной жизни, короткой, но более насыщенной. Людей на улице не убавилось, и они шли по своим делам, закупаясь продуктами на ужин и готовясь отдохнуть после тяжёлого рабочего дня. Все шли с какими-то кислыми минами, будто бы назло мне и моему настроению. Солнце ещё только собиралось на закат, но на уже затенённых улицах то тут то там загорались прилавки магазинов. Всё шевелилось и двигалось, но уже как-то заторможено и меланхолично. Только жизнерадостного Хьюго всё ещё не было видно. Обычно он приходил чуть-чуть пораньше, но сегодня он не появился вовремя. А я всё ждала и холодела от скуки, ветра и лёгкой ненависти, наблюдая, как за нашим столиком ужинает какая-то парочка. Хьюго никогда так не делал, но… может, у него что-то случилось? Хотя теперь-то я знаю, какие могут быть у него происшествия. Может, он уже отдыхает где-нибудь в одиночной камере! Чёрт бы его побрал! И зачем, зачем он мне нужен?!
Но вдруг мне глаза закрыли чьи-то руки. Я знала, чьи эти руки, знала, какие они на ощупь, знала, как они пахнут. Я знала о нём всё, но только, к сожалению, не самое главное. Мой возлюбленный – преступник.
- Может, ещё предложишь угадать с трёх раз? - я убрала его руки своими руками. – А то мало ли я настолько тупая?
- Ну что ты, солнышко!
- Ты опоздал на семнадцать минут и сорок секунд, - гордо заявила я, глядя на часы.
- Ох, что-то ты сегодня совсем не в духе!
- Ещё бы! – удивлялась я его наигранной непроницательности, вспоминая, однако, сегодняшний заскок от Динго. – Какого хрена, Хьюго!?
- Уоу, уоу, полегче! Что с тобой? Ты не особо позволяла себе выражаться. Какая муха тебя укусила?
- Ты, Хьюго! Я не понимаю, почему нельзя было, как всегда, заказать столик заранее, чтобы я хоть не мёрзла тут в твоей тонкой тряпке!
- Хорошо, в следующий раз подарю тебе ватник, - улыбнулся Хьюго и подал мне руку. Я поднялась на ноги и мой верный друг, взяв мои ладони, начал дуть на них, согревая, скорее, не теплом, а нежностью. Ох, и вправду, можно даже растаять. И вопрос, почему я с ним, снова отпал куда-то далеко, готовясь вернуться ещё совсем нескоро.
- Ну так что, мы идём? Или так и будем здесь стоять? – поинтересовалась я, кивнув в сторону ресторана.
- Нет, у меня есть кое-что получше. Пошли!
И мы побежали по холодным улицам Нома, так быстро, насколько это было возможно на каблуках. В конце концов, мы прибежали к дому Хьюго.
-Зачем ты меня сюда привёл? – возмутилась я. – После всего этого…
- Я знаю. Послушай меня… погоди, ладно? Просто пошли.
- Но…, - но ответить мне не позволили, и меня силой затянули в дом.
Мы пошли по тёмным коридорам едва знакомого мне дома. Хьюго нечасто приводил меня сюда – его друзья-товарищи редко совались за порог, и лишь иногда, когда они уезжали в командировки или в еще куда (а вот теперь-то мы уже знаем куда), мы могли остаться наедине. Свет горел только на кухне, откуда лился тяжёлый сигаретный дым, запах канифоли и звук тарахтящего телевизора. Разуваясь, я слушала, как нам продолжали вешать лапшу на уши:
- Мнение по африканскому вопросу разделились, - заявлял уверенный женский голос, унося куда-то далеко за кадр правду. – Очевидцы отрицают развитие ситуации по мирному пути. Хотя объективных данных еще нет, власти страны называют поведение иностранных журналистов провокацией. По данным самих журналистов, совсем недавно на границе одна из деревень была охвачена огнём и с её стороны были слышны выстрелы. Проверить данное заявление невозможно в связи с отсутствием развития транспортной сети на данной территории, а также с ограничениями местных властей. Соединённые Штаты всячески поддерживают местное демократическое правительство и выражают искреннее пожелание в скорейшем разрешении данного вопроса. Напомним, что на протяжении месяца армия ведёт урегулирование противостояния местных банд-формирований властям…
- Врёт и не краснеет. Уверена, что власти там уже давно ничего не решают. Небось, местные мафиози войну раскручивают.
- Быть может и так, а тебе ли не всё равно? – безразлично поинтересовался Хьюго.
- Ты что! Конечно же нет! Только представь – вырезаются целые деревни, с женщинами и маленькими детьми. И никто не в силах придти к ним на помощь! Может быть, даже само правительство всё это организовало, а может и мафиози.
- Ну, а тогда почему ты со мной общаешься? Я же тоже… мафиози.
- Мафиози ты хренов, заходить будете или нет? – прозвучал с кухни знакомый голос Гарри.
- Ха-ха, вот именно! Какая из вас мафия? – поддела я Хьюго, но он почему-то потускнел, будто бы действительно успел наделать чего-то очень нехорошего. От этого у меня, честно признаться, по спине пробежал холодок.
Но мы, тем не менее, вошли. За окном, заполненным множеством рам и засаленных стёкол, уже почти стемнело. Где-то далеко гудел мотоцикл, шумела какая-то звонкая компания, а под широким кустом роз пел свою музыку сверчок. На кухне с голубыми обоями стоял старый и обветшалый набор из белых столов, полок и пары солдатиков. Посреди кухни расположился огромный дешёвый хлипкий стол, на котором стояли скромный чёрный телевизор, хлебница и много-много каких-то проводов и деталей. Сверху клубился сигаретный кумар, который почему-то не выходил через открытую форточку. Одним словом – холостяцкая нора. Гарри развалился на стуле с сигаретой в зубах и безразличным лицом. Кто не знает Гарри, тот сказал бы, что на лице его застыла маска абсолютного превосходства, будто бы он крутой ковбой с Дикого Запада. В руках он держал паяльник, но как мы вошли на кухню, он метко и нервно бросил его на железную вилку.
- Да… пошло оно всё! – вспылил Гарри.
- Ничего? – спросил Хьюго.
Гарри только отчаянно покачал головой. Хьюго сказал лишь:
- Не уходи, Гарри, объяснишь всё, что нужно. Пойдём, - обратился Хьюго уже ко мне.
Вместе с ним и Гарри мы прошли в зал. На столе лежала какая-то мертвая разобранная железная коробка. Хьюго указал на неё.
- И что это за железяка? – поинтересовалась я.
- Это… - Хьюго несколько растерялся.
- Это рация, - продолжил за него Гарри и, медленно пройдя мимо нас, уселся на зелёный диван перед этим творением.
- И что?
- И ничего. С её помощью мы связываемся с ребятами. Но она накрылась, и я не знаю, как её починить. У меня совсем ничего не выходит.
- И что? Думаешь, я её починю?
- Думал, может, кого посоветуешь?
- Ну-у-у, не-е-ет. Я не участвую в этом. Ещё сообщничество ваше на меня повесите!
- Но… я думал, что ты хочешь знать, что происходит с твоей семьёй и друзьями? – неуверенно начал Хьюго, но, обратив внимание на мой заинтересовавшийся взгляд, сразу же посмелел. – У наших много сведений, они уж точно знают, что там да как, а мы сидим здесь без информации.
- Поэтому за такие сведения похлопотала бы даже твоя мамаша, - подытожил Гарри. Я оскалилась от злости, но промолчала, понимая, что это действительно так.
- И я подумал, может, Динго поможет нам? Он ведь у тебя головастый…
- Ты за этим меня сюда притащил?
- Нет, конечно нет! – захлопотал Хьюго. – Пойдём!
- Ладно, не буду вам мешать, - остепенился раздражённый Гарри. – Пойду, прогуляюсь до почты – работёнки-то полно.
Почта работала и день, и ночь, только, что называется, приходите. Поэтому Гарри и отправился туда ковыряться в бумажках, компьютере и новых инструментах. Хьюго же потащил меня за собой.
Мы прошли в его маленькую комнатушку, но Хьюго не позволил зажечь мне свет. Он подошёл к столу и, загородив мне обзор своими плечами, чиркнул спичкой, после чего комнату осветил тусклый и мягкий свет. Это были свечи.
- Вуаля! – предложил мне сесть мой товарищ.
- Хьюго! Неужто ты научился готовить? – удивилась я его энтузиазму.
На столе стояла бутылка красного вина, пара салатниц, наполненных доверху, всевозможные закуски и тарелки с приборами на двоих.
- Хм, надеюсь, что я не первая, на ком ты испытываешь свои кулинарные способности.
- Ну чего ты? – заныл Хьюго.
- Впрочем, будем расценивать это как смягчающие обстоятельства, - заявила я.
- Прости, пожалуйста, что втянул тебя в это и… так плохо начал.
- Посмотрим, как твоя стряпня улучшит моё настроение – я страшно голодна.
- О, да, конечно! Сейчас, - засуетился Хьюго и побежал куда-то на кухню.
Я присела на кровать перед столом, рассматривая плохо освещённую комнату. Напротив стояла кровать Гарри, в ногах у обеих кроватей расположились тумбочки, но только над головой Хьюго висела большая полка с книгами. Изучить их не предвещало возможным, так как свет был очень слабым, а Хьюго с тарелкой супа уже прибежал в комнату.
- Так почему же ты решил привести меня сюда? Потому что нужно найти того, кто сможет починить вам рацию, или по сему поводу? – указала я головой на стол.
- Ну конечно же чтобы похвастаться своей стряпнёй, - слукавил Хьюго.
Он принёс свою тарелку и мы приступили к трапезе. Однако молчание продлилось недолго.
- Ну так что… я имею в виду Динго, - робко начал Хьюго.
- Если честно, то вряд ли что-то получится.
- Но почему? Что такое?
- Видишь ли… он не захочет со мной разговаривать. Мы поссорились с ним сегодня.
- Как же так?! Ну почему именно сегодня! – Воскликнул рассерженный Хьюго. – Так… А в чём причина?
- В тебе, Хьюго.
Мой друг недоумевающее уставился на меня.
- Динго не дурак, - продолжила я. – Он знает, куда я хожу в этом платье. Он всё понял и…, - я было чуть не показала слабину перед Хьюго, но сдержалась. - …и оскорбил меня. Если бы я только знала, что так получится, я бы не стала так наряжаться.
- Неужели ты наряжаешься не для меня? Я так люблю, когда на тебе это платье…
Я поняла, что язык мой сегодня до добра не доведёт, но, слава Богу, успела придумать отговорку.
- Конечно же нет! Я хочу, чтобы ты видел меня такой, какая я есть, хотя, если честно признаться, то этот наряд мне очень и очень по вкусу. Только вы, мужики, и представить не можете, как же в нём неудобно!
Хьюго одарил меня лёгким смешком, и, продолжая улыбаться, сказал:
- Я же знаю, внутри ты не такая чёрная, как твоё платье.
- Ничего-то ты обо мне не знаешь. Я чёрная. Только блестки во мне все-таки есть, как и на платье.
- Хе-хе, да уж, - помял шею Хьюго. Он до последнего оставался приветливым и терпимым ко всем моим выкрутасам. Другой бы уже давно плюнул на всё это, но только не Хьюго. Он…он не такой. И как только ему хватает терпения? Правда, иногда меня это выбешивает, и я стараюсь зацепить его за живое, чем я и занималась на протяжении всего дня. Только теперь уже мне этого не хочется. Последний раз я слишком сильно его довела – тогда-то он и не выдержал. Даже после, в клубе, когда я танцевала с ***, это был перебор.
- А как же твои украшения? – поинтересовался Хьюго.
- Ах, это просто цацки. Их легко можно поменять.
- Но они так красивы! Как ты, или то, что внутри тебя.
- Ох, не разводи соплей, Хьюго! Ты, конечно, меланхоличен, но тебе это совсем не идёт.
- Ты просто не хочешь признавать этого и не видишь, что именно в тебе так красиво.
- И что же?
- Сама узнаешь, рано или поздно.
- Да ну тебя, - закончила я эту тему и попробовала салат. Он оказался очень вкусным. – Хм, очень неплохо, ты молодец!
- Спасибо, но всё-таки, что с Динго?
- Я… я не знаю, - на секунду мне показалось, что я здесь лишь исключительно из-за этого. Только с этой целью Хьюго устроил всю эту показуху с ужином, хотя… он, кажется, растерян. Правда, если мои догадки верны, то он и будет растерянным в такой ситуации. От этого я аж готова была взорваться, но была ещё неуверенна в своей правоте.
- Тогда давай решим этот вопрос вместе, - нежно произнёс Хьюго и взял мою руку, лежащую на столе, в свои руки. – Ты только скажи, чем я могу тебе помочь, и я всё сделаю.
Большие глаза моего друга блестели в тусклом зареве свечей. Они были наполнены такой искренностью и любовью, что я не могла ему не поверить. Может, мои бесчувственные выводы пока что поспешны?
- Хорошо, только… неужели для тебя это так важно?
- Мне важно, чтобы у тебя всё было хорошо. Если ты поругалась с Динго из-за меня, то я просто обязан помочь тебе.
- А рация?
- Рация – это дело наживное. Это всё потом. Просто она тоже может помочь тебе. Мы сможем узнать, что происходит там, с нашими друзьями. С твоим отцом, сестрой, *** и Газом.
- Ты так говоришь, будто бы дружишь с моим отцом.
- Просто… просто это важно не только для тебя, но и для твоей семьи.
- Хорошо, Хьюго, я что-нибудь придумаю.
На этом серьёзные разговоры и закончились. Мы просидели допоздна, болтая о том о сём, и потом, когда замученный Гарри приплёлся домой, Хьюго отправился меня провожать. Он просто сверкал от радости и полыхал, трепетал голубем, угождая мне в разговоре, комплементах и манерах. Он слишком уж переигрывал, и я не могла воспринимать это серьёзно, хотя вполне могла его понять. Да что там, я сама была такой, и внутри меня сверкала радостная искра, только я, как всегда, не показывала её, стараясь казаться для Хьюго неудовлетворённой и холодной. Он первый обидел меня, и то, что я узнала о нём потом, никак не выходило из мыслей моих, и поэтому ему придётся похлопотать, если он действительно желает вернуть всё, как и было.
Хьюго знал, что близко подходить к моему дому не стоит, особенно теперь, но он всё равно проводил меня за город. Мы дошли до старого трухлявого судна и остановились будто бы перед границей двух государств. В чёрно-голубом лунном свете наш дом был красивый, красивее, чем днём. На улице было ветрено, и по озерцу возле лодки плелись маленькие волны, отражающие огромный белёсый диск луны. Синхронно водной ряби двигался и тростник возле озера, отчего шум становился только громче.
Я вся тряслась от холода, но не показывала виду. Мы смеялись. Я так долго уже не смеялась столь искренне и безмятежно, как сейчас. Мне так хорошо было вновь оказаться рядом с Хьюго! Мои лапы устали от каблуков, и тут, на пыльной дороге к родному дому, я сняла туфли и пошла босиком. Песок радостно щемился мне между пальцев, как будто бы я снова окунулась в детство. Он был ещё теплый, и такой же нежный, как Хьюго. Мой друг, казалось, был рад моей улыбке больше, чем я сама. И вот сейчас, когда пришла пора расставаться, мы замолчали, ни сколь ни желая снова познавать эту грустную разлуку. Шумел лес и тростник, шумел ветер, и даже озёрная вода шумела, перебивая гул океана. Но внутри всё шумело куда громче и сильнее. Казалось, что кровь стала таким же большим и бездонным океаном, вздымая огромные волны, под которые я уходила с головой. Они все накатывали и накатывали, стуча в виски и уши, и Хьюго, похоже, испытывал то же самое. Наконец, мы не смогли более сдержаться и поцеловались как раньше. Нет, раньше у нас не было таких поцелуев, таких страстных не было никогда в моей жизни! Мы так долго стояли на дороге, не в силах отпустить друг друга, что, казалось, прошла целая вечность. Но пыл угасал, горячка умчалась, и мы уже молча смотрели друг на друга, пожирая счастливыми глазами блеск наших сияющих лиц. Не нужно было слов, не нужно было действий, всё и так было понятно и ясно. Мы просто пошли в разные стороны, не смея оторвать взгляд друг от друга и отпустить наши руки. Но выхода не было – пора, и мы отправились по домам, до последнего сжимая тёплые от жара ладони. Я просто бежала к дому, нет, я летела к нему, чтобы поскорее лечь спать и проснуться пораньше, чтобы вновь встретиться с Хьюго. Мы пара минут как расстались, но я уже скучала по нему, по его обаянию, нежности, отзывчивости и ласке.
Я ворвалась в дом, забыв про всё, и про то, что стоило опасаться мамы, если я действительно хотела с ней поговорить. Я захлопнула дверь, но хлопок повторился наверху. Ну всё, попалась... Однако нет, это была не мама, а Динго, который пытался издевательски смотреть на меня через тьму чёрного коридора, опёршись на перила над лестницей. Правда, издевательский вид в этот раз, как ни к стати, у него вышел отменный, хотя способности к этому у него явно нет. Динго не актёр.
- Я всё видел, - достаточно громко произнёс он, будто бы специально.
- И что же ты видел? - поинтересовалась я, оставив туфли в прихожей и направляясь к лестнице.
- Ты знаешь, что я видел, причём от начала и до конца. Ты была с ним.
- Ну да, была, и что с того? - пыталась я раздраконить брата. Я знала, что он быстро сдастся - Динго не умеет выплёскивать свой гнев на других.
- Это опущенство. У тебя нет ни капли совести.
Я была удивлена словами моего скромного и воспитанного братца. Обычно он Божий одуванчик, а тут... У него получилось защекотать мне нервы, и мало того - я даже взбесилась и посмела выложить ему всё, как есть.
- Между прочим, так мы сможем узнать о том, что происходит с Алу и с папой, - начала импровизировать я. - Да и вообще, какого хрена я перед тобой оправдываюсь!? Ты обозвал меня сегодня! И даже прощения не попросил!
- Значит, так ты хочешь узнать о них? О папе с сестрой?
- Ну? - выжидающе остановилась я, окончив яростную жестикуляцию.
- Да что там совести - у тебя души нет, - закончил Динго и, развернувшись, шагнул было в сторону своей комнаты, но я сделала шаг за ним.
- Что? - возмутилась я, догоняя брата. Моему терпению пришёл конец! В лицо ударило краской, всё внутри меня взорвалось, и я готова была закрыться там у него, пока мама не слышит, и высказать всё, что о нём думаю.
- Ты - бездушная скотина, вот что! Ты - самая низкая, бесчувственная и равнодушная тварь, что я когда либо видел! Твой эгоизм застил всё, всё вокруг тебя, - надрывался брат на весь дом. - Тебе зеркало милее родной матери! Ты посмотри на неё, вот она стоит, - кричал Динго, махая рукой мне за спину и надрываясь в истерике. По щекам у него побежали слёзы. И действительно - мама всё это время была здесь. Она молча и ошарашено стояла позади меня и выжидала, чем всё это закончится. - А тебе - всё равно. ВСЁ РАВНО! Фиолетово!... Ненавижу тебя! - процедил сквозь зубы последнюю фразу Динго и захлопнул двери.
Я вся дрожала, но так и не смогла сдержать слёзы. Трясущимися руками я аккуратно повернула ручку двери, но Динго захлопнул комнату изнутри. Я погладила дверь, я не понимаю, то ли я пыталась постучать, то ли уже понимала, что всё это бессмысленно, и я, уставившись в дверь, чуть пристукнула, но не смогла. Я... Я отстранилась... И... Мамочка... Ну почему именно сейчас... Она всё видела... Она всё слышала... Она никогда больше мне не поверит! Никогда!
И я понеслась по коридору. Я уже не смогла сдержать рыданий и плакала в голос... Мама... Ну почему же сейчас? ПОЧЕМУ?
- Доча, - послышалось робкое мамино слово позади. Но я знала - она уже не сочувствует мне. Она всё уже знает и никогда, никогда уже меня не простит!
Я вошла в свою комнату и, закрыв дверь на замок, осторожно прислонилась к ней и тихонько сползла на пол… Меня всю трясло... Я ревела в голос. Всё кругом расплывалось в глазах, они всё обильнее и обильнее заполнялись белой пеленой, затмевавшей всё вокруг. Я попробовала замолчать и остановиться, но у меня не вышло. Слёзы всё равно бежали и бежали, давили изнутри, колотили меня в грудь, заставляя содрогаться от нехватки воздуха. Я начала хрипеть и подползла к дивану, чтобы отдышаться. Упёршись локтями в мягкий плед, я опустила голову и так потихоньку пришла в себя.
Ох, Чувства, чувства… Ах, зачем эти чувства? Кто мы такие, чтобы уметь управлять ими?! У нас есть на это право, но зачем нам оно, если мы всё равно не в силах этого сделать? Инстинкты. Это всё инстинкты. Они, они и только они! Они загрязняют наше сознание чем-то ненужным, страшным и похотным, но таким до боли желанным, что мы не в силах им противостоять. Инстинкты. Неужели без них нам никак не обойтись?! Они - двигатель жизни, продолжения рода, и с этим никак не поспоришь. Но почему так? Почему это так больно, почему? Зачем отравлять нам мозг, зачем?! Инстинкты... Это всё они, они всё и всегда портят.
Я знала, что была права в своих мыслях, но... Не инстинкты виноваты, а я, Я! Это же я не могу их сдержать, это я не могу унять свою страсть, когда нахожусь рядом с Хьюго, это я не могу сдержать свою ярость, когда мне снова и снова читают морали, это я, я не могу поговорить с мамой, а не она со мной. Это всё я, Я!... Я, и никто другой... Никто другой не сможет сделать этого за меня, но… Как я смогу поговорить с мамой? Она… она не поймёт, она не поверит мне, не поверит в мою искренность, но у меня нет другого выхода. Кто ещё может поговорить с ней? Кто, если не я? Почему мои братья и сестра не могут?! Я их не понимаю. Они упрекают меня в этом, а сами и пальцем не пошевелили… Хотя… Сейчас ведь я главный раздражитель в семье, и их слова никак не помогут маме. Не помогут так, как могли бы помочь мои, но… Но что я ей скажу? Что же я могу сделать!? Мама не будет слушать меня, потому что я – стереотип в её сознании. Она не видит и не знает, какая я на самом деле, и самое страшное то, что она не хочет этого видеть. И я совсем не знаю, как заставить её поменять своё мнение. Ну почему, почему всё произошло именно сейчас? Сейчас, когда я как на лезвии ножа. Хьюго, *** с Алу, отец… Динго… Почему всё именно сейчас, сейчас, когда мне так необходимо поговорить с мамой. Сейчас, когда всё должно было разрешиться как нельзя лучше, а покатилось коту под хвост. Хотя… я понимаю… Я просто должна была сделать всё это раньше. Намного раньше, чем Алу уехала в Россию. Ещё тогда, когда начались первые наши с мамой скандалы. А я была тупой и неотесанной дурой, малолеткой, которой руководили только инстинкты. И самое страшное… Ох, мне ведь тоже тогда было всё равно. Мне было наплевать, что думают мои родные, что думает мама. А теперь маме тоже, наверное, стало всё равно. Но… но ведь я же раскаялась, и почему, почему судьба шутит со мной шутки всё злее и злее!? Я же… Я же совсем не такая, нет, теперь уже точно нет, но это теперь не важно. Теперь всем всё равно на меня, и мне некуда сбежать от этого. Слёзы давят всё сильнее и сильнее… Кажется, будто бы я сейчас захлебнусь, но я не могу, не могу перестать думать об этом, нет! Всё могло быть так замечательно, но какая-то паршивая случайность всё испортила. Теперь всё, всё, ничего нельзя сделать! Я колотила кровать кулаками, но лучше не становилось. Они только пропитывались болью всё сильнее и сильнее, от чего у меня начался очередной приступ истерики. В этом мире нет никакой справедливости… Я была так близка к своей цели, и теперь я так далеко… Дальше, чем когда либо. И теперь мне до завтра ничего не решить. И теперь мне никогда ничего не решить. Никогда. Никогда. Никогда…
4.
Пропасть. Кругом сырая и рыхлая земля, которая осыпается от каждого прикосновения к ней. Пропасть всё глубже и глубже погружает меня, засасывает, затаскивает в свою пучину. Пол будто бы превратился в зыбучий песок, и я, охваченная паникой, скатывалась всё ниже и ниже, погружаясь в землю. Жутко, жутко-жутко, мамочки! Я всё глубже и глубже, я уже по пояс стою в этой холодной и влажной земле, и кругом только полупесчаные стены и мёртвый ужас. Я взглянула наверх и увидела над собой хмурое-хмурое небо. Только маленький кусочек голубизны затаился на нём среди серых облаков. А края пропасти становились всё дальше и дальше от меня, они закрывали мой обзор, поднимались ввысь, к небу, и меня затрясло от ужаса и безысходности. Я не могла выбраться и никого, кто мог бы мне помочь, не было рядом.
- Господи… - паникующим голосом запричитала я. – Мамочки! Спасите! Кто-нибудь! А-а-а! – драла я глотку, но никто не услышал.