А края пропасти становились всё выше и выше, и вскоре они начали смыкаться над моей головой. Я по грудь стояла в земле, влажной, холодной, мокрой, сырой и вонючей. Я не устану повторять, какой она была, потому что это было страшно! Тусклого света становилось всё меньше и меньше. Казалось, что стены теперь тоже давят на меня.
- Нееет! – пыталась я выбраться, но тщетно.
Дышать становилось трудно. Земля давила мне на грудь, воздух стал тёплым и очень-очень влажным, словно перед дождём в жаркий летний день. Я задыхалась, хрипела и до последнего звала на помощь. Но никто не пришёл. Расщелина высоко над головой замкнулась и наступила тьма…
Я проснулась вся в холодном поту и сама не заметила, что к тому же ещё и плакала во сне. Я хорошенько протёрла глаза от белой пелены слёз и увидела свою комнату. Плакатов на двери не было – они были порваны и валялись или свисали ошмётками с двери. Видимо, это я их содрала спиной, пока съезжала по двери. Плед лежал посередине комнаты, платье валялось на полу под стулом, украшения были вообще чёрте где. Но зато я у себя дома. Только… только лучше ли мне от этого сейчас? Мне показалось, что я, просыпаясь, еще кричала и звала на помощь. И я не ошиблась. В мою комнату тут же постучали:
- Доча, что с тобой? Я слышу, что ты не спишь, открывай!
- Ничего, всё плохо, - громко произнесла я. – Всё очень плохо, - процедила я сама себе через уставшую утреннюю лень. Надо было как-то раскачиваться. Только вот воспоминания о вчерашнем дне никак не давали мне восстановиться.
- Доча, вставай! Открой мне двери, пожалуйста!
- Мам… не сейчас, - снова заплакала я. – Не сейчас, мам, - зашмыгала я носом. - Я сейчас не могу.
- Саба, давай мы с тобой поговорим!
- Нет! – прикрикнула я. – Я ещё не готова!
- Но я же должна знать, что случилось! Я же должна знать, как помочь тебе!
- Ничем ты мне не поможешь, Динго всё уже сказал за меня.
- Доча, чего это он? Что случилось? О ком он говорил?
- Обо мне, мам…
- То есть…
- Да, мам. Всё это… правда, - снова заныла я, не в силах больше сдерживаться.
За дверью повисло молчание, будто бы там никого и не было. Я не знаю, поняла ли мама что-то или нет, но я знала, что она ещё стояла там.
- Иди, мам, иди. Не мучай меня и себя, иди.
За дверью послышались уходящие шаги, и я погрузилась в тишину.
5.
Тишина. Одиночество вместе с ней казалось невыносимым. Казалось многим, но не мне. Я любила тишину, пускай и не всегда. Сегодня она стала моим лучшим другом, и любой, кто пытался нарушить нашу идиллию, продолжал оставаться за дверью. Благо хоть чайник, кружка и кофе у меня были свои, а иначе бы мой желудок совершенно остановился. Я не вышла из комнаты ни на завтрак, ни на обед. Мама подходила ко мне, кажется, каждые полчаса. Она старалась поговорить со мной, хотя, на самом-то деле, просто хотела услышать мой голос. Она боялась, что я смогу наложить на себя руки, она ведь считает, что я слабохарактерная. Я очень скоро это поняла и отмахивалась фразами в роде «Нет», «Не пойду», «Не выйду», «Не хочу» и так далее. К середине дня всё это изрядно меня достало. Я хотела остаться наедине с тишиной. И никого больше. И ничего. Ведь я же… я же слабохарактерная! А она не знает, какая я на самом деле. Не знает! Хотя… вот когда на себя накладывают руки… Это оно как, от слабого характера, или всё-таки от сильного? С одной стороны, когда ты сдаёшься и идёшь на этот шаг, чтобы убежать от своих проблем, ты показываешь слабость. А с другой стороны не каждый способен пойти на это, не у каждого хватит смелости…
Подобные дурные мысли заполняли мою голову почти всё это время. Остальное время я пыталась потратить на то, чтобы понять, как мне быть дальше. Я не знала, как начать разговор с мамой и как вести его. Я не представляла возможным помириться с Динго, а тем более заставить его помочь Хьюго с рацией. Я думала, как можно выйти из этой ситуации. И я так ничего и не придумала.
В полпятого вечера в комнату ко мне постучали. Но это была не мама.
- Ох… Кто там?
- Это Коди, - почти шёпотом откликнулся брат. – Поговорить хочу.
Я помолчала в раздумьях.
- Не боись, мамы рядом нет, слово пацана даю.
Хм, со мной он всегда говорил как-то развязано, со сленгом. Да… Для брата я тоже стереотип…
- Ох… - в нерешимости ответила я. – Ладно, заходи, открыто.
Коди медленно зашёл спиной вперёд, аккуратно прикрывая дверь.
- Теперь запри – услышат – примчатся, - приказала я. - Я оставила открытой на всякий случай.
Я сидела на кровати, сложив ноги ступня к ступне и держа в руках между ними кружку кофе. Последняя. Вода в чайнике совсем закончилась. Кодиак запер дверь, повернулся и нахмурился.
- Что, всё так плохо? – не без усилия улыбнулась я уголком рта.
- Ну, взгляни сама, - сказал Коди и отворил дверь шкафа с зеркалом напротив.
- Ух… Да уж. Печально, - не без иронии улыбнулась я и уставилась в кружку с кофе. В ней плавали пузырьки из пенки, создавая причудливые узоры при повиновении моей ложки.
Мне было… стыдно, что ли? За мой внешний вид перед братом. Глазища красные, заплаканные, тени и туш со вчерашнего дня ещё сильнее размазались по всему лицу, сделав его наполовину чёрным, шерсть на голове вся взъерошилась и растрепалась. Ох, может, и зря я его впустила?
- Хватит раскисать, - присел Коди рядом и приобнял меня за плечо.
- Не стоит, ты же знаешь. Полетишь отсюда вон, у меня Ваши подбадривания уже поперёк горла стоят.
- Да, я знаю, - тихо сказал он. – Но я решил помочь тебе иначе. Ты ведь хочешь отвлечься, не правда ли?
- Я тебя расстрою – у тебя не получится.
- Может, поспорим? – улыбнулся брат. Я посмотрела на него в ожидании. – Сегодня утром мистер Смит сказал, что меня хочет видеть Хьюго.
- Это ещё зачем? – удивилась я.
- Я не знаю. Он просил передать, чтобы я подошёл часиков в шесть на работу.
- Хм… - судьба подкидывает мне всё новые и новые загадки… интересно…
- Я подумал… - робко начал Кодиак. – Ты ведь была вчера у него, я правильно понял? Может, ты знаешь, что у него на уме?
- Понятия не имею, - честно ответила я.
- Эм… - Коди явно не знал, что ещё сказать и как продолжить разговор.
- Да, я была у него вчера, - не стала я его мучить. – И мы снова вместе.
Коди присвистнул.
- Да, - подтвердила я.
- И что ты будешь говорить маме?
- А она разве не знает?
- Надеюсь, что нет.
- Хорошо бы, если так, - уже было обрадовалась я. У меня появилась надежда.
- Только вот Динго слишком открыто об этом рассказывает. Во всяком случае, всем нам рассказал за завтраком. Мамы там не было. На счёт неё не знаю.
Я подумала. Шанс того, что мама ничего не знает, ещё оставался. Она могла не услышать всего, чего наговорил мне Динго ночью, и могла не понять того, о чём я говорила с ней утром. Надежда ещё оставалась.
- Может, ты хотела бы пойти со мной? – предложил Кодиак.
- В таком виде?
- Не бойся, я проведу тебя по-тихому, ты же меня знаешь.
- Я… я не знаю, стоит ли обострять.
- Пошли, давай, тебе надо подышать свежим воздухом. И оставь комнату на проветривание.
- Хорошо, - согласилась я, понимая, что мой брат объективен. – Только… давай я не буду показываться на глаза Хьюго?
- Да не вопрос, посидишь где-нибудь в коморке.
- Нет, ты меня не понял. Мне просто интересно, о чём он хотел с тобой поговорить. Мало ли я смогу как-то повлиять на это своим присутствием. Поэтому я подожду какое-то время, пока мы не поймём, чего он от тебя хочет.
- ОК, сестрёнка. Ладно, ты тут давай, собирайся, а я минут через десять подойду, хорошо?
- Хорошо. И это, - произнесла я, когда мой брат уже отпер дверь. – Спасибо, Коди.
Но Коди только приложил к губам указательный палец и медленно закрыл за собой дверь.
На том и порешили. Я взяла с собой свой белый сарафан, чтобы не изгрязнить его тушью, пока я буду умываться, убрала в комнате, застелила постель, собрала свою белую сумочку и аккуратно проскользнула в ванную. Коди нашёл меня там уже позже, и я, приведя себя в порядок (на сколько это было возможно), вышла вслед за ним на улицу.
Я так хотела рассказать по пути всё, что произошло со мной вчера, но… Я почему-то так и не решилась, даже не смотря на то, что Кодиак и сам пытался вынудить меня расколоться. И почему? Наверное, я боялась, только вот чего или кого – я не знаю. По пути я старалась не смотреть на прохожих, и со мной даже дважды кто-то поздоровался. Но я шла, цепляя носом асфальт, и мне не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел моё лицо. Макияж сейчас не сделал бы лучше, да и к этому платью он совершенно не подходил, и я просто осталась с мешками под красными-красными глазами и прискорбно-унылым видом.
На почте было как всегда сухо и тепло, не смотря на маленький дождик, который застал нас с братом на самом подходе к этому большому зданию. Внутри оно было не таким большим, как снаружи, ибо было загромождено всевозможными полками с бумагами, различными инструментами, проводами, архивами и тому подобным. Коди распахнул передо мною широкую деревянную дверь со стеклом, на котором красовались ловко и красиво вырисованные буквы в стиле ХIХ-ого века. Знакомо прозвенел золотистый колокольчик над дверью, и в нос ударил запах сырой бумаги, но при этом тут было сухо и немного душно. А ещё на почте как всегда пахло чаем. Люди говорят, что не чувствуют этого запаха, а у меня запах чая с детства ассоциируется с почтой. Мистер Смит как всегда стоял за широкой и длинной стойкой напротив входа. За ней же располагались три рабочих места-«кассы», за одной из которых сидел какой-то мужчина в очках и отпускал своего клиента. Холл был широкий, но пустой, и кроме мистера Смита, клиента, которого обслуживал толстоватый пожилой мужчина в очках, и его самого никого не было.
- О, Коди! Ты-то мне и нужен! Посиди на кассе, если кто зайдёт, мы скоро придём, - приказал мистер Смит и позвал за собой мужчину, который уже отпустил своего клиента. Пожилой толстячок тяжело встал, крякнув, и они оба скрылись слева в архивном зале.
- Нус, присаживайся, сестрёнка, - пригласил меня Кодиак и сам занял место мистера Смита – правее всех, ближе к выходу из-за прилавка. Я зашла за прилавок – тут было очень просторно, но нагромождено всякими письмами, посылками и прочими вещами. Я подошла к распахнутому окну, на котором стоял порядком засохший фикус, и, выглянув во внутренний двор и никого там не заметив, уселась на подоконник.
- Ох, ты неисправима! – улыбнулся Коди и начал что-то писать и ковыряться в письмах. Я только самодовольно улыбнулась и повернулась на улицу.
Двор был тёмный и сырой, но очень просторный для Нома. В дальнем левом углу стоял колом старый красный гусеничный трактор (как там *** говорил: «В роде нашего ДТ»?). Ещё тут стоял грузовик и автобус, а ещё здесь был широкий гараж, в котором, на сколько я помню, были снегоходы, детали для катера и, наверное, ещё что-нибудь. Двор был целиком заасфальтирован, и в нём не было ни деревца, ни клумбы, ни кустика. Только худющая трехшерстная кошка сидела посередине двора. Она умывалась уже очень и очень долго, тщательно вылизывая немного кривоватую лапку. Видимо, ещё в детстве ей досталось, и лапа так до сих пор и осталась кривой. Только вот кошечка приспособилась, и её, думаю, уже вряд ли волновала старая травма. Кошка закончила свою процедуру, посидела с минуту, самовлюблённо и тщательно осматривая двор, как настоящая королева своего асфальтового мира, и побежала к трактору. Она ловко запрыгнула на самый верх и уютилась на крыше – единственном месте, куда сейчас падало солнце. Маленький дождик не успел и начаться, как тут же закончился, и маленькая кошка пользовалась возможностью понежиться на солнышке. Она свернулась клубочком, положив на мордочку хвост, и немного поёрзала, укладываясь поудобнее. Она была лишь маленькой частью этого бетонного мира, в котором жила, она была самой малозначимой в нём, но самой живой и прекрасной, она была тем, что делало этот маленький мирок лучше.
- Чего молчишь? – спросил Коди.
- Да так… вот думаю, а ведь вашей кошке любой бы ветеринар поправил бы лапу.
- Думаешь, ей от этого станет лучше?
- Хм, не знаю, - пожала я плечами. – Ей дискомфортно и неудобно. Со здоровой лапой у неё было бы гораздо больше возможностей.
- Только чтобы подлатать её, придётся снова причинить боль.
Я задумалась.
- Она и так приспособилась, - продолжил за меня Коди. – А лишняя боль – она ни к чему. А то может и не пережить.
- Жить с болью, боясь испытать её один раз?
- Саба, не грузи! – нахмурился брат. – И сдалась тебе эта кошка!
Я даже немного обиделась, но зазвенел колокольчик, и я мигом спрыгнула с подоконника. Вошёл клиент, после чего Кодиак начал возиться с ним. Я отошла в сторонку и подошла к зеркалу. Ничего, вроде бы получше. В холл вошла компания из четверых мужчин, которые, видимо, вместе шли с работы и заскочили на почту оплатить счета.
- Саба, помоги-ка мне! – попросил брат и указал на место толстячка. – Садись.
Вот так всегда, в таком виде, ух… Но выхода не было. Я уселась на слегка перекошенный стул и, осмотрев сарафан, взглянула на посетителя.
- Добрый вечер! – постаралась улыбнуться я. – Чем… могу Вам помочь? – развела я руками, когда мужчина посмотрел на меня, понимая, что я не сотрудник почты.
- Вечер добрый! – приветливо улыбнулся мне мужчина средних лет. – Мне должна придти посылка.
- Так, - огляделась я, рассматривая ящики, нагромождённые вдоль стены. – Ваш… паспорт? – взглянула я мельком на Коди. Тот кивнул, и я стала искать нужную коробку. Провозившись минуты полторы, я нашла таки нужный ящик и, удостоверившись, что посылка оплачена отправителем, хотела было вручить её мужчине, но Коди отобрал её у меня, взвесил, написал какую-то бумажку и только потом позволил мне отдать тяжеленную коробку, которую я кое-как взвалила на стол.
Потом меня попросили оплатить, как мой российский друг их называет, «ЖКХ», и Коди пригласил этого человека пройти к нему в очередь. После был ещё один человек, и ещё, и я кое-как, но пыталась хоть как-то помочь брату. От моей «помощи» было мало толку, и от своей беспомощности я чувствовала себя совсем ущербно, но былые мысли благодаря работе быстро улетучились. Я отвлеклась и успокоилась, волнуясь лишь о своём внешнем виде. Но, слава Богу, никого из знакомых на почте не побывало, и когда мистер Смит вернулся, чтобы отпустить нас, я была в восторге.
- "Не бойся! Я проведу тебя по-тихому! Ты же меня знаешь!" - издевалась я над братом. - Тоже мне! Наобещал! - но тот только посмеялся надо мной, и мы покинули холл.
На улице начался ливень. Маленький и приятный дождик был лишь предвестником бури, которая обрушилась ни с того ни с сего на город. Ливень звонко барабанил по подоконникам и крышам, превратив в монотонный звон всё, что происходило по ту сторону окон. Мы с Кодиаком прошли в скромную подсобку. Тут стояли две маленькие лавочки и лежала огромная груда проводов.
- Ну… - начал робко Коди, почесав в затылке и взглянув на часы. – У нас ещё около получаса. Если хочешь, то можешь мне помочь.
- Так уж и быть.
И мы принялись раскладывать провода по цвету, толщине и своему составу, ибо состоял каждый из нескольких маленьких проводков. Коди называл это, кажется, «жилками», но я плохо понимаю его термины. Некоторые провода оказались масляными, и я пару раз обругала брата за то, что он меня не предупредил. Всё это дело было вообще не девчачье, но я так хотела отвлечься, что даже не боялась сломать ногти, и, не думая об этом, смогла сохранить маникюр в целости и невредимости. Время шло, а мы всё сидели и перебирали провода. Мы долго болтали о том, о сём, пока разговор снова не пошёл в русло последних событий.
- Саба…
- Да?
- И что ты теперь собираешься делать?
- В плане?
- Я имею в виду вас с Хьюго.
- Охх… Если честно, то хочется просто взять и уехать куда-нибудь за город. Хьюго давно уже обещал свозить меня …
- Я… тяжело всё это представить, однако. Неужели всё может быть как прежде?!
Но я не успела ответить на вопрос. В коморку зашёл мистер Смит и позвал моего брата на какое-то важное дело.
- Я не знаю, посмотрим, - ответила напоследок я и продолжила копошиться в проводах, хотя знала точный ответ на поставленный вопрос. Как раньше уже точно не будет. И что будет дальше – решит судьба и наше с Хьюго поведение. А оно, как выяснилось, может быть совершенно непредсказуемым. Кто знает, может эта история ещё даст о себе знать в нашей с Хьюго жизни и жизни окружающих. Хм, так странно. Вроде бы это только наши с ним отношения, но они обладают такой силой, они так влияют на других… Ну почему… Почему именно мы? Почему мы не можем спокойно быть вместе? Неужели всё это судьба, или это всё её знаки. Только вот каково их значение, неужели мне этого не понять? Может всё происходящее – это предостережение, может нам стоит снова расстаться с Хьюго? Судьба умеет предупреждать, подталкивая на правильный выбор своими случайностями. А может, это просто испытание наших с ним отношений, может, пройдя его, выдержав все невзгоды и препятствия, мы сможем стать сильнее и сплочённее, может это и есть настоящая любовь? Только от такого количества вопросов мне становилось только хуже, потому что ответов на них не было. Не было ни ответов, ни знаний, ни перспектив. Не было ничего, что могло бы улучшить моё настоящее положение. Всё медленно ползло псу под хвост, становясь только хуже и хуже с каждым днём. Вот и сейчас, сегодня, вся эта история с Хьюго. И что у него там на уме я предугадать не могу, и если это так то… то неужели я смогу доверять ему как раньше? Я… я в это не верю, и от осознания этого мне становится не по себе. Неужели наши отношения зашли в тупик? Неужели во всём этом виновна только я? И неужели это лишь мои собственные предрассудки и я просто-напросто не знаю, как с ними бороться? А ответы не приходят. Их нет и не будет. Моё недоверие к Хьюго оправдано, но неоправдан мой шаг к возвращению наших отношений. Ох… лишь бы этот шаг в тупик имел бы выход, пускай даже и в обратную сторону. Но думать об этом ещё очень рано – нужно сперва разобраться в том, что на уме у самого Хьюго. Он сейчас кажется таким искренним и благоухающим, но это больше всего меня в нём пугало. За всё это время я поняла, что только когда он пребывает в подобном настроении, я не могу прочитать его мыслей. Господи, какая же я дура! Неужели у него получилось так ловко меня обмануть?! И почему же я не догадалась, почему не поняла, что он скрывает от меня своё преступное начало?
Столько мыслей, столько переживаний, предположений и ужасов возникло в моей голове, что я снова молча заплакала. Провода заканчивались, и от их вида у меня появлялась тошнота. Они мне так надоели, но я с ними справилась. Утерев слёзы запястьем, я вышла, чтобы сдать свою работу.
В холле на кассах сидел толстячок с клиентами, а мистер Смит суетливо возился позади него, стараясь что-то найти. Странно, он же попросил Коди помочь ему, а где же сам Коди? Я прошла по правому крылу здания, но так и не нашла брата. Его не было ни в офисе, ни в комнате с инструментами, ни в кабинетах. Но вдруг я вспомнила. Хьюго. Впопыхах и чуть ли не в панике я кинулась назад по тёмному коридору. Вернувшись в холл, я выскочила на середину зала как ошарашенная и уставилась на часы. Десять минут седьмого. Ладно, пойду, осмотрю левое крыло.
- Саба, что стряслось? – спросил у меня мистер Смит. На меня оглянулись толстячок и пара клиентов, но я ничего не ответила и отправилась в архивный зал.
По правую сторону окон совсем не было, а окна слева были загорожены бесчисленными стеллажами, поэтому на первом этаже архивного зала было темно. Я хотела было быстренько его пробежать, но услышав громко отзывающийся стук моих каблучков, я двинулась шагом, сохраняя давящую тишину в этом сыром и пустынном зале. Тишина давила на меня до звона в ушах, до паники, которая подступала к горлу раскалённым комком, будто бы я вновь оказалась в том ужасном сне, окружённая такой же сырой и молчаливой землёй.
Добравшись до лестницы в конце коридора, я заслышала голоса на втором этаже архивного зала. Я медленно начала подниматься по скрипучим ступенькам.
- Так… ты хотел меня видеть, - говорил Кодиак. Я приубавила темп до минимума, чтобы слышать каждое слово.
- Да, Коди, хотел, - это уже говорил Хьюго. – Я, хе-хе, - хохотнул было он, но тут же осёкся. – Каждый день ломал голову…
Коди молчал, а я шла тише воды ниже травы по лестничному пролёту, и, выйдя на второй этаж, остановилась. В глаза мне ударил яркий солнечный свет. Да, ливень закончился. Свет был алым, закатным, и я, ослеплённая его красотой и своей горячей паникой, остановилась, пока не разглядела контуры широких оконных рам, выходящих во внутренний двор, и широкие шкафы, наполненные книгами. Собеседники стояли где-то за ними, совсем-совсем близко.
- … Я, хе-хе, каждый день ломал голову…, - говорил Хьюго. - …как будет правильнее подойти к этому вопросу…, - голос его был растерян и так меланхолично сладок, как он не разговаривает даже со мной. - …просто… просто я хотел перед тобой извиниться. Я знаю…, - засуетился Хьюго, будто бы был он не Хьюго, а Динго. С тем-то такое частенько случалось. - …знаю, что просить об этом абсурдно с моей стороны, ты так считаешь, абсурдно и неправильно, и даже нерационально, но… не могу я иначе, дружище, не могу! Мы проработали столько времени вместе, и для меня всё равно ты дружище. То, что с тобой сделали, было мне не по душе, и я говорю это искренне, и я знаю, что ты мне не веришь…
- Верю, - спокойно отозвался Коди. Я была уверена на все сто, что он сдерживал немного самовлюблённую улыбку. Он умел так красиво улыбаться, сложив, обычно, руки на груди и выслушивая собеседника с чувством собственного достоинства, когда знал, что тот не прав. Однако слово Кодиака не остановило Хьюго.
-…Пускай, - продолжал Хьюго распинаться. – Но я так больше не могу! Мне надо было высказаться, вот! И я не могу отрицать своей причастности к этому делу, и в то же время я не хотел, чтобы всё вот так вышло. Да и я толком ничего не мог сделать… - ах ты, подумала я, вот врёт и не краснеет. Выход есть всегда, а в его ситуации, я уверена, он был и подавно. Ну, Хьюго! - … В общем, прости меня, если сможешь!
Я выглянула из-за шкафа. Собеседники стояли у большого стола в читальной части зала. На столе расположился большой коричневый глобус, зелёная лампа и различные пожелтевшие от времени бумаги, будто бы кто-то искал здесь карту сокровищ. Коди стоял спиной ко мне, а перед ним был долговязый Хьюго, лицо которого было видно из-за головы моего брата. Шерсть у Хьюго будто бы полыхала в алых лучах заходящего солнца, переливаясь то красным, то оранжевым, то жёлтым, то своим естественным оттенком. Хьюго сразу заметил меня и слегка улыбнулся.
- Я… я просто совсем не хочу терять такого друга, как ты, Кодиак, и я ценю эту дружбу! И я не знаю, считаешь ли ты так же, но уж я то…
- Считаю, - продолжал спокойно Коди.
- Правда? – сделал растерянно-удивлённый вид Хьюго, но на самом деле, на его виде всё и закончилось. Он ещё не успел воспринять услышанное всерьёз и продолжил свой монолог. – Но… но уж я-то считаю тебя своим другом и хочу им считать, вот. Так что давай забудем эту историю.
- Хм, хорошо, - взглянул под ноги Коди и всё-таки улыбнулся – я слышала это по его интонации. – Пускай всё вернётся на круги своя. Ничего не было. Забыто.
Я уже стояла почти у Коди за спиной и не скрывалась от публики, успев немного привести себя в порядок за шкафом перед встречей с Хьюго.
- Хух, вот и славно. И ещё, помни – я готов помочь тебе, ты только обратись, и я помогу. Мы с Гарри поможем. Хух, вот.
- Хех, хорошо, спасибо. Было приятно это услышать, приятель, - ответил Коди и положил Хьюго на плечо свою руку, звонко прихлопнув.
- Ай, ещё болит же! – вскрикнул, улыбающийся во всю свою самодовольную лукавую харю, Хьюго.
- А что такое? – Не сообразил Кодиак.
- Да так, симулирует, как всегда, - встряла я в диалог.
- Привет, Саба, - улыбнулся Хьюго. – А мы вот…
- Всё нормально, в общем, - ответил за него Коди. – Всё хорошо. Ты уже закончила?
- О да!
- Хоть бы руки помыла! – заметил Кодиак. И действительно, мои руки были все чёрные и масляные. Фу!
- Саба, ты так плохо выглядишь, - уже с серьёзным видом заметил Хьюго.
- Что? Ты охренел, Хьюго!?
Но он уже начал перебивать меня, осознав свою ошибку. Я была в самодовольном восторге.
- Нет, нет-нет! Я не это имел в виду! Что ты! Я хотел сказать, что с тобой случилось? Ты не заболела?
- Да шутит она, шутит, ты, успокойся, - заулыбался Коди и похлопал Хьюго уже по другому плечу. – Ладно, воркуйте, голубки! – призвал нас мой братец и отправился вниз, оставив нас вдвоём.
- Да, Хьюго, я заболела.
- А, да? Что такое? – принялся он трогать мой лоб. Не разобрав сходу, он прикоснулся к нему губами. – Температуры нет. И чем же ты заболела?
- Тобою, Хьюго, тобой! – произнесла я, не в силах сдерживаться. Снова по щекам пробежали ручейки. - И что же со мной происходит?! Я никогда в жизни столько не плакала…
- Ох, девочка! – произнёс мой любимый и обнял меня крепко-крепко. Я расплакалась ещё сильнее, а долговязый Хьюго, положив свой подбородок мне на голову, сжимал меня всё крепче и крепче. Вдруг я почувствовала, как что-то закапало мне на голову.
- Ты что ли плачешь? – удивилась я, не отрываясь от широкой и мокрой от моих слёз футболки.
- Ху-у-ху-ху-ху, - громко и дрожащим голосом ответил мне Хьюго. – Да, я плачу, Саба.
- Что? Что ты, Хьюго, что ты! – начала вырываться я, и впервые увидела – Хьюго действительно плакал.
- Хех, - хохотнул Хьюго, от чего слёзы ещё сильнее брызнули у него из глаз. – Ничего, моя дорогая! Я плачу просто так, а ты, ты почему рыдаешь, моя красавица? – спросил он меня, чуть больновато обхватив мою голову ладонями и заставляя смотреть на себя. Я улыбнулась, не в силах противиться, и смотрела ему прямо в глаза.
- Я не знаю! – ответила я, продолжая рыдать от того, от чего не знала сама.
- А ты знаешь, почему плачу я? – сказал мне Хьюго и, не дожидаясь ответа, произнёс. – Потому что я люблю тебя, дорогая!
И я не сдержалась и поцеловала его. Мы целовались совсем не долго, а после лишь улыбнулись друг другу и обнялись со страшной силой, как не обнимались никогда в своей жизни.
6.
- Но мистер Смит! – серьёзно, без нотки нытья, которая обычно проскакивала у него в таких случаях, упрашивал Хьюго.
- Ну нет, парни, уж извините! Ну не могу я! Некого, некого послать! Вы и так мне вдвоём позарез нужны! Ну не виноват же я, что свет там у них оборвало.
- Да и не факт, что оборвало. Съездим, проверим, дай Бог, до утра управимся, - заметил Кодиак.
- Но мне очень надо! – пытался убедить Хьюго неуступного начальника.
- Ну не могу я, Хьюго! Скажи спасибо своим друзьям, что они в отпуск ушли! Некого больше отправить, ну некого!
- Эх, ладно.
- Не переживай, - подбадривал Коди. - Может там совсем мелочи, так через пару часов и воротимся.
- Ладно.
За дверью послышались шаги, и я отпряла от неё.
- Саба, мне надо уехать. Ты сама слышала, что ничего не выходит.
Я сделала надутый вид, хотя сама всё подслушала под дверью и понимала, что Хьюго прав.
- Я не знаю, сколько всё это продлится, но я надеюсь, что мы скоро вернёмся. Там какие-то проблемы на линии, может быть на подстанции, и нам надо проверить, деревня сидит без света…
- Да поняла я, поняла, - ещё сильнее надулась я. Ещё только двадцать минут назад он признавался мне в любви в архивном зале, а теперь его уже крадёт у меня работа.
- То, что мы с тобой решили, остаётся в силе. Но только когда я приеду, я тебе обещаю, хоть сразу. Мы пойдём к тебе вместе, обязательно!
- Ох, уж я не знаю, твоя идея такая абсурдная!
- Ну так тем более! У тебя будет время поговорить с матерью, может быть, ты даже сможешь сама решить с ней все проблемы и без меня.
- Да. Я боюсь, что с тобой будет хуже.
- Вот именно! Ну, не расстраивайся! Скоро будем!
- Ну а, может, мне тебя подождать? У Дасти, например?
- Думаю, не стоит, - заметил Коди.
- Я полностью согласен с твоим братом. Тебе стоит самой поговорить с мамой, и лучше бы тебе не задерживаться, чтобы не усугубить ситуацию.
- Не подливай масла в огонь, сестрёнка, - предупредил Коди. - А мы скоро вернёмся, и ты всё нам расскажешь. Ну ладно, поехали, Хьюго!
Я вышла проводить своего друга и брата во внутренний двор. Они сели в скромный грузовичок, кузов которого был забит всяким инструментарием для работы и накрыт едва натянутым брезентом прямо сверху.
- Не скучай, сестрёнка! – подмигнул мне Коди и вдарил по газам. Машина, громким эхом разнеся своё тарахтение по двору, покинула площадку, оставив позади двор с техникой, меня и трёхшерстную кошку. Я погладила маленькую мурлычку и отправилась, почему-то, не домой, а прямиком к своей старой подруге Дасти.
Дасти всегда была себе на уме, витая где-то на своей волне и немного выпендриваясь, хотя чем и зачем именно не знала, наверное, даже она. Не смотря на относительно уважаемую позицию в местном обществе, её семья жила скромно. Головастость Дасти и её предков немного отталкивала от них, ибо многие чувствовали себя рядом с ними неуместно. Может потому, что сами были дураками, может потому, что семейка Дасти была через чур заумной, да вот только её должность в столь молодом возрасте не давала ей больших привилегий и уважения, а порой даже наоборот. Правда, Дасти не унывала, не смотря на всяческие слухи, что ходили про неё и на то, как к ней относились некоторые индивидуумы.