Ступеней
Огромную толпу журналистов разбили на несколько групп. Для нас экскурсию провела сама Ольга Таратынова, директор ГМЗ «Царское Село».
— Работу по реставрации выполняла царскосельская янтарная мастерская, — рассказывает наш высокопоставленный гид. — Это абсолютно беспрецедентная реставрация, думаю, никто во всей России такого еще не делал! Мы придерживались принципа консервативной реставрации, когда бережно сохраняется все, что дошло до наших дней, а утраты практически не восполняются. А если и восполняются, то очень тактично, словно лишь намекая на то, что могло бы быть на этом месте.
Экскурсия начинается со знаменитой Овальной лестницы, напоминающей по форме ракушку. Следуя за ее изгибами, отсчитывая 49 гранитных ступеней, слушаем рассказ Ольги Владиславовны:
— Лестница эта уникальная, таких в Петербурге — раз-два и обчёлся. Посмотрите на эти позолоченные, прошедшие через огонь решётки. Мы не знали долгое время, что там была позолота. Она ведь вся была закрашена масляной краской. А когда начали расчищать, увидели позолоту — крепчайшую, в хорошем состоянии!
Поднявшись, попадаем в крошечное помещение — Библиотеку, где Ираида Ботт, замдиректора ГМЗ по науке, выдает всем смешные войлочные тапочки огромных размеров. Просит обязательно надеть на бахилы. Послушно надевают все, включая элегантную Ольгу Таратынову, и, уже в тапочках, скользим дальше по бесценному паркету, заодно натирая его, как шутит кто-то. Когда смотришь со стороны, кажется, что участвуешь в каком-то современном балете, проходящем среди великолепных интерьеров XVIII века.
Паркеты и войлочные тапочки
Смешные неуклюжие тапочки, конечно, не всем придутся по нраву. Но они необходимы.
— С паркетом связана отдельная история, — рассказывает Ольга Таратынова. — Когда Чарльз Камерон проектировал эти интерьеры, у него был немножко другой замысел. Но когда он представил счет в комиссию при дворцовом правлении, все пришли в изумление. На двери и полы в нескольких залах он просил около 60 тысяч, а это были огромные деньги. Императрица, посмотрев счет, сказала: «Нет!» Тогда как раз только что умер ее фаворит Александр Ланской, очень достойный человек, для него архитектор Фельтен отделывал дом в Петербурге на Дворцовой площади. И Екатерина сказала: «Ну что ж сочинять паркеты, возьмем фельтеновские из недостроенного дома». Конечно, Камерона это уязвило, обидело, но не мог же он не послушаться императрицу! И паркеты Фельтена перекочевали сюда.
По словам Ольги Владиславовны, вплоть до середины XX века об этом не было известно.
— Паркеты удивительны по рисунку, по композиции, мы считаем, что это — один из главных экспонатов нашего комплекса, — продолжает Ольга Таратынова. — Когда начались реставрационные работы, мы запретили циклевать паркеты, как это обычно делается. Мы заставили мастеров размывать их. Так что паркеты имеют аутентичную поверхность, по которой ходила Екатерина II. Поэтому мы так заботимся о тапочках!
И тут опять важно сказать о принципе уникальной реставрации: никакого новодела, главное — аромат подлинности, аура времени. Конечно, некоторые фрагменты паркетов были утрачены, пришлось их восстанавливать, но реставраторы сознательно не наносили на них рисунок. Чтобы сразу было видно: это новое включение, позднее дополнение.
На некоторых паркетах остались даже метки войны.
На нас смотрят ангелы
То же самое — с живописью. В одном из залов были почти на сорок процентов утрачены рисунки на плафоне.
— Мы подумали, что если так и законсервируем, будут аляповатые белые пятна, непонятные зрителю, — делится с нами тайнами реставрации Ольга Таратынова. — И тогда мы взяли черно-белую архивную фотографию 1939 года, отсканировали, увеличили, сделали принты, которые «всадили» в размер этих кессонов.
Все смотрят на потолок, пытаясь отличить подлинники от принтов. Это и вправду нетрудно даже для непрофессионала. Например, вот этот черно-белый ангел — принт с фотографии 1939 года, а этот, тонко выписанный на тончайшей рисовой бумаге, — подлинник. Даже с утратой посередине. Он смотрел с высоты на императрицу, оберегая ее от бед. И, быть может, она тоже иногда обращала свой взор к нему.
