ГК РА и РФ (соответственно ст.ст.275 и 302) сформулированы следующим образом: «1.Если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник вправе истребовать это имущество у приобретателя в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли.2.Если имущество приобретено безвозмездно от лица, которое не имело права его отчуждать, собственник вправе истребовать имущество во всех случаях.3. Деньги, а также ценные бумаги на предъявителя не могут быть истребованы от добросовестного приобретателя».Т.о. закон устанавливает, что виндикационный иск может быть удовлетворен при наличии любого из следующих четырех условий:
· Вещь выбыла из владения собственника помимо его воли
· Вещь приобретена безвозмездно
· Возмездный приобретатель был недобросовестным
· В отношении денег и ценных бумаг на предъявителя виндикационный иск удовлетворяется только при условии недобросовестности приобретателя.
Вещь считается выбывшей из владения собственника помимо его воли, если она была потеряна, похищена у него либо выбыла иным образом. В теории, главным образом споры возникают по поводу понятия «хищение». Это понятие в основном уголовно – правовое. УК предусматривает пять форм хищения: кража, грабеж, разбой, мошенничество, растрата и присвоение.Считается, что понятие «хищение», применяемое в УК, шире «хищения», о котором говорится в ГК.В частности, сюда не относят присвоение и растрату. [24]Сомнительно, нужно ли исключать из понятия «хищения»(по ГК) мошенничество.[25] Обоснованно исключение из этого понятия растраты и присвоения, т.к. в этих случаях собственник растраченных или присвоенных вещей по своей воле вверяет их виновному.[26]Однако, думаю, по- другому должен решаться вопрос при мошенничестве.Здесь собственник передает вещь благодаря обману со стороны мошенника, т.е.против своей воли.Он не может нести ответственность за то,что не обладает достаточной проницательностью, чтобы понять обман. Отсутствие такой проницательности – объективное, а не субъективное явление, поэтому не может быть поставленно в вину собственнику. К случаям, когда имущество выбывает из владения собственника «иным образом помимо его воли» могут быть отнесены как отдельные виды преступлений, не считающихся хищением (например, вымогательство,), так и правомерные действия.Например, проф.Б.Б.Черепахин считает, что под это понятие можно подвести случаи вынужденной поклажи, поскольку здесь лицо передает вещь на хранение в чрезвычайных условиях, вынужденно, поэтому его нельзя обвинить в неосторожном выборе контрагента[27]
Действующее законодательство добросовестным признает приобретателя, который не знал и не мог знать о неуправомоченности отчуждателя. Если для определения содержания первого из этих понятийдается относительно определенный критерий, то содержание второго из них более спорно.Выражение «не мог знать» говорит об отсутствии у приобретателя должной осмотрительности, т.е. предполагает вину в форме неосторожности.Но из этой формулировки не ясно, какой из двух видов неосторожности имеется в виду: простая или грубая неосторожность. По общему мнению, для наличия недобросовестности недостаточно простой неосмотрительности, а необходимы умысел или грубая неосторожность. При этом «при разграничении простой и грубой неосторожности следует опираться на фактические обстоятельства каждого конкретного случая, принимая во внимание как обстановку и условия приобретения вещи, так и субъективные свойства самого приобретателя-его жизненый опыт, юридическую грамотность и другое».[28] Но существует и другая точка зрения, в соответствие с которой, «требуется незнание не только в следствие грубой небрежности, но и в силу простой неосмотрительности.[29] Это мнение критиковалось еще Б.Б.Черепахиным: «Едва ли можно согласиться с мнением Г.Амфитеатрова… Встав на эту точку зрения, мы потребуем от приобретателя постоянной настороженности и подозрительности по отношению к продавцу, а этого мы требовать не можем…»[30] Здесь важно выяснить, возлагает ли формулировка «не мог знать» на приобретателя обязанность совершить какие – либо активные действия, с целью выяснить управомоченность отчуждателя (напр.,собрать информацию об отчуждаемой вещи, потребовать от продаца доказательств права собственности и др.) Думаю, этот вопрос необходимо решать, исходя из тех целей, для достижения которых законодатель вообще вводит ограничения виндикации.Если это делается с целью облегчить оборот вещей, то таких требований закон предъявлять не может, т.к. в этом случае полное отсутствие вины в конечном счете должно означать, что приобретатель обязан потребовать о отчуждателя неопровержимых доказательств права собственности на вещь (или управомоченности на ее отчуждение). А это во многих случаях будет невозможно, а в остальных – затруднит оборот вещей, т.е. такие требования не соответствуют общей цели ограничения виндикации. Кроме того, в названной формулировке заложен субъективный, а не объективный критерий (приобретатель «не мог знать», в отличие, напр., от «не должен был узнать») С другой стороны, правильно указание о том, что, если приобретатель, не смотря на все предпринятые им меры предосторожности не смог обнаружить неуправомоченность отчуждателя, то в такой ситуации следует говорить о полном отсутствии вины в поведении приобретателя, а не о простой неосторожности.
С учетом сказанного, думаю, закон, применяя выражение «не мог знать» имеет в виду, что, с одной стороны, приобретатель не обязан совершать каких – либо активных действий для получения дополнительной информации об отчуждаемой вещи. Но, с другой стороны, если фактическая обстановка, в которой совершается сделка, дает разумные основания для подозрений, то наличие любой степени вины должно свидетельствовать о недобросовестности приобретателя.
Наиболее жесткие ограничения законом установлены для виндикации денег и ценных бумаг на предъявителя. Нельзя согласиться с мнением, что закон предусматривает такие ограничения, т.к. эти вещи всегда определяются родовыми признаками, поэтому не могут быть индивидуализированы и, следовательно, виндицированы.Если бы виндикация этих вещей была бы невозможна по определению, то не было бы необходимости устанавливать законодательный запрет на их виндикацию. Но, в некоторых случаях индивидуализация этих вещей возможна. А невозможность истребовать их от добросовестного приобретателя, по общему, мнению обусловлена повышенной оборотоспособностью и, поэтому, необходимостью более надежной защитой их приобретателей.[31]