Валерий Фёдорович Грушин (23 октября 1944, Моздок — 29 августа 1967, река Уда) — исполнитель бардовской песни.
После школы Валерий Грушин поступил в Куйбышевский авиационный институт им. С. П. Королёва, где авторской песней увлекались многие. Созданное им трио «Поющие бобры» приобрело популярность как в институте, так и за его пределами.
29 августа 1967 года, на шестом курсе института, Валерий погиб во время туристического похода по реке Уде (Сибирь), спасая тонувших начальника метеостанции Хадома и его детей.
Друзья Валерия через год после гибели собрались вместе, пели, чтобы почтить память друга. Так родился ежегодный фестиваль авторской песни им. Грушина, проходящий под Самарой, в первые выходные июля, на берегах реки Волги.
Из воспоминаний Голикова Альберта Александрович а:
Всероссийский фестиваль авторской песни имени Валерия Грушина, международный «Грушинский» фестиваль, легендарная «Груша» – каждое из этих названий непременно отзовётся в сердце любого любителя бардовской, самодеятельной, авторской песни и властно напомнит нам о самой ненасыщаемой потребности человека – тоске по братству, по причастности общей судьбе. По крайней мере, так в это хочется верить!
Гибель Валеры Грушина потрясла всех, кто хоть немного знал его. Этого не должно было случиться, но случилось…
Утром 29 августа, поскольку в этот день был дежурный, я встал пораньше, пошёл к реке. Вышел, умылся, назад иду - я должен был кашу варить, а Валера как раз шёл к берегу умыться, с полотенцем - дом-то не прямо у воды стоит, а в метрах 200. И я пошёл заниматься завтраком, а Валера пошёл умываться.
На берегу начальник метеостанции Константин Третьяков готовил моторную лодку. Он был лихой мужик, как говорили знавшие его. Ходил по Уде на дюралевой лодке казанке с двумя моторами «Москва». Длинные, узкие, деревянные енисейские лодки он не жаловал. Приближалось первое сентября - начало учебного года, и гостившие на Хадоме его сыновья – Коля и Лёня с племянницей Любой должны были уезжать в Нерху в интернат.
Третьяков поставил на казанку два мотора, но сразу два мотора не завелись. Завёлся один, на нём потихоньку стали подниматься под, так называемую Хадоминскую шиверу, её обычно краешком проходят, так как там стоят небольшие валы где-то до полутора метров. А потом, вдруг, резко завёлся второй мотор - и, видно, на большом газе от рывка, сидевший на моторах, не справился с управлением. Лодку выдернуло на середину, прямо в центр шиверы.
Она была сильно перегружена. Все находились на корме, и нос лодки торчал круто вверх. Удар водяного вала пришёлся как раз по нему и оказался роковым - лодка перевернулась. Начальник метеостанции, вынырнув, подхватил младшего сына Колю и с ним поплыл к берегу. Лёня и Люда барахтались в ледяной воде, пытаясь уцепиться за перевернувшуюся казанку.
Валерка, когда лодку несло мимо него, снял штормовку и свитер и бросился в воду в ботинках, брюках и в тельняшке. Он поплыл наперерез лодке. Всё, что было дальше мы узнали только потом от перепуганных до смерти детей. Жена Третьякова прибежала в дом метеостанции за помощью. Я, когда уже прибежал, смотрю - вещи валяются, а лодки и Валерки не видно. На самом деле, когда Валерка подплыл к лодке, она уже вверх днищем плыла. Он подплыл и говорит детям: «Поплыли к берегу, потому что впереди порог и нас там забьёт камнями!»
Люда вцепилась в борт и не разжимала пальцев - ей было жутко оторваться от лодки, державшей её на воде. Но Валера всё же оторвал девушку от спасительного борта и помог ей добраться до берега, а когда она смогла твёрдо встать на ноги, развернулся и вновь поплыл к перевёрнутой казанке.
Лёня, видно, сильно испугался, он забрался на днище, и эту казанку вместе с ним потащило в следующую шиверу, а там был небольшой порожек. Валерка подплыл к лодке второй раз и кричит ему: «Прыгай в воду, а то нас затянет в порог!» Мальчик побоялся прыгать в одежде, стал раздеваться – на нём куртка такая была - «энцифалитка». Он рассказывал: «Я, когда снимал «энцифалитку» через голову, чувствую - мотор зацепил за камни. Лодка сначала остановилась, а потом дёрнуло её, подвеска оторвалась у мотора, и она снова поплыла. Я, когда снял куртку эту, смотрю, ваш парень уже находится впереди по течению, метрах в трёх от лодки, его оторвало и он кричит мне: «Прыгай быстрей, уже не могу ждать!» Ну, я прыгнул, больше ничего не помню...»
Прибежал я. Лёня уже был на берегу в камнях. Он сказал, что вроде Валерка остался в воде. Я вдоль берега километра полтора пробежал. Никого нет. Смотрю, лодку прибило к камням но в ней никого нет. Я вернулся на метеостанцию, спрашиваю: «Ну, вы расскажите, что было?» Они мне рассказали и я говорю начальнику: «Давай мы наш плот оттолкнём и потихонечку спустимся, посмотрим – может Валерий где-нибудь зацепился за корягу, за бревно!» Столкнули мы плот и с Константином потихоньку, километров, наверное, 5-7 проплыли ещё вниз, смотря на берега. Потом он мне говорит: «Слушай, если мы дальше поплывём, уже к вечеру не вернёмся домой!»
До этого момента у меня ещё теплилась какая-то надежда на то, что Грушин жив, но тут внезапно стало понятно, что чуда не будет.