Изучение фортификационной подготовки территорий абсолютистских государств Европы XVII—XVIII вв. показывает, что в общем характер ее везде один и тот же. Основное внимание обращено на фортификационную подготовку границ. Эта подготовка имеет двоякое значение: с одной стороны, обеспечить территорию государства от вторжения внешнего врага, а с другой, — служить подготовленным плацдармом для вторжения на территорию соседа.
Фортификационная подготовка России XVIII в. тоже не составляет в этом отношении исключения. Окружавшие ее враги, грозившие ей в свое время постоянными глубокими вторжениями, ослабли. Военная мощь русского государства увеличилась. Опасность глубоких вторжений исчезла, в связи с чем исчезла и надобность в укреплениях в глубине государства. Если они еще и оставались кое-где (главным образом на востоке и юго-востоке), то уже в качестве опорных пунктов русской колонизации окраинных областей, недавно включенных в состав русского государства.
Несмотря на общее сходство фортификационной полготовки приграничной территории, конкретные системы подготовки западноевропейских государств и России имели все же свои особенности, что объясняется различием их экономических, географических и других условий, а также разным характером военного искусства.
Наиболее характерный пример подготовки западноевропейских государств этого времени представляет абсолютистская Франция.
Фортификационная подготовка территории Франции. С последней четверти XVII в. начинается упадок абсолютистской Франции. Окруженная многочисленными врагами, Франция должна была обратить большое внимание на вопросы обороны, в том числе и на фортификационную подготовку своих границ, в особенности северных. Разработка системы фортификационной подготовки была поручена Вобану.
В основу проекта системы фортификационной подготовки границ Вобан положил следующие принципы:
· граница должна быть укреплена на всем ее протяжении;
· граница не должна иметь уязвимых флангов;
· укрепления должны быть непрерывными и состоять из долговременного костяка в виде крепостей, между которыми в момент необходимости должны возводиться полевые укрепления типа редутов;
· фронт линии крепостей должен быть прикрыт постоянными преградами в виде водных преград (рек, озер, болот, каналов и искусственных затоплений), лесов и пр.;
· долговременные укрепления должны располагаться, как и войска, в две линии, образуя, таким образом, «подобие боевого порядка войск».
В соответствии с этими основными положениями Вобан и возвел на двухсоткилометровой границе с Голландией укрепленный барьер из двух линий крепостей, по 13 крепостей в каждой линии. Промежутки между крепостями были закрыты различными заграждениями (водными, лесными и пр.) и полевыми укреплениями типа редутов, отдельных фортов и пр. (рис. 69). Все остальные укрепления в глубине страны Вобан считал необходимым срыть или во всяком случае упразднить, оставив только укрепления Парижа, как столицы Франции.
Рис. 69. Фортификационная подготовка северо-западных границ Франции по проекту Вобана (1678 г.)
Своими двадцатью шестью крепостями, расположенными в две линии, Вобан запирал все пути, шедшие во Францию, и ставил противника в такое положение, что он волей-неволей должен был заняться осаждением крепостей. Фортификационная подготовка, осуществленная Вобаном, сыграла свою роль: два раза противник был задержан крепостями на границе, благодаря чему французская армия вовремя смогла подойти из глубины страны.
С упадком военной мощи Франции на приграничные укрепления стали смотреть как на какую-то самостоятельную силу, способную спасти Францию от внешнего врага без помощи полевых войск. Такие взгляды нашли особенно яркое выражение в проектах фортификационной подготовки Франции у преемников Вобана — Кормонтеня, Дарсона и др., стремившихся закрыть всю границу крепостями. В результате было возведено до пяти линий крепостей. Гарнизоны крепостей поглощали громадное количество войск, а между тем увеличить общую численность вооруженных сил было невозможно.
Такая система фортификационной подготовки находит свое объяснение также и в гамом характере военного искусства западноевропейских наемных армий того времени. Действия этих армий в значительной степени зависели от того, насколько правильно функционировала так называемая магазинная система снабжения. Всякое нарушение полвоза немедленно отзывалось на моральном состоянии армии и на ее боеспособности. Отсюда — стремление обеих воюющих сторон, избегая открытых сражений, действовать на коммуникации противника, с целью отрезать его от магазинов и нарушить его систему снабжения.
Таким образом, стратегия западноевропейских армий состояла в ведении преимущественно затяжных войн с ограниченными целями. Приграничные укрепления приобрели при этом, особое значение: они закрывали пути сообщения для противника и являлись базами снабжения для своих войск. Одновременно крепости, как правило, являлись административно-хозяйственными центрами областей, и владение этими центрами означало господство над всем округом.
Поэтому в Западной Европе ведение войны зачастую сводилось к осаде крепостей. Эту стратегию наиболее полно выразил и прусский король Фридрих II, наставлявший своих генералов в следующем духе: «Если вы окажетесь в стране, в которой много крепостей, то не оставляйте ни одной из них в тылу у себя, но возьмите их все. При этих условиях вы будете методически подвигаться вперед и вам не придется беспокоиться за спой тыл».
Таким образом, в соответствии с характером западноевропейского военного искусства, система приграничных крепостей Должна была образовать непреодолимый барьер. На каждую отдельную крепость возлагались задачи:
· запирать все пути, идущие от границы в глубину страны;
· служить магазином для полевой армии;
· обеспечить владение определенной территорией, «сопротивляясь до конца войны».
Фортификационная подготовка территории России. Новые границы России, установленные после Северной войны, и необходимость прочно закрепить приобретенные области поставили вопрос об изменении фортификационной подготовки границ государства. Проект этой подготовки был составлен Петром I под названием «Аншталт крепостей» (т. е. штат крепостей).
В «Аншталт» вошло всего 34 крепости. Сибирские укрепления, как имевшие особое значение, в него не вошли. По проекту наиболее сильно укреплялась северо-западная граница (рис. 70). Здесь было намечено возвести одиннадцать крепостей: Петербург, Кронштадт, Шлиссельбург, Выборг, Кексгольм, Нарву, Ивангород, Ревель, Рогервик (Балтийский порт), Пернов, Динаминд, Ригу. На западной границе, от Пскова до турецкой границы, проектировалось 8 крепостей: Псков, Великие Луки, Смоленск, Брянск, Чернигов, Ново-Киев, Переяславль. Остальные крепости распределялись по другим границам.
Рис. 70. Фортификационная подготовка северо-западной границы России по плану Петра I
Такая группировка крепостей полностью соответствовала военно-политическим задачам, подлежащим осуществлению на различных участках государственных границ. Основная масса крепостей располагалась на западной границе. Здесь России надо было обеспечить владение морским побережьем и обезопасить новую столицу на дальних подступах к ней. Поэтому из 11 северо-западных крепостей 7 были приморскими базами, обеспечивающими действия военно-морского флота. Особое внимание Петр обратил на остров Котлин, на котором была возведена крепость Кронштадт и про которую он писал, что это «фортеция зело великая, в которой с 2000 пушек надобно». Такое же большое значение Петр придавал и Выборгу, по поводу которого он писал, что «через взятие сего города С.-Петербургу конечное безопасение получено» и что это такой пункт, «который гораздо крепить надлежит».
Шлиссельбург после основания Петербурга превратился в крепость-склад, где были сосредоточены продовольственные и артиллерийские запасы. На западной границе было расположено 8 крепостей, на расстоянии около 175 км друг от друга.
Система приграничных крепостей, разработанная Петром I, на первый взгляд отличается от системы Вобана только с количественной стороны: линий крепостей вместо двух — одна; расстояния между крепостями вместо 1 перехода — 6—8 переходов. Эти различия можно было бы объяснить чисто экономическими и географическими причинами: большим протяжением границы и невозможностью в связи с этим закрыть ее всю по французской системе вследствие громадных финансовых и материальных затрат и непомерно большой обшей численностью приграничных гарнизонов.
Конечно, все эти условия оказывали свое воздействие. Однако основная причина упомянутых различий заключалась в той роли, которую крепости играли в русском военном искусстве.
Лучшие русские полководцы XVIII в. — Петр I, Румянцев, Суворов, Кутузов и др. — стремились решать исход войны не длительным маневрированием, не действиями по коммуникациям противника и не осадами крепостей, а непосредственным ударом по живым силам противника. В этих условиях крепость рассматривалась как опорный пункт для активных действий полевых войск.
Крепости могли прикрывать фланги полевых армий, обеспечивать их от обхода с тыла, затруднять действия противника, стеснять его маневр. Таким образом, не барьер из крепостей, а активные действия полевых армий, опирающихся на приграничные крепости, должны были обеспечить страну от вторжения. Вместе с тем крепости, сохраняя значение баз-складов предметов снабжении, закрывали основные сообщения, заставляя противника тратить большие силы на их осаду.
Таким образом, приграничные крепости в России не образовывали непреодолимого самостоятельного барьера против вторжения,— сии имели назначением обеспечивать действии полевых войск по отражению наступления врага, что и нашло свое выражение в известных словах Петра I: «Оборона земли зиждется на армии и флоте, истинное же назначение крепостей служить опорными пунктами для целесообразных действий армии и флота». Это положение и легло в основу «Аншталта крепостей».
Проект Петра был осуществлен только частично. После его смерти строительство приграничных укреплении стало осуществляться по другим проектам. Не всегда эти проекты отвечали принципам русского военного искусства, иногда они являлись простым подражанием западноевропейским образцам (в особенности французским). Таков был, например, проект Миниха (1729 г.), предложившего закрыть границу глубоким кордоном крепостей, что требовало увеличения количества крепостей до 82.
Наиболее интересным был проект русского инженера К. И. Оппермана (1715—1831 гг.), составленного им после третьего раздела Полыни, когда Российская империя стала граничить с Австрией и усилившейся Пруссией. В основе этого проекта лежали идеи Петра I. Опперман заявлял, что крепости «должны образовать собой опоры для армий как в войне оборонительной, так и наступательной». По его мнению, крепости должны были сами вести активную борьбу и «поддерживать армию в поле».
Кроме того, крепость должна «доставить армии достаточно верное время для сбора и позволить действовать ей в неприятельской земле, не опасаясь каких-либо угрожаемых действий со стороны своего противника на границе». Поэтому крепости должны были строиться в соответствии с планами войны и располагаться на возможных основных операционных направлениях. Здесь Опперман проводил ту мысль, что одной из задач фортификационной подготовки является прикрытие сосредоточения и развертывания армии.
Проект Оппермана (1796 г.) осуществления не получил. Слабые экономические возможности являлись основной причиной того, что западная граница России была почти не обеспечена в фортификационном отношении. А после смерти Екатерины II Павел I, поклонник Пруссии, даже и не считал необходимым укреплять против «ее границы Русского государства. Проект Оппермана был забыт. Не изменилось положение и при Александре I, в результате чего к 1812 г., т. е. к моменту вторжения Наполеона, наша западная граница была совершенно не подготовлена в фортификационном отношении, если не считать нескольких наскоро возведенных временных укреплений.
1. Рикошетный огонь был основан на явлении неоднократного рикошета ядра, ударяющегося о землю при настильной траектории.
2. Кормонтень (1696—1752 гг.) — французский военный инженер, увлекавшийся геометрической стороной фортификации. Пользовался большим влиянием в военных кругах. Своим застоем французская фортификация немало ему обязана.
3. Голиков И., Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, т. IV 1837, стр. 210.
4. Грабарь И., История русского искусства, т. III, стр. 561.
5. Деволан Павел Павлович — генерал, военный инженер (умер в 1818 г.). Участвовал во всех войнах конца XVIII в.; сотрудничал с Суворовым но укреплению Черноморского побережья.
6. Ласковский Ф., Материалы для истории инженерного искусства в России, т. IV, приложение 12. стр. 1428 (рукопись).
7. "Les reveries ou Memoires sur l'art de la guerre de Maurice Comte de Saxe", 1757.
8. Rocquancourt, Cours complet d'art et d'histoire militaires ouvrage dogmatique, litteraire et philosophique, t. Il, 1841, p. 6.