Но Ёсинобу с ними разговаривать боялся. Ведь если бы такой разговор состоялся, то он неминуемо вылился бы в обмен обвинениями. А Ёсинобу опасался, что об этом могут узнать посторонние, и это может вызвать какое-то недовольство в обществе. Поэтому он и не встречался ни с кем, кроме Сибусава и Кацу.
Не встретился он и с Сюнгаку, когда тот после реставрации Мэйдзи получил назначение на один из самых высоких постов в новом правительстве и проездом из Киото в Токио 133 остановился в Сидзуока. Впрочем, и сам Сюнгаку, который тонко чувствовал веяния времени, тоже не горел желанием встречаться с Ёсинобу. Да и многие другие бывшие соратники Ёсинобу, которые теперь часто курсировали между Киото и Токио, старались не останавливаться в Сидзуока, чтобы не давать повода к ненужным разговорам.
Ёсинобу это даже радовало: он старался иметь как можно меньше общего с окружающим миром и более всего на свете хотел, чтобы его оставили в покое.
Нагаи Наомунэ в целом понимал позицию Ёсинобу, но одного понять не мог – как это человек может жить без воспоминаний. Однако он знал и то, что осевшие в Сидзуока бывшие сторонники сёгуната были, мягко говоря, невысокого мнения о Ёсинобу. Не так давно новое японское правительство положило дому Токугава жалованье в 700 тысяч коку, объявило главой дома юного Камэносукэ из семейства Таясу и переселило его из Эдо в Сидзуока. За главой дома Токугава в Сидзуока последовали более пяти тысяч бывших вассалов бакуфу. Они перебрались туда, несмотря на то, что на новом месте им не платили жалованья, несмотря на то, что им приходилось селиться в обычных домах горожан и крестьян и вести буквально нищенское существование. И когда на глазах этих переселенцев обожавший новомодные штучки Ёсинобу там и сям мелькал в городе на велосипеде... «Нет сердца у высокородных...» – шептались за его спиной бывшие вассалы бывшего сёгуна.
«Да, похоже, в этом благородном семействе растеряли простые человеческие чувства, – Нагаи тоже пришел к такому выводу после того, как издалека приехал в Сидзуока только для того, чтобы ему указали на дверь. – По крайней мере, если и есть у бывшего сёгуна душа, то устроена она как-то иначе, нежели у простых смертных...»
Ёсинобу пробыл в ссылке в Сидзуока более тридцати лет. Сначала он жил в особняке одного из бывших чиновников, но в двадцать первом году Мэйдзи (1888 году) в сотне метров от его дома построили железнодорожную станцию, и Ёсинобу переехал в более тихий район города. Кажется, он делал все для того, чтобы избегать людей...
За это время у него родилось множество детей. Иногда создается такое впечатление, что в ссылке он сосредоточился исключительно на продолжении рода и выказал в этом деле редкую резвость. В четвертом году Мэйдзи (1871 год) практически одновременно родились первый и второй сыновья. Через год они умерли, но родился третий. Еще через год третий сын умер, но родилась старшая дочь. Естественно, матери у детей были разные. Совершеннолетия достиг 21 ребенок Ёсинобу: десять мальчиков и одиннадцать девочек...
В тридцатом году Мэйдзи (1897 году), когда Ёсинобу исполнился шестьдесят один год, в его особняк проникли два вора (в то время еще совсем юнцы), которые взломали кладовую и унесли часть ценных вещей, принадлежавших дому Токугава. Их быстро поймали, но Ёсинобу после случившегося уже не мог жить в этом доме и в ноябре 1897 года переехал в Токио, в район Сугамо, впервые после реставрации Мэйдзи став столичным жителем.
Он по-прежнему собирался вести тихую и уединенную жизнь. Принц Арисугава, который очень сострадал своему родственнику, много раз пытался пригласить Ёсинобу во дворец и даже написал ему в письме: «Почему, переехав в Токио, Вы избегаете появляться при дворе?» Но Ёсинобу от приглашений отказывался, отвечая, что «в свое время я был заклеймен как бунтовщик и враг трона, и хотя позднее меня, можно сказать, помиловали, я и сейчас веду жизнь затворника, и потому, с Вашего позволения, при дворе появляться не намерен».
Арисугава так и не понял причину столь сильной озлобленности Ёсинобу. А, может быть, и наоборот – понял самую ее суть. Ведь как обстояло дело? С точки зрения принца, Ёсинобу был очень озабочен тем, что его до сих пор считают врагом трона. Конечно, формально так оно и было. Но у Ёсинобу который, кстати сказать, сам, добровольно передал всю власть императору и только после этого был объявлен его врагом, имелись и другие, более глубокие причины для враждебности. Проще говоря, он был зол не столько на императорский двор, сколько на господ Окубо и Сайго из клана Сацума.
Напомним, что Ёсинобу неоднократно говорил своим соратникам: «Люди Тёсю с самого начала открыто выступали против бакуфу, и потому меня это не особенно волновало. Иное дело – Сацума. Сначала были на стороне бакуфу, вместе громили Тёсю, но чуть ситуация изменилась – и вот они уже на словах поддерживают бакуфу, а за его спиной плетут интриги, пытаются обвести сёгуна вокруг пальца!» Естественно, эти слова Ёсинобу рано или поздно доходили и до императорского дворца.
Полагая, что и нынешний отказ Ёсинобу прибыть во дворец связан с его давней злобой на клан Сацума, принц снова обратился к Ёсинобу: «С тех пор, как погибли эти люди (имелись в виду Окубо и Сайго), прошло уже более двадцати лет 134 . Теперь все это дела давно минувших дней, и многих из их участников уже давно нет в живых. Так нужно ли говорить о них до скончания века?..»
Однако Ёсинобу учтиво, но решительно возразил, что сам он ничего не имеет против этих людей, что, напротив, он считает их заслуженными государственными деятелями и гордостью нации, но, тем не менее, во дворец не придет. Но причину он на этот раз не назвал, точнее, назвал, но какую-то уж совсем по-детски наивную. «У меня нет парадного платья», – сказал Ёсинобу. Принц в ответ только сокрушенно покачал головой: зачем Вам какое-то особенное парадное платье, достаточно кимоно с фамильными гербами...
Принц не зря так настаивал на приглашении. Ведь с формальной точки зрения Ёсинобу вообще не существовал. Он не имел никакого отношения к Токугава Иэсато, который теперь продолжал род Токугава (а в семнадцатом году Мэйдзи – 1885 году – стал герцогом). Он не был высокородным дворянином. Он не был обычным дворянином. Он не был и простолюдином 135 . При всем при том Ёсинобу по крови был очень тесно связан с домом Арисугава и приходился весьма близким кровным родственником тогдашней императрице, которая была родом из дома Итидзё... Уже все бывшие даймё вплоть до Мацудайра Катамори из клана Аидзу и Мацудайра Садааки из Кувана были причислены к сословию высшего дворянства, а их бывший вождь так и не дождался от государства никаких привилегий и почестей. Все это выглядело крайне неестественно.
Теперь, когда после реставрации Мэйдзи прошло более тридцати лет и все эти бурные политические баталии отошли в историю, появилась возможность с высоты прожитых лет попытаться представить себе, что было бы, если бы Ёсинобу тогда не согласился передать власть императору. И – хотя при дворе в открытую этого не говорили – многие видные политики были втайне уверены в том, что самый большой вклад в создание правительства Мэйдзи внес именно Токугава Ёсинобу. Некоторые даже считали, что Ёсинобу нужно дать дворянский титул. Но для этого он должен был обязательно засвидетельствовать свое уважение императорскому двору.
А Ёсинобу все медлил. Единственное, на что он решился – это обсудить проблему с Кацу.
Тот не стал ничего советовать напрямую, а просто сказал, что «большой беды в том не видит».
И бывший сёгун, наконец, появился при дворе. Это случилось девятого числа второго месяца тридцать первого года Мэйдзи (1898 год), когда Ёсинобу уже шел шестьдесят второй год. Так и не заказав себе парадного платья, он появился в бывшем своем замке, а ныне императорском дворце, в фамильном черном кимоно, украшенном гербами с изображением мальвы.
Ёсинобу принимали не в зале, обставленном по-европейски, а в комнате с традиционным японским убранством. Это объяснялось не только тем, что он был в японском платье; по-видимому, император Мэйдзи собирался показать, что он считает Ёсинобу почти членом своей семьи, и создавал для этого соответствующую атмосферу. Гостю предложили подушку для сидения, но он отказался.
Ёсинобу встречали император и императрица. Императрица собственноручно ухаживала за гостем и даже угостила его чашечкой сакэ. Ёсинобу помнил ее еще девочкой – в Киото он иногда заходил в дом Итидзё. Императрица тоже, наверное, его запомнила: все-таки тогда он был верховным правителем Японии.
В общем, аудиенция прошла гладко.
На следующий день император пригласил к себе Ито Хиробуми и в разговоре с ним шутливо заметил:
– Вчера я наконец-то смог отблагодарить Ёсинобу. Как-никак, я получил от него целую страну...
Это суждение, столь типичное для императора Мэйдзи, произвело самое благоприятное впечатление на присутствовавших и стало широко известно в свете.
На следующий день Кацу Касю как один из бывших вассалов сёгуна прибыл во дворец и выразил императору благодарность за прием.
Через четыре года после этого вышел императорский указ, согласно которому Ёсинобу должен был основать новую ветвь дома Токугава, отличную от той, которую возглавлял Токугава Иэсато. Бывший сёгун вошел в сословие высшего дворянства и был пожалован титулом герцога.
В мае 1904 года Ёсинобу впервые после реставрации Мэйдзи совершил дальнюю поездку – он побывал в Осака. Посетил он и Осакский замок, в котором теперь размещалась Четвертая дивизия японской армии, пешком поднялся на развалины главной башни замка и внимательно осмотрел окрестности. Сопровождавшие его командир дивизии и начальник артиллерийского арсенала держались от Ёсинобу на почтительном расстоянии, чтобы ненароком не потревожить чувства и воспоминания человека, который стоял сейчас на вершине Осакского холма...
Хозяева знали, что Ёсинобу со времен бакуфу очень интересуется разнообразными артиллерийскими орудиями, поэтому проводили его в арсенал, здания которого, ощетинившиеся лесом дымовых труб, занимали обширную территорию в восточной части замка. Однако Ёсинобу, вопреки ожиданиям, не обратил никакого внимания на семейство новейших пушек, зато его необычайно заинтересовал процесс производства солдатских котелков.
– И как же им пользоваться? – пустился в расспросы Ёсинобу, не выпуская из рук котелка. Сопровождавшие его офицеры долго и детально объясняли, как в котелок засыпают рис, сколько наливают воды и, в конце концов, подарили один котелок гостю. Ёсинобу остался очень доволен, однако тут же спросил, не вреден ли для здоровья алюминий, ведь из котелка нужно будет есть каждый день. Офицеры не нашлись, что ответить...
«Так, может быть, лучше взять серебро?» – всю дорогу домой размышлял над этой проблемой изобретательный Ёсинобу. Вернувшись в Токио, он действительно послал в артиллерийский арсенал слиток серебра, из которого там изготовили солдатский котелок. Ёсинобу он настолько понравился, что до самой смерти он самолично три раза в день варил себе рис только в этом котелке.
В следующем году вспыхнула русско-японская война. Ёсинобу был свидетелем всех ее треволнений и побед, но всегда держал себя столь отстраненно, что было непонятно, знает ли он вообще хоть что-нибудь о происходящем в мире. Однако на самом деле он был в курсе всех событий и до глубокой старости каждое утро с интересом читал самые разные газеты – это было одним из его любимейших занятий.
В 43 году Мэйдзи (1910 год) анархист Котоку Сюсуй и одиннадцать его товарищей были арестованы за подготовку покушения на императора. Полагая, что императорскую систему и самого императора ждет та же судьба, что и его самого и дом Токугава, Ёсинобу собрал всех своих детей и обратился к ним с наставлением:
– Для того, чтобы выжить в этом мире, – сказал он, – нужно всем, даже женщинам, овладеть какой-то профессией!
Ни до, ни после этого Ёсинобу никогда не обращался к своим детям со словами отеческого напутствия.
В том году ему исполнилось 74 года. Жизнь продолжалась...
В начале ноября второго года периода Тайсё (1913 год), когда Ёсинобу было 77 лет, он подхватил легкий насморк, который быстро перешел в сильный жар с температурой 40 градусов. Больной постоянно задавал лечащему врачу один и тот же вопрос: «Скажите, это воспаление легких? Я готов к смерти. Так это пневмония?»
Как и предполагал Ёсинобу, это действительно оказалась скоротечная пневмония: сильный жар свидетельствовал о том, что задеты оба легкие. Двадцать первого числа, поправляя полушку, врач спросил Ёсинобу:
– Вам больно?
Ёсинобу еле слышно ответил:
– Просто я ослаб... А боль уже ушла... – Он, как всегда, предельно точно описывал свое состояние.
Это были его последние слова. Через несколько мгновений, в четыре часа десять минут пополудни 21 ноября 1913 года, его не стало...
Похороны состоялись 30 ноября во второй половине дня в фамильной усыпальнице Токугава - храме Канъэйдзи в токийском районе Уэно.
Со времен Токугава Иэясу сёгунов хоронили по буддийскому обряду монахи течений Тэндай и Чистой Земли, однако Ёсинобу, согласно его завещанию, был похоронен по синтоистскому обряду. В Мито всегда почитали синто, и, по-видимому, Ёсинобу хотел и смертью своей показать, что он навсегда останется человеком из этого клана.
На похоронах Ёсинобу присутствовал императорский посланник, были все бывшие даймё – около трехсот человек. Пришли и представители бывших семейств хатамото. Но что особенно бросалось в глаза – на похоронах было множество иностранных послов: с точки зрения иностранных правительств это были похороны бывшего главы государства, и потому к ним нужно было выказать соответствующую степень уважения. Через государственного секретаря передал японскому правительству письмо со словами глубокого соболезнования президент Соединенных Штатов. Трудно было представить себе большее уважение к памяти бывшего правителя Японии...
Страна тоже откликнулась на смерть Ёсинобу. Весть о кончине последнего сёгуна мгновенно разнеслась повсюду. Множество горожан, которые еще помнили времена Эдо, выстроились в Токио вдоль пути следования траурной процессии. Особенно необычно выглядели городские пожарные: их отряды вышли на улицы в новой, специально сшитой форме, и замерли в глубоком молчании, отдавая дань памяти последнему сёгуну, который в свое время приветил обыкновенного эдосского топорника...
С кончиной Токугава Ёсинобу период сёгунского правления вдруг сразу стал далекой историей. С этого дня Ёсинобу стал жить лишь в душах людей, которые с любовью и ностальгией вспоминали эпоху Эдо...
Послесловие автора
Бессмысленное это дело – писать послесловия. Но я все-таки напишу. Да, роман окончен, но волнение, которое он вызвал в моей душе, все никак не уляжется. Может быть, хоть работа над послесловием немного меня успокоит...
Я давно собирался написать о Токугава Ёсинобу (Ёсинобу), постоянно думал о его жизни, вспоминал о нем в самых разных ситуациях. Так случилось и несколько лет назад, когда я на Новый год приехал в Кагосима. Бродя по центру города, я купил в книжном магазине книгу под названием «У очага. Записки о южных провинциях» («Рохэн нанкокуки »). Написал ее Симадзу Тадасигэ - глава дома Симадзу, внук Симадзу Хисамицу. Он родился в 1887 году, служил в военно-морском флоте, считался экспертом по Англии, ушел в отставку в звании адмирала, потом был главой платы пэров японского парламента. Его отец мог бы стать двадцать девятым главой самурайского клана Сацума, а сам Тадасигэ – тридцатым...
На следующий день пошел редкий для Кагосима дождь со снегом. Выходить на улицу не хотелось, и я весь день провел в гостинице за «Записками», которые оказались чем-то вроде автобиографических эссе. Из книги я узнал, что Ёсинобу, оказывается, до самого конца периода Мэйдзи не встречался с главами дома Симадзу. Мне это показалось очень странным.
«Время для такой встречи настало только в самом конце эпохи Мэйдзи», – писал Симадзу Тадасигэ. Значит, это могло произойти в 1910, 1911 или 1912 году... Автор книги был тогда то ли младшим лейтенантом, то ли лейтенантом, а Ёсинобу уже перевалило за семьдесят, но в нем не было и следа старческой немощи. Напротив, обладая разносторонними способностями, он сохранил удивительный вкус к жизни, каждое утро с интересом читал газеты, а если там попадалось что-то о бывших деятелях реставрации Мэйдзи – читал особенно внимательно. Больше всего его занимала фигура человека, который в свое время и поставил его в безвыходное положение – Окубо Тосимити (Итидзо) из клана Сацума. Он читал о нем все, не пропуская ни строчки, хотя как политик Тосимити в это время отнюдь не блистал. По-видимому, Ёсинобу таким образом пытался узнать, как же в действительности выглядела запись ходов той удивительной шахматной партии, которую он тогда проиграл. Не мог, наверное, Ёсинобу и не пожалеть о том, что недооценил тогда ум и волю сацумского самурая.
В своей книге Симадзу Тадасигэ пишет, что его встреча с Ёсинобу прошла в императорском дворце, а устроил ее Иэсато, глава основного дома Токугава. Хочу привести без сокращений рассказ об этой беседе в том виде, в каком он фигурирует в «Записках» Тадасигэ.
«Ёсинобу оказался на удивление маленького роста. Наша встреча состоялась в то время, когда он был уже глубоким старцем и не отличался здоровьем. Любезный на вид, Ёсинобу по большей части молчал. Даже когда Иэсато, представляя нас друг другу, произнес: «А это Симадзу Тадасигэ, родной сын Симадзу Тадаёси, нынешний глава дома Симадзу», Ёсинобу в ответ сказал только одно слово: «Понятно!». Впрочем, невозможно было не заметить, что его обуревали сильнейшие чувства – пятнадцатый сёгун молчал, но на глаза его навернулись слезы. Проникшись важностью момента, я в ответ что-то долго говорил... Вскоре после этого, на втором году Тайсё (1913 год), Ёсинобу покинул наш мир. Если бы я тогда знал, что наша первая встреча с ним станет и последней, то, наверное, попытался бы побеседовать с ним на самые разные темы».
Вот и все, что было написано в книге об этой удивительной встрече. Конечно, Ёсинобу не мог сохранить хладнокровие при встрече с молодым главой дома Симадзу из провинции Сацума, и дело здесь даже не в революции, которая лишила его звания сёгуна – просто именно сацумцы переиграли хитроумного Ёсинобу по всем статьям. Как известно, Ёсинобу спокойно относился к Тёсю, но был настолько зол на Сацума, что эта злость сохранялась в нем еще долгие годы после реставрации Мэйдзи. Трудно даже представить себе, сколь глубоки были корни такой озлобенности! О чем, интересно, думал Ёсинобу, разглядывая молодого Тадасигэ?
Размышляя обо всем этом, я за всю ночь так и не сомкнул глаз.
Вечером следующего дня я случайно остановился на ночлег в бывшей вилле семейства Симадзу, перестроенной в гостиницу под названием «Сигэтомисо » - «Дача Сигэтоми». Перегородки в комнатах были расписаны фамильными гербами семейства Симадзу, за окном виднелся обширный сад с кустами горного персика ямамомо, которыми любовался, наверное, еще Симадзу Хисамицу. Остановившись в столь примечательном месте, где обитали отрицательные персонажи японской исторической драмы, я поневоле проникся сочувствием к их противникам и стал размышлять о том, что же таилось в душах этих людей. Внезапно мне пришла в голову мысль, что Ёсинобу на самом деле оставил в японской истории весьма четкий, хорошо очерченный след. И тогда я решил когда-нибудь обязательно написать о нем. Меня останавливало только то, что переложить жизнь Ёсинобу на страницы романа будет далеко не просто. Ведь Ёсинобу был политиком, а романы о политических деятелях никогда успехом не пользовались (единственное исключение – «Жозеф Фуше» Стефана Цвейга). Почему? Да потому, что политики не существуют вне исторического процесса, и показать их можно только в круговороте политических явлений и событий. Иными словами, автору приходится давать несколько страниц описаний исторических событий, и только затем – пару строк о человеке, который оказался в их гуще. Да к тому же для многих читателей прошлые политические баталии – это что-то вроде колонки политического обозревателя в старой газете: они им просто неинтересны.
Однако, к счастью для автора, события, которые разворачивались вокруг Ёсинобу, были намного масштабнее политкомментариев в пожелтевших газетах. Живые свидетельства недавней эпохи, они еще не успели загустеть и опуститься в глубины истории. И это обстоятельство придало автору храбрости...
Впервые этот роман был опубликован в специальных выпусках журнала «Бунгэй Сюндзю ». Сначала я хотел опубликовать его целиком, не разбивая на отдельные выпуски, но после того, как было написано 120 страниц, понял, что на этом остановиться не удастся, и написал еще сто страниц, которые вошли во второй выпуск. Впрочем, и этого объема оказалось мало, и пришлось написать еще около сотни страниц для третьего выпуска прежде, чем роман, наконец, закончился.
И еще. Ёсинобу был сёгуном менее двух лет. Почему же для того, чтобы рассказать о нем, нужно так много слов? Этот вопрос мучил меня с самого начала работы над книгой, но и теперь, завершив роман, я испытываю легкую грусть оттого, что не написал больше. Конечно, одна из причин многословия очевидна – как говорится, «слаба кисть автора», нет у него таланта. Но дело даже не в этом. Мне кажется, что личность Токугава Ёсинобу – это как крепкое спиртное: она просто опьяняет всех, кто к ней прикоснулся, и не отпускает от себя. Другого объяснения я не вижу.
Приложение I
«Последний сёгун»: основные герои
Абэ Масахиро (1819-1857) – самурай клана Фукуяма из провинции Бинго (ныне входит в префектуру Хиросима), член совета старейшин при правительстве сёгуната, позднее – глава этого совета. В 1854 году подписал японо-американский договор о мире и дружбе. Основал первую в Японии школу европейского типа, военно-морское училище.
Аманоя Рихэй – осакский купец, жил в конце XVII - начале XVIII века. Считается, что именно он поддерживал и снабжал оружием знаменитых 47 ронинов, которые в декабре 1702 года после долгих поисков выследили в Эдо феодала Кира Ёсинака, оскорбившего их хозяина Асано Наганори, и расправились с ним. После этого самураи сдались властям и по их решению совершили харакири. История 47 верных вассалов, не пощадивших своих жизней ради выполнения долга перед господином, стала в Японии эталоном самурайской доблести.
Анэгакодзи Кинтомо (1839-1863) – дворянин, участник антисёгунского движения, поддерживал клан Тёсю. Известен тем, что фабриковал подложные императорские указы о необходимости «изгнания варваров».
Араи Хакусэки (1657-1725) – государственный деятель, крупный ученый-конфуцианец. Служил у шестого сёгуна династии, Токугава Иэнобу (1662-1712). Во время «правления» седьмого сёгуна, малолетнего Иэцугу (1709-1716), стал руководящей фигурой в правительстве и пытался проводить реформы в системе управления сёгунатом, основанные на идее введения денежного обращения. Один из первых в токугавской Японии прикоснулся к западной культуре.
Асикага Такаудзи (1305-1358) – военный и политический деятель. В 1332 году свергнутый император Годайго (1288-1239), представлявший так называемую Северную ветвь расколовшейся надвое императорской династии, предпринял попытку избавиться от тогдашних военных правителей Японии. Для подавления его выступления в 1333 году по приказу военного правительства Асикага Такаудзи вошел со своими войсками в Киото, однако вместо того, чтобы биться с мятежниками, перешел на сторону Годайго. Благодаря этому в том же году Годайго сбросил с императорского трона представителя Южной ветви и сам занял его место. Однако в 1336 году Асикага, воспользовавшись провалом экономической политики Годайго, изменил последнему, снова занял Киото и посадил на престол другого представителя той же Северной ветви императорского дома (или ветви Гэндзи). В ноябре 1336 года Асикага объявил о возобновлении военного управления страной, а в 1338 году стал сёгуном, основав сёгунат Муромати, который просуществовал до 1573 года.
Бонапарт Жозеф Франсуа Шарль (1811-1832) – сын Наполеона I, провозгласившего его французским императором при своем отречении от престола в 1815 году. Никогда не правил. Жил при дворе своего деда, австрийского императора Франца I. С 1818 года титуловался герцогом Рейхштадтским.
Гото Сёдзиро (1838-1897) – государственный деятель. Выходец из клана Тоса. Оказал большое влияние на политику последнего главы клана Яманоути Ёдо. После реставрации Мэйдзи входил в правящие структуры, был одним из руководителей Либеральной партии.
Гэссё (1813-1858) – священник, выходец из аристократической семьи. Отправлял службы в известном буддийском храме Чистой Воды (Киёмидзу-дэра) в Киото. Примкнул к движению «за почитание императора» и стал ближайшим сподвижником Сайго Такамори.
Дандзюро – один из представителей знаменитой актерской династии японского театра Кабуки, в которой, по традиции, все мастера носят имя Итикава Дандзюро. В данном случае имеется в виду, скорее всего, Итикава Дандзюро IX (1838-1903), великолепный драматический артист, который пользовался огромной популярностью в начале периода Мэйдзи.
Датэ Мунэнари (1818-1892) – глава клана Увадзима провинции Иё. Выступал за усиление роли кланов и за примирение императорского двора с правительством бакуфу. После реставрации Мэйдзи занимал ряд важных постов в новом правительстве страны. В 1871 году был направлен в Китай для подписания японо-китайского договора о дружбе.
Ёсида Сёин (1830-1859) – самурай клана Тёсю, философ, деятель военной науки. Основал частное учебное заведение «Сёка Сондзюку», из которого вышли многие известные впоследствии деятели антисёгунского движения. Во время прихода в Японию американской эскадры под командованием коммодора Перри был брошен в тюрьму по обвинению в попытке тайно выехать из страны. Погиб в ходе репрессий, организованных Ии Наосукэ.
Ёсиносукэ см. Сайго Такамори.
Ёситоми см. Токугава Иэмоти.
Ёсицунэ см. Минамото Ёсицунэ.
Ивакура Томоми (1825-1883) – дворянин, политический деятель, идеолог движения за примирение бакуфу и императорского двора. Долгое время был начальником императорской канцелярии. После реставрации Мэйдзи участвовал в подготовке ряда договоров Японии с западными странами, для чего был командирован в Европу.
Ии Наосукэ (1815-1860) – даймё клана Хиконэ (ныне часть префектуры Сига). В 1858-1860 годах фактический правитель Японии. Подписал торговые договоры с западными странами. Организатор массовых арестов противников собственной политики (так называемые репрессии годов Ансэй). В 1860 году убит самураями из Мито у замка Эдо.
Исида Мицунари (1560-1600) – военный деятель, сподвижник Тоётоми Хидэёси, одно время – комендант замка Саваяма в провинции Оми (ныне префектура Сига). После смерти Хидэёси – один из пяти членов регентского совета, управлявшего страной. В битве при Сэкигахара (1600), фактически положившей начало правлению династии сёгунов Токугава, возглавлял противников Токугава Иэясу.
Итагаки Тайсукэ (1837-1919) – государственный деятель, выходец из клана Тоса. В ходе борьбы с сёгунатом фактически поставил под свой контроль клан Аидзу. После реставрации Мэйдзи вел активную политическую деятельность, стал одним из основателей и лидером Либеральной партии Японии.
Итикава Цуранаки – самурай клана Мито, автор сочинения «Бесславное единое» («Мацугано хирэн »), в котором он выступил против идей изгнания иностранцев и почитания только национальных ценностей.
Ито Хиробуми (1841-1909) – видный политический деятель. Выходец из клана Тёсю. В 1881 году возглавил японское правительство. Участвовал в подготовке и принятии первой японской конституции, был премьер-министром, затем главой палаты пэров японского парламента. В 1905 году после окончания русско-японской войны стал генеральным резидентом Японии в фактически оккупированной ею Корее. В 1909 году убит в Харбине (Китай) в результате покушения, организованного корейскими противниками политики Японии.
Иэясу см. Токугава Иэясу.
Кавадзи Тосиакира, Кавадзи Саэмон-но Дзё (1801-1868) – политический деятель конца периода правления сёгунов Токугава. Занимал в военном правительстве пост казначея. Вел переговоры с миссией Е.В. Путятина, которые привели к заключению в 1855 году первого русско-японского договора об установлении отношений между двумя странами. В 1868 году в знак протеста против передачи власти императору сделал харакири перед сёгунским замком в Эдо.
Кано Танъэн – один из представителей известной школы традиционной японской живописи Кано, славившейся пышными росписями ширм.
Кацу Кайсю (1823-1899) – политический деятель. Его настоящее имя – Ёсикуни. Носил также имена Ясуёси и Ринтаро. Родился в Эдо (Токио). В 1860 году на корабле «Канрин-мару» совершил поездку в США. В качестве начальника военно-морского департамента токугавского правительства бакуфу многое сделал для создания в Японии современного флота. Как представитель бакуфу вел переговоры с Сайго Такамори, которые завершились передачей императорскому правительству сёгунского замка в Эдо. После реставрации Мэйдзи принимал участие в работе нового правительства, был депутатом парламента, тайным советником.