Рентген/час и Сэмова история




 

 

…есть люди, для которых [уровни радиации, которые я мерял] - детские…

Сергей Мирный, Хуже радиации (Повесть, рассказы). Харьков: Каравелла, 2001. С. 54.

 

 

Невезение № 1:

 

 

1986 год. 30 апреля. Последний рабочий день перед майскими праздниками.

Мой приятель Сэм - старший научный сотрудник института медицинской радиологии, остроумный, живой и жизнелюбивый красавец бородач, единственный «дефект» которого (с точки зрения властей) заключался в 5-й графе («Национальность») анкеты, которую в СССР обязательно заполняли всякий раз при поступлении на работу, - Сэм возвращается-прилетает из Вильнюса, с научного конгресса домой, в родной Харьков. И из аэропорта заскакивает на такси на минутку на работу - бумаги оставить, чарку предпраздничную в родном коллективе хлопнуть…

И в эту-то «минуточку» его и берут - прям из родного коллектива. И уже на другом такси - даже не побывав дома - Сэм попадает в чернобыль. Сначала, правда, в хвойный лес под Харьковом, где осуществлялось - уже не учебное - развертывание…

В чернобыле они были 1 мая.

«Наша часть была первой регулярной частью, которая начала вытеснять оттуда разношерстные формирования гражданской обороны», - не без гордости сорвалось как-то у Сэма.

Сэм там (мне рассказывали) был украшением лагеря - бородатый, веселый, бывалый капитан-разведчик…

А «мерки разведки» были тогда совсем другие - не наши летние игрушечные, если в Лесу пешего, без бро-ника Сэма только уровень 50 рентген в час остановил… В нем вообще эта черта очень сильно была развита - любознательность…

 

 

Невезуха № 2:

 

 

Экипаж Сэма получает задание, где в числе прочего - произвести разведку здания АЭС с юга.

Напомню: пролом 4-го - черная дыра провала - открыт на север, на Белоруссию.

А на юг смотрит невинно-белая стена длинню-ю-ющего и высокущего здания «турбинного зала» («машинным» его еще называли) Чернобыльской атомной электрической станции.

Подъехали они под эту стену, как я понимаю, с востока, от восточного торца здания - от площади перед админкорпусом: это место во все времена было одним из самых отмытых, самых безопасных - согласно меркам, опять же, этого «каждого» времени…

Ну и поехали они под этой стеной, делая замеры, я думаю, метров через 100… Может, через 200…

Ну, и ничего особо выдающегося не находя - по майским стандартам, подчеркиваю…

Замер…

Замер…

Замер…

Работа как работа.

«Вылезаю я на броник - мерять - уже на самом последнем диапазоне (в мае, похоже, он для них был и самым рабочим) - а стрелка за шкалу - вылетает! - да с такой силой! (Поясню: бывалый химик-разведчик уже по тому, с какой скоростью стрелка начинает движение по шкале, может определить, на какой отметке она остановится… А последний диапазон у ДП-5 - это 200 рентген в час.) И стрелка из него - ВЫЛЕТАЕТ! Я в броник - хоп! - люком хлоп!! - и: «ГОНИ!!!» Водила толковый попался… Ну, я вернулся в штаб, доложил…»

Нашли в штабе прибор с пределом 500 Р/ч.

В том месте зашкаливает. (Это уже без Сэма домеряли.)

Еле-еле где-то еще нашли на 1000 Р/ч.

Зашкаливает.

Через два дня привезли откуда-то с пределом ДО ТРЕХ ТЫСЯЧ РЕНТГЕН в час.

Полторы тысячи там оказалось…

«Сэм в тот день вернулся с разведки зеленый », - это уже слова другого моего приятеля, Жени…

И что, вы думаете, произошло в лагере? Вся наличная медицина Сэму бросилась помогать?

Ни хрена подобного! Сэм три дня объяснительные записки писал…

Как его туда занесло, да не было ли в том злого умысла, да не «самострел» ли он, да родственники не за границей ли, да не знаю еще что… Опять же, еврей…

Три дня все эти храбрые чекисты-кагебисты-бюрократы доблестно с него не слезали.

Вот так.

 

Грустная история. Продолжение еще грустнее. Даже не знаю, как писать. Потому что я помню Сэма здоровым, жизнерадостным, бородатым - сочным - человеком. И он еще какое-то время - меньше года, пожалуй - таким оставался. А внешне - ну, полежал в военном госпитале, это дело обычное… Ну, в своем же родном институте медрадиологии полежал - уже как пациент… Тоже, в общем, ничего особенного…

…Мне до сих пор стыдно - за молодость, глупость, неотесанность свою - как я Сэма - приблизительно в это же время, после чернобыля вскорости - приглашал в сауну (мы иногда до того одной компанией ходили, Сэм, собственно, и приобщил меня к этому здоровому делу).

Я приглашал, а он отнекивался, отказывался: «Да ты знаешь, я жару счас плохо переношу», как-то мягко, с неловкостью… А я - идиот! - настаивал: «Ну просто в предбаннике посидишь, с компанией пообщаешься…» - «Да чо ж просто под дверями сидеть», - грустно, по-стариковски усмехнулся Сэм.

И годы должны были пройти, и сам я должен был кой-чего испытать, чтоб узнать - как оно, когда сегодня не можешь какого-то здорового славного дела, которое мог всегда… «Чего я буду в предбаннике сидеть»…

Не буду я дальше про Сэма писать.

Запомните и вы его таким.

Сочным. Ловким. Жизнерадостным.

ЗДОРОВЫМ.

…Старшим товарищем, о котором каждый может мечтать…

 

 

«Рентген»

 

(Пять лет спустя)

 

 

- Вроде не гайморит…

- Это бодрит, - откликнулся я неожиданно в рифму.

- …но лучше на всякий случай сделать снимок, - продолжил врач, мой приятель. - Рентген. Флюорография тут ничего не покажет. Сделаешь?

- Конечно.

Приятель выписал уже не обычное направление, время приема в рентгенкабинете давно закончилось, а записку с личной просьбой.

Дородная тетка - лаборант-рентгенолог:

- Знают же, что прием закончился, а присылают своих… Совести у них нет… Знают, что я никуда не денусь: не дай что-нибудь с моими случится - к ним же идти придется… - бурчала она, но больше так, для виду,

- Ну, одевай вот это, сынок.

Она обвязала вокруг моего пояса что-то вроде юбки - точнее, двух клеенчатых фартуков - один спереди, один сзади - тяжелые свинцовые пластины внутри.

- Ты еще молодой… Садись.

Такую ж конструкцию надевает мне на грудь и спину, узел на плече завязывает…

- Зачем вам, молодым, это лишнее облучение……хорошая такая добрая тетка-рентгенолог…

А я еле сдерживаюсь.

Мне - СМЕШНО.

МНЕ - смешно…

 

 

Ода врачам*

 

(Десять лет спустя)

 

 

Медицинской Сестре Катерине Бондаренко и Доктору Александру Осипову

(а также значительно менее замечательным доктору и медсестре, которых я встретил в медпункте ОГ МО СССР в Чернобыле в период своей «адаптации к радиации»)

 

…О, сучьи врачи! Не знал я вашего белохалатного племени, не знал, какое наслаждение испытываете вы - часто неосознанно, - возвышаясь над ослабевшим сейчас человеком, запрещая ему (часто - навсегда!) есть, пить, делать то, что вам еще можно, в этот миг воспаряя над мелкостью и смертностью своей, над суетностью окольцевавших вас самих проблем, - Бессмертные Боги, знающие - или думающие, что знают, - название той хвори, которая точит человека, согласно замечательной советской традиции именуемого с момента пересечения порога, где он надеется найти помощь: «больной» … И ничем не могущие ему помочь, если, по-простому говоря, здоровья нет… И лишь немногие из вас - в силу особой человечности - или умелости - или усталости от потока стремящихся к ним больных - или от всего этого вместе - просто помогают такому ж усталому от работы человеку, как равный равному, вселяя в него уверенность в обоюдном мастерстве. «Ничо, выкрутимся и в этот раз» - орошая его здоровьем, которого и у самих-то не на два века…

И черпая из этого общения силу жить, которая важней здоровья…

Которая и есть здоровье.

 

 

Живая сила

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-04-01 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: