Поэты-современники А.С. Пушкина в Крыму.
Батюшков Константин Николаевич (1787-1855), русский поэт. Самым ярким поэтическим обращением к Крыму в допушкинскую пору, безусловно, является его элегия "Таврида" (1815). Она положила начало длительной традиции романтического восприятия "полуденной страны", в которой человек находит успокоение от противоречий окружающей действительности, общаясь с гармоническим миром природы. Создавая эту элегию, Батюшков надеялся на скорое семейное счастье и поездку с избранницей в Крым. Но планам этим не суждено было сбыться. Поэт приехал сюда только в августе 1822 года, и до апреля 1823 года жил в Симферополе, где лечился от психического расстройства у известного врача Ф.К. Мюльгаузена.
| ТАВРИДА Друг милый, ангел мой! сокроемся туда, Где волны кроткие Тавриду омывают, И Фебовы лучи с любовью озаряют Им древней Греции священные места. Мы там, отверженные роком, Равны несчастием, любовию равны, Под небом сладостным полуденной страны Забудем слезы лить о жребии жестоком; Забудем имена фортуны и честей. В прохладе ясеней, шумящих над лугами, Где кони дикие стремятся табунами На шум студеных струй, кипящих под землей, Где путник с радостью от зноя отдыхает Под говором древес, пустынных птиц и вод,- Там, там нас хижина простая ожидает, Домашний ключ, цветы и сельский огород. Последние дары фортуны благосклонной, Вас пламенны сердца приветствуют стократ! Вы краше для любви и мраморных палат Пальмиры Севера огромной! | Весна ли красная блистает средь полей, Иль лето знойное палит иссохши злаки, Иль, урну хладную вращая, Водолей Валит шумящий дождь, седой туман и мраки, — О радость! Ты со мной встречаешь солнца свет И, ложе счастия с денницей покидая, Румяна и свежа, как роза полевая, Со мною делишь труд, заботы и обед. Со мной в час вечера, под кровом тихой ночи Со мной, всегда со мной; твои прелестны очи Я вижу, голос твой я слышу, и рука В твоей покоится всечасно. Я с жаждою ловлю дыханье сладострастно Румяных уст, и если хоть слегка Летающий Зефир власы твои развеет И взору обнажит снегам подобну грудь, Твой друг не смеет и вздохнуть: Потупя взор, дивится и немеет. Вторая половина 1815 |
В произведении «Таврида» Константина Николаевича Батюшкова романтическое начало сливается с земным.
Стихотворение написано осенью 1815 года. Его автору исполнилось в ту пору 28 лет, он переживает черную полосу в своей жизни. Военная служба, даже в условиях боевой обстановки, не открыла перед ним путь в гвардию; лучший друг убит, сам он, когда-то восхищавшийся французами-просветителями, после войны с французами переживает кризис мировоззрения. Наконец, любимая девушка, согласившись на брак, призналась, что сильных чувств к нему не испытывает. Поэт заболел нервным расстройством. По жанру – элегия, по размеру – ямб со смешанной рифмовкой, в основном, охватной. Деления на строфы нет. В названии отражено древнее название Крыма. Эта земля все чаще стала возникать в лирике поэтов XIX века. Лирический герой – сам автор, много лет мечтавший посетить Тавриду. Он туда попал, но уже пораженный тяжелым душевным заболеванием. Итак, герой зовет с собой идеальную возлюбленную в идеальное место. Туда, где природа величественна, небо сладостно, и все напоминает о «древней Греции». Там они забудут о роке, фортуне, судьбе, уже не станут ждать ничего ни от них, ни от людей. Ясени, прохлада, табуны диких лошадей, деревья, птицы, воды – вот приметы придуманной им волшебной страны. «Сельский огород»: поэт с легкой улыбкой подтверждает, что умеет не только витать в облаках, но и держать в руках лопату. «Краше Пальмиры Северной» то есть, Петербурга. Теперь уставшего героя угнетает даже огромность города. Метафора: вращая Водолей (о дожде). Восклицания и самые высокопарные обращения: о радость! Здесь его благодарный взор обращается на верную спутницу. Анафора «со мной» подчеркивает чувство героя, не мыслящего себя без этой девушки. «Дивится и немеет»: он рисует перед читателем образ воздушный и вместе с тем земной. Его возлюбленная словно создана для жизни среди этих красот и покоя. Ее он считает единственным подарком злой судьбы. Эпитеты: красная, хладную, пустынных, священные, жестоком, благосклонной, шумящий. Инверсия: забудем слезы, кони дикие. Сравнение: как роза полевая (не роскошная садовая, часто без аромата). Олицетворение: говором древес. Зефир – ветер, власы – волосы, денница – заря. Лексика возвышенная, интонация упоенная.
Элегию «Таврида» К. Батюшкова высоко оценил А. Пушкин. Опубликована она была спустя 2 года после создания.
3.П.А. Вяземский «Аю-Даг», «Бахчисарай», «Вдоль горы, поросшей лесом…»
| Вдоль горы, поросшей лесом, Есть уютный уголок: Он под ветвяным навесом Тих и свеж, и одинок; Приютившийся к ущелью, Миловидный Кореиз Здесь над морем колыбелью Под скалой крутой повис. И с любовью, с нежной лаской Ночь, как матерь, в тихий час Сладкой песней, чудной сказкой Убаюкивает нас. Сквозь глубокое молчанье, Под деревьями, в тени | Слышны ропот и журчанье; С плеском падают струи. Этот говор, этот лепет В вечно-льющихся струях Возбуждает в сердце трепет И тоску о прошлых днях. Улыбалась здесь красиво Ненаглядная звезда, К нам слетевшая на диво Из лазурного гнезда. Гостья в блеске скоротечном Ныне скрылася от нас, Но в святилище сердечном Милый образ не угас. 1867 |
Четыре месяца, проведенные в этом путешествии, может быть, были последними месяцами чистого, беспримесного счастья в жизни князя. Летний Крым, напоминавший Вяземскому сразу и Турцию, и Французскую Ривьеру, был, в сущности, еще белым пятном на русской карте; татарские поселки, разбросанные по побережью, хранили отчетливо облик пушкинской эпохи, а Большой Ливадийский дворец, недавно перестроенный из дома графа Потоцкого и напоминавший экзотического вида двухэтажную дачу, блистал новизной. Жизнь текла вполне беспечная — мирные чаепития с императрицей, прогулки в экипажах и на осликах в горы, веселый щебет детей — 10-летнего великого князя Сергия Александровича и 13-летней великой княжны Марии Александровны, беседы со старым знакомым графом Алексеем Бобринским, «ералаш» до полуночи, виноград, персики и купанье… И стихи ожили. В 1863 году Вяземский уже адресовал императрице стихотворение «Из Венеции в Ливадию…», где пытался воссоздать крымский пейзаж заочно. А тут, в виду настоящих гор и настоящего моря… Государыня нередко просила князя подарить ей поэтическую «фотографию», и Вяземский привычно брался за перо. «Аю-Даг (Дорогою)», «Бахчисарай (Ночью при иллюминации)», «Чуфут-Кале», «Возвращаясь из Кореиза», «Вдоль горы, поросшей лесом…», «Месячная ночь», «Горы ночью (Дорогою)», «Ливадия (27-го июля)» — подарок на день рождения императрицы, «Орианда», «В Орианде»… В стихотворении «Слуху милые названья…» словно оживает все побережье — Вяземским не забыты Массандра, Гаспра, Мисхор, Кореиз, Ореанда… В Бахчисарае он перечел поэму Пушкина и постоял немного в прохладном зале перед ржавою трубкой, из которой вяло капала теплая вода… Тридцать лет назад, 9 сентября 1837-го, был здесь Жуковский — тоже наверняка вытер слезу… Сорок три года минуло с тех пор, как Вяземский написал знаменитое предисловие к «Бахчисарайскому фонтану» и выпустил поэму в свет.
| АЮ-Даг Там, где извилины дороги Снуют свою вкруг моря сеть, Вот страшно выполз из берлоги Громадной тучности медведь. Глядит налево и направо, И вдаль он смотрит свысока, И подпирает величаво Хребтом косматым облака. В своём спокойствии медвежьем Улёгся плотно исполин, Любуясь и родным прибрежьем, И роскошью его картин. Порой — угрюмый он и мрачный, Порой его прелестен вид, Когда, с закатом дня, прозрачной Вечерней дымкой он обвит. Порой на солнце в неге дремлет И греет жирные бока; Он и не чует, и не внемлет, Как носятся над ним века. Вотще кругом ревёт и рдеет Гроза иль смертоносный бой, | Всё неподвижно, — не стареет Он допотопной красотой. Наш зверь оброс зелёной шерстью!.. Когда же зной его печёт, Спустившись к свежему отверстью, Он голубое море пьёт. Сын солнца южного! На взморье Тебе живётся здесь легко, Не то что в нашем зимогорье, Там, в снежной ночи, далеко, Где мишка, брат твой, терпит холод, Весь день во весь зевает рот, И, чтоб развлечь тоску и голод, Он лапу медленно сосёт. И я, сын северных метелей, Сын непогод и бурных вьюг, Пришлец, не ведавший доселе, Как чуден твой роскошный юг, Любуясь, где мы ни проедем, Тем, что дарит нам каждый шаг, Я сам бы рад зажить медведем, Как ты, счастливец Аю-Даг! 1867 |
Вопросы
1. Как воспринимают красоты крымской природы поэты?
2. В чем проявляется романтическое восприятие поэтами природы Крыма?