Иллюзия инклюзии?
Сейчас много говорят об инклюзивном образовании инвалидов. Что Вы думаете об этом?
В. О.: Я хорошо отношусь к инклюзивному образованию, как к идее по созданию в нашей стране школы, которая будет «… отвечать потребностям всех детей, независимо от ихматериальных, интеллектуальных, социальных, эмоциональных или иных условий…», о чем говорится в «Рамках действий по образованию детей с особыми потребностями», принятых в Саламанках в 1994 году на «Всемирной конференции по образованию лиц с особыми потребностями: доступ и качество», но плохо отношусь к циркулирующим мифам об «инклюзии». Эти мифы дают пищу правозащитникам для очередной «борьбы с чиновничьей косностью», а СМИ - для рассказов об «успехах» инклюзии вопреки «плохости» среды, общества, государства. Мифы помогают «впередсмотрящим» от педагогической науки обосновывать само собой разумеющиеся вещи, а чиновникам находить основания «экономить» бюджет на коррекционном образовании или, наоборот, транжирить деньги на «доступной среде». Но самое плохое, что мифы, будоража умы родителей детей с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ), обещают с помощью инклюзии создать таким детям в ближайшей от дома школе самые благоприятные условия для «полноценного и разнообразного личностного становления» с «органичным вхождением» в социальное окружение и «готовности к выбору профессии».
О каких мифах я говорю?
Первый миф заключается в том, что в России до появления инклюзивного образования дети с ОВЗ оказывались «за бортом» школы, а их права на доступ к качественному образованию слишком часто нарушались. Но как быть с тем фактом, что в 50-х, учась в обычной школе восьмилетки Ленинграда, я был в одном классе с товарищами, которые по современным меркам относятся к категории «дети-инвалиды» (эпилепсия, потеря одного глаза, слабовидение, тугоухость, протез конечности и др.). В послевоенные годы это было нормой для всех школ. С аналогичной ситуацией я сталкивался в 80-х, будучи членом родительского комитета, в школе старшего сына. Сегодня, по данным МСЭ за 2013 год, 55 детям-инвалидам школьного возраста из 100, прошедшим освидетельствование, рекомендована учеба в общих школах, 34 - в коррекционных, 10 - на дому по специальной программе.
Второй миф – достаточно оснастить школы пандусами, лифтами, надписями на Брайле, назначить тьютора, как ребенок с любым заболеванием или ограничением сможет эффективно и успешно учиться в любой школе рядом с домом.
Третий миф – можно так организовать учебный процесс и подготовить учителя, что он сможет эффективно работать с любым детским коллективом, «включающим» в себя детей с любым «образовательными потребностями».
Четвертый миф – простое и раннее «включение» детей с ОВЗ в коллективы здоровых детей должно наглядно доказать последним, что все люди отличаются друг от друга, но это не является поводом для их отвержения.
Наряду с мифами циркулирует много спекуляций, затрагивающих чувства родителей детей с ОВЗ. Примером может являться муссирование «Восьми принципов инклюзивного образования», которые якобы были провозглашены в 1994 г. на Саламанкской конференции и на которые ссылаются Википедия и борцы за инклюзию. Их чтение вызывает у любого неангажированого и здравомыслящего человека просто недоумение.
В каких случаях Вы можете назвать инклюзивное образование благом?
В. О.: Сначала уточним, что мы понимаем под образованием. Согласно Закону РФ «Об образовании в Российской Федерации» (2012 г), «образование - единый целенаправленный процесс воспитания и обучения, являющийся общественно значимым благом и осуществляемый в интересах человека, семьи, общества и государства, а также совокупность приобретаемых знаний, умений, навыков, ценностных установок, опыта деятельности и компетенции …». Из определения следует, что образование, это, во-первых, процесс организации воспитания и обучения, во-вторых, общественная ценность, в-третьих, результат обучения и воспитания. Этим же законом определено, что «инклюзивное образование - обеспечение равного доступа к образованию для всех обучающихся с учетом разнообразия особых образовательных потребностей и индивидуальных возможностей». Из этого определения видно, что инклюзия – не какой-либо особый процесс, не особая общественная ценность, не специфический результат обучения и воспитания, а организационное действо по обеспечению равного «доступа к образованию для всех».
И наша страна в этом не на последнем месте. В 2019 году исполнится 100 лет со дня подписания декрета о том, что всё население России в возрасте от 8 до 50 лет, не умеющее читать или писать, обязывается обучаться грамоте. Это касалось всех, в том числе и детей с теми или иными функциональными нарушениями, которые вообще-то начали обучаться в России гораздо раньше - по инициативе императрицы Марии Федоровны, супруги императора Павла I, более 200 лет назад. Система образования детей с ОВЗ, действующая сегодня еще с советских времен, как 8-видововая система коррекционных учреждений, позволила 58% инвалидов РФ иметь высшее, среднее и начальное профессиональное образование, 31% - полное и основное общее образование. Почти все инвалиды, имеющие профессиональное образование, получали его путём «включения» в общую среду профессионального обучения. Многие ли страны с развитой инклюзией могут похвастаться такими результатами? В оставшиеся 11% входят не только дети-инвалиды дошкольного возраста и обучающиеся в школе, но и около 1% инвалидов не получивших никакого образования. Вот для последней категории инвалидов инклюзивное образование должно стать несомненным благом.