РОДИОН БЕРЕЗОВ
ДО ЗАКАТА
Москва
“Протестант"
Оглавление
Ø Обращение к читателям
Ø До заката
Ø Отчаянье
Ø В минуту грусти
Ø Раздумье
Ø Портрет
Ø Жалобы старухи
Ø Весна
Ø Одиночество
Ø День каждый
Ø Красота
Ø Семья
Ø Можно!
Ø Вечная молодость
Ø Бестактность
Ø Цветы придорожные
Ø Богатство языка
Ø Быть может
Ø Главное
Ø Возможно ли?
Ø Гонолулу
Ø Так что же делать?
Ø Печали и радости
Ø Перед закатом
Ø Фонарь сознания
Ø Судьба поэтов
Ø Твори
Ø Мне нужно немного
Ø Садовник слов
Ø По канату
Ø Чудо
Ø Жизнь
Ø Измученный ошибками
Ø В даль идущий
Ø Сократ и Ксантиппа
Ø Рассвет
Ø Выполнение плана
Ø Только петь!
Ø Поезд жизни
Ø Неужель это я?
Ø Весь шар земной
Ø Такое же
Ø Солнечные и ледяные
Ø Мои желания
Ø Воля к жизни
Ø Песня
Ø Мир красоты
Ø Голубое
Ø Друзья
Ø Нерожденные строки
Ø Неужели?
Ø Иногда
Ø Самая ценная картина
Ø Светлые стороны
Ø Моей жене
Ø Время
Ø Уходит день
Ø Две молитвы
Ø Кто-то посадил
Ø Отклики
Ø Как начать день?
Ø Ум поэта
Ø Нельзя вернуть
Ø Непреложность
Ø Бог дал ему
Ø Главное
Ø Отплата
Ø Без предела
Ø Задания
Ø Благословенна!
Ø Мыльные пузыри
Ø Сраженное молнией
Ø Меньшее зло
Ø Мои песни
Ø Крылья
Ø Усилья
Ø Природа
Ø Воспоминанья
Ø Желание поэта
Ø Прошлое, настоящее, будущее
Ø Как этот мир хорош!
Ø Плохое и хорошее
Ø Пересядь
Ø Старые мотивы
Ø Три восмистишья
Ø Краски закатные
Ø Из глубин души
Ø За тьмой рассвет
Обращение к читателям
Обращенье сердца личное,
Изнывающего жаждою:
Эта книга необычная
Пусть согреет сердце каждое!
До заката
Я спешу обежать до заката,
Как в рассказе Толстого мужик,
Много всяких угодий богатых,
И один и другой материк.
Думал тот: "Это будет для хлеба,
А вот эта лощина для льна".
Он забыл, что для сердца потреба —
Неземная, другая страна.
Я же думаю: "Фактов без счета,
Надо в образы все воплотить..."
И гнетет меня эта забота,
Хоть все тоньше житейская нить.
Мне твердят, что горение — глупо,
Что сгорю я в разгаре игры.
Что ж, семь футов потребны для трупа,
А в душе — вся земля, все миры.
Осторожность — лишь признак старенья,
Это свойство души не моей.
О, да здравствуют бег и горенье
На просторе всемирных полей!...
Отчаянье
Отчаянье охватывает душу,
Смятенье безоружных на войне.
Мы покорили море, воздух, сушу,
А сами покорились сатане.
Не счесть позиций, отданных без боя
(Отечество, Добротолюбье, Бог)
И ветер века, бесприютно воя,
Знобит на перекрестке трех дорог.
Вчера, сегодня, завтра — полно мрака.
В плену у тьмы не счесть могильных плит.
Душа, как беспризорная собака,
Тоскуя по хозяину, скулит.
Приюта нет. Кровь в жилах леденеет.
Пустыня мира страшно велика.
Ищи, Хозяин, нам искать труднее,
Примета наша: черная тоска.
Ди-Пи лагерь
Зальцбург
В минуту грусти
Стеснилась грудь тоской...
Пушкин
Я людям душу отдавал,
Всем в письмах слал поклон.
Кричат, бывало, стар и мал:
Приехал Родион!
Сберутся люди у крыльца
Вечернею порой,
И льются речи без конца,
А сверху — звездный рой.
Печаль, удачу и беду —
Поведать каждый рад.
Лягушки квакают в пруду.
Там кулики свистят.
Порой кугукнет паровоз
За липовым леском.
Порой послышится вопрос:
А с властью ты знаком?
Печален взгляд и вздох глубок,
И просьба без прикрас:
Похлопотал бы, голубок,
За земляков, за нас.
Нехватки там, прорехи тут,
Тяжел крестьянский путь,
А власти местные гнетут
И не дают вздохнуть.
И тут же кто-нибудь всплакнет,
Смахнет слезу во тьму.
О, как любил я свой народ,
Как верен был ему!
Теперь владею я вполне
Рифмованной строкой.
Но вне отчизны тяжко мне,
Стеснилась грудь тоской.
Не нужен здесь я, как поэт,
Да и писатель тож...
Когда ж, когда свободы свет
Развеет мрак и ложь?
Чтоб мне вернуться в отчий край
Хоть много лет спустя,
И заграничный, сытый рай
Оставить, не грустя.
И снова песни и стихи,
Родной, святой уют.
Пускай горланят петухи
И соловьи поют.
И Бог сойдет в мои края,
И оросится сушь.
И расцветет душа моя
Для миллионов душ.
Раздумье
В трех явленьях очевидна власть Господня:
В дне прошедшем, в дне грядущем и сегодня.
Для начала, завершений — всюду сроки.
Эти трое — жизни временной потоки.
Два потока не подвластны нам, не наши.
Лишь сегодня всех сокровищ жизни краше.
Что ушло, назад уже не возвратится.
Завтра это — Божья белая страница.
Хоть к неведомому много интереса,
Но закрыта очень плотная завеса.
А сегодня — целиком в моих владеньях,
Если разум не потонет в заблужденьях.
Портрет
С детских лет любовь вошла в привычку,
Расцвела, как роза, доброта:
Подбирала раненую птичку
И кормила жалкого кота.
Выросла, а детское осталось —
К мужу, сыновьям и дочерям.
Чужды ей обидчивость, усталость,
Дом ее, как госпиталь и храм.
Вызывает это удивленье
И слезу, подобную росе.
Но в ответ — застенчивость, смиренье:
Что вы... я — такая ж, как и все.
Жалобы старухи
Все серое — и небо и земля,
И дождь не прекращается сквозь сита.
Со стариком невзгоду разделя,
Сижу я у разбитого корыта.
Мне золотая рыбка все дала —
Здоровье, деньги, царские палаты,
Но были недостойные дела, —
И вот за все настал момент расплаты.
Пустынно море, скучен материк,
На отмели лежат остатки краба...
Зачем меня послушался старик?
Сказал бы сразу: "Не беснуйся, баба".
Шипящих волн неисчислима рать.
Давненько солнца доброго не видно.
Теперь бельишко не в чем постирать,
И старику глядеть в глаза мне стыдно.
В один момент все сгинуло дотла.
Всегда нежданны с глупыми расправы.
Я в сказки и пословицы вошла,
Но лучше б мне прожить без этой славы.
Весна
Потоки с гор — точь-в-точь крамольники,
Как видно подоспели сроки.
Ручьи играют, словно школьники,
Закончившие все уроки.
Дорогами в навозных наростах
Спешат, бегут, поют журчливо.
А солнце, как всесветный староста,
Глядит, смеясь, на это диво.
Но к вечеру похолодание,
Притих задорный шум ребячий.
Морозу от зимы задание:
Остановить восторг телячий!
Но можно ли вернуться к прежнему,
Коль еле держатся устои?
Когда внимание тележному,
То сани починять не стоит.
К утру затянуты все лужицы
Ледком, как кружево, прозрачным.
Режиму зимнему недужится,
Его уловки неудачны.
Глядит земля пока испуганно,
Но осмелеет очень быстро.
Святыня прежняя поругана,
И прежних нет уже министров.
Бурлит весеннее строительство.
Скворцам-поэтам много дела:
Прославить яркое правительство
Вплоть до полярного предела.
Одиночество
Одинокому страшно
Упасть, потерять, заболеть.
Одинокий, не жди,
Что тебя кто-то мог пожалеть.
Не помогут тебе —
Ни талант, ни страданья твои.
Тебя звезды утешат,
Кукушки, скворцы, соловьи.
А поклонники сразу
Отхлынут, как волны в отлив.
Будь в лишениях своих
Невзыскателен и терпелив.
Дружба это — мечта,
Это в детстве приснившийся сон.
Дружба — милое слово
Для очень наивных персон.
Дружба это — "осанна",
А следом за нею "распни".
Дружба — в бывшем лесу —
Почерневшие голые пни.
Дружба — это зола
От костра, что когда-то пылал.
Только в юности был
Не запятнан ничем идеал.
День каждый
Все в жизни полно интереса,
Земли прекрасна панорама.
День каждый для меня, как пьеса:
То словно опера, то драма.
Звучит с рассветом увертюра,
Лучи спешат на подоконник.
Я не гляжу на встречных хмуро,
Я пессимизма не сторонник.
Все это так, само собою,
Через газеты, письма, встречи...
А небо гладью голубою
И ярким солнцем душу лечит.
Обогащенный созерцанием,
И музыкой, и ходом мысли,
Я ночью восхищен мерцаньем
Планет на Божьем коромысле.
Жизнь с каждым мигом все чудесней,
Потоки времени хрустальны.
Душа поет неслышно песни,
Хотя они порой печальны.
От благодарности за это
В напитке растворяюсь медом.
Как полнозвучна жизнь поэта,
Все лучше с каждым днем и годом.
Красота
Как зелен удивительный газон,
Он матов от бесчисленных росинок.
Меня приводит в страх диапазон
От здешних пальм и до полярных льдинок.
Я трепещу, я раскрываю рот,
Как в гнездышке птенец большеголовый.
Я думая: когда, какой народ
Прекрасное соделает основой?
Основой не лирических стихов,
А каждого душевного движенья?
Тогда бы в жизни не было грехов
И стало б явью свыше постиженье.
Тогда бы люди приходили в сквер
Понаблюдать за тающим закатом,
И солнце людям было б как пример,
И расщеплять не нужно было б атом.
Расположившись молча на скамьях,
Себя питали б все непостижимым,
Порой звучало б вдохновенно "ах" —
Без страха перед властью и режимом.
И ласточек изломанный полет,
И замша гор в приятном отдаленье —
Спаяли бы в одну семью народ
Для пониманья, ласки, умиленья.
Росою покрываются кусты
Цветущих роз — они подобны чуду.
Зажгли огни проспекты и мосты,
И аромат струится отовсюду.
Семья
Живое дерево цветет,
Потом приносит плод.
Я подражать хочу ему,
Чтоб свет рассеял тьму.
Пчела живая по цветам
Летает тут и там,
С нее пример бери, душа,
Дела любви верша.
В лесу звенит, поет ручей —
Для птиц, зверей, людей.
Хотел бы я журчать ручьем
В своем пути земном.
Все звезды, солнце и луна —
Семья небес одна.
Среди людей я член семьи,
Им песни все мои.
Я в этом мире краткий гость,
Надломленная трость.
Но я живу, и сладко мне
В любой земной стране.
Можно!
Можно ль склеить
Раздробленное вдребезги блюдце?
Может ли юность
В преклонные годы вернуться?
Блюдца осколки
Склеить мудрецу непосильно,
Старость же может
Цвести, к удивленью, обильно.
Это я сам
Испытал, потому и ликую.
Приобретите
Немедленно старость такую.
Старая яблоня
Может покрыться плодами.
Конь престарелый
Пойдет в путешествие с вами.
Старая бабушка
Внукам расскажет о многом.
Старый оратор
Утешит возвышенным слогом.
Старость — вершина,
Обильный итог, завершенье.
Старость для юности —
Добрый урок, утешенье.
Времени груз
Не бывает для многих гнетущим.
Дух молодой —
Вот что нужно всем в мире живущим.
Вечная молодость
И дней и недель еще много осталось.
Мрак ночи исчезнет, настанет рассвет.
Иль вечная юность, иль вечная старость,
Иногда исхода, поверьте, нам нет.
Что старит людей? Суета, заблужденья,
С немудрым началом плохие концы.
Есть дряхлые старцы с момента рожденья,
Есть в годы преклонные духом юнцы.
Концов неизбежных не надо бояться.
Надеждой живя, укрепляйте свой дух.
Вам семьдесят? Чувствуйте, будто семнадцать,
Не будет тогда стариков и старух.
Влюбленные в деньги — глубоко несчастны,
Они не способны на милость, добро.
И дни, и часы, и мгновенья прекрасны,
Ценнее, чем золото и серебро.
Наполни их смыслом, трудом и гореньем,
Чтоб щедро дарить всем голодным плоды,
Всех радуй словесным своим выраженьем,
Любовью растапливай вечные льды.
Будь солнцем, к которому тянутся травы,
И каждая птичка, и каждый цветок.
Все делай, чтоб не было в жизни отравы
И Бог наградит в предназначенный срок.
Бестактность
Людей терзает часто бестактности недуг:
При встрече удивленье: "Вы постарели, друг".
Что отвечать на это? Не молоды и вы?
Стареют в этом мире орлы, слоны и львы.
Не виделись мы с вами уже немало лет,
Сменил былую свежесть преклонности портрет.
На лбу и под глазами прожитых лет печать,
Но все же было б лучше об этом промолчать.
Ведь вероятно оба утратили мы прыть,
Но стоит ли при встрече об этом говорить?
И если мысль такая в сознании мелькнет,
Возьмет ее тактичный в душевный переплет.
Он скажет: "Пощадили вас годы и лета,
Во всех чертах заметна былая красота".
И другу будет сладко услышат эту речь,
Воспрянет он душою от пяток и до плеч.
Вы добрым комплиментом зажжете веру в нем,
Желанье жить, трудиться засветится огнем.
Бестактность грех, зачем же грешить таким грехом?
С друзьями повстречавшись, не бейте обухом,
А лучше приласкайте, прижав к своей груди
И языку скажите: "Будь нежен, не вреди".
Все то, что огорчает, не ставьте на виду.
Воспитанность при дружбе, как аромат в саду.
Цветы придорожные
Мне жалко цветов, что растут при дороге:
Их топчут, калечат колеса и ноги.
Их людям не жалко, их пачкает деготь,
Опасно цветы эти пальцами трогать.
Зачем они место такое избрали,
Чтоб жизнь свою кончить в уродстве, в печали?
Избрали? О, нет, это выдумал ветер:
Он прихотью злою жилье им наметил.
Окрестные травы пестреют цветами,
В красе соревнуясь порой с небесами.
Их пчелы, шмели, мотыльки посещают,
Их зори прозрачной росой угощают.
А те, в колеях, инвалиды, калеки,
Лекарства им нет в поднебесной аптеке.
И брови кривятся в тоске, в укоризне:
Какое различие судеб и жизни!
Кто ты? Где растешь — на лугах и полянах,
Иль возле дороги — весь в струпьях и в ранах?
Богатство языка
Нет новых слов, есть только сочетания,
Внезапное соседство и родство,
Как встречи необычные в скитаниях,
Как искры снега в ночь под Рождество.
Рассчитывать не нужно на готовое.
Искание душе не надоест.
Как часто новым кажется не новое —
Из-за случайной перемены мест.
Природа — та же с первых дней творения:
Свет, небо, воздух, прочный грунт земной,
Но в наше время все стихотворения
Влекут сердца приятной новизной.
Словесные несчетны комбинации,
Свое из недр у каждого творца.
Сто гимнов есть о дубе и акации,
И столько ж в честь синицы и скворца.
И нет в строках повтора, совпадения,
У каждого иное видит глаз.
В словесной сфере выручает бдение,
Чтоб свет исканий в сердце не угас.
Работу непомерную, гигантскую
Творит в столетьях гения рука.
Кто вычерпает воду океанскую
И кто сочтет богатство языка?
Быть может
Под небесами голубыми
Весь мир — чудесный мой чертог,
К тому, что сказано другими,
Что б я еще добавить мог?
Быть может, кто-то не заметил,
Как шаловлив лесной ручей?
Как первый лед на речке светел?
Как вдохновляет шум грачей?
Быть может, кто-то в описанья
Трепещущего мотылька
Не вставил нежного касанья
К душистой чашечке цветка?
А шум весны, а зелень леса,
А звезд молчащие рои?
Все полно смысла, интереса,
Все мысли радует мои.
Бог дал задание поэтам —
Не проглядеть, не пропустить,
И я, описывая это,
Пускаю в ход то штрих, то нить.
Я дорисовываю словом,
Я шью, скрепляю, я корплю,
Чтоб людям все казалось новым,
Как в первом рейсе кораблю.
Главное
Куда я уйду от небесного глаза
В искании счастья, возвышенной цели?
Строка за строкою, за фразою фраза.
Как лютики в роще, как капли в апреле.
Слова, словно ветра весеннего вздохи —
О малом, великом, неведомом, явном.
Меня насыщают небесные крохи,
Когда я, смирясь, помышляю о главном.
Что главное? Жизнь как этап краткосрочный,
Как только одна из больших репетиций.
В час утренний, ранний, иль в темный, полночный,
Душа летит легкокрылою птицей.
Я жил ожиданьем, нарядной мечтою,
Постигнул любви и вниманья науку.
Все ближе разлука с земной красотою,
Хоть трудно представить мне эту разлуку.
Жизнь может, как конь, что стоял на приколе,
Сорваться, чтоб вдруг одолеть расстоянье.
Пусть смерть посетит без страданий и боли,
Как с розы в цвету лепестков осыпанье.
Возможно ли?
Как часто люди говорят:
"Беру свои слова назад".
Но разве можно то вернуть,
Чем нанесли мы рану в грудь?
Друг, муж, сосед в пылу обид
Словесной пулей поразит.
Пройдет всего минуты две —
Стыд в сердце, сумрак в голове.
Раскаянье, как яд змеи.
"Беру назад слова свои..."
Он в сердце мне вонзил кинжал,
А после струсил, задрожал.
"Беру свои слова назад..."
Но хлещет кровь, как водопад.
Возможно ль взять слова назад?
Смертельный обезвредить яд?
Слова, как пули, а твой рот,
Как скорострельный пулемет.
Убив, нельзя сказать: "Прости",
Убитых словом — не спасти.
В те дни, когда повсюду лай,
Стрелок, словами не стреляй.
Чтоб меньше было слез и бед,
Забрось словесный пистолет.
Гонолулу
Позабуду ли я эти горы, ущелья, долины?
Эти краски заката и трели чужой мандолины?
А потом зазвучали надрывно-щемяще гитары,
И на береге плоском, скользя, закружилися пары.
И волна под луною, почти не шипя, серебрилась,
Как потворство, как ласка, как добрая тайная милость.
Огоньков разноцветных повсюду висели гирлянды.
Я смотрел на все это с открытой широкой веранды.
Я хотел, чтобы эти мгновения не сократились.
А. волна за волною на берег песчаный катились.
Я вопрос задавал, потерявши способность сужденья:
Это что же такое — фантазия иль сновиденье?
Маяки в отдаленьи мигали призывно-маняще.
Растворившись в прекрасном, я слышал призыв
говорящий:
О, пойми, в этой сказке участвуя слухом и зреньем,
Это все от Меня, это все Моим милым твореньям.
То был голос Творца, как Художника и Сердцеведа.
И я понял тоща: у Прекрасного мощь и победа.
Так что же делать?
В газетах утром траурные рамки
Сжимают сердце и бросают в дрожь...
В каком дворце, в средневековом замке
Укрыться от держащей яд и нож?
Я посвящаю строки средоточью,
Хоть городить не стоит огород.
Коль не отравит, не зарежет ночью,
Отнимет утром свет и кислород.
Она подкралась к Моисею, к Ною,
Не скроются мудрец и вертопрах.
Вчера приятель говорил со мною,
Сегодня он не человек, а прах.
Со всех постов и должностей уволя,
Прожжет насквозь пылающим углем.
Беспомощность — вот земнородных доля,
Великое становится нулем.
Она, как зверь ненасытимо-лютый,
Как ураган, сметающий мосты.
Так что же делать? Дорожить минутой,
Не пропускать мгновений красоты.
Печали и радости
Вот новый день и новые печали,
Но вместе с ними радость забрела —
Застенчива, румяна и бела,
Как девушка в цветистой яркой шали.
Они явились в гости. "Принимай".
За окнами, в саду, был светлый май.
Печали разговорчивы, и скоро
Зашла о смерти, о кончине речь.
Хоть я хозяин, но нельзя пресечь
Их властного, больного разговора.
А радость, молча растворив окно,
Спросила скромно: "Разве там темно?"
И говоруньи застыдились сразу
За неуместность темы в день такой.
А радость вдруг проворною рукой
Букет прекрасный опустила в вазу,
Сказав: "На свадьбе о гробах молчат,
Весной бестактен ваш словесный чад".
Печали, как угрюмые монашки,
Обиженно со стульев поднялись
И вышли в сад, где голубела высь
И расцветали белые ромашки.
— И пусть уходят, — радость им вослед, —
Тебе со мной приятнее, поэт.
Весь день она в моем жилье гостила,
Подсказывала строчки и слова,
В саду резвилась... поспевал едва
В неопытности я за гостьей милой,
А на прощанье, ночью, при луне,
Сказал: "Почаще заходи ко мне!”
Перед закатом
Стараюсь жить как можно легче, проще.
Перед закатом выхожу на площадь,
Откуда вижу горы, синь морскую,
А, видя их, душою не тоскую.
Как мягко на подстриженном газоне.
Нет облачка на ярком небосклоне.
Кусты алоэ вдоль камней ограды.
Одели розы пышные наряды.
Здесь запускают дети змей хвостатых —Стремительных, шуршащих, полосатых.
Размотан весь в руке шнурка клубочек.
Как много в небе разноцветных точек.
Бумага, планки, хвостик из мочалки,
А залетают даже выше галки.
Здесь красота и к высям устремленье,
Здесь юное резвится поколенье.
Закат бросает солнечные блики
На горные уступы, склоны, пики.
Стволы у эвкалиптов розоваты.
В природе удивительны закаты.
Пусть и закат житейский — тот, что скоро
Закончит дни земного кругозора,
Порадует всех ближних красотою —
Победой над ненужной суетою.
Фонарь сознания
Глаза открыты, тонок слух.
Луна и солнце — фонари.
Что сделать, чтобы не потух
Фонарь сознания внутри?
Чтоб он горел, чтоб он светил,
Чтоб тьму вокруг одолевал,
Чтоб мне в пути хватило сил
Крутой осилить перевал.
Я — подсудимый и судья,
Сам адвокат и прокурор.
Скользит житейская ладья
Проливами средь черных гор.
Доплыть, предотвратить беду,
Заполнить медом каждый сот,
Чтоб в поэтическом саду
Творить без горя и забот.
О жизнь, ты дивно хороша,
Лишь только надо сделать так,
Чтоб надо всем была душа,
Одолевая страх и мрак.
Судьба поэтов
Это плюс, что поэты усидчивы.
Есть и минус: поэты обидчивы.
Нервы их до предела натянуты.
Они часто бывают обмануты.
У них в братство и дружбу неверие,
Потому что везде лицемерие.
Их признаньем толпа не баюкает.
Чернь над ними свистит, улюлюкает.
Как пророки, повсюду гонимые,
Они бедные, неповторимые.
В счастье им, в славе им — опоздание.
После смерти приходит признание.
А при жизни — от всех подзатыльники.
Нет друзей у них, есть собутыльники.
Вокруг них и льстецы, и притворщики,
Интриганы, лгуны, заговорщики.
Хорошо, что их доля унылая
Завершается скромной могилою.
Стон в толпе: Мы поэта обидели:
Его душу при жизни не видели!
Твори
Твори восторженно любое,
Иди, пока тверды ступни,
Чтоб только небо голубое
В пути отсчитывало дни.
Твое вседневное горенье
Пробудит у жестоких стыд,
И кто-нибудь стихотворенье,
Тебе, прозревши, посвятит.
И в дни, когда в почете лиги,
И раздается злобный крик,
Твои отверженные книги
Откроют вновь, как материк.
Страницы, главы, даже строки —
Для многих будут, как сигнал.
Лишь в поколениях пророки
Возводятся на пьедестал.
Мне нужно немного
Для счастья и мира мне нужно немного:
Поляна с цветами, поющие птицы,
Бегущая в чащу лесную дорога,
А дома — писателей добрых страницы.
Нет счета сомнениям, тревогам, загадкам.
Яд злобы в несчетных галлонах и литрах.
Я так же, как все, подвергался нападкам
Бессмысленной черни и критиков хитрых.
Волнуют раздумья о страхе грядущем,
О том, что ушло навсегда, безвозвратно.
Безумие мира все шире, все гуще,
Газету возьмешь, а читать неприятно.
Гроза надвигается быстро с востока.
В оркестре — звучанье пугающей меди".
Покой только снится", — предвиденье Блока
Сбылось: мы участники драм и трагедий.
Садовник слов
Как трудно тему нужную найти,
Такую, чтоб она проникла в душу,
Чтоб чувства, что таятся взаперти,
Преодолели океан и сушу.
Чтобы читатель мог воскликнуть: "Да,
Вот это то, о чем мечтал давно я".
Стихи, как свет, как облаков гряда,
Как дивное сооруженье Ноя.
В них от потопа нудной суеты
Спасется всякий, кому жить охота.
Они сомкнуть заставят злые рты
Возвышенной и вдохновенной нотой.
Мир до сих пор Всевышним пощажен
За то, что в нем звучат поэтов строки.
Как было б дивно для мужей и жен
Воспринимать их дивные уроки.
Поэты не научат ничему,
Что унижает, губит, озлобляет,
Они лучом любви рассеют тьму,
Они кострами жаркими пылают.
В начале было Слово. А поэт —
Садовник слов, хоть кров его невзрачен.
Где нет поэта, там молитвы нет,
Поэт Творцом для мира предназначен.
По канату
Я иду, как будто по канату,
Подо мной бурлящий водопад,
Пережил я не одну утрату,
Стал чужим любимый мною брат.
Меня держит только Божья милость,
Для чего, и сам я не пойму.
Без нее душа давно б скатилась
В брызги, в пену, в холод и во тьму.
Сколько слезных скорбей у поэта,
Жизнь без горя — только впереди.
Близко берег вечности и света,
Боже, к дивной цели приведи!
Чудо
Снова чудо в апрельской капели
И в лазурном сверкании дня,
Снова волны в приливе запели,
Мощно в берег душевный звеня.
Волны слов, драгоценных созвучий,
Волны мыслей, раздумий души.
Это — счастье, находка, не случай,
И Господь мне диктует: "Пиши!"
То, что пряталось где-то во мраке,
Не желая на свет выходить,
Облекается в добрые знаки,
Их сшивает надежная нить.
Благодарностью сердце объято
Повелениям мудрым Творца.
О душа моя, как ты богата,
Нет богатством нетленным конца.
Жизнь
Жизнь, как в вечность ведущая нить,
А порой это шумный вокзал.
Не живя, собираемся жить,
Как философ когда-то сказал.
Эти сборы во тьме суеты:
"Завтра будет, быть может, светлей"...
Через пропасти строим мосты,
В честь мечты возливаем елей.
А река все мелеет, и нить
Все короче — и вот ей конец...
Как угасшее воспламенить?
Дать отчет вызывает Творец.
И в последний, решающий час,
Или даже в мгновенье одно, —
Сожаленье, как бремя для нас,
Ему надо придти бы давно.
Мы тогда бы прозрели в пути.
Жили б данной минутой и днем,
А теперь поздно клад обрести —
И банкротами в вечность идем.
Измученный ошибками
Многими ошибками измученный,
Сердцем — прокурор и адвокат,
Повторяю, как урок заученный:
Жизнь поэта — вместе рай и ад.
Только у него такие крайности,
Только он — сокровище и прах,
И порой ничтожные случайности
Отдаляют неизбежный крах.
Я теперь спешу прямой дорогою,
Манят поезда и корабли,
Наверстать хотел бы очень многое
И приблизить, что сейчас вдали.
Труженик, не знающий усталости,
Жаждущий все чистое хранить,
Я взываю к Господу о малости:
Протяни еще немного нить.
В даль идущий
Для многих путь еще далек,
Хотя не точен.
Вдали мелькает огонек
В объятьях ночи.
Манили многих огоньки
Теперь и прежде —
Уйти из мрака и тоски
К цветам, к надежде.
Казалось им: рукой подать
До яркой точки...
Туда текли за ратью рать
И одиночки.
Перемещался дивный свет,
Маня все дальше,
А люди жили в сонме бед
И всякой фальши.
Один, устав, сердился: "Я
Махнул руками
На эти дальние края,
Оставшись в яме".
Другой, терпенье проявив,
Стремился к цели,
Где в берега звенел прилив
И волны пели.
Я не из тех, кто любит спать,
Я — в даль идущий.
В итоге будет благодать
И Божьи кущи.
Сократ и Ксантиппа
Все знают, что Сократ мудрец,
Но у него жена такая,
Каких не видывал Творец,
Деяньям злым не потакая.
Известно имя вам жены?
Вошла в пословицы Ксантиппа.
И подлинно: у сатаны
В запасе нет такого типа.
С утра до вечера бранит,
Ворчит, клянет и бьет посуду.
Ей наплевать, что знаменит
Философ, муж ее, повсюду.
А он — терпением богат —
Ведь эго мудрости условье —
Безмерно был бы счастлив, рад
Заткнуть фонтаны пустословья.
Испробовано все, но нет
Желательного результата.
Слова жены наносят вред,
От них не клады, а утрата.
И вот однажды так была
Она безумно разъяренной,
Что в ясный день сгустилась мгла,
Звон раздавался похоронный.
Но, как всегда, молчал Сократ,
Хотя все злей свистела вьюга.
Тогда с помоями ушат
Она забросила в супруга.
А он, слегка смежив глаза,
Промолвил, оставаясь нежным:
Когда гремит с небес гроза,
То град и дождик неизбежны.
Рассвет
Я ночь проводил на поляне, в лесном шалаше
Я с вечера слушал, как все здесь поет и лепечет.
Рассвет прикоснулся к моей голове и душе,
Как доктор, который несчастных и любит, и лечит.
Лучи очень тонкие, те, что проникли легко
Сквозь колья и сено, с днем новым меня поздравляли.
Пил воздух я свежий, как пьют в деревнях молоко.
Шмель рядом гудел, чтобы вход преградить для
печали.
Я был только искрой вот этих дрожащих лучей,
Былинкой невзрачной среди этих тонких былинок.
Я был в этом мире неведомый людям, ничей,
Но выдержать мог бы с внезапной тоской поединок.
А если бы я изнемог и душою притих,
На помощь пришло бы все то, что меня окружало,
Чтоб каждое слово и каждый родившийся стих
Могли обезвредить житейское острое жало.
Поляна в брильянтах, в лучах молчаливой росы.
Притихли деревья, а птицы готовят концерты.
В мгновенья такие не нужно глядеть на часы,
В минуты такие душа воскресает из мертвых.
Я чувствовал, как воскресало все то, что давно
Считалось умершим: надежды, мечты, упованья.
В вечернее утро я был, как вселенной звено,
Я был человеком, другого не надобно званья.
Выполнение плана
В час, когда я отправляюсь домой,
Не изменится мира картина.
Боже мой, Боже мой, Боже мой,
Ты меня о