Сразу после экстренного совещания в 19:00 наших пилотов теперь уже одной общей группы без капитанов встретил около аудитории Фридрих. Он был по-прежнему бодр и весел, но с очень серьёзной осторожностью сочувствующего и понимающего человека обратился к ним.
- Я надеюсь, всё прошло благополучно!? – спросил он, опустив голову низко к подбородку и застенчиво улыбаясь, глаза его в этот момент смотрели изподлобья, выражая и сочувствие и надежду одновременно. Происходило это достаточно манерно, поэтому у многих вызвало улыбки и смех.
- Тогда прошу всех на ужин! Пойдёмте за мной!
И он повел всех в столовую.
- Вы не представляете, что мне сейчас сообщили, как раз во время вашего собрания? – продолжал он по пути, обращаясь ко всей группе, - с Амундсен-Скотт прислали депешу! Наши пилоты продолжат эту миссию вместе с вами, да ещё и на время, кто быстрее. Разве это не прекрасно?!
Фридрих действительно радовался от души,- немцам очень хотелось занять в программе Полярной Навигации особое место. Они знали, что их разработки в системах пилотирования сновигаторов позволяли достигнуть лидерства в этой области, и для них было очень важно принять участие в гонке за превосходство. Йозеф и Ганс много времени проводили на тренировочных заездах средних дистанций в прилегающих к станции «Ноймаер» квадратах и секторах. И в представившейся ситуации у них был хороший шанс подтвердить свои результаты на практике, а возможно и возглавить первенство в гонке.
Напротив, у наших пилотов эта новость особого ажиотажа не вызвала. Мало того, что они потеряли одного из своих товарищей, так теперь им ещё нужно было гнать на всю катушку, чтобы уложиться по времени. Ко всему прочему добавлялась также неизбежный фактор постоянного пребывания в состоянии острой взаимной конкуренции не только по отношению к немецким пилотам, но и друг к другу. Всё это серьёзно ударяло по комфорту и размеренности гонки, да ещё и добавляло риска вдобавок. Но чувства сплочённости команды и ответственности за Зордакса заставляли мужественно принимать возникшие трудности и двигаться дальше.
|
|
После ужина Фрэя задержалась и, возвращаясь в жилой комплекс одна, случайно заглянула в чью-то открытую дверь. Ей в глаза сразу бросились несколько характерных артефактов, висящих на стене напротив входа в комнату. Она остановилась, сделала шаг назад, потом подошла поближе. Ее взору представился подвешенный на кожаном ремне немецкий клинок «SS» времен Третьего Рейха, альпеншток из той же эпохи и немецкий железный крест со свастикой в центре на черно-красной ленте. Рядом в рамке под стеклом висела старая книга в черном кожаном переплете, на которой своеобразным каллиграфическим шрифтом белого цвета можно было отчетливо прочесть на немецком «Йозеф Гёббельс».
Всё это сверху завершала небольшая блестящая полка из толстого стекла и никелерованных кронштейнов, на которой лежало армейское полевое кепи черного цвета с отчетливо бросающейся в глаза качеством исполнения и чистотой цвета эмблемой элитного отряда горных стрелков «Edelweiss» (Эдельвайс) в виде цветка с аналогичным названием. Нижняя челюсть Фрэи начала потихоньку отвисать... На самом деле она очень много знала про войну из фильмов и рассказов, а также по школе и посещению музеев. У неё самой прабабушка была ветераном и принимала участие в боевых действиях. Но здесь она впервые в жизни увидела живую историю с другой вражеской стороны открыто и откровенно, причём очень жёстко бьющей по зрительному восприятию и внутреннему сознанию качеством своего исполнения, уровнем сохранности почти через сто лет и непривычным оригинальным стилем. Она испытывала непередаваемое, острое чувство злой красоты, которая служила масштабному кровопролитию.
|
|
- Ihnen gefällt?! («Инэн гефЭльт?», Вам нравится?), - неожиданно раздался сзади размеренный голос Ганса.
Фрея чуть не подскочила на месте, она слегка содрогнулась и сделала неловкий жест, отстранившись в сторону,- из открытой в коридор двери напротив спокойно и медленно без всяких эмоций мимо неё прошёл Ганс и зашёл по всей вероятности в свою в комнату, ту самую, куда только что так упорно она смотрела. В противоположной же открытой двери остался стоять Йозеф, провожая своего друга заинтересованным взглядом со сложенными на груди руками и прислонившись к дверному проёму плечом.
- Du wirst nach erzählen? («Ду вúрст нах эцúлен?», Расскажешь после?) – спросил что-то Йозеф Ганса.
- Ja! («Яа!», Да) – коротко ответил Ганс.
Йозеф захлопнул дверь.
- О, извините! – продолжил Ганс всё тем же высверливающим внутренности голосом, перейдя на английский, - не успел привыкнуть к тому, что вы не говорите на немецком. Это моя комната, как вы наверно уже догадались. Пожалуйста, не стесняйтесь, проходите! Я вижу, вам стало интересно, - это личные вещи моего прадеда, вы можете посмотреть их поближе и даже взять в руки.
|
|
Фрэе пришлось немного переварить и саму ситуацию и то, что ей только что сказали, она всё ещё явно подтормаживала, находясь в некотором шоке. Ганс спокойно стоял с таким же непреступным и немного задумчивым лицом. В этот момент он чем-то напомнил ей портрет Кобергера из художественных работ Альбрехта Дюрера в одноименной книге о его жизнеописании, какого-то из московских авторов, которая подвернулась ей под руку ещё в студенческие годы в институтской библиотеке.
- Мне очень неловко, что так вышло, дверь была открытой, – начала оправдываться Фрэя, глупо улыбаясь как ребёнок, и делая шаг в комнату Ганса.
- Я знаю! – молниеносно ответил Ганс, - это я её не закрыл! – и абсолютно спокойно и быстро, сделав несколько шагов, захлопнул дверь у неё за спиной. После этого он вернулся и встал рядом с ней, глядя на висящиие на стене предметы. Кисти рук он при этом сложил в замок, опустив их вниз перед собой, голова его была слегка отклонена назад и в сторону.
- Мой прадед… - гипнотизирующим тоном продолжил он своё постепенное «вскрытие черепной коробки», - Генрих Майер родился в Австрии, как и я. В 1942-ом году по 1944-й год он командовал штурмовым отрядом горных стрелков «Эдельвайс» на побережье Кольского полуострова. Их подразделения высаживались с Баренцева моря и брали высоты вблизи Норвежских фиордов, после чего проводили разведывательные и укрепительные операции на местности с целью обнаружения и уничтожения любых сил противника, а также проведения диверсионных операций на территории врага.
В этот момент он медленно повернул голову и как-то задумчиво посмотрел на Фрею.
- Эти личные вещи мне передал мой дед. Я очень горжусь своими предками!
И Ганс как-то грустно вздохнул, продолжая дальше созерцать висящие на стене предметы.
- Простите, а что это за книга? – спросила вдруг Фрэя.
- Труды рейсхминистра пропаганды, Йозефа Геббельса, личный подарок прадеду, – с гордостью сообщил Ганс, - таких книжек с личным автографом доктора Гёббельса осталось не больше десяти. Хотите почитать?! – интригующе, но очень серьёзно спросил Ганс.
- Нет! – твёрдо ответила Фрэя.
- Я понимаю вас, - спокойно заявил Ганс с удручённым видом.
- Я наверно пойду, мои друзья заждались меня, - продолжила Фрэя.
- Конечно! - коротко ответил Ганс.
После чего он проводил её к выходу, галантно открыв перед ней дверь.
- Буду рад вновь пообщаться с вами! – тактично бросил он ей в след свою прощальную фразу.
Так закончилось первое личное знакомство Фреи и Ганса Майера, но это был ещё не конец всех острых ощущений, касающихся психологического соприкосновения пилотов российской и немецкой сторон, впереди их всех ожидало много серьёзных взаимных подоплёк, о которых они пока ещё не догадывались.