Массимо Монтанари (р. 1949) – итальянский историк-медиевист и культуролог. Основная часть его работ посвящена истории питания, гастрономии, итальянской кухне.
Одна из самых известнейших его книг - «Голод и изобилие. История питания в Европе», написанная в 1993 году. Книга посвящена истории еды и кулинарии Европы с III по XX века, в ней описывается взаимное влияние питания и различных политических и экономических процессов друг на друга.
Данная книга заинтересовала меня тем, что история питания сама по себе изучена мало. Это довольно недооцененная часть человеческой истории, на которую многие не обращают внимания. А ведь еда – это важнейшая составляющая экономики, так как питание является постоянной жизненной потребностью каждого человека. Автор описывает роль культуры питания в истории человечества, что не так часто встретишь в работах исследователей. Нельзя переоценить влияние человеческих потребностей на ход истории, что и показывает в своем труде Монтанари.
Целью реферирования является выявить, какова была культура питания европейского общества в Средние века и Новое время, изучить взаимовлияние питания и процессов, происходивших прежде всего в социально-экономической, а также в других сферах общества.
Задачи:
1. Выявить какими были события, влиявшие на изменение систем питания европейцев
2. Изучить, как потребности в еде влияли на политическую и социально-экономическую сферы жизни общества
3. Понять, какие факторы двигали общество на изменение своих потребностей
4. Выявить, к чему приводили такие радикальные ситуации, как периоды голода и периоды чрезмерного изобилия
5. Выяснить, какими были проблемы в культуре питания европейского общества в различные периоды средневековой и новой истории
В первой главе, «Основы для создания общего языка», Монтанари описывает ситуацию, сложившуюся в европейской системе питания к началу Великого переселения народов. В это время античная цивилизация, в особенности питания которой на первом месте стоит растительная пища, сталкивается с варварскими обычаями. У варваров сложилась совершенная иная система, верховенство в которой занимало мясо. Также, они занимались рыболовством в речных и морских районах, сбором ягод в лесах и разведением скота (в основном свиней). Противоположность питания античной и варварской цивилизаций видна во всем – растительная пища и мясо, вино и пиво, пшеница и рожь.
Автор не зря назвал первую главу «Основами для создания общего языка». Действительно, в самом начале Средневековья, варварская и античная цивилизации не просто столкнулись, а пересеклись, и системы питания наложились друг на друга. Этому, как отмечает Монтанари в самом начале книги, сопутствовало множество тяжелых событий, таких как долгие голодные времена в Европе, например в VI веке. Всеобщий голод в будущем еще несколько раз настигнет Европу. Однако, пережив эти времена, к раннему Средневековью в Европе сложилась новая модель питания – смешение из античных традиций, существовавших уже много веков, христианских предписаний (которые, как отмечает Монтанари, довольно изменились, по сравнению с тем, какими они были во времена зарождения христианства) и варварских обычаев, в которых главенствовало поедание мяса и максимальное удовлетворение своих аппетитов. Примером этого смешения автор приводит Карла Великого: «в его отношении к еде легко обнаружить черты величайшего напряжения, с трудом сглаживаемых противоречий между требованиями различной природы: быть королем франков, императором римлян и вдобавок христианином. «Он был умерен в пище и питье», — заявляет его биограф, верный Эйнхард, но ему и не остается ничего другого: и потому что так должен вести себя христианский правитель, и потому что так написал Светоний в жизнеописании Августа, которое является для Эйнхарда эталоном. Описание обычной трапезы Карла тоже проникнуто этим противоречием между христианской этикой умеренности и близким воину понятием изобилия в еде».
На влиянии христианства на европейского питания можно остановиться подробнее. Например, как отмечает автор, вино и хлеб (имеющие в христианстве важное религиозное значение) стали неотъемлимой и важнейшей частью питания для всей Европы. В античные же времена хлеб и вино были исключительно частью римского рациона. Неудивительно, что эти два продукта стали играть большую роль в Европе, ведь они возделывались в Средиземноморье, где и зародилась христианская религия. «Христианство представляло настоящую моральную революцию, и еда в ней вдруг потеряла свой сакральный смысл: «Не то, что входит в уста, оскверяняет человека, но то, что исходит из уст». Т.е. в отличие от иудаизма, ислама и других религий еда в христианстве са по себе не может быть чистой и нечистой. Всякая едахорош, когд уместна. Но христианство осуждает наслаждение едой: гастримаргия (чревобесие – стремление набить брюхо) и лемаргия (наслаждение изысками) сосуждаются как грех. Христианство вводит строгую регламентацию питания – посты».[1]
Вторую главу, «Перелом», автор называет так по-видимому из-за того, что впервые со времен начала Великого переселения народов, в земледелии и животноводстве Европы снова начинаются крупные изменения. Важнейшим из них является начало масштабной вырубки лесов для создания пашенных земель. До IX века (когда леса начали впервые массово вырубаться), не было необходимости в этом. В лесах пасли свиней, собирали ягоды и растительную пищу. Однако с увеличением населения (фактор, который всегда будет двигать за собой изменения в системе питания), появилась необходимость в получении новых территорий. Автор приводит пример противоречия, возникнувшего в эти времена: «В 883 г. в инвентарной описи монастыря в Боббио отмечены 32 новые усадьбы, сданные в аренду; в предшествующей описи 862 г. о них упоминания нет. Эти новые усадьбы расположены в лесной зоне, которую монахи лишь недавно решились возделывать. Знаменателен тон, в котором составлен документ; монастырские власти как будто пытаются оправдать произошедшее: «мы пошли на это по необходимости», вследствие того, что император Людовик II урезал основные владения обители. Только по необходимости (propter necessitatem) пришлось вырубить деревья и расширить площади возделываемых земель. В этих словах запечатлелось глубокое противоречие, присущее экономике Италии — да и всей Европы — начиная как раз с IX в.: с одной стороны, наличествует желание сохранить невозделанные пространства, чрезвычайно важные для повседневного поддержания жизни; с другой — возникает неизбежная необходимость лишиться их, когда демографическое давление превышает определенные пределы».
Впрочем, как отмечает Монтанари, IX век был только началом и действительно массовая вырубка лесов началась лишь двумя веками позже. При этом начинается монополия аристократии на невозделанные земли. Если ранее крестьяне могли, например, свободно охотиться в лесах и ловить рыбу на озерах и реках, то теперь этими землями владеет элита. Забегая вперед, можно сказать, что процесс полного ограничения прав простого населения на использование невозделанных земель затянется еще на несколько веков и завершится к XIII-XIV векам. Соответственно, с этих времен начинается и дифференциация в пище богатых и бедных. Если еще несколько веков назад все могли позволить себе мясо, то теперь, когда элита получила монополию на охоту в лесах, мясо становится малодоступным для низших слоев населения. У них на первое место выходит хлеб, но не белый, который был доступен лишь меньшинству, а ржаной. Таким образом, если ранее противопоставлением была античная и варварская модель питания, то теперь противопоставляются модели питания богатых и бедняков. Также, еще одним противопоставлением становится питание горожан и крестьян.
XI век был отмечен сильным голодом, который накрыл большую часть Европы. Он был связан с неурожаями, накрывшими Европу. «Если не считать локальных неурожаев — а о них нельзя забывать в эпоху, когда потребление в огромной степени зависело от местного производства, — источники сохранили память о 29 общеевропейскихнеурожаях между 750 и 1100 гг.: в среднем по кризису на каждые 12 лет. Но наблюдается значительный хронологический разброд: похоже, неурожаи наиболее часто случаются во второй половине VIII в. (6 лет) и в IX в. (12 лет); становятся реже в X в. (всего 3 года, в первой половине века) и снова свирепствуют в XI в. (8 лет). Аналогичные результаты получаются при исследовании неурожаев на региональном или национальном уровне: в любом случае получается, что на XI век пришлось больше всего бедствий». В этот период людям приходилось есть все, что им попадется. Зачастую бывали и случаи каннибализма, которых в прежние времена практически не было. Голод затянулся на несколько десятилетий.
Далее, автор вкратце пишет и о том, как питались в городе в XI-XIII века. Упоминая, что теперь «подробно расписываются полевые работы: сколько раз и в какое время пахать поле; каким количеством навоза удобрить поле; какие культуры возделывать (особое внимание уделяется пшенице, поскольку горожане не хотят другого зерна)», а также снова появляются трактаты по агрономии, которых не писали уже много веков (что было в интересах города, так как описывалось там в основном выращивание пшеницы).
К середине XIII века Европа достигла расцвета и довольствия. Прошли времена частых неурожаев и голодов. Теперь даже считается, что если горожане могут употреблять мясо лишь 3 раза в неделю, то это значит, что они нищие. Стабилизация ситуации в XIII веке повлекла за собой новые изменения в питании. Так, к примеру в XIII-XIV веках снова стали появляться поваренные и кулинарные книги, написание которых остановилось еще во времена поздней античности. «Теперь нас не удивляет, что в XIII в. в Европе появляются первые образцы поваренных книг, жанра, следы которого затерялись после позднеримского пособия, приписываемого Апицию. Это — самое явное и ощутимое проявление вновь проснувшегося интереса к еде как удовольствию». В этих книгах могли описываться до нескольких десятков рецептов одного и того же блюда, созданных в различных странах. Особенностью рецептов являлось и то, что в них могло и не содержаться подробной информации, ведь повара были профессионалами и сами знали, как приготовить то или иное блюдо.
В то же время, как пишет Монтанари, происходит «пряное безумие». После крестовых походов и получения торговых связей с Востоком, в Европу нахлынула волна различных пряностей и специи, которые употреблялись без меры. Подобное уже бывало в Риме, но там все же в почете в основном был перец. В Средневековье же используются совершенно различные виды специй. Как отмечает автор, возможно, пряности и специи ассоциировались у жителей Европы с райскими странами Востока, которые они представляли, как утопичные земли, где есть все в изобилии. В России, к примеру, пряности появились намного позже. «В России восточные пряности стали известны в XVI – XVII веках. Из Индии и Персии через Каспий в Москву доставляли перец, кардамон и шафран, а из Китая через Монголию и Сибирь – галангал (калганный корень), китайскую корицу (кассию), имбирь, черный перец и бадьян. Особенно любимыми на Руси были кондитерские пряные смеси, которые в старину назывались «сухими духами». Их применяли при выпечке пряников, куличей. Само слово «пряник» – производное от «пряный». В старину в пряничное тесто клали более 10 видов пахучих и терпких добавок: анис, мускатный орех, бадьян, ваниль, гвоздику, душицу, имбирь, кардамон, корицу, кориандр, душистый перец. Разумеется, пряники не были повседневной пищей русского человека, да даже и для людей с достатком это было угощение с праздничного стола. Сушеные ароматные травы и коренья русские купцы везли из заморских стран или обменивали у иноземных купцов на соболиные шкурки. Позволить себе кулинарные изыски с использованием заморских приправ могли немногие»[2].
Третью главу «Каждому свое» автор начинает с описания упадка, начавшегося уже в 1270-е годы. Если в середине века голод отошел на второй план, то теперь он снова появился и начинается очередная череда неурожаев и голодов. Автор перечисляет количество голодовок, прошедших в Европе в XIV веке, и это намного больше, чем в предыдущие века: «В 1315–1317 гг. страшный голод поразил значительную часть Европы, в особенности атлантические страны: неблагоприятные погодные условия и торговые спекуляции привели к тому, что население Франции, Англии, Нидерландов, Германии два года пребывало на грани продовольственной катастрофы. Италия больше всего пострадала в 1328–1330 гг. и в 1347 г., но это даты самых памятных бедствий, а скудных, неурожайных лет было гораздо больше. Во Флоренции колебания цен показывают нехватку зерновых также в 1303, 1306, 1311, 1323, 1340 гг. В 1333–1334 гг. вновь наступает очередь Испании и Португалии; в 1340–1347 гг. — Южной Франции… Половина столетия отмечена голодом: за период 1277–1343 гг. в одной только области Форе отмечено 34 года голодовок: каждый третий год». Еды не хватало даже в городах и крестьяне, приходившие туда, напрасно искали ее там. Зачастую горожане сами выходили за ворота городов в поисках пропитания. Эпидемия чумы, возникшая на всем континенте в середине столетия, добила Европу, где в итоге осталась лишь четверть, а возможно даже и всего лишь треть населения, по сравнению с тем, что было до этих эпидемий и голодов.
Пережив тяжелые времена, в Европе возникло мнение, что от такого огромного уменьшения количества населения должно наступить наконец-то изобилие. И частично оно действительно возникает: люди организовывают свадебные пиры, на которых подается огромное количества разных блюд, мясо в достатке даже у крестьян (пусть и не так много, как у горожан и элиты), в частности очень много мяса потребляется в регионах, где оно традиционно было в почете – Швеция, Германия, Польша и некоторые другие северные страны. В это же время (XIV-XV века) баранина приходит на смену свинине, как основной вид мяса. Это случилась по двум причинам – заброшены были леса, где раньше выпасались свиньи и появились луга для выпаса овец, и также началось активное производство овечей шерсти.
Христианство, которое уже давно окончательно распространилось в Европе, стало еще более влиять на систему питания. Так, вместе с «культурой мяса» сложилась и «культура рыбы», ведь рыба была тем видом еды, которым можно было замещать мясо во время постов. При этом неочищенная свежая рыба являлась пищей верхних слоев населения, бедняки же питались рыбой уже приготовленной.
К XV-XVI веку в книгах начинает проводиться четкая граница, между тем, какие слои населения чем должны питаться. «Прежде всего утверждается, что следует есть «в зависимости от свойств и качеств каждого человека»; с этим трудно не согласиться, если под «качествами» понимать комплекс физиологических характеристик и жизненных привычек каждого индивидуума». С одной стороны, в какой-то мере такие суждения были справедливы, так как еще с древности выдвигалась мысль о том, что люди, живущие в разных условиях соответственно должны есть разную пищу. А с другой стороны, по сути, такими утверждениями верхние слои населения оправдывали то, что они могут питаться лучшей едой, а крестьянам пусть достается пища, которой питаются даже животные, ведь их грубые желудки все переварят. «Неслучайно такие формы идеологии питания, уже наметившиеся прежде, в XIV–XVI вв. возводятся в систему и приобретают доселе невиданную жесткость. В этот период, как уже было сказано, социально-экономическая система становится особенно эластичной; это — период мобильности, борьбы за свои права, мятежей; городской и деревенский простой народ никогда не вел себя столь беспокойно. Отсюда — стремление подчеркнуть привилегии, ограничить пути доступа к власти, ставшие слишком широкими и многочисленными; правящие классы все более замыкаются в себе, происходит глубокая аристократизация общества и культуры». Идея того, что еда соответствует слою общества, в котором ты находишься, подтверждалась еще несколько веков врачами и писателями.
В то же время, в том числе и в связи с этой возникнувшей дифференциацией, стали проводиться пиры, на которые не допускалось бедняцкое население. Целью этих пиров было уже не столько насыщение само собой, сколько выставление напоказ свое могущество, в том числе и через еду. К тому же эти пиршества были как бы миниатюрными моделями тех утопических стран, о которых мечтали европейцы, где еда никогда не иссякает, постоянное изобилие, горы из еды и реки из вина.
Теперь нужно обратиться к тому периоду, который мы и изучаем сейчас – Новому времени. Четвертая глава называется «Европа и мир». Европейцы в своих мечтаниях о странах с неиссякаемым изобилием наконец-то смогли покинуть пределы своего континента, и не просто покинуть, а попасть в далекие страны. В них они находят новые виды пищи, впрочем, описывая их, используя те понятия, которые были им привычны. Во многом это связано с тем, что к новой пище они относились пренебрежительно. Таковыми культурами являются маис, описываемый как «зерно вроде бараньего гороха», индюки – «большая курица вроде павлина», красный перец – всего лишь разновидность черного перца, по мнению европейцев, и некоторые другие.
В XVI веке в связи с перенаселением и последующими за ним голодами, европейцы были вынуждены более активно начать освоение Нового Света, Африки и Азии. Вследствие этого начали возделываться новые культуры, причем как те, что уже были известны, но раньше просто не получавшие должного внимания (рис и гречиха), так и новые, привезенные из Америки (маис и картофель). Рис и гречиха уже возделывались в отдельных районах, например в Нидерландах, но широкое распространение получили лишь теперь, а полное признание – в XVIII веке. Маис и картофель изначально возделывались неохотно, крестьяне изначально воспринимали их как кормовую культуру и сажали на пробу. Полное признание эти сельскохозяйственные культуры получили опять же примерно в XVIII веке. «В Европу первые клубни из Южной Америки доставили испанские мореходы. Было это в последней четверти XVI века… Если за звание «отца картошки» все еще продолжают бороться представители различных народов, то имя человека, впервые описавшего картофель, известно точно. Это испанец Педро Чеза де Леон. Он довольно основательно для своего времени изучил Перу и выпустил в Севилье книгу, которую назвал «Хроника Перу». Именно из нее европейцы впервые узнали о картофеле. «Папа (так называли картофель перуанские индейцы) – это особый вид земляных орехов. Будучи сварены, они становятся мягкими, как печеный каштан… Они покрыты кожурой, не толще кожуры трюфеля»[3].
Другие исследователи тоже отмечают, что далеко не сразу новые продукты, найденные в Новом Свете были приняты в Европе и использованы так же часто, как и старые: «Можно было предположить, что в XVI веке произойдёт резкий рост числа рецептов, содержащих новые ингредиенты, завезённые в Европу из Нового Света. Картофель, помидоры, перец чили, тыква, индейка, кукуруза и все американские бобы были импортированы в Европу на протяжении XVI века, но число рецептов с использованием этих продуктов до удивления невелико. Что же произошло? Отнюдь не все новые щедроты приобрели немедленную популярность: бобовые казались загадочными, от томатов и картофеля воздерживались, поскольку те принадлежали семейству паслёновых и могли быть так же ядовиты, как знаменитые паслёновые растения Европы мандрагора и беладонна… Столь популярная в Новом Свете кукуруза в Старом приживалась медленно, так как европейцы питались пшеницей, овсом, рисом и ячменём. Перец чили из того же семейства паслёновых для европейского нёба был, пожалуй, слишком резок. Индейка сама по себе стала хитом, но даже ей пришлось конкурировать с другими домашними птицами»[4].
Со второй половины XVI века снова уменьшается количество потребляемого мяса. Это видно на примере статистики количества мясников: «Статистические данные, приведенные Броделем, говорят, что в Монпеза, маленьком городке нижней Керси, «число мясников непрерывно уменьшалось: 18 — в 1550 г., 10 — в 1556 г., 6 — в 1641 г., 2 — в 1660 г. и один — в 1763 г. Даже если за этот период и уменьшилось число жителей, общее его сокращение не было 18-кратным». Таким образом, потребление мяса уменьшалось и на протяжении следующих столетий. Одновременно с этим становится все труднее обойтись без хлеба, который является единственной пищей, которая всегда есть в достатке. При этом качество хлеба снижается. Также, бедняков становится все больше и больше. Во времена продовольственных кризисов бедняки постоянно устремлялись к городским воротам с требованиями хлеба. Власти, опасаясь все более недовольных бедняков, начинают принимать против них законы, их осуждают как преступников.
Большую роль в культуре питания европейцев в эти времена сыграла также и Реформация. В связи с тем, что протестанты отвергали католические посты, которые регулировали потребление пищи на протяжении многих веков, питание совершенно изменилось. Еще отец Реформации, Лютер, считал, что Богу никакого дела нет до того, что люди едят. В итоге, в северной Европе, где протестантство заняло наиболее прочные позиции, увеличилось потребление мяса, что ударило сильно по рыбному промыслу, так как ранее рыба заменяла мясо в периоды постов, а теперь стала не нужна. Также, выросло потребление пива и снизилось потребление вина.
Конфликт протестантов и католиков вылился в выпуск большого количества трактатов, которые защищали ту или иную точку зрения по поводу пищи. «Трактаты о свободном потреблении мяса множатся в XVI–XVII вв. в протестантской Европе (вот только один пример: «Diatriba de esu carnium et quadragesima pontificiorum», книга, опубликованная Арнольдо Монтано в Амстердаме в 1662 г.), а тем временем в католической среде появляется не меньше трактатов о постной пище, в которых все более тщательно, с подлинно бюрократической казуистикой классифицируются запретные или разрешенные продукты: достаточно назвать «Постное питание», книгу, которую написал Паоло Дзаккья (Рим, 1636)»
Что касается напитков, то кроме уже долгие века бывших в употреблении пива и вина, появляются неалкогольные напитки, завезенные с других континентов – чай и кофе. Кофе изначально не особо был в почете, но позже распространился во многих европейских странах. Голландцы и французы начали возделывать кофе у себя в колониях, затем привозя его в Европу. Причем в XVIII веке употребляют кофе не только высшие слои населения, но даже рабочие, так как он дешев и может дать людям продержаться долго без сна. В Англии и Голландии же кофе был довольно быстро вытеснен чаем, который англичане и голландцы получали в Индии, благодаря своим развитым Ост-Индским компаниям.
В предпоследней главе своего труда, «Век голода», Массимо Монтанари пишет о XVIII веке, очередном столетии постоянных неурожаев и голодов. Голода случились снова по причине нового увеличения населения и, как следствие, нехватки пищи. «Некоторые голодовки (печально известен неурожай 1709–1710 гг.) охватывают всю Европу — Испанию и Италию, Францию и Англию, Германию и Швецию, а также восточные страны. Другие проявляются на более ограниченных территориях: голод 1739–1741 гг. поражает главным образом Францию и Германию; голод 1741–1743 гг. — Англию; голод 1764–1767 гг. был особенно тяжелым в средиземноморских странах (Испания, Италия); голод 1771–1774-х— в северных странах».
Голод повлиял на распространение картофеля и кукурузы, которые тем не менее все еще оставались едой для крестьян. Некоторые стали потреблять так много кукурузы и картофеля, что зарабатывали себе болезни, как например пеллагра от кукурузы или смерти в XIX веке в Ирландии от потребления большого количества картофеля. Также, к XVIII-XIX векам отмечается появление активного потребления макаронов всех видов. Макароны пришли с Сицилии, жителей которой называли «макаронниками». Позже это название пришло к неаполитанцам, которые переняли макароны у сицилийцев. Макароны потребляли как элита, так и низшие слои итальянского общества.
Что касается последней главы книги, то в ней описываются события уже XIX и начала XX веков. В XIX веке белый хлеб впервые распространяется к большей части населения, хотя при этом он перестает быть тем важнейшим элементом в системе питания, каким он был несколько столетий ранее. Существует также и еще одно противоречие – мясо употреблять начинают больше, но при этом появляются первые вегетарианские общества, некоторые люди начинают отказываться от мяса вообще. «Не без препятствий и трудностей в первые десятилетия промышленного переворота происходит (пусть медленно и постепенно) коренной перелом в режиме питания и в самой его идеологии: соображения выгоды заставляют отбросить старую символику социальных различий, практику исключения и глубоко укоренившуюся привычку считать тот или иной продукт предназначенным для строго определенной категории потребителей. С этих пор различия будут больше касаться качества: товары могут быть первой, второй, последней категории или даже поддельные. Но в Европе, где утвердился промышленный капитализм и свободное предпринимательство, никто больше не станет оспаривать того положения, что все могут (даже должны) потреблять как можно больше самых разных товаров».
Подводя итоги, Монтанари выделяет несколько черт, которые имеет система питания на данный момент: Первое – это делокализация. Продукты в связи с прогрессом теперь не были привязаны к месту их производства и таким образом, массовых голодов в Европе больше не наблюдается. Второе – единообразие в системе питание, которое связано с глобализацией, прекращением привязки еды к каким-то определенным сезонам и постам. И наконец, третье, европейская культура питания все больше приобретает городской характер, так как сельское население сокращается, а городское увеличивается. Даже сельские жители, остающиеся у себя в селах, подражают пищевому поведению горожан.
Таким образом, подводя итог, можно сказать, что европейские системы питания, сменялись веками, потребности общества менялись множество раз, люди имели такие проблемы, как голод, неурожаи, нехватка пищи из-за перенаселения. В конце концов же, в связи с глобализацией, научно-техническим прогрессом и увеличением международных связей, общество смогло побороть эти проблемы. Однако, это не значит, что в европейской системе питания на данный момент все идеально – новые проблемы, такие как пресыщение людей из-за того, что они сами не создают продукты, всеобщая унификация, теряющая культурные различия, дешевая и быстрая еда, которая во многих случаях не является полезной. Все это говорит нам о том, что культура питания постоянно меняется и, соответственно, появляются и новые проблемы в этой сфере, взамен старым.
Библиография:
1. Веселов Ю.В. Питание и здоровье в истории общества. URL: https://cyberleninka.ru/article/v/pitanie-i-zdorovie-v-istorii-obschestva С.4.
2. Османова Ф., Стахов Д. Истории простой еды. М., 2012. С. 16.
3. Басиев С.С. и др. История культуры картофеля // Вестник Владикавказского НЦ РАН. 2017. №1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/istoriya-kultury-kartofelya С.39.
4. Нолан Т. Битвы за еду и войны культур: Тайные двигатели истории. Издательство «Альпина Диджитал», 2016. С.18.
[1] Веселов Ю.В. Питание и здоровье в истории общества. URL: https://cyberleninka.ru/article/v/pitanie-i-zdorovie-v-istorii-obschestva С.4.
[2] Османова Ф., Стахов Д. Истории простой еды. М., 2012. С. 16.
[3] Басиев С.С. и др. История культуры картофеля // Вестник Владикавказского НЦ РАН. 2017. №1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/istoriya-kultury-kartofelya С.39.
[4] Нолан Т. Битвы за еду и войны культур: Тайные двигатели истории. Издательство «Альпина Диджитал», 2016. С.18.