27 июня 1945.
1 Канун Пасхи. Иисус с одними Своими апостолами, так как женщины к их группе не присоединились, ожидает возвращения Петра, который понес пасхального ягненка на заклание.
Пока длится ожидание, а Иисус рассказывает мальчику о Соломоне, просторный внутренний двор пересекает Иуда. Он идет с ватагой молодых людей и говорит, красноречиво и интенсивно жестикулируя и принимая патетические позы. Его плащ постоянно развевается, и он набрасывает его на себя, затейливо позируя… Думаю, что Цицерон не был столь высокопарен, когда произносил свои речи.
«Гляди, там Иуда!» – говорит Фаддей.
«Он с группой книжников[a]», – отмечает Филипп.
Фома реагирует: «Пойду послушаю, что он там говорит», – и уходит, не дожидаясь, пока Иисус скажет Свое предсказуемое «нет».
Иисус… о! какое у Иисуса лицо! Оно выражает подлинное страдание и суровое осуждение. Марциам, глядевший на Него с самого начала, пока Тот ласково и немного грустно рассказывал ему об этом великом царе Израиля, видит эту перемену и почти пугается ее, трясет Иисуса за руку, привлекая к себе Его внимание, и говорит: «Не смотри! Не смотри! Смотри на меня, потому что я Тебя очень люблю»…
2 Фоме удается подобраться к Иуде незамеченным, и несколько метров он следует за ним. Не знаю, что он там слышит, знаю, что он внезапно издает звучное восклицание, заставляющее обернуться многих и особенно Иуду, который бледнеет от злости: «Сколько все-таки законоучителей в Израиле! Я тобой наслаждаюсь, новое светило мудрости!»
«Я не булыжник – я губка. И впитываю. А когда того требует стремление жаждущих мудрости, я себя выжимаю, чтобы отдать все свои жизненные соки». Иуда напыщен и презрителен.
|
|
«Ты похож на выверенное эхо. Но эхо, чтобы существовать, должно находиться рядом с Голосом. Если нет, оно умирает, дружище. Мне кажется, что ты от Него удалился. Он вон там. Не подойдешь?»
Иуда меняется в лице, и в свои худшие моменты оно становится злобным и отталкивающим. Однако он овладевает собой и говорит: «Приветствую вас, друзья. Вот я снова с тобой, Фома, мой дорогой друг. Идем сейчас же к Учителю. Я не знал, что Он в Храме. Если б знал, я бы стал Его разыскивать», – и обнимает Фому за плечи, будто бы чувствуя к нему особенное расположение.
Однако Фома, благодушный, но не дурачок, не дает себя провести такими уверениями… и спрашивает, немного лукавя: «Как? Разве ты не знаешь, что сейчас Пасха? Или думаешь, что Учитель не предан Закону?»
«О! Отнюдь нет! Но в прошлом году Он показывал Себя, выступал… Я помню, именно в этот день. Он привлек меня Своей царственной неукротимостью… А теперь… Мне кажется, Он выглядит утратившим энергию. Как по-твоему?»
«По-моему нет. Мне кажется, Он выглядит разуверившимся».
«В Своей миссии, вот, ты верно говоришь».
«Нет. Это ты неправильно понимаешь. Разуверившимся в людях. И ты один из тех, кто этому способствует. Стыдись!» – Фома уже не шутит. Он мрачен, и его «стыдись» хлещет, как удар кнута.
«Смотри, как выражаешься!» – грозится Искариот.
«Смотри, как себя ведешь. Мы здесь оба иудеи, и без свидетелей. Поэтому я и говорю. И повторяю тебе: стыдись! А теперь молчи. Не изображай трагедию и не начинай плакаться, а то я заговорю при всех. 3 Вот Учитель и твои товарищи. Держи себя в руках».
«Мир тебе, Учитель…»
|
|
«Мир тебе, Иуда Симонов».
«Мне так приятно встретить Тебя здесь… Мне надо с Тобой поговорить…»
«Говори».
«Понимаешь… я хотел бы сказать Тебе… Ты не мог бы выслушать меня наедине?»
«Ты среди своих товарищей».
«Но я хотел говорить с Тобою одним».
«В Вифании Я нахожусь только с теми, кто во Мне нуждается и ищет Меня, но ты Меня не ищешь. Ты Меня избегаешь…»
«Нет, Учитель. У Тебя нет оснований так говорить».
«Зачем ты вчера оскорбил Симона, а с ним и Меня, а наряду с нами Иосифа Аримафейского, своих товарищей, а также Мою Мать и остальных женщин?»
«Я? Но я же вас не видел!»
«Не захотел нас видеть. Почему ты не пришел, как было условлено, поблагодарить Господа за невинное дитя, ставшее подзаконным? Отвечай! Ты даже не счел необходимым предупредить, что не придешь».
«Вон мой отец! – кричит Марциам, заметив издалека Петра, возвращающегося со своим ягненком: закланным, распотрошенным и вновь завернутым в шкуру. – О! с ним Михей и другие! Я пойду, можно мне пойти им навстречу – узнать о моем дедушке?»
«Иди, сын, – говорит Иисус, приласкав его. И, трогая за плечо Иоанна из Эндора, прибавляет: – Прошу тебя, проводи его и… задержи их немного». И снова обращается к Иуде: «Отвечай же! Я жду».
«Учитель… одно непредвиденное обязательство… неотложное… Я очень переживал из-за этого… Но…»
«И во всем Иерусалиме не нашлось того, кто мог бы передать твои объяснения, если, конечно, они у тебя были? Да и это уже был бы проступок. Напомню тебе, что недавно один человек отказался идти хоронить отца, чтобы последовать за Мной, и что вот эти Мои братья, выслушивая анафемы, оставили отеческий дом, чтобы последовать за Мной, и что Симон и Фома, а с ними и Андрей, Иаков, Иоанн, Филипп и Нафанаил – оставили свои семьи, а Симон Хананей – свое богатство, отдав его Мне, а Матфей – свой грех, чтобы последовать за Мной. И Я мог бы перечислить еще сотню имен. Есть такие, кто отказывается от жизни, от самой жизни, чтобы последовать за Мной в Небесное Царство. Но раз уж ты такой себялюбивый, будь хотя бы воспитанным. Не имеешь любви – имей хотя бы вежливость. Подражай, раз уж они тебе нравятся, лицемерным фарисеям, которые предают Меня, предают нас, внешне оставаясь благовоспитанными. Твоим долгом было находиться вчера с нами, чтобы не обижать Петра, уважения к которому Я требую от всех. Но по крайней мере ты бы мог прислать весточку».
|
|
«Я допустил ошибку. 4 Но сейчас я намеренно шел к Тебе сказать, что завтра не смогу прийти, все по той же причине. Знаешь… Я дружен с некоторыми друзьями моего отца, и мне…»
«Довольно. Иди, пожалуйста, к ним. Прощай».
«Учитель… Ты сердишься на меня? Ты говорил, что будешь мне за отца… Я – легкомысленный юноша, но отец же прощает…»
«Я прощаю тебя, хорошо. Но уходи. Не заставляй дольше ждать друзей твоего отца, равно как и Я не заставлю дольше ждать друзей святого Ионы».
«Когда Ты покинешь Вифанию?»
«В конце Опресноков. Прощай». Иисус поворачивается и направляется к крестьянам, которые в восторге от изменившегося Марциама.
Делает несколько шагов и останавливается на замечание Фомы: «Клянусь Яхве![b] Он хотел видеть Тебя в царственной неукротимости! Ты ему это показал!..»
«Прошу всех вас забыть об этом инциденте, Я тоже постараюсь это сделать. И наказываю вам молчать об этом с Симоном Иониным, Иоанном из Эндора и малышом. По причинам, которые ваш ум в состоянии понять, будет правильно не огорчать и не смущать этих троих. И молчите в Вифании, при женщинах. Там ведь Моя Мать, не забывайте».
«Будь уверен, Учитель», «Мы сделаем все, чтобы это поправить», «И утешить Тебя», – обещают все.
«Спасибо… 5 О! Мир всем вам. Исаак нашел вас. Я рад этому. Наслаждайтесь спокойно вашей Пасхой. Мои пастухи будут вам как добрые братья. Исаак, прежде чем они отправятся, приведи их ко Мне. Хочу их еще раз благословить. Вы видели этого мальчика?»
«О! Учитель! Как он хорошо выглядит! Прямо-таки расцвел! О! расскажем это старику. Как он будет счастлив! Этот праведный человек сказал нам, что теперь Явé – его сын… Это провидение! Всё расскажем, всё».
«И что я – сын Закона. И что я счастлив. И что всегда о нем помню. И что пусть он не плачет ни обо мне, ни о моей маме. Она рядом со мной и рядом с ним, как ангел, и она всегда будет с ним, даже в час смерти, и если Иисус уже откроет врата Небес, тогда моя мама, прекраснее, чем ангел, придет встретить дедушку и отведет его к Иисусу. Это сказал Он. Перескажете ему? Сможете пересказать правильно?»
«Да, Явé».
«Нет. Теперь я Марциам. Это имя мне дала Мама Господа. Это как если бы Она произносила Свое имя. Мне оно очень нравится. Она меня каждый вечер укладывает спать и учит произносить те молитвы, которым учила Своего маленького Сына. И будит меня Своим поцелуем, и одевает, и обучает меня стольким вещам. И Он тоже. Но все это преподносится так ясно, что выучивается без труда. Мой Учитель!!!» Мальчик прижимается к Иисусу, выражая этим движением и этим обращением такое обожание, что это умиляет.
«Да, скажете все это, а также то, чтобы старик не терял надежды. Этот ангел за него молится, а Я его благословляю. И вас тоже благословляю. Ступайте. Мир да пребудет с вами».
И группы расходятся каждая в свою сторону.
[a] МВ здесь использует слово «сафорим».
[b] Geová.