Любовь к родному пепелищу,
«Тили-тили-тили-бом!
Был у кошки новый дом» (Самуил Маршак)
Плавский поп бородой и космами
напугал Фотинью*, злокозненными (Светлана - Фотиния, fotos - свет)
усуг у бя ещё брызгами -
в оставленье родимой пристани.
Не в подобье с потерянным раем,
не заказан и не надзираем
вход. Не Ангел с мечом опасным,
там «Не ждали» картина маслом.
Три визита и не разом больше
в хуторок с черёмуховой рощей.
---
Ни «Мадам Роша», ни «Диориссимо»,
аромату силоса и навоза - брависсимо!
Потрохов бараньих кипящее варево
сироте казанской незабываемо!
..А у черёмухи ствольца тоненькие, легко клонятся,
От макушки покуда не оберёшь всю, не успокоишься.
Белолобый телок игривый вокруг колышка носится,
а как тихий стоит и смирный - ладонь просится
гладить шёрстку атласную чёрную, лоб волнистый -
поерошить. Ну, такой забавный, такой лопушистый!
Но рассеянный отроду взгляд перехватит
Дедов жест «отойди» - одного его хватит,
эпизодом ничтожным обогатить память
об отце моей матери, месте, что хочется славить.
-
Года три иль четыре спустя снова в гости.
Деда в доме уж не было и на земле вовсе.
Галькин велик в сарае, крученье педалей, ветер в уши;
От сознания новых сандалий драйв - пуще.
По деревне вдоль, дальше к речке вниз, где стойло,
где скотине травы сочной всыть, и пойла.
Пополудни час, когда в самый раз выпрастать вымя,
быка - за барьер, чтобы не поддел * - бодливое темя. (доярку)
На педаль - одной, а другой ногой - на жердь ограды;
и быка - за рог! Бравады заскок - на чувство досады:
Кнутовища взвизг молнией настиг, отшатнув мгновенно.
Много есть за что Аллилуйя петь нощно и денно!
(Не за дяди-Колин, вестимо, исход,
бугая вслед за коим пустили в расход).
Так, поднаторев устремляюсь в хлев, там свинья большая,
и по пятаку, и по гороскопу - вроде не чужая.
Прутиком достать можно до ноздри через щель в закуте,
но хавроний хрюк рек: «Остерегись, не то хуже будет!»
Мудрая животина! - без нужды и повода
не проронит звука, не подымет гомона,
в праздности не станет мычать, блеять, мекать,
ржать, квохтать-кудахтать, хрюкать, кукарекать.
Курочка кудахчет, отложив яичко;
квохчет, подзывая цыпочек под крылышко -
чинно, сообразно куриному мозгу,
никогда чтоб просто сотрясать воздух.
-
Изжелта-оранжевый в скорлупе студень
в лист газетный бережно обёртывать будем
по отбытьи с родины - на вес золота каждое.
Дорого ещё яичко в день пасхальный - крашеное.
- - -
Кать..кать..кать.. овцу закалать в честь гостей пристало.
И для потрохов первым в чугунок очередь настала.
Овчие кишочки от их катешочков сперва опростали,
и в воде проточной на реке промыли и прополоскали.
После, всё вот это вот мелко порубилось,
и на печке летней жарилось-тушилось.
А восторг, запавший от подобной пищи,
ароматов родины - упомянут выше.
На экскурсии побывала в подземелии подвала.
Из увиденного: овощей склад, солений кадушка, ветчины шмат,
молоко в крынке, а ещё в махотке -
простокваша со сметаною в широкой глотке;
нутряное топлёное сало - см а лец
(на хлеб чёрный намазать - оближешь палец!)
Прелый дух погребной и подвальная стужа
торопили обратно по ступеням наружу.
Лишь однажды за реку побрели по ягоду
землянику алую, среди ягод - малую.
На бугристой полянке её было в достатке.
С молоком парным намявши ели,
и осталось ещё на варенье.
Привлекал к себе вниманье дяди Саши грузовик.
За баранку подержаться - интерес - в сердце проник.
И пока никто не видел, тихой сапой прошмыгнуть
посчастливилось в кабину и немножечко рульнуть.
Дяди Саши и машины аромат - сплошной букет
и бензина, и резины, ветра, трав,.. - приятней нет!
Ранней ранью нас из Плавска полусонных забирал,
в кузов, устланный соломой, с чемоданом погружал.
Прибывали на рассвете - холодно, трава в росе.
Бабушка бежит навстречу, не без слёз обнялись все.
Вот уже яичница с пылу, с жару брызжется,
с ветчиною нежною с прослойкой мясной.
Белый приснопамятный, впредк и не встречаемый -
деревенский кислый квас на муке ржаной.
Кстати, чтобы отложить прослоечку-межу,
кушает свинья крапиву свежую.
---------
Достопамятная кибитка
в огороде стоит к калитке
то-ли передом, вроде - задом.
В дверцу низкую пробраться надо
на перину из соломы душистой.
Под ночные соловья свисты
скоро не уснуть: душно, на одном не улежать боку,
не стерев солому под собой в труху.
А утро встречает прохладой, какой-то неясной тоской
(неловкость и виноватость вторженья в чужой устой?).
Но мамины руки и сердце развеют смущение, грусть,
согреют,... на велосипеде - благословят - в путь!
Душевный сглаживало диссонанс / отсутствие Гальки. На этот раз
не станет сестра двоюрная / осаживать: - ты шо, глупая?
Соседскую яблоню отрясти / обеим хватило умности.
Толик - братец шутливый и щедрый на прозвища ласковые -
цвету глаз сообразно иль цвету волос*; (беленький, серенький, каренький,..)
но с неласковым рёвом его мотоцикл с коляскою,
на лету мошкарою слепя, пассажирку пронёс
по дороге просёлочной, как вдоль по Питерской, Питерской.
В замирании сердца присутствие духа держи -
в оправдание слов, что вопросом звучат риторическим:
И какой же русский не любит быстрой езды?!
-----
Если это не здесь, то не знаю как Русью пахнет.
Против воли везли с пересадками тыщу вёрст.
От отведанного послевкусие не иссякнет -
в благодарности, пусть и спохватной, к тому, кто вёз.
Вроде шапочным было знакомство с родиной,
но негаданно сквозь вереницу лет,
осенить отрезок ещё не пройденный
малой родины проступает свет.
Малой родины свет - не проекция ль блёклая
(через фильтры миров - в этот, что всех плотней)
от Нездешнего Света? Отчизна ль Высокая
навевает окольно ностальгию по Ней?
-----
Не сподобилось в струях Плавицы омыться -
воспоминанием смежной души впечатлюсь:
через сад (не так яростно он сторожится,
чтоб нельзя было яблочками поживиться),
с юркой девочкой, что селявой прозывали, пущусь
к речке - в место, где как молоко парное,
где запруда движению вод замедляет ход.
Плеск и гам над водою и детворою
смолкнут лишь когда солнце - за горизонт.
Ну, а если с отвеса, да с разбегу в буч а ло
сигануть сноров и сто, и не животом
больно плюхнуться - означало
погрузиться достаточно глубоко,
дна, однако, не доставая.
В узком русле - пешкадра - с головой,
себя камнем утяжеляя,
пробирались на берег другой.
- - -
Утверждают (точно пузо об воду,
голову об заклад увеча):
В одну дважды не войти речку,
всё течёт, и ничто не вечно.
Вечна заповедь, хоть скрижали
давно - вдребезги. Из непривычки
мыслить, из колеса Сансары
скоро выскочить — проблематично.
Белкой в злополучном барабане,
огребая на орехи беспамятство,
всё на те же грабли наступая,
всё не догонять в чём каяться.
Выше забубённой не прыгнуть.
Выше забубённой не прыгнуть?
С подступени «неживой» на «растительную»
Промыслу угодно сподвигнуть -
с яруса «животный» в «рассудительный * ». (т.е «человек» - 4-ый ур. чел. души)
Или дать убогому фору
к постиженью парадоксов смысла,
или дело не пойдёт в гору,
рак доколе на горе не свистнет.
-----
С исчерпанием сюжета с деревнею
околесная пошла плясать губерния.
Исключительно по этому поводу
отступленье ни к селу, ни к городу.
Ни к селу, ни к городу - также
курс намерена держать дальше,
околеся, как пойдёт оказия,
за околицу Казани - на Азино*. (дореволюц. назв. – Царицыно)
Дяди Саши таратайкой времени
по маршруту памятному... Тут недалёко мне -
надобность. Ходу, можно сказать, тустеп. * ( two-step – два шага )
Только это окажется ведь - не в ту степь.
Адрес есть: Поперечно-Азинская, 38 -
только в баню упрёшься с саунами. Но отбросим
видимость, с колымаги времени сп е шась в детство:
в избу, вросшую в землю - святое семейство
Александры (Шурочки) с Веркой и Танькой;(Сорокина Алекс-дра Матвеевна)
Мама там притулившаяся квартиранткой.
Под призором в ночные хозяйкина детвора.
Трёшка в месяц - всего; ну, ещё запасти дрова.
Наши матери в республиканской трудились психе.
В рифму «психе» игра такая была - в зассыхи:
с картой страшной останешься, с дамой пик о вою -
пред честн о ю компанией разоблачённою.
Сколько тюкали часики гирькой по темени, (с1961 по 67г.)
пока стройку две женщины не затеяли.
Лишь Зиждителю ведомо, какими силами
дом о двух половинах соорудили они.
Своя печка - теперь, и в твои окошечки -
лучи солнца, на счастье котёнок-кошечка,
в конкурентной схватке отбитый, выстраданный,
заселённый в домик наш свежевыстроенный.
На другой половине - чернявый щенок -
шебутной, горлопанистый Уголёк.
Нрав спесивый кидал Уголька под машины,
что и стало причиной его кончины.
-
Котик дивный от кошечки чудной
вырос неисправимым блудней.
Сколько мордой не тычь - всюду гадит, и -
не даёт проходу родной матери.
А вот, чтоб на другую охоту, вместе с матерью! -
Это - нет! Тут - хвост лень принапрячь ему,
предпочитающему мышатине свинину, но паче - говядину.
В итоге, по результату * - засранцу отлуп от хаты. *(мурлом -в дерьмо, результат -zero)
В безуспешности проникновения
в неизвестном он исчез направлении.
Заявляется раз с укоризной, во сне:
- полюбуйтесь сюда, что вы сделали мне -
взяли-вышвырнули, как тряпку
рваную на помойку-свалку……
Прости, кот! Случай не поминай тот
нам, бывшим до «катавасий» оных
в статусе (как у тебя) бездомных.
---
На простор из тесного закутья
с наникелированными прутьями
стенок переехала кровать.
Первым делом перезаправлять
требует подзорник, чтоб железную
наготу скрыть. Аромат древесный
от полов и потолочных балок,
листовой фанеры. Не подарок -
оказалась печка на поверку:
с чьей-то недодумки-недоделки -
не с той ветер стороны — дымила,
чуть порой до слёз не доводила.
А вобще-то высшее счастье -
с жаркой печкой коротать ненастье -
вой метели, вьюги перегуду
за окошком, да хоть и простуду:
в упомянутые вцепишься прутья -
от падения в полубреду спасут тебя.
А в хорошую погоду - на лыжи;
или с Танькой в огород ихний - с крыши.
Покататься же на санках с целью -
на Царицынский бугор, что длинной цепью
вместе с речкой Ноксой, окаймляет
Азино, и многих привлекает
«горно»-лыжной трассой с трамплинами,
хоть соседствуют вплотную с могилами
кладбища. Здоровый образ жизни
не смущает неизбежность тризны.
На Родительскую шустрые детки
воровали у покойных конфетки.
На бугор потом садились, на трав у:
всю добычу - в кучу, затем — поровну.
Также близ погоста стебли у свергубзы
и реально толще, и более вкусны!
В счёт последней лести с духовым оркестром
кто-то препроваживался на небо,
близким чтобы - горше, и на всю окрестность
стало чтобы тошно от марша Шопена.
От трубы с литаврами медного холоду
оторопь, на опрометь преобразимая,
под подушку ватную торкает голову,
звуки заглушая неудобоваримые.
Право, жутковатая на тему вариация -
не за карамельки же подобная реакция? -
«Со святыми упокой» получилась ария,
(ещё будет в заключении), а теперь во здравие:
Снова - на гору, а именно к бугорному оврагу - (с Наташкой Малыгиной)
в экстремальный сей прогиб - на лыжах с отвагой:
Как параболы дуга - крутая, равнобочная -
сверху доверху лыжня, стремительно-разгоночная
на отлогом спуске так, что хватит за глаза
нагнанной инерции и на подъём, и за
пределами пропасти угодить на скорости
на трамплин, и воспарить ради пущей доблести!
----
Речка Нокса от Плав и цы не разн и тся
тем, что также не случилось в ней резвиться:
В половодье - пребурливая, пеной брызжущая;
летом - дно, как мостовая плиткой вымощенная.
По растрестнутому дну, ища романтики,
набредали на «оазис» с головастиками.
Забавление причудливыми «рыбками»
обернулось дискомфортными цыпками.
Просит в тему с рыбками о себе слова
жирная копченая простипома:
в магазин за ней с предвкушеньем бегала -
вдруг исчезла с потрохами, как отродясь не было,
(как пресловутая потом иваси;
молодёжь не ответит уже, кто такая, спроси).
Макароны в детстве были полые, тр у бчатые,
никогда к сковороде чтобы приставучие,
но кругом поджаристые, золотисто-смачные,
и не в качестве гарнира, а самодостаточные.
С пылу, с жару памятные щи, щёки распарившие -
прямо с мороза. В сосульках с начёсом
шаровары тающие скорей с тебя стащат,
в сени выкинут, после - вытрясут.
Не было загвоздки с мясом на борщи,
а вот кур нечасто попадал в ощ и п.
Холодильника не было тоже;
брали, сколько съесть сразу сможем.
Мозговую, порой, обглодав косточку -
из ней мозг давай выбивать в ложечку.
Раз - своеобычный суп со специфичной
требушиной полостью с характерной пористостью.
***
Собирать принадлежности школьные
в первый класс - ощущения новые:
то и дело подзорник откидываешь,
чемоданчик заветный то выдвинешь,
то задвинешь... и как на сокровища
всё любуешься, не насмотришься:
и портфель (а он - цвета морской волны),
и букварь, и пенал,... - аромата полны!
Мама мыла раму. («Мы - не рабы» –
в букваре когда-то - «рабы - не мы» -
Столь категоричное - от греха дабы -
на аполитичное: мама мыла рамы).
Не запамятовать (сама - Яковлева),
что Назарова Раиса Яковлевна -
моя первая есть учительница -
и в молитвах сие учитывается.
А, как по матушке ещё и Сидорова,
то и Мария Владимировна Сидорова -
тоже классная руководительница -
не изгладится, не вычеркнется.
Школа на Пионерской - две версты с довеском.
Дорога обратная - чуть под гору, покатая -
с кульком семянок, иль бечёвкой баранок,
или с чем прочим - гораздо короче;
и веселей намного с Наташкой и Валькой - вногу
по городскому асфальту, просёлочную дорогу
протопать в конец. Но если пожарные обгоняли,
душа уходила в пятки: ой, не к нам ли?
Зимою чинили заминки заносы у нас на за и мке;
сугробы весьма большие наваливало на отшибе -
увязнешь с портфелем по пах, а то и пупок,* (первоклашка)
сперва ногу выдернешь, затем валенок.
------------
Назначение головы когда зябко,
кроме функции основной - носить шапку:
Из мутона, чёрная, с белой резинкой в обхвате -
располагающе-дрёмная в санях иль на плечах матери.
Под котик кроличья шубка, и ласковое «мишутка».
Искусственная, предлинно-ушастая,
пушистая, с отливом искристым, красная,
свалявшаяся пот о м, клочкастая -
всё равно умильно-ушастая.
Вот надела беретку (не в клетку) - что за повод таков?
Подхватили с подачи чьей-то: О! Олег Попов!
Сего прозвища как актуальность иссякла,
не преминуло новенькое - Якля-пакля.
А как чепчики в моду вошли вязаные,
их надели одновременно и сразу мы.
Переставили пуговку мне подальше,
ободочек под шею плотней пригнавши.
А Валька Миронова - румянее, большеголовее -
на ней чепчик (зелёный тоже) смотрелся клёвее.
Предлагает однажды Валя:
(близко к тексту передавая)
Напомажемся давай бриолином,
с гордо поднятым пойдём видом.
С постепенностию наносили
и в конце концов переборщили.
А надо в школу поспешать - дорога длинная.
Забубённая голова бриолинная!
-----
Сапоги резиновые модные,
розовые, с рисунком рельефным, плотные,
каблучки зауженные красиво -
при всём этом неудобоносимы
для ходьбы в такую даль школьнице,
приглянувшиеся зато гардеробщице,
их подбросившей, как сгустились над ней тучи,
чтобы этим сапожкам и дальше меня мучить.
- - -
Лицезрению и обонянию -
спорттоваров на Пионерской обаяние,
благовоние велосипедами,
лыжами, мазью лыжной, кедами,….
Глаз на чём заострится, то положь-предоставь,
чтобы велосипедам наравне подрастать;
вышибалам противясь, насаждать бадминтон,
шашки, также не видя в домино моветон.
По весне, подсохнет где, чертили классики.
Банки из-под гуталина - в цене, скорей б изваксили.
На качелях взмывая дуэтом отчизну славили, ( с Наташкой Малыгиной - их качели)
Ленин всегда живой, Ленин всегда со мной - горлопанили.
То берёзка, то рябина, кустракиты* над рекой - (согласно Песе ль нику)
в одной песне, а в другой -
Очень жаль, что на 10 девчат постатистики 9 ребят.
(Вещь неумолимая - статистика, не хватает на всех постатистиков).
Танька пела за стеной на свой манер,
что у каждого мгновенья свой размер*. (надо - резон)
Под проигрыватель, в унисон ему
подпевала: тунди-тунди-ту.
- Да, пусть гоняла бы на велике твоём,… - то есть
много есть, во что тычет совесть.
Виделись после детства раза наверно два,
и последний - в трамвае: Светка, ты чё така худа?
Пела ль Светка Малыгина, может, плясала -
не припомню. Была заводила она, подбивала
на бойкот. Вовремя не вмешайся мама,
то игнору бы не показалось мало.
Где, Малыгиных кроме, досуг скрасишь?
Дверь их, чем остальные, поболе настежь:
вкруг стола - в дурака, на копейки в лото игра,
тёмно-сизая в огороде у них ирга.
А в конце огорода вход - к Людке Сухорутченко в огород,
потому как это - родня, и колодезная там у них - вода.
Дождевая массивная ванна - в ней ладони увлажнить приятно.
В половодье она сумела из стихийного нас вызволить плена.
На короткой цепи яростный волкодав,
чтоб кидался на всех, никого не достав.
Александрова Машка (Макара) - От это пение! -
вдохновенное импровизаций своих исполнение.
Полюбовный Макарин сюжет так и льётся экспромтом,
но брат Петька -Петух нет-нет, да норовитокоротом.
Отре за ла продольно на ульцу с собой пол-батона
с маслом, жалуя всем откуснуть от него, благосклонно.
- - -
Майскими вечерами жуки ошалело носятся;
заточить в коробок невольника - слушать как там ворочается.
На брёвнах, к забору приваленных, сидели ненадоедаемо
кому-то быть может. С обрыдлых - спрыгнув, бегом, не прощаясь;
по валу противопаводковому - домой, и опять возвращаясь,
в душе, не имеющей возраста, Причину всего что создато
вопрошаешь: О, ёлы-палы, куда это я попала?
А, звеняще-жужжащим полднем,
в настроении весьма приподнятом
умилительно с травы-полыньюшки
взять стрекозку за тонкие крылышки,
дуть в свистульку из стручка акации;
и гитары уже чьё-то бацание -
Блюза восходящего солнца мотив
в глубь проник, её разбередив.
(Напролёт.. чужую готова слушать,
под свою лишь собственную отведёшь душу).
Гитариста явленье на брёвна - внезапно/ странное:
из тюрьмы ль воротился домой, иль из армии.
Мчал на озеро нас грузовик его живодрягущий,
как дрова перевозят иль прочий предмет бездушный.
Мимо поля капустного белокочанного
в кузов грех не надыбать добра случайного.
Лихача-гитариста того звали Лёнька,
а из песен запала вот эта только:
«Посмотри, как над лесом смеётся луна,
И звенит её смех голубой;