РАЗДЕЛ 1
СОНЕТЫНАГОТЫ
СОН АДАМА
Ты спишь, Адам, под ангельский напев,
А Демиург меж тем уж преступил к работе.
И вот ребро… И чья-то плоть от плоти…
И род пошёл дебёлых, пышных Ев.
Ты спишь, Адам, в тени больших дерев,
На них плоды познанья в позолоте.
Нажрёшься, знаю ведь, и захмелев,
Ты вывернешь нутро в мучительной блевоте.
Ну, спи, Адам, ведь всё живое спит.
Вампир космический тебя благословит
Меж радостью жратвы и судорогами случки.
Мiр завалился спать. Он сладостно храпит.
Владей женой, подобьем жалкой сучки;
Ты раб, Адам. Влачи ярмо обид.
ОТРАВЛЕНАЯ ПЛОТЬ
Де Сада ты прочла. Де Сад уже в былом.
Маркиз перед тобой невинен как ребёнок.
Ты наслаждаешься неведомым грехом
И аромат его, как запах розы тонок.
Скажи, каким ты причащалась злом,
Чтоб стать такой… Как свечка близ иконок?
В садах мучений, на борту ли джонок
Ты слизывала грех кошачьим язычком?
Ты как Луна. Ты очень похотлива.
Ты как Луна за тучкой голубой.
Ты вся игра, оттенки, переливы.
Раздевшись до нага, не будешь ты нагой…
Так дай припасть жестоко и глумливо
И похоть пить твою из чаш, в которых яд и гной.
АЛГОЛАНГИЯ
Красивый зверь с повадками тигрицы,
Я узнаю тебя по дорогим мехам.
По пальцам, пахнущим бензоем и корицей,
По этим тонким мраморным рукам.
Ты мнишься мне восточной деспотницей,
Я словно пёс припал к твоим ногам.
Отдай же, как раба, меня своим рабам.
Богиня стань, прошу тебя, убийцей!
Вели же, милая, скорей меня распять,
Коли мне плоть заколкой золотою.
О, счастье высшее, от рук твоих страдать.
Такой люблю тебя, безжалостной и злою.
|
|
Пусть грудь твоя, божественная Блядь
Меж чёрным мехом дразнит белизною.
Сергей ЯШИН
ЗАПАХ ТЬМЫ
У тьмы ночной есть острый запах плоти,
Есть фавна рыжего тяжелый аромат.
Так поздней осенью туманит разум сад,
Плодами сочными в последней позолоте.
Испарина страстей покрыла грудь менад,
Колышется их плоть в мучительной икоте.
Сатиры жадные припали к их дремоте,
Безстыдны позы их и фаллосы торчат.
Налейте мне вина, где запах тьмы и тлена,
Налейте мне вина, где запахи страстей
Щекочут ноздри фавнов и зверей…
Белеют в темноте то груди, то колена;
Я пью из чаш трепещущих грудей
И скалю рот гримасами Силена.
Сергей ЯШИН
КОРОЛЕВСКАЯ СМЕРТЬ
Вспять поверни процессы трансформаций,
Во имя Хаоса Гармонию сжигай.
Пусть плоть твою до одури простраций,
Терзают демоны из инфернальных стай.
Лишь в бездне Ужаса найти, возможно, Рай,
Отвергнувши тщету позорных имитаций.
И в странной радости последних экзальтаций,
Богов великого безумия встречай.
Есть чувство высшее, земной превыше страсти,
Желание пытать, испытывая боль.
Идёт распад. В огне сгорает Соль.
Сегодня ты постиг, какое это счастье;
Как был растерзан Алхимический Король,
И кровь его стекла с оскала волчьей пасти.
Сергей ЯШИН
ВЕЛИКОЕ ДЕЛАНИЕ
NIGREDO
Сквозь сумерки нам явственен распад,
Щекочет ноздри запашок гниенья.
Пришли мы в зачумлённый Град,
Где бродит Дама зачумленья.
Сию избранницу боится даже Ад.
Трепещут бесы… Страшно зараженье…
|
|
И Дамы сей, почуяв приближенье,
Врата пред нею Ада затворят.
Вот реет падальщик среди ажурных башен,
Как будто чёрной мантией украшен;
Добычу пристально выглядывает он.
Он даже падали зловонной страшен.
И стелется лишь погребальный звон,
Как пепел над безмолвьем пашен.
ALBEDO
Мы покидаем зачумлённый Град,
Нам нужно в горы удалиться.
Потребен нам лишь горный водопад;
Омыть тела… Воды напиться…
Там в ледяной покоится гробнице
Принцесса… Бел её наряд.
Но суждено ей пробудиться
Для Одного… Свершившего обряд.
И вот лишь Двое странствуют к вершине,
К восходу Солнца в ледяной пустыне,
Дабы молитвенно склониться перед ним.
Сие мы таинство от смертных утаим.
Им не понять, что перед ними ныне.
Кто Серафита здесь, кто Серафим.
RUBEDO
Одежды сбросим. Чужд наряд
Взошедшим на Фавор преображений.
Мы в панацею превращаем яд
В Победу – горечь поражений.
Войдём в Огонь. И пусть тела сгорят,
Уже за гранью плотских исступлений.
Мы сочетаем браком Рай и Ад;
И алым Фениксом уходим от пленений.
Сгорая, шествуем, идя путём Огня
И возрождаемся, чтобы сгореть любя,
Уже в другом, неведомом Эоне.
И вот, являя двуединость бытия,
Резвится, как положено, на Троне,
Царь Мира – венценосное Дитя.
Сергей ЯШИН
ЛУННЫЙ ЗАГОВОР
Сегодня на Луне опять забьют фонтаны.
Журчаньем, огласив Луны Эскуриал.
Валторны гибели им вторят неустанно,
Рыданьем белизны, переполняя зал.
Нам Королеву лунный трибунал
Велел казнить под музыку паваны;
|
|
Чтоб в темноте серебряные раны,
Кропили окровавленный кинжал.
О лунный заговор! Томительно и страстно
Взлетит фонтан к земной голубизне.
Нам скажут: полнолуние опасно…
Опасно всё, что видеться извне.
Всё, что серебряно и всё, что слишком ясно,
Как водомет, взметнувшийся к Луне.
ВЕСТНИКИ
Мы пришли в этот мiр Господами Заката,
Чтобы здесь возвестить благодатный Рассвет.
Солнце, древней Звездой, окровавило латы,
С Господами Заката, вступая в Завет.
На руках наших славно пылают стигматы,
Это знаки отличия прожитых лет.
Мы придём и погасим искусственный свет.
Только ветру трепать орифламмы расплаты.
Мы придём на Закате, в пределы Земли,
Возвестить о Рассвете последнему люду,
Чтобы первые вновь свой удел обрели.
Так внимайте же нам. Мы вещаем повсюду,
Как времён не подвластные тяжкому спуду,
Восстают из замшелых гробниц Короли.
ПОСЛЕДНИЙ КАУДИЛЬО
В бассейнах Крови сонных ловим рыб,
А рыбы спят, не ведая насилья.
Вновь будем созерцать мы Рога Изобилья,
В эпоху Рыб причудливый изгиб.
На глади призрачной лишь грёзы ненюфар,
На грани Ужаса лишь обмороки лилий.
Их белизну вновь мучает кошмар,
Что живы те, кого мы не убили.
Бассейны Крови – омуты зеркал;
В них смотрят пристально сеньоры из Кастилии,
Как маги древние в магический кристалл.
Они распознают короны и мантильи
И час, когда из сумрака восстал
В эпоху Рыб последний Каудильо.
ОККУЛЬТНАЯ ВОЙНА
Который год оккультную Войну
Ведут безжалостно восставшие сеньоры.
Сложив одеждами последнюю вину,
Людского племени отринув приговоры.
Кто выбрал символом холодную Луну,
Кто Солнце начертал на орифламме Воли.
Не всё ль равно… Лишь явки и пароли
Не выдать бы во вражеском плену.
Идёт Война. Везде циклон атаки
И фронт везде. Кто друг и кто здесь враг?
Вот распознать уже различий знаки
Не может даже главный маг.
А башня рушится. Протяжен вой собаки
И слышен за спиной неторопливый шаг.
ЛОВЛЯ
Сегодня сумерки особенно свинцовы,
Но в море брошена магическая сеть.
Ждут рыбари богатого улова…
Вновь на столе – вино и рыба – в снедь.
Им ведомо, что, воплотившись, Слово,
Сойдёт средь избранных на дрогнувшую твердь.
И Смертью Крестной попирая смерть,
Раздаст им снедь в тени родного крова.
Сегодня сумерки. Но плавится Свинец,
О борт, разбившись пенною волною.
И значит, сумеркам приблизился конец.
О ловля рыб, предутренней порою!
Ладьёю правит опытный Ловец,
А рыбы золотой мерцают чешуёю.
МОЛОКО ДИАНЫ
Нам жажду утолит девичье молоко,
Исторгнутое в мiр пунцовыми сосцами.
Вот Млечный Путь, сквозь зыбкое стекло,
Как тело Нут, вновь распростёрт над нами.
Так небо звёздное к нам в горло истекло
И гланды обожгло, так больно, холодами.
Напиток сей нам смаковать глотками,
Оно трезвит причастников зело.
От трезвости своей мы будем словно пьяны;
Шатаясь, побредём по улицам ночным,
И углубимся в киммерийские туманы.
Всем видом утвердим мы истинный экстрим,
И песней тишину под утро огласим,
Чтоб встрепенулись горлицы Дианы.
БЕСТИАРИЙ
Причащаются Кровью птенцы Пеликана,
Ритуальным вином наших древних мистерий.
И чувствительно сердце как алая рана,
Оно чует, как Кто-то приблизился к двери.
Обезглавленный Принц вышел к нам из тумана,
И в ретортах сгустились чернильные тени.
Вместе с принцем пришли под рыданье паваны,
Со страниц Бестиария странные звери.
Василиски, ехидны, кенокефалы,
Прошумели в урочищах арок старинных
И неспешно вошли в задремавшие залы.
Там кентавры уже подносили бокалы,
Наполняя их млеком голубок невинных
Или соком плодов, что пугающе алы.
ТАНТРИЧЕСКОЕ ПРЕОБРАЖЕНИЕ
Уже не девственно начавшееся утро.
На бёдрах кровь. Искусаны уста.
Богами вновь раскрыта Кама-Сутра
На самой тайной позе… Не с проста…
Плоть нежится улыбкой естества,
Как раковина в истоме перламутра.
И в кварцевых кристаллах смутно
Соблазном дразнит каждая черта.
Блаженство… Боль… Бальзам галлюцинаций
Плесни скорей в магический бокал.
Кровавь уста восторгами простраций.
Ты мною станешь, чтоб тобой я стал.
В майтхуне огненной последних трансформаций,
Преобразив тела в тантрический кинжал.
Сергей ЯШИН
MAGICK
Есть только Магия, и только Красота,
То Красота магического акта.
Нарушить всё, где пролегла черта,
Но при условии, что нарушенье ярко.
Быстрей хронометр тантрического такта.
В запретной ритмике уже и Тот и Та.
Чтоб крик сдержать кусаешь ты уста.
Вино иль кровь. Неважно… Это сладко.
Вот Сокол наш. В его когтях Завет
Что писан знаками гностических паролей,
Преображающих любую Ночь в Рассвет.
Закон – Любовь, согласная лишь Воле.
Так Бог изрёк. Другого Бога нет.
Он Страсть, Покой и запредельность Боли.
Сергей ЯШИН
ПОСЕВ
Что не убьёт, то сделает сильнее;
Отрава, нож или Любовь.
Чего же ждать ещё, робея.
И сожалеть о чём-то вновь.
Опасность не удел плебея,
В чьих жилах порченая кровь.
Но ты зерном себя готовь,
На поле жертвенное, сея.
Всё выдержать и всё преодолеть,
И выше стать земного притяженья.
И покидая эту клеть
Уже ощущая запах тленья,
Сказать себе: так это Смерть,
Или намёк на Воскресенье?
ВОЯЖ ОРФЕЯ
Ты следуешь за мной неслышными шагами,
Но только для меня, ты знаешь, выход есть.
Лишь своды тьмы раскинулись над нами,
Но музыкой звучит иная Благовесть.
Инферно – этот мiр. Реальности здесь несть.
Он весь пульсирует как будто миражами.
Но ты идёшь, чтоб снова мы стяжали
Плод этой Верности, которой имя Честь.
Я оглянусь. Иного быть не может.
Я оглянусь. Чтоб ты исчезла вновь.
И пусть Судьба стократно боль умножит.
Предназначенье есть по имени Любовь.
И за него, мы ведаем, что строже
С нас спросит Бог, - Который Дух и Кровь.
УРАНИЯ