Принятие за основу геополитической модели, свойственной западной системе во главе с США и основанной на антагонизме США и Евразии и на идее «стратегической опасности», приводит к тому, что аналитики, которые придерживаются данной модели, дают предпочтение критическим факторам в различных районах, входящих в сферу интересов США. Эти факторы обычно состоят из внутренних неурядиц, причиной которых являются, в частности, межэтнические разногласия, социальное неравенство, религиозное и культурное разнообразие.
Технологии решения подобных задач могут быть разными, начиная от методов мягкого воздействия (в любом случае, все эти методы нацелены на распространение «западных ценностей» демократии и либерализма без учета местных культурных традиций и особенностей) и заканчивая прямой военной интервенцией. Оправдания прямой военной интервенции могут быть разными. В качестве предлогов могут быть избраны «защита интересов США», «защита международного порядка», или же, в случае стран или правительств, которым Запад заранее и многозначительно дал свою оценку, согласно методу «мягкого» управления (soft power), «крайняя мера защиты населения и прав человека».
Геополитические взгляды США – это типичные взгляды океанской державы, которая строит свои взаимоотношения с другими нациями или иными геополитическими субъектами, отталкиваясь от того, что сама является «островом». Поэтому Вашингтон и смотрит на Средиземноморский бассейн и Центральную Азию как на два региона, которым свойственна нестабильность. Две территории находятся в сформулированной Збигневом Бжезинским «дуге нестабильности». Дуга нестабильности или кризиса, как известно, является дальнейшим развитием геостратегической концепции «римленда» (границы моря с сушей), разработанной Николасом Спайкменом. В контексте биполярного мира контроль над римлендом означал контроль над всем евразийским пространством для сдерживания основного противника США – Советского Союза, ради исключительной выгоды «Североамериканского острова».
В контексте нового однополярного миропорядка определенная зоной геополитических интересов США территория Большого Ближнего Востока протягивается широким поясом от Марокко через всю Среднюю Азию. По мнению Вашингтона, этот пояс должен быть «умиротворен», потому что являет собой «дугу нестабильности».
Подобные взгляды, распространенные исследованием Самюэля Хантингтона и анализом Збигнева Бжезинского, полностью объясняют методы США по проникновению в центр Евразийского континента и, как следствие, давление на территорию России с целью получения мирового господства.
Однако на пути реализации американских планов возникли некоторые «неожиданности», такие как «восстановление» России, евразийская политика Путина в Центральной Азии, новые договоры между Москвой и Пекином, а также появление новой Турции. Эти факторы повлияли на определение новой зоны интересов США – Большого Ближнего Востока. Такая эволюция взглядов символически была официально озвучена во время ливано-израильской войны 2006 года. Занимавшая в то время должность госсекретаря Кондолиза Райс заявила: «Нет смысла продолжать переговоры, если их целью является возвращение Ливана и Израиля к прежнему статусу. Я думаю, что это было бы ошибочно. То, что мы видим, в некотором смысле представляет собой только начало, усиливающиеся «родовые схватки» нового Ближнего Востока, и, независимо от того, что мы делаем, мы должны убедиться, что мы движемся вперед, к новому Ближнему Востоку, а не возвращаемся к старому».
Новое определение было, безусловно, прагматическим. По сути, оно было сделано, чтобы вновь подтвердить стратегическое сотрудничество с Тель-Авивом и ослабить ближневосточные и близлежащие области. Спустя несколько дней после заявления Кондолизы Райс эта идея была интерпретирована израильским премьер-министром Олмертом как «новый порядок» на Ближнем Востоке. Похожая программа, названная «Евразийские Балканы», была сформулирована Бжезинским в определении роли Среднеазиатского региона, использование которого предполагалось при помощи дестабилизации ситуации в регионе на базе эндогенных трений. Целью данной программы являлось (и является) усложнение реализации потенциального укрепления геополитического союза между Россией и Китаем.
В промежутке между 2006 годом и вплоть до начала операции против Ливии в 2011 году США фактически продолжили стратегию по милитаризации пространства между Средиземным морем и Средней Азией. В частности, в 2008 году США начали использовать свою военную машину в Африке – АФРИКОМ. Этот военный орган управления, вовлеченный на сегодняшний день (апрель 2011 года) в ливийский кризис, намерен закрепить американское присутствие в Африке для контроля и быстрого вторжения на Африканский континент, а также направлен на захват контроля над «новым» Ближним Востоком и Центральной Азией. Вкратце стратегия США заключается в милитаризации дуги «Средиземноморье – Средняя Азия». Вот ее основные задачи:
a) вбить клин между Южной Европой и Северной Африкой;
б) усилить контроль Вашингтона над Северной Африкой и Ближним Востоком (включая использование базы «Кэмп-Бонстил» в Косово-Метохия), с особым вниманием к территории Турции, Сирии и Ирана;
в) «разбить» евразийское пространство на две части;
г) увеличить т. н. дугу кризиса за счет Центральной Азии.
В контексте решения первой и второй задач Вашингтон в основном сконцентрировался на Италии и Турции. Два средиземноморских государства по разным причинам (для Италии – во многом в силу энергетической и промышленной политики; более явная геополитическая причина – для Анкары, стремящейся стать лидером в регионе и соперничающей в этом с Израилем) в последние годы выстроили свою внешнюю политику таким образом, чтобы в будущем, благодаря окрепшим отношениям с Россией, обладать необходимыми рычагами для выхода из-под влияния США. Очевидные попытки Рима и Анкары увеличить степень собственной независимости на международной арене столкнулись не только с основными геополитическими интересами Вашингтона и Лондона, но и с планами Саркози по созданию Средиземноморского союза.