Эшелон №0
Июнь 2014
Полумрак. Санитарка Римма мечется по санитарному вагону, пытаясь удержать равновесие. Все койки заняты. Кто-то сидит, кто-то полулежит, кто-то спит, накрывшись одеялом. Поезд кренится влево, раненые, кто может, хватаются за полки, поручни. Кто-то падает в проход, к нему подходят, помогают встать или укладывают на свое место.
Безногий: Что, барышня, опять? Прям, взлетаем. Да?
Римма останавливается, хватается рукой за перила ближайшей койки. С улыбкой смотрит на Безногого, вздыхает. Потом отворачивается и продолжает свой путь.
Поезд замедляет ход, равномерно постукивая колесами. Один из раненых сбрасывает с себя одеяло, падает с кровати, в панике осматривается. Поезд вновь набрал упущенную скорость, но едет умеренно.
Новенький: Охренеть. Где я?...(всеобщее молчание)
Кто-то: А буянить не будешь?
Слышны короткие смешки. Новенький напряженно всматривается в полумрак. Некоторые из раненых с интересом смотрят на него, кто-то равнодушно отвернулся или вообще не обратил внимания, продолжив свои дела. Санитарка Римма подходит к нему, рассматривает, а потом удаляется.
Новенький (громко): Куда едем-то, Сестричка?
Из угла вагона послышался смешок, он разрастается, и вскоре лавина смеха обрушивается на Новенького... Это странный смех: смесь сочувствия, и, в то же время, издевки. К Новенькому подходит рослый блондин с перебинтованной грудью.
Блондин: А ты не в курсе?
Смех смолкает. Все внимательно смотрят на Новенького.
Новенький: Нет, а шо смешного?
Блондин: Да ниче! (немного громче, как бы, чтоб все услышали) Значит, ты не в курсе?
Новенький: В курсе чего? И вообще! Шо смешного?
Никто не отводит взгляд, а напротив, смотрят проницательно. Кто с улыбкой, кто с умилением, а кто по-прежнему с издевкой. Новенький переводит взгляд и видит древнего, абсолютно седого старика. Тот протягивает ему папиросу.
|
|
Седой: Сынок! Да что ты, что ты? На, хочешь? Закури.
Новенький: Шо не так?….
Седой: Ничего, садись. (Он похлопал рукой рядом с собой)
Новенький берет папиросу, рассматривает ее и лежащую между ними зеленую пачку, закуривает. Седой тоже закуривает.
Новенький: Ух ты, «Север». Где достал такие?
Седой: Комбат мой отдал, перед тем как…
Новенький: (Затянувшись и выдохнув) Шота они беспонтовые, старик.
Седой: Что, непривычное ощущение?
Новенький: (выдохнув дым) А в чем прикол?
Седой: (Усмехнувшись) Сам как, в норме?
Новенький озадаченно посмотрел по сторонам
Седой: Это не страшно, сходи погуляй по вагону, сынок, осмотрись.
Новенький встает и идет исследовать вагон. В нем много раненных и, судя по повязкам, тяжело, но стонущих нет, и нет просьб: «Пить…, пить…». Все в сознании и улыбаются. И коричневое пятно на штанах новичка сзади еще больше усиливает веселье. Кто-то снисходительно хмыкает, но большинство уже смеются. Новенький удивленно поворачивается к смеющимся, и тут начинает смеяться вторая половина вагона.
Новенький: Тю, больные. Слышь, сестра, чем ты тут их пичкаешь? Ржут, как кони. (Смех усиливается) Б.., я щас тоже ржать буду?
Безуспешно передразнивает остальных. К нему подходит сестра и дает свежие штаны. Смутившись, он идет на своё место и переодевается. А после и вовсе укрывается с головой. Кто-то произносит: «Лучше посрать до боя, чем обосраться в бою». Смех. С другой стороны вагона подхватывают, напевая: «А в кустах срала девченка, лопухами подтираясь», и смех катиться по вагону.
|
|
РУПОР: ( доносится через шипение обрывками) «…ские войска пробили линию обороны …ких войск…» Кто-то подходит, бьет по нему и звучит фрагмент песни «…Кали раптам одчуеш камунальныя пахи и жиццё тябе возьме у пятлю. Зраземееш тады, что…», стучит еще раз и громкоговоритель шипит. Кто-то просит «оставь!». И становиться ясно, что именно этот звук устраивает всех. Новенький непонимающе оглядывается, подходит с рупору, бьет – тишина.. Народ возмущенно гудит, но буквально секунда, и все продолжают заниматься своими делами. Новенький подходит к Седому.
Новенький: Дай еще папиросу.
Достает пачку, протягивает Новенькому. Сидят, курят.
Седой: Куда попало?
В Вагоне повисает пауза, все с интересом смотрят на Новенького. Новенький рассматривая себя. Удивленно пожимает плечами.
Блондин: В штаны ему попало.
И многие смеются.
Седой: Тихо!…Странно. Может ты контуженый?
Новенький: Да нет вроде.
Седой: А что помнишь?
Новенький: Что помню? (удивленно) Не знаю, ничего не помню…
Седой: Ну, прямо таки ничего? Что-то все равно должен помнить.
Новенький задумывается…
Новенький: (Пауза) Смородину помню. Дали стул и ведро. Подхожу к кусту, а он тебе по шею. И ягоды такие черные, крупные.
Борода: (босоногий сорокалетний мужчина с бородой, забинтована шея): Контуженый он, сразу видно. Ведро он помнит…
Седой: Тс.
Все замолкают, как бы помогая Новенькому вспомнить. Курят. А вагон лихорадочно стучит колесами.
Новенький: Вспомнил! Своих вспомнил! Помню, после армии остался на службе. И мы…. Блин… не помню. Как-то вот возникло - раз мы стоим, охраняем, а потом все, белый экран.
|
|
Седой: Ничего, сынок, ничего… Вернется… Скоро… Память…
Борода: Вспомнишь, все вспомнишь. Только порядок трудно будет в голове навести. Вот Седой много что вспоминает. А, Седой? Расскажи? А ты сядь, пока, расслабься.
Седой задумывается на секунды. Шевелит губами, перебирая в голове воспоминания.
Седой: Если знамя полка пропало, полк расформировывается, знаете, да? А офицеры этого полка все отправляются в штрафной батальон. А у нас было такое, что захватили немцы участок территории, где остался штаб полка. Правда, наши были в этой землянке. Я рассказывал, не землянка, а сруб, там были окна-амбразуры. И ночью штабные прорвались через немецкую оборону, прорвались к нам, и повар полка из этой землянки, обмотал знамя вокруг себя и вынес, а потом их по одному и скопом приглашали в Особый отдел, допрашивали, вместо того, что б наградить. Над ними издевались, допрашивали в течение месяца.
Рыжий: (Рыжий рослый парень, с забинтованным плечом без руки, срываясь со своей койки и размахивая здоровой рукой кричит) А ты против? А как с такими еще?.. Подумай, подумай, как будет время. Ухо востро должно быть. Так и норовят за печеньку на ту сторону перебежать… Не, знамя - это да, это честь, не спорю… Ну, а вдруг твои договорились с врагами? А? Мол: «информацию нужную – нате, пожалуйте, кушайте». У тебя уже вместо мозга мочалка, старый уже. Если какая сука из плена выбралась – стрелять, нахер. Не разговаривать. Правильно, пацаны?
Молчание.
Рыжий: Что? Гуманизм-хуманизм. Да где б вы были, если б Родина ухо востро не держала? (Молчание) И тишина… Все чистенькие. Может это из-за вашего: «Моя хата с краю», нас здесь удерживают... Поворачивается к Седому. Что, батя, вот скажи мне?!
Седой на полуслове, молча дает ему папиросу.
Седой: Покури, (Рыжий отказывается, а по вагону прокатился смешок) Не хочешь? Чаю попей, просто прогуляйся. Не поможет никто. Сам давай, сам.
Рыжий садится на свое место.
Рыжий: Под властью народной он стонет, при Батюшке Николае, наверно не роптал, старый хрыч. (Седой молчит) Во, заткнулся. Контра.
Появляется Римма.
Римма: Тишина! Дайте новенького осмотреть.
Один угол вагона отделен простыней на веревке. Это медпункт. Из него выходит Доктор. При его появлении смех притихает. Проходя мимо раненых, Доктор смотрит каждому в лицо. На Седого он не смотрит, подходит сразу к Новенькому.
Доктор: Риммочка, ты на него карточку завела?
Римма: Да, Доктор, конечно, вот.
Римма держит папку с бумагами, готовиться записывать. Доктор осматривает Новенького, не находит ни одного ранения, и произносит:.
Доктор: Понятно. Как с памятью?
Новенький: Плохо
Доктор: Хоть что-то помнишь?
Седой: Детство помнит. Уже полдела
Доктор: Правильно. Судя по нанесенному повреждению… Все хорошо. Наладится. Все будет хорошо.
Новенький: Что хорошего, доктор? Тут что - психушка, какая-то военная? Ещё и в вагоне …Это что за прикол такой? Еще и галимый какой-то, что для раненых нормального не нашлось? Где вы его откопали? Мы куда вообще едем?
Доктор: Все будет хорошо. Вагон, какой есть. И на том спасибо. А твоя боевая задача - вспомнить, как можно больше.
Новенький: Доктор, не уверен я, что все будет хорошо.
Доктор: Что за претензии, солдат. Приказ есть?
Новенький: Так точно!
Доктор: Вы еще, как бы… служите молодой человек…, никто вас не демобилизовал! А сейчас вы в моем распоряжении…, уж, не обессудьте, так что не надо тут… мне тут этого… прекословить … Да?
Новенький: Есть! Только все равно странно.
Доктор кивает и уходит. Все с любопытством рассматривают новенького.
Римма: (вдогонку) Доктор, что пишем? (Не дождавшись ответа) Так, разойдитесь.
Все нехотя расходятся, бубня: «Разойдитесь», «ни одного ранения», «а он русский?» «и не наш», «форма новая». Новенький растерянно смотрит по сторонам. Раненые возвращаются в свое привычное состояние. Новенький направляется к Седому. По пути обращает внимание на солдата с перебинтованными окровавленными культями вместо ног.
Новенький: Он как тебя, друг.
Безногий: Ты об этом (указывая на культи), а… плохого мало. Представляешь, я раньше страдал. Пар пятнадцать трофейных ботинок перемерил на свой сорок седьмой, все без толку. А ща и беспокоиться нет смысла. Ближе к рукам пятки стали (протягивает руку, чешет окровавленную культю и смеется).
Новенький: Ну, крепись.
Безногий: И ты не плошай.
Новенький продолжает движение по вагону. Где-то слышится: «Братишка, как там наши сыграли?», Где-то отзывается: «Ничья». Возле одной из коек в конце вагона идет ожесточенная карточная игра в «Дурака». Блондин, два очень похожих друг на друга черноглазых черноволосых парня (Иван, Илья). Иван - с перевязанной головой, на правом виске кровь, Илья - с повязкой на глазу, говорят по-белорусски. Крепкий лысый старик в пенсне, с повязкой на животе. Парни иногда с опаской поглядывают на старика.
Блондин: Лови, пацаны, вот она, моя красава, (бросает в запале карту на стол).
Иван: Якая ж гэта красава…. Вось табе красава (бьет карту Блондина)
Блондин: Отбой.
Илья недовольно кривится.
Иван: Чаго рожу крывиш?
Илья: Ды вось, як нарадзиуся ты без мазгоу, так новыя и не здабыу.
Иван: Што ты там вякнуу?
Илья: Вушы прабей.
Иван: Гляджу дауно не лупцавали?
Илья: Гэта ты дауно не ….
Лысый: Цыц, сядзець циха.
Парни притихают. Дальше идет игра. Лысый кладет карту, Илье отбиваться.
Иван: Тольки не прафукай, а то тваё глупства ужо вось дзе!
Илья: Мне яшчэ да тябе далёка! Таки козыр у минулы ход згубиу.
Иван: Ты галоунае за сабой сачы.
Илья: Гэта з задавальненнем, кали б адзин гуляу. Але ж, хтосци прапанавау па парах, а козыры зливае.
Блондин: Ну? Будем бить, или как?
Илья: Забрау. (Забирает карту со стола)
Иван: Куды ты забрау? Ты, зусим, идыёт?.
Лысый: Циха кажу! Хопиць!
Но Иван уже привстает и хватает Илью за волосы, тот отбивается, начинается драка. Блондин довольно откидывается, спрашивает у вагона: Ставки делаем? Раненые подходят смотреть. Безногий садится на своей кровати. Только Лысый упорно смотрит в свои карты.
Иван: Ты, падла, першы пачау, я табе казау пераходзь да нас.
Илья: Дык ты ж, поскудзь, к поскудзям у падауся. Я цябе угаворвау. А ты ж, як баран упарты.
Иван: Я ж цябе выгадавау. Не мамка, а я, шчанюк! Я ж арэли табе зрабиу, а не Дзед Мароз. А ты у контру падауся. Я на цябе свое дзяцинства игробиу.
Илья: І што, я цяпер усё сваё жыццё павинен табе? А ты ж, потрах... мне нырки адбиу. Не забыуся?
Перекидываясь этими фразами, они с жестокостью избивают друг друга. Никто не вмешивается. Новенький с удивлением смотрит на фантастический по физическим свойствам бой. Никакого урона бойцы не получают. Новенькому все кажется странным и запутанным.. Вот воин Афгана, играющий в карты с воинами первой мировой, вот кто-то удивленно смотрит маленький телевизор. Кто-то, встретив взгляд новенького, говорит: «Летим как птица, да братан, с ветерком? Знаешь куда? И ни кто не знает». Братья продолжают бой. Лысый совершенно не обращает на них внимания. К Новенькому подходит Чекист в хромовых сапогах, черных штанах, белой рубахе и с перевязанной головой.
Чекист: Ну, как ты? (протягивает руку) Чекист.
Новинький: Э…
Чекист: Не напрягай голову. Потом придет. Освоился?
Новенький: Странно тут, как минимум.
Чекист: Это поначалу, потом привыкаешь.
Новенький: Хм…Вагон как вагон, токо чертовщина какая-то..
Чекист: Еще бы… Тут ведь… Слышал про теорию безотносительности.
Новенький: Относительности… Слышал, но не факт, шо понял.
Чекист: Мало кто понял. Тут… Как бы это тебе попроще… В общем, у нас нет тут единого мнения. Этот вагон не идет от пункта «А» к пункту «Б», как учит нас Ферштейн. Цели у него нет и депо у него нет. Мне так кажется. Он наверняка, едет… как бы это тебе попонятнее… он едет и к тебе и от тебя. Ну, то есть,… то, что ты умер, ты уже понял, да?
Новенький: Умер?
Чекист: Ай ты, Митрофанушка. Ну что ты такой недогадливый…(пауза) расстроился? этот вагон перевозит только умерших в боях, за правое дело. Мне так кажется. Он как бы был всегда, ну то есть не всегда, до него, конечно, какие-нибудь повозки были, а до них колесницы…
Новенький: (растерянно, еще раз осматривая себя) Погодите, погодите. То есть вы, выходит, от пули в лоб, а я от пули в жопу? (Смеясь) Я понял, очередная ржака. Не прокатит.
Чекист: Не знаю, от чего ты. Это другой вопрос, еще разберешься. Но вагон этот пришел к тебе тогда, когда время пришло. Хочешь ты этого или нет.
Новенький: Да бред это.
Чекист: Может оно и бред, да знай пока это… Будет своя версия - расскажешь.Но сейчас пока так.С одно стороны он есть, но его нет. А с другой стороны его нет, а он есть. Вот тебе и теория невероятности. Это ну как бы… Не расстояние он преодолевает, а как бы время. Почему, спроси, ты ни чего не можешь вспомнить? Как сел ты в поезд? Или просто вон посмотри на форму одежды. Все разные.
Новенький: Да, я это заметил,… но тогда… так… погоди… а где немцы, душманы, террористы? Где враг? А? Они со своей колокольни же тоже за правое дело дохнут. Нестыковочка.
Чекист: Не знаю… Как вариант, в другом вагоне. Наверное, у каждой стороны свой вагон. А тут вот только мы… славяне… вроде как братья. Не знаю, в общем. Знаю точно, только одно, что все мы в бою погибли. И всем нам нужно вспомнить своё…
Новенький: От выдумщик ты… да.
Чекист: Думай сам….И еще… (Показывает) В затылок, а не в лоб. Это немного обиднее.
Новенький: Извини…
Чекист: Ладно… не бери в голову. (Смеется)
Братья валят друг друга на пол, цепляют койку, слышится грохот. Римма выбегает из-за простыни-занавески. Бежит звать Доктора.
Доктор подходит к громкоговорителю, стучит по нему.
РУПОР: «..сегодня мы прощались..» (шипит хрипит), звучит фрагмент песни «..ской силой темною, с проклятою ордой..», (шипит) «…Погибшие военные…» (шипит) «…Мать обвинила…» (шипит) «…Пламя перекинулось…» (шипит) «…более… (шипит) …сячи погибших… (шипит) …сяч пропавших безвести». звучит фрагмент песни «Rio-Rita»
Заканчивается продолжительным шипением. Это успокаивает. Лысый поворачивается к дерущимся. Строго и одновременно с умилением.
Лысый: Так, дзеці усё!… я што казау?
Братья опускают руки, с ненавистью смотрят друг на друга.
РУПОР: Звучит фрагмент песни «..Два человека пытаются как-то решить, задача живущих поговорить..»
Иван: Тата, ён мяне падсцярог…
Илья: Ён мяне, нават, слухаць не хацеу, гад…
Иван: Гэная сука, мяне згубила.
Илья: Таму што ты мне дула у вясок тыкау.
Иван: Так ты ж маих братоу загубиу.
Илья: Я цябе брат! Дурань.
Иван: Ты – контра, а не брат.
Лысый: Партыю, скончвайце.
Блондин: (берет свои карты, довольно) Вот это правильно. Это норм. (Лысому) А махаются они у тебя, как девки. Мы все это отрабатывали, отчеканивали. Песок за шиворотом, жара под 40, и в километре - моджахеды. Сидят и ждут, когда поймают и член отрежут. Вот это - тренировки.
Игра продолжается.
Новенький: (переварив информацию, полученную при беседе с Чекистом вдруг…) Что за херня? Откуда вы в хера взялись? Какого.. я тут делаю?
Идет к старику. По пути его хватает Рыжий. Горячечным шепотом
Рыжий: Иди сюда, боец. Я тоже, как и ты, очнулся недавно. Вижу, ты, как и я, в недоумении. Я тебе все расскажу, я понял еще до того, как они попытались меня дезориентировать, только не слушай никого, это - главное правило. Пока работает, следующий раз, когда поезд тормознет, я выпрыгну. И ты подумай. Это враги запустили диверсию. Точно тебе говорю. Смотри: все раненые, а ни у кого не болит. И заметь, ничего не колют! А это значит что? Газ… Эксперимент, какой-нибудь. Может они испытывают новую мутатень какую-то. А мы на самом деле в плену. Еще неизвестно, как на здоровье отразится… Болеть то должно…, это блин правило.
Новенький: А кто враг?
Рыжий: Дык это…, говорю ж эксперимент. А доктор – он главный, ты же понял? Если что - он добьет, я его падлу, сразу раскусил. И Седой этот – типа добренький. Ни хрена, агент это. Информацию собирает и докладывает. Так что ты держи ухо востро. Не проговорись.
Новенький: Про шо? Я не помню ниче.
Рыжий: Так, это временно, потом вспоминаешь, я ж говорю… они хитрые, суки.
Новенький: Ясно.
Новенький направляется к себе на койку, с мыслью забиться в угол, накрыться одеялом и прекратить весь этот ужас непонимания. По пути, его то и дело останавливают, что-то говорят, объясняют. Он пытается добраться до своей койки. Из угла послышалось тоненькое женское всхлипывание.
Седой: Верочка! Иди сюда.
Внимание всех переключилось на угол вагона, из которого появляется грязное растрепанное существо, с длинными волосами, распущенными и спутанными. Грудь и руки перебинтованы, кое-где на повязке капли крови.
Кто-то: Наша любимая боевая единица.
Седой: Иди, моя хорошая.
Новенький (с иронией и жалостью): Да, видать реальный боец.
Верочка подходит, ласково глядит на Новенького.
Седой: Верочка. Как ты?
Верочка: Хорошо я дедушка, и сегодня хорошо и вчера было. А чем мне тут не хорошо, вокруг солдатики.
Седой: Брелок нашла?
Верочка хлюпает носом, утыкается Седому в плечо и начинает тихо поскуливать.
Верочка: Нет нигде, искала, солдатики помогали. Нет нигде, искала…. Помогали.. беда у меня…
Седой: Не кисни, не кисни, найдешь. Вот смотри какой солдатик, познакомься, смотри какой хорошенький.
Верочка смотрит на Новенького и улыбается.
Верочка: Новенький.
Садится рядом с ним, гладит его по плечу.
Верочка: Молоденький какой и ни одной повязки. Это редкость, редкость, что целехонький, вот меня видишь (показывает в область груди) в самое мое .. (застенчиво улыбаясь)… Свои, что б я не мучилась. Пятерых… двух мальчиков и трех девочек я успела вынести. Их бы догнали, надо было отвлечь. А как проволока, ток….
А брелок я потеряла, ты не видел? такой на клеенке.
Новенький отрицательно машет головой.
Седой: Найдется, брелок, найдется. Вот, мы попросим солдатика.
Новенький растеряно шарит глазами по вагону. Потом начинает злиться.
Новенький: Та, ну, нафиг, какой брелок, шо пристали.
Верочка: Клеенчатый такой, с такими веревочками, как на маске марлевой, такой синенький.
Новенький раздраженно встает начинает искать, кое-кто из раненых помогает ему искать. В результате в том углу, где и сидела Верочка, он находит брелок. Четырехугольный кусочек клеенки.
Новенький: (читает) Кричевская Вера Васильевна 3(в) плюс. Мальчик.
Верочка радостно подбегает к нему, берет этот брелок, прижимает к ране на груди.
Верочка: Спасибо, солдатик. Дай тебе Бог здоровья. Солдатик, миленький у тебя дети есть? (Смотрит на него, потом расстроенно) Какие те дети, ты сам еще дети, у тебя есть мама. Есть у тебя мама?
Новенький: Есть, конечно… (смутившись) Была…
Верочка повторяет: Есть, конечно, мама есть у всех. Не у всех мам есть…
Внезапно скорчившись, идет в угол, начинает стучать в стену кулаком, потом головой. Громко кричит, воет. Плачет
Новенький растерянно смотрит на нее, хочет подойти. Седой останавливает.
Седой: Стой, сынок, не трожь. Сейчас.
Женщина перестает биться в истерике, рассматривает себя, окружающих. Проводит рукой по волосам, понимает, что они растрепаны, убирает их в прическу, поправляет на себе одежду. Достает пиджак, прикрывает рану. И вот интеллигентная, собранная женщина стоит перед Новеньким. Она молча проходит мимо него, садится рядом с Седым.
Верочка: Давно я так?
Седой: Да, долговато, Вера Васильевна, пришлось опять шокотерапию…Простите.
Верочка: Закончится ли это?
Седой: (уверенно) Закончится.
Новенький садится рядом.
Новенький: Сын, да?
Вера Васильевна игнорирует вопрос. Все сидят молча.
РУПОР: звучит фрагмент «Время вперед» - Свиридов, …(шипит) «…А под льдами Антарктиды, археологи…» …(шипит) звучит фрагмент песни «…Зразумеешь тады, што тры чарапахи паранейшаму тягнуть зямлю… » …(шипит) «…Хрюша, Хрюша. А зачем тебе автомат? - собираюсь на войну»… …(шипит) … «Сегодня Четвертая противотанковая…» …(шипит)
Внезапно Седой укладывается на койку. Вера Васильевна заботливо прикрывает его одеялом.
Седой: (Новенькому) Что-то я устал, прилягу. И ты иди, полежи, вспомни что-нибудь. Это важно.
Новенький подходит к своей койке, ложится. Долго ворочается. К нему подсаживается Борода.
Борода: Спишь?
Новенький: Что-то никак.
Борода: (многозначительно) И не мудрено. Пойди у Доктора спроси. Может, лекарство посоветует. И мне принесешь. Поделишься.
Новенький: А сам чего не сходишь?
Борода: А.. я ходил, доктор сказал, что надоел я ему.
Новенький: Слышь, а Доктор, он шо тоже … ну, это?
Борода: Не спящий?
Новенький: Почти…. Этот (чуть слышно, что б даже самому не услышать), мертвый.
Борода: Вот у него и спросишь.
Новенький: А ты?
Борода: Нет, у меня билет Витебск-Симферополь. Ты к доктору идешь?
Новенький: Офигеть… Интересно, а деда я могу увидеть своего?
Борода: Я тоже так подумал сразу.
Новенький: И шо?
Борода: Не, своих не встречал. Это должно очень повезти. Тут бы с собой разобраться, да вспомнить… Бегу с самодельным щитом, из знака дорожного сделал. Вот куда бегу, черт его знает. Страшно - жуть, а бегу. И рядом бегут мои. Вижу, что мои, а кто? Не могу вспомнить. И такие же, как я, без ружья, без каски, а напротив - враги. Вот не знаю, враги или нет. Но они – напротив. Все в форме, с касками, щитами и оружие у них. А у меня в руках камень. И вот я… Взрослый человек… доцент кафедры психологии бегу как малолетний пацан, без ничего. А не бежать не могу. А почему не могу? Не помню. Потом – раз - слева кто-то упал и в крови, потом… потом - боль... темно… и туу-тук, тук-тук.. слышишь? (прислушивается к стуку колес)….и я тут. Какой год? Какая война? Это тут основная проблема: ты можешь многое помнить, а на какой войне погиб - нет. Другие помогают, в конце концов, определяют, тоже приблизительно, но все же… а со мной, что-то трудно.
Новенький: Я блин думал, шо рай, ад... шо…
Борода: Не… тут все сложно. Ну, давай за снотворным сходи.
Новенький поднимается, идет в медпункт. Доктор и Римма сидят, углубившись в какие-то чертежи, схемы, карты. Они не замечают его.
Доктор: Вот смотри, Риммочка, указывает ей что-то на карте – это трасса 45-88. Здесь мы никогда не сворачивали. А последние круги прошли через от 2031 до 2014 и вот 2008, рано стали заходить на этот круг.
Римма: Да, Петенька.
Доктор: Ведь, неправильно, обходить вот тут и здесь … 80 Человек за месяц. Надо ж понимать.
Римма: Конечно, Володенька. Только что вы все меня спрашиваете? Вы с высшим образованием, а не я. О себе-то подумайте. Уже я свою пулю вспомнила, а мы всё твоё имя вспоминаем...
Доктор, думает, но вскоре опять тычет пальцем в бумаги.
Доктор: Вот смотри сама. Можно не иметь спец. образования, но тут все понятно. Нельзя было сюда (показывает). Только сюда (показывает). Правильно?
Римма: Правильно, правильно...
Доктор: Что-то не так.
Римма: … Я могла б уже уйти давно… одна, а ты не замечаешь.
Новенький: Доктор, извините, мне б шо-нибудь, шоб я заснул.
Доктор и Римма смотрят на него, в их взгляде - и смех, и жалость, и раздражение. Видно, что этот вопрос задавали часто.
Римма: Кто прислал? Или сам додумался?
Новенький: Этот… с бородой…
Доктор: (Вздыхает) Он так развлекается.
Новенький: А шо? В чем тут прикол?
Доктор: Никто не спит в поезде. Никогда не спал и не уснет.
Новенький: А Седой?
Доктор: Солдат. Для сна у меня нет лекарства. Ступай.
Новенький: А Седой?
Доктор: Что Седой? Новенький, не мешай. А Бороде скажи, что клизма у меня есть. Клизму никто не отменял.
Новенький: Передам.
Новенький выходит из-за ширмы докторской. Первым прыснул Борода, а за ним весь вагон разразился бурным смехом. Новенький сначала напрягся, сделал попытку рассердиться, но потом увидел, что смеются по-доброму «от души». Он расслабился и рассмеялся со всеми.. Вагон начинает набирать скорость, возникает молчаливое напряжение. Все хватаются за поручни и койки. «ну, вот, опять» - раздается где-то возглас. «поскорей бы» - слышится с другой стороны. Многие ложатся и спешно укрываются одеялами с головой. Новенький с трудом добирается до своей койки и, только успевает сесть, как движение замедляется. Новенький осматривается. Кто-то лежит под одеялом, кто-то равнодушно сидит на койке. Среди сидящих - Лысый и Рыжий.
Рыжий вдруг вскакивает.
Рыжий: Всё! С меня хватит, вранья. Сколько можно экспериментировать. Эй, Доктор, это ты газ там запускаешь? Да? Типа Гестапо, только наше. Галлюцинации вызываешь? И главное, чтоб не стонали, чтоб не болело! Это мы мешать тебе будем! Да! А мне болит, слышь. Я не поведусь на ваши штучки! У меня болит! АААААА!!! Слышишь, как мне болит?! (к раненым) А вы бараны, да - бараны… вам сказали что все, кердык, вы лапки сложили и делай с вами, что хочешь. Не, я не такой. Я-вот давно дверь приметил. Открою – и на волю. Выпрыгну к е… матери. (Открывает роллет вагона, смотрит (пауза) закрывает. Ходит по вагону.) Вот вы что хотите из меня сделать? хотите, что б я поверил, что погиб, и что не зря? Что… (к кому-то) вот ты говорил, что мы здесь, потому, что погибли смертью храбрых. Ха!... Я вспомнил! Рассказать? Свой б…цкий подвиг! Рассказать? А?.... А я все равно расскажу. Мы вшестером: Васек, Калим, Бульба, Стишок, и Михалыч шли по Берлину, как и хотели, с одним ножом и гранатами. За всех наших мирных, клали по два ихних. Просто идем и в окна бросаем. Гранаты не кончаются. Чуть кто шелохнется в руинах - шух туда гранату. Если кто выбежал - на нож. Так вот идем и слышу шум, гранату выхватываю, чеку срываю и только бросать - ребенок фрицавски…. Платье и косички. У меня рука судорогой пошла. На пару секунд!… Так что вы думаете, что жизнь этой соплячки стоит Васека? Калима? Бульбаша? Моих парней? Я бы бросил, пять секунд… переборол бы себя, но граната не ждет… Хотите заставить меня поверить в сраный подвиг? Во вам! (показывает кукиш) Мне боевых товарищей своих больше жалко, чем… если бы... Только их и всё!..
Мчится к своей койке, заворачивается в одеяло с головой. Под одеялом слышится «Только их… только их». Вдруг, вместо Рыжего, из-под одеяла вырывается Генерал. Абсолютно другой человек. В вагоне звучит «Смирно!» и весь вагон встает по стройке смирно, безногий садится на койке. Генерал обводит вагон суровым взглядом, становиться заметно, что висок прострелен и пол-лица залито кровью..
Генерал: Вольно! Кто старший вашей группы?
В вагоне послышался еле сдерживаемый смешок.
Кто-то: Я
Генерал: Что, «я». Представься, солдат. И доложи обстановку.
Вперед выскакивает раненый в живот боец (кто-то), принимает подобострастную позу:
Кто-то: Не имею возможности, память отсутствует.
Генерал: Не понял. Что значит отсутствует?!
Блондин: То и значит, что отсутствует.
Генерал: Отставить смех! Встать!…Кто такой?
Блондин не встает. Кто-то вдруг хлопает в ладоши и, запевая «Яблочко», пускается плясать вперемешку: «Электрик-буги», «робот» и «локинг». Генерал столбенеет. К нему подходит Чекист. Саркастично салютует.
Чекист: А разрешите-ка обратиться, товарищ генерал?
Генерал: Розги тебе товарищ?
Чекист: Простите великодушно, товарищ «ваше высокоблагородопревосходищенство» А вы нам своё имя не поведаете?... (на лице генерала гнев сменяется недоумением, Чекист удовлетворенно цокает). То-та.
Лампасы есть…. Вот и радуйтесь…. А в целом, добро пожаловать в наш скромный вагончик, Генерал.
Все смеются. Это смех, что объединяет раненых в вагоне и пугает или удивляет вновь прибывших.
Генерал: (разозлившись) Прекратить!
Смех нарастает, генерал «закипает», хватает кого-то за «грудки», но это все равно, что «подлить масла в огонь». Кто-то подбегает и суёт палец в простреленный висок, и покручивает, показывая всем, что Генерал «совсем дурачок». Генерал хватается за голову и забивается в угол койки затравленным зверем.
РУПОР: (Шипит) … «… запустит беларускоязычную версию интернет проекта «Перехват», теперь он будет называтся «Перахоп», в дальнейшем его …»… (Шипит)… звучит фрагмент песни «…На поленьях смола как слеза…» … (Шипит) «В селе Иваново прощались…. »… (Шипит)… звучит фрагмент песни «…течет ручей, бежит ру….»… (Шипит)…женский голос «Хочу им пожелать… что б они своих детей хоронили!»… (Шипит)… «Эх, хорошо в Стране Советской жить»… (Шипит)… звучит фрагмент песни «…уговорам твержу я в ответ: Нас не разлучат, нет…»
(Шипит) … успокаивает..
Новенький, медленно перемещаясь по вагону, проходит мимо кровати безногого.
Безногий: Ну что, не вспомнил свое имя?
Новенький: Нет, шо-то времени не было.
Безногий: Тогда, пока суть да дело, будешь Жираф.
Новенький: Почему Жираф?
Безногий: Потому что в пятнах. (В вагоне рассмеялись).
Новенький идет вдоль веселящихся, он не обижается, готов уже и сам пошутить. Вдруг на полпути останавливается.
Новенький: Я вспомнил!
Верочка: Вот и славно, теперь полегче будет.
Веселье переходит в напряженное внимание
Новенький: Ща, Ща… мы потеряли двух бойцов… Помню, нужны были переговоры. Они вперед выставили мирных, это у них такая тактика. Один из выстрелов прозвучал еще во время переговоров. Стреляли из-за спин безоружных людей. Пуля попала в шею старшему... Так стреляют снайперы. Перебили сонную артерию. Кровь била фонтаном. А потом раздался второй выстрел, уже из гранатомета…. Дальше не помню…
Все разочарованно вздыхают.
Лысый: А якая война хоть? Война якая?
Новенький: Не знаю, не помню.
Верочка: А разве это важно. (Новенькому) Сколько лет… было?
Новенький: Не помню.
Молчание.
Борода: А почему нет даже царапины? Вот вопрос.
По вагону несется, «да… это вопрос». Из-за ширмы выходит Доктор.
Кто-то: «А вот и наш Гетьман группы, спрашивай, что хотел». Все смеются.
Римма: Отставить смех! (Смех затихает)
Доктор уделяет внимание Генералу. Держит соответствующие бумаги.
Доктор: Ваше превосходительство.
Генерал: Где я?
Доктор: (Осматривает рану на виске) После все узнаете. Всему своё время. Что-нибудь помните?
Генерал: Нет. Странно, вообще ничего. Что со мной?
Доктор: Временная амнезия, Ваше превосходительство. (Римма перевязывает голову Генерала)
Поезд ускоряется, все вокруг кренится, потом поезд резко сбавляет скорость и все напрягаются в ожидании. Привычная схема - кто-то лег, укрылся, кто-то сидит.
Кто-то: (Новенькому) Нужно просто лечь под одеяло, и ты как-бы перемещаешься дальше.
Новенький: Куда дальше?
Кто-то: Не знаю, может, в следующий вагон, может прямо в рай, чем черт не шутит? А может, в царство Аида, гиперпространство… Тут нет единого мнения. Но одеяло работает, проверено.
Информация не впечатляет Новенького
Новенький: Понятно.
Кто-то: Не интересно, что ли? Смотри, смотри это всегда интересно...
Кто-то еще: Кому как повезет, конечно, но… Ты вообще понял, хоть что-нибудь?
Новенький (неуверенно): Понял, понял...
Кто-то еще: (усмехнувшись) И я тоже поначалу не поверил. Но это так. Тот, кто под одеялом, - у того шанс двигаться дальше. И еще. очень важно вспомнить. Потому что…
Новенький: Шо? Шо будет, если не вспомнить? Вы запарили меня совсем!
Кто-то: Не кричи, солдат. Надо вспомнить и все тут.
Новенький: Кому надо?!
Седой: Тебе. Только тебе. Если ты себя не захочешь или не сможешь вспомнить, то другим вообще не нужен… там…
РУПОР: (Шипит) … отрывок из фильма «…стоишь на берегу и чувствуешь соленый запах ветра, что веет с моря и веришь, что свободен ты и жизнь лишь началась…» … (Шипит) … Звучит фрагмент песни «…Ох смотри не промахнись, атаман,
Чтоб не дрогнула рука невзначай…» (Шипит) … «И губы жжет подруги поцелуй, пропитанный слезой»
РУПОР шипит. А вагон затихает, пытаясь переварить информацию.
Доктор: (Седому) А ты откуда знаешь?
Седой: А…Я знаю.
Новенький: Понятно! Хотя ничего не понятно. Надо вспомнить, шоб тебя не забыли, чушь, ну, ладно. Одеялом укрыться, шо б уйти куда-то, куда никто не знает, еще большая чушь. Ну, сделаем, а эти? А что ж эти? (показывает на не укрывшихся одеялом сидящих раненых)
Седой: Ну, это же дело добровольное, по желанию.