Обыкновенное у всех у них питье: молоко, просяная брага и ставленные меда.

Они от большей части имеют овец да лошадей, а коров и ишаков у них мало.

Настоящая у общаго их народа пища — просо, которым и лошадей стоялых кормят, / л. 18об. / а для себя на год запасенное зарывают в ямы. А пшеницы и ячменя мало употребляют и затем и сеют немного. Владельцы и их знатные уздени едят с просом летом баранину свежую и аленину стреленую, а зимою баранину ж копченую.

Обыкновенное у всех у них питье: молоко, просяная брага и ставленные меда.

В 1736-м году обще с донскими и калмыцкими войски чинили поиски над кубанскими татары, да и при будущих случаях для произведения над кубанцами поисков служба их потребна. А между тем можно от них и сие за службу почитать, что они ближним от себе российским на Терке жилищам явных противностей не чинят.

Напротиву же того, ежели они когда действительно будут держаться крымской стороны, то терские жилища от набегов их обеспокоены будут, также и Донскому войску с Дону к Кизляру прямо чрез степь трудной проход быть может.

Но сего не чаятельно, чтоб весь кабардинской народ к крымской стороне пристал для того: 1-е. Хотя они с крымцами и кубанцами однозаконцы, однако они / л. 20 / от живущих на Кубане солтанов и мурз нередко воровством обеспокоены бывают, а от российской стороны в том совершенной покой имеют. 2-е. Что они ис Кабарды яко из крепкого места вытти и за Кубаном поселиться и тем природную свою волю потерять и в действительное крымскому хану подданство отдаться не похотят. 3-є. А в Кабарде будучи собственная их польза требует того, чтоб они больше держались российской стороны, ибо они в самом деле видели, что в противном тому случае и крепкие в Кабарде места от российских регулярных войск защитить их не могли, а крымские и кубанские силы в Баксане и в Кашкатове повредить их были не в состоянии, разве продолжительною своею под Кабардою бытностию могут их не допустить в полях хлеб / л. 20об. / сеять и скот из гор выгонять. Но такое замедление и самим крымцом и кубанцом не дешево быть может.

По листам 1-20 скрепа: Советник канцелярии Василей Бакунин.

На л. 20 помета: На 20-ти листах (75-94).

№ 139

1735 г. июля 31 — Рапорт кизлярского коменданта И. Л. Фрауендорфа в Коллегию иностранных дел о переселении владельцев кашкатавской группы в Кашкатав

/ л. 105 / В государственную Коллегию иностранных дел от брегадира фон Фрауендорф

Покорный репорт

Е. и. в. указ из государственной Коллегии иностранных дел от 7 июля под № 439 и притом выписки из недавно полученных во оной Коллегии доношеней из Костентинаполя от резидента Абрескова и посланнаго на то к нему указа и с ноты копия, о подтверждени мне майорам Барковскому и Татарову, дабы они в разсуждени краткаго времени старание их усугубили к склонению кабардинских кашкатовской партии владельцов к переходу их в Кашкатов, что им, майорам, и во особливую службу причтено быть имеет, а с вышеписанных приложеней сообщить и к ним, майорам, копии, дабы и они о том ведать могли. И ежели от крымских посланных в разсуждении такого в Кашкатов переселения какие, либо иногда трудности произходить будут, вследствие здешней ноты, ответствовать могли, коим образом сие переселение мирному трактату не в [191] противность, яко оные кашкатовцы вступили в Баксан уже по заключении того трактата, и что сие наипаче для того делаетца, дабы им / л. 105об. / из Кашкатова под Кубань для воровства подбегать и оттуда беглых к себе принимать не столь было удобно и протчая. А между тем мне и им, майорам, кроме вышеписанного, изображенное в сих копиях содержать в секрете и для того отправить к ним оные з гораздо безопасным конвоем, дабы верно до рук их дойти могли, я в Кизлярской крепости сего ж июля 27 дня в моей покорности получил и по оному е. и. в. о вышеписанном показанным майорам подтверждено и со всех приложеней к ним за безопасным конвоем копи сообщены. И что по оному у них происходить будет, о том по получении от них известей, в государственную Коллегию иностранных дел доносить имею. Кашкатовские ж владельцы уже действительно в Кашкатов переселились, токмо скот свой из Баксана в нынешнее переселение не прегоняют, отговариваясь тем, якобы за теснотою места к позьбе онаго угодия в Кашкатове не имеетца, и затем оной скот подохнуть может (Выделенное курсивом подчеркнуто). О чем от меня уже государственной Коллегии иностранных дел неоднократно о сем донесено.

Иван фон Фрауендорф бригадир

июля 31 дня 1753 года

№ 4100. Кизлярская к[репость].

Помета: Прислано из секретной экспедиции 1753 августа в 25 день.

(Странное донесение, ведь великие и владельцы всего Кавказа, а тут их перекидывают туда сюда, за провинности!!!!! Участь подданных без своей земли и права на нее!!!!!!)

№ 221

После 1775 г. * — Записка о кабардинцах из материалов Коллегии иностранных дел с краткими сведениями о расселении кабардинцев, их занятиях и некоторых фактах из ах истории

(* - Датировано на основании заголовка дела с указанием на составление записки, после 1775 г.)

О КАБАРДИНЦАХ, ТАКЖЕ О ПРЕЖНЕМ И НЫНЕШНЕМ ИХ СОСТОЯНИИ

/ л. 1 / В числе многих иноплеменных народов с давняго времени зашедших для жительства в Дагестан (так называется у азиатцев пространство занимаемое Кавказскими горами), поселились и черкасы, известные в России под названием кабардинцев, жительствующие в северной стороне тех гор от Чернаго моря по Кубани и верхней части реки Терека.

Сей народ составившийся в 15-м столетии из казаков Малой России, исповедания христианскаго, уклонился тогда на жительство к городу Тереку и далее в урочище Пяти гор великих; в начале своем признавал над собою власть и покровительство Российской державы, и укоренясь в том месте принял название черкасов, по чему издревле и почитаем был подданным России.

Хан крымской Шахбас-Гирей, получа сведение о сем народе и быв недоволен таким соседством, возстал против их / л. 1об. / войною, пленил и перевел для жительства на Кубань, где принудил принять закон магометанской. Они, оставаясь там довольное время по смерти того хана, так помешались с магометанами, что потомки их, возвратясь паки к Тереку на прежния места свои, забыли отечественный язык свой и прежнее христианское исповедание, и с того времяни поныне остаются в магометанском законе. Такое покорение их и перемена закона подали повод после того и Порте Оттоманской называть их своими подданными.

По вторичном пришествии их к Тереку в половине 16-го столетия, быв управляемы двумя братьями из знатнейших князей своих, называемых Кабарды беками, разошлись они по случившейся между ими ссоре, поселились порознь; и стали имяноваться по старшинству сих князей Большою и Малою Кабардою; Большою / л. 2 / Кабардою та часть, народа сего, которая с большим братом заняла места под поселение при реке Баксане, а меньшою та, при реке Тереке, где расположился селением меньшой брат с подвластною ему частию.

Кабардинцы вообще составляли тогда довольно многочисленный народ, разделенный на две половины как сказано, но о подлинном число их ничего наверное сказать не можно, а только то по делам 1739 года видно, что Большая Кабарда в состоянии была выставить коннаго войска в поле до 6000 человек, состоящего из одних беков и узденей, а Меньшая до 3000, ибо у них не в обыкновении употреблять своих подданных на войне; естли же когда их и употребляют, то в самой крайности, что бывало весьма / л. 2об. / редко, да и то токмо в пехотныя полки, а не в конныя, которыя лично всегда они составляли сами.

В селениях своих жили они большими деревнями, домы свои строили беки и уздени из бревен, а подданные из плетня и обмазывали глиною. Главнейшее хозяйство их состояло в скотоводстве, земледелии и пчеловодстве, а богатство в избытках от того занятия получаемых, как то в масле коровьем, меду, овчинах, в сукнах и бурках тамошняго изделия, кои привозили из Кабарды купцы их в знатном количестве в Кизляр, Астрахань и Черкасск, — куда пригоняли также на продажу, равно и в другия места, лошадей во множестве, рогатой скот и овец стадами. [319]

Такое положенно их продолжалось до учреждения линии Кавказской, пока все земли занимаемыя ныне оною, принадлежали взаимно им и другим российским подданным, и коими все невозбранно / л. 3 / пользовались; а кабардинцы, как сами о том уверяют, гоняли стада свои, для подножнаго корма, вплоть до Кизляра и слободы Прохладной; ныне же как построен город Моздок, лишились они всего того изобилия и богатства, особливо когда открылась линия Кавказская и все прежния места их отошли под слободы и селения россиян.

Обе сии Кабарды по силе трактата, заключеннаго в 1739-м году между империею Всероссийскою и Портою Оттоманскою, признаны были вольными и постановлены оградою между обеими империями с тем, чтобы ни которой из сих держав им не принадлежать.

После того, и имянно в 1771 году, когда те Кабарды по случаю произшедшей у России с Портою войны, учинили в верности державе Российской присягу и прислали к высочайшему Двору посольство с прозьбами, / л. 3об. / из коих 1-я состояла в уничтожении заведаннаго на реке Тереке в урочище Моздоке селения, 2-я в возвращении узденей и холопей, выходящих в здешния границы, а 3-я в заплате за христианских невольников, и чтоб впредь, естли кто из кабардинских владельцов выйдет для житья в Кизляр или другое пограничное место, таковой не мог бы чинить притязания к остающимся по нем в Кабарде узденям и прочим людям, также их имению. Дано знать в ответ чрез владельцов их Коргока Татарханова и Джанхота Сидакова высочайшею грамотою от 17 августа следующее: по 1-му пункту, что на уничтожение селения в Моздоцком урочище никак согласиться не можно, поколику положение свое имеет не на кабардинской, а на российской земле, и тем паче что кабардинцы сами себя уже признали подданными России, и сами желать долженствуют дабы в соседстве / л. 4 / их было укрепленное жилище для защиты их в опасных случаях; по 2-му изъявлено монаршее снисхождение, чтоб владельцы, родственники кабардинские, выходящие в границы России, равно и уздени, все что в Кабарде иметь ни будут, оставляли в пользу тамошняго их общества, и никакого б притязания на то не производили; о рабах же кабардинских впредь выходить могущих сказано: как оные составляют собственность господ своих и доход, то чтоб всегда были им возвращаемы. Такое ж снисхождение изъявлено по 3-му пункту, во уважении употребляемаго кабардинцами иждивения на покупку грузинских невольников, дабы и оные чрез побег в Россию не пропадали, а потому предписано указами кому следовало, чтоб за грузинцов и других не подданных России християн, выбегающих из кабардинских жилищ, платить из императорской казны хозяевам их кабардинцам, без разбора пола и возраста, по 50-ти рублей за каждую душу. В то же время им, кабардинцам, предписано: оставить всякое лицемерство, утвердится навсегда в непременной / л. 4об. / верности, отвращать противныя на Россию предприятия и никого местами своими в здешния границы не пропускать, напротив того о злонамеренных скопищах сообщать пограничным начальникам; подданных же российских отнюдь к себе не принимать и не укрывать и прочее.

Наконец, в трактате 1775 года, заключенном с Портою Оттоманскою при Кучук Кайнарже, 21-м артикулом постановлено следующее: что как обе те Кабарды, по соседству с татарами, имеют большую связь с крымскими ханами, для того принадлежность их императорскому российскому двору и должна быть предоставлена на волю хана крымскаго. Но как и сей вскоре после того добровольно предал себя и область свою в вечное подданство империи Всероссийской, то тем самым и обе Кабарды утвердились во всегдашнем России подданстве.

АВПР, ф. Кабард. дела, оп. 115/2, 1775 д. 1, лл. 1- 4. Подлинник.

Все это привело к тому, что Темрюк вынужден был обратиться к естественному противнику Крымского ханства и Османской империи на Кавказе – России. В 1558 году он отправил в Москву посольство во главе со своими сыновьями Булгайруком и Салтанкулом. Через них Темрюк попросил у царя Ивана Грозного военной помощи в борьбе против соседних кабардинских князей. Кроме того, он активно сражался с калмыками, давними врагами кабардинцев от которых ему нужна была защита с севера. Младший из сыновей Темрюка, Салтанкул, остался в Москве, где принял крещение под именем Михаила и получил фамилию Черкасский. Это был своего рода политический выбор Темрюка в пользу союзников-христиан, поскольку мусульманство в то время в Кабарде делало свои первые шаги в сторону серьезного всеобщего принятия. Тем не менее, Темрюк дальновидно не ограничивался одним союзником и также завел дружбу с Большой Ногайской Ордой, противницей Малой Орды, которая выступала в союзе с Кайтукиными. Две его старшие дочери, Алтынчач и Малхуруб, были замужем за астраханским царевичем Бекбулатом и ногайским князем Тинехматом, которые выступали за союз с Россией. Что касается России, то перед Россией стояла проблема защиты только что обретенного волжского торгового пути. Союзник, способный воевать с крымской конницей в степях между Доном и Волгой, на подступах к отдаленной Астрахани, был ей необходим.

21 августа 1561 года царь Иван IV Васильевич женился вторым браком на Кученей, принявшей в православии имя Марии, что усилило авторитет Темрюка по сравнению с другими кабардинскими князьями. (Здесь явная ложь!!!!! ЕЕ звали Марьям.!!!!)

До XVIII в. в Пятигорье существовали карачаевские поселения: около р. Юцы – Хубиевский аул, на р. Подкумок – Бытдаевский аул, на горе Калеж – Биджиевский аул и др.³³. Но многолюдные постоянные селения карачаевцев находились в недоступных для врагов верховьях Кубани, Малки и Баксана. Из Пятигорья вытеснение предгорных карачаевцев началось в период русско-турецкой войны 1768-1774 гг. произошло в связи с военно-переселенческой политикой российского правительства по укрупнению Кабарды.

Итак, у императрицы не было иллюзий относительно верности кабардинских князей, поэтому она и не хотела «умножать» их силы. В общих чертах ситуацию в Кабарде описал В.А. Потто: «Безнаказанность за беспрерывные измены, задабривание подарками и деньгами влиятельных лиц вызывали в них обратные чувства. Многие считали жалование наше обязательной данью России, другие видели в нашей уступчивости предлог к постоянным дальнейшим претензиям и при малейшем отказе поднимали оружие»³⁵. Приставу Таганову в Кабарде было просто опасно находиться, и Медем поселил его в Моздоке. В такой обстановке переселение в Кабарду причисленных к ней абазинцев и ногайцев не могло состояться.

Примечательно письмо из эпистолярного наследия Екатерины II от 22 сентября 1769 г. французскому просветителю Вольтеру: «Но, что скажете вы, государь мой, когда узнаете, что красавицы-черкешенки, в негодовании от сидения взаперти в константинопольском серале подобно животным в конюшне, убедили своих отцов и братьев принять подданство России? Действительно черкесы-горцы присягнули мне в верности. Это те, которые населяют страну, называемую Кабардой, что произошло вследствие победы, одержанной нашими калмыками, при поддержке регулярных войск, над кубанскими татарами – подданными Мустафы, живущими в стране, пересекаемой рекою Кубанью по ту сторону Дона»³⁸.

Политика Екатерины II и сведения, поступавшие от участников военных событий, почти не затронули карачаевцев, в границах которого происходили столкновения с кабардинцами и ногайцами. Карачай занимал территории, не входившие в состав Крымского ханства, а потому являлся единственным убежищем для беглецов как от ханов, так и от царских войск. Родственные и аталыческие связи, законы куначества (гостеприимства), да и древнее этническое родство высшего сословия северокавказских народов обеспечивало приём и временное размещение в Карачае вынужденных переселенцев из соседних обществ, а иногда и целых аулов. Поэтому в 1769 г. части кабардинцев и ногайцев-солтанаульцев пытались скрыться от российских войск в Карачае.

Императрица, сама немало сделавшая для того, чтобы поставить кабардинских князей в «исключительное» положение, упорно напоминала им, что именно благодаря военной помощи России против крымских ханов и кумыкских шамхалов, Кабарда не только заняла свои места, но и укрепилась на Баксане: «Известно быть долженствует вам, общество кабардинское составляющим, коль из древних лет началось покровительство оному от Нашей Всероссийской Империи, и что без того давно рассеяться и погибнуть или в поносное рабство предаться надлежало б их народу»⁶⁴.

Увеличение жизненного пространства кабардинцев обусловливалось не победами над соседними народами, а предоставлением им пастбищных мест на территориях, занятых российскими силами. Екатерина II писала: «Самый избыток сего народа в способах удобной жизни есть следствие здешнего ж к нему снисхождения и милости, ибо единственно невозбранным распространением паствы своей по всему пространству степей пришёл в настоящее изобильное состояние»⁶⁵. Итоги экспедиций корпуса Медема в Пятигорье в 1769-1770 гг. продемонстрировали, что «фактор усиливающегося …российского присутствия действительно играл свою роль в расселении кабардинцев», – как справедливо указывает исследователь Б.В. Виноградов⁶⁶.

Итак, в 1769 г. российские власти создали Кабардинское приставство с включением в него абазин-алтыкесеков и ногайцев-солтанаульцев, принятых в российское подданство и перемещённых с Кубани в Пятигорье. В 1770 г. победа российских войск над крымским войском в верховьях Кумы позволило окончательно закрепить Пятигорье за Российской империей. До заключения мирного договора между воюющими империями, выбравшие российское покровительство народы продолжали переселяться на территории, взятые под контроль войск и формально причисленные к российской Кабарде.

Так, в инструкции к мирным переговорам с Турцией генералу Щербинину в апреле 1772 г. указывалось, что в начале войны «кабардинцы действительно в наше подданство приняты, в таком положении толь нужнее и впредь их содержать»; что же касается других народов, то рекомендовалось не вступать «ни в какую подробность ни о тех народах, ни о их пределах»¹⁵.

Когда в 1783 г. на Северо-Западном Кавказе границей с Османской империей стала р. Кубань, связующей территорией между Кабардой и Закубаньем остались горные ущелья в верховьях рек, вытекающих из подножья Эльбруса, – Кубань, Малка и Баксан, где жили независимые народы современных Карачая и Балкарии, не подлежащих разделу между империями, так как никогда не принадлежали Крымскому ханству.

Российский статус Кабарды, фактически вошедшей в состав России в 1769 г., официально подтвердил Константинопольский договор 1783 г. о разделе крымских владений между Российской и Османской империями. Деятельность российских властей в Кабарде стало «внутренним» делом России, и самовольные миграции кабардинцев запрещались.

В конце XVIII в. Паллас описывал их селения так: «Черкесы вообще и кабардинцы в частности населяют селения, которые покидают через определённый промежуток времени или по причине засорения, или вследствие отсутствия достаточной безопасности; они уносят тогда приготовленный лес для постройки и домашнее имущество, сжигая остальное»⁵³. Я. Потоцкий в 1798 г. писал: «Жилища черкесов не являются в полном смысле этого слова домами; это скорее большие корзины, сделанные из тщательно переплетённых прутьев, сверху обмазанных глиной и покрытых камышовой крышей. Такая деревня остаётся на одном месте не более 4-5 лет. Затем князья ссорятся со своими соседями, или возникают новые связи, и тогда они отправляются на новое место, так как земля принадлежит здесь всей нации в целом»⁵⁴.

В начале XIX в. в Кабарде побывал Клапрот и тоже отметил: «В течение двух или трех лет используется один и тот же участок земли, и когда он становится непригодным к использованию, черкесы переходят на другое место. Таким образом, обойдя на несколько верст вокруг своей деревни, они переселяются со всем своим имуществом на совершенно новое свободное место»⁵⁵. Автор обратил внимание на то, что кабардинские аулы не имеют даже названий: «Приведенные названия деревень так же непостоянны, как их положение, названия даются обычно по имени главной семьи, которая владеет деревней, а чаще они названы по особым именам самого старшего из узденей, после смерти которого деревня называется по имени его наследника. Положение деревни еще более непостоянно, так как через несколько лет, по мере того, как истощаются поля и вырубают леса, деревни переносятся на другое место⁵⁶.

Владельцы Большой Кабарды скоро поняли, что, толкая горцев бесполезными набегами в «объятия» России, они сами лишаются надёжных укрытий в горах, и в том же 1787 г. помирились с балкарцами, которые «в отмщение обид, Кабардинцами им нанесённых, у владельца Адиль-Гирея Татарханова отогнали великое число овец и убили одного узденя», т.е балкарцы вернули скот, отобранный у них в виде незаконной «дани». Князья Большой Кабарды нуждались в дружеских отношениях с горцами в этот период больше всего, так как только у них могли скрываться в случаях участившихся конфликтов с властями. Поэтому, когда «Балкарцы, согласясь с прочими горскими соседними народами, именуемыми Чегемы, Халымы и Бызынчи, поставили по всем дорогам, лежащим от Кабардинцев, караулы», то кабардинцы запросили у них мира «по прежним их обычаям»⁷.