Я снова не двигалась и не говорила.
Тэк снова не обратил на это внимания и продолжал.
— Что касается того дерьма, что ты натворила сегодня вечером, если бы ты не пригнулась, я бы сейчас сидел в реанимации, надеясь, бл*дь, и молясь, что ты выкарабкаешься, но уж явно не будешь прежней. Думаю, ты понимаешь, что определенно важна для меня, так что угроза твоей жизни мне тоже не понравилась. Не позволяй этому дерьму повториться снова, Тайра. У тебя ситуация, звони своему мужчине. Не вызывай парней и не пользуйся своим положением, чтобы начать дерьмо, которое ты начала сегодня вечером.
— Своим положением? — Тихо переспросила я.
— У меня есть средства и власть, и ты моя женщина. Это новобранцы. Ты не звонишь им, чтобы они не вытаскивали свои задницы из постели посреди гребаной ночи, чтобы выполнить твою просьбу, они могут потом ответить передо мной. Они знают, что не хотят отвечать передо мной. Ты не дала этим парням выбора, размахивая своим дерьмом. Тебе повезло, парни, даже новобранцы, за исключением Шая, который оказался умнее остальных, думают про твой трюк, который ты провернула — круто. У них нет и тени мысли, что все могло кончится по-другому, ты могла на всю оставшуюся жизнь сосать пищу через соломинку. Они могут думать, что это было круто. Я нет.
При этом я сильно подозревала, что Шай позвонил Тэку.
Но я не стала уточнять.
Просто молчала.
Поскольку я молчала, Тэк спросил:
— Понятно?
— Однозначно, — тихо ответила я.
Он смотрел мне в глаза некоторое время.
Потом дракон уснул, и я поняла это, потому что жесткость исчезла с его лица, оно смягчилось, воздух вокруг нас просветлел, и в его голосе исчезла резкость, он мягко произнес:
— Вот и хорошо, детка, а сейчас иди сюда.
— Нет, — прошептала я.
— Что? — прошептал он в ответ.
— Все ясно, — повторила я и продолжила. — Очень ясно, Кейн. Так что прямо сейчас я иду спать на диван. Завтра я хочу побыть здесь на случай, если Тэбби уже не будет злиться на меня, чтобы присмотреть за ней. И завтра, после того как я высплюсь, решу, что мне с тобой делать. — Он поднял руку к моей шее, но я резко отдернула голову и быстро шагнула в сторону от стены.
Он повернулся вместе со мной, опустив руку.
— Рыжая, детка, что за...
— Я же сказала, мне нужно время, — прошептала я. — Ты дашь мне время.
— Я только что все тебе объяснил, выложив все дерьмо, — напомнил он мне.
— Да, кое-что, — согласилась я, и он дернул головой, но я продолжала. — И мне нужно обдумать все, что ты сказал. Завтра я сообщу тебе о своем решении.
— Детка…
— Завтра, Тэк.
Мягкость исчезла с его лица прямо перед тем, как он заявил:
— Ты не будешь спать под моей крышей на гребаном диване.
— Ладно, тогда я пойду домой.
— Ты не пойдешь домой.
Я выдержала его взгляд.
Потом прошептала:
— Хорошо, — оторвала от него взгляд и подошла к неубранной кровати. Я сбросила шлепанцы, стянула джинсы, сунула руки под футболку, чтобы сдернуть лифчик, не снимая футболку.
Потом забралась в его постель, натянула одеяло и устроилась на боку, спиной к нему.
Какое-то время я ничего не слышала, потом услышала движение. Заметила, как он обогнул кровать, и перекатилась на другой бок, подальше от него. Кровать прогнулась, когда он сел на нее, я услышала, как ударились об пол его ботинки. Матрас снова расправился, когда он встал, я услышала шорох одежды и удар пряжки ремня об пол. И наконец, матрас снова прогнулся, когда он забрался в постель.
Затем комната погрузилась в темноту.
Примерно через секунду после этого, как я и ожидала, он перекатился ко мне и прижал меня к себе, его тело приняло мои изгибы.
Я позволила ему вжаться в меня, это было неизбежно, пока пялилась в темноту.
— Что еще тебе нужно рассказать, Рыжая? — тихо спросил он мой затылок.
Я не ответила.
— Это не круто, что Биби добралась до…
Я прервала его, умоляя.
— Пожалуйста, не произноси ее имени в постели.
— Черт, — пробормотал он. — Она тебе еще что-то сказала?
Я опять не ответила.
— Ясно, что она подначивала тебя, детка, что еще она тебе сказала?
— Она истекала кровью, — прошептала я.
— Эта сука истекала кровью? — Спросил Тэк.
— Тэбби, — выдавила я, и у меня перехватило дыхание.
— Черт, — повторил Тэк, и его рука напряглась, а тело прижалось ближе.
Я почувствовала, как слезы наполняют глаза, но сделала глубокий вдох носом, пытаясь побороть слезы, и пока я это делала, рука Тэка рыскала по мне в поисках моей руки. Когда он нашел мою руку, переплел наши пальцы и прижал наши соединенные руки к моей груди.
— Я позаботился о своей девочке, — пробормотал он.
Я глубоко вздохнула.
— Она в безопасности, ты в безопасности, о нем позаботились, детка. Теперь все хорошо.
Я продолжала глубоко дышать.
Я почувствовала его лицо в своих волосах, он прошептал:
— Тайра, теперь все хорошо.
Я не была в этом так уверена.
Поэтому прошептала в ответ:
— Хорошо теперь.
— Спи, завтра мы еще поговорим.
— Хорошо. О чем-то, чего я не жду с нетерпением.
Пальцы Тэка напряглись в моих, когда он сжал мою руку.
Потом расслабился и сказал:
— Спи, детка.
Я вздохнула.
И, как ни странно, заснула раньше Тэка.
Но мне снились не хорошие сны.
Отпущение грехов
Я проснулась, лежа на Тэке, вдыхая запах его мускуса.
Открыла глаза и увидела татуировку Тэбби под тем местом, где моя щека покоилась на плече Тэка. Ночью мы каким-то образом перестроились в обычное положение.
И, как обычно, это было приятно.
Затем острый укол пронзил сердце, как накануне он промывал мне мозги.
Черт.
Правильно. Шаг за шагом, и первым моим шагом была ванная. Во-вторых, как всегда, кофе. А потом проверить Тэбби. И затем…
Я не знала, что затем.
Но когда наступит этот момент, я буду знать.
Очень осторожно, потому что я действительно не хотела будить Тэка, я подняла руку, которая лежала на его плоском животе, и начала скатываться с него.
Проблема была в том, что Тэк стал перекатываться вместе со мной. Он был больше, мощнее, и его бросок повалил меня на спину, а сам он оказался почти на мне.
Отлично. Проснулась полминуты назад, а день уже шел не по плану.
Он поднял голову, и я поймала его настороженный, совсем не сонный взгляд.
— Куда это ты собралась? — мягко спросил он, его хриплый, ранний утренний, теплый, рокочущий голос проплыл по моей коже.
— В ванную, — ответила я, игнорируя реакцию своего тела и сердца на его голос.
Его взгляд скользнул по моему лицу, будто он пытался выяснить, не лгу ли я, что направляюсь в ванную, хотя хочу вместо этого ринуться в мою секретную комнату, из которой смогу телепортироваться в Форт-Лодердейл.
Потом его глаза снова встретились с моими.
— Потом возвращайся в постель.
Я отрицательно покачала головой.
— Потом я сделаю кофе.
Он уступил, но приказал:
— После этого возвращайся ко мне.
— Нет, — возразила я. — После этого я хочу проверить Тэбби.
— С ней все в порядке, — пробормотал он, его рука, лежавшая на кровати рядом со мной, скользнула вверх, так что пальцы задвигались по моим волосам. — Встал, как ты заснула вчера, проверил, как она. Посидел с ней немного, она не могла заснуть. Дал ей пару таблеток «Тайленола». Она уснула, проверял примерно полчаса назад, еще спит.
Вот оно. Может быть, он и не стал Отцом года, но он был отличным отцом, заботясь о своей маленькой девочке.
Ничего удивительного. Облегчение, но не удивление. Тоже мило, но я проигнорировала это чувство.
Тэк закончил:
— Так что после кофе, ты снова здесь.
Да, что угодно. Я соглашалась, потому что решила сделать по-своему.
Поэтому солгала:
— Хорошо.
— Ладно, — прошептал он, затем наклонил голову и прикоснулся губами к моим, а затем и кончиком языка. Его козлиная бородка щекотала мне кожу, и почему-то я ощущала его губы, язык и козлиную бородку сейчас больше, чем обычно, обычно я не зацикливалась на этом. Но сейчас было так, словно я пыталась запомнить. Словно в глубине души я чувствовала, что это скоро может исчезнуть, и я больше никогда этого не получу.
Он поднял голову и тихо сказал:
— Возвращайся ко мне поскорее, детка.
И обычно, когда он говорил что-то вроде этого тихо или даже не тихо, как всегда своим командирским тоном, я спешила вернуться.
На этот раз я просто кивнула, и это тоже было неправдой.
Он скатился с меня, но его рука скользнула по моему подбородку, прошлась по волосам, а потом исчезла, я была свободна.
Поэтому перекатилась на другую сторону и, поскольку накануне вечером собрала почти все свои вещи, подошла к сумке и потащилась с ней в ванную. Я сделала дела, нашла свободные, мягкие пижамные шорты с милыми маленькими оборочками внизу, натянула их. Они не совсем подходили к моей футболке, но мне было наплевать. Наряда, который бы соответствовал на этот момент не было (как обычно было).
Я умылась, почистила зубы зубной пастой и нитью, уложила вещи обратно в сумку, подготовившись к любому результату.
Потом вышла, желая не смотреть на кровать, но не смогла. Несмотря на события вчерашнего дня и совсем неуверенная в будущем со своим мужчиной, не могла не посмотреть, такова была сила его харизмы.
Простыня спустилась до пояса, грудь, тату, шесть кубиков пресса, он приподнялся на локте, подперев голову, испытывающе глядя на меня сапфирово-голубыми глазами… все в этом мужчине было красивым и таким сексуальным.
Вот черт.
Я быстро прошла на кухню, заварила кофе и отправилась в комнату Тэбби. Дверь была закрыта, но не заперта, так как была сломана. Я надеялась, что Тэк так же хорошо обращался с отверткой, как и с любым инструментом, которым пользовался в гараже (ладно, я не совсем была дурочкой на работе, но все же понятия не имела, как они работают, к вашему сведению, можно заказывать запчасти по интернету, даже не догадываясь, как их устанавливают). Я медленно толкнула дверь и тихо подошла к кровати.
Тэк был прав, Тэбби спала. Я тоже оказалась права, поскольку она спала на правом боку, а левая щека хорошо была видна в утреннем свете, на которой красовался фингал. Не ядреный фингал, глаз распух и выглядел не очень хорошо.
На самом деле не самый лучший урок, который нужно усвоить в шестнадцать лет, что парни могут быть мудаками, а некоторые из них даже высшими мудаками.
Я тихо вздохнула и склонилась над ней, осторожно убрав ее длинные густые волосы с виска, щеки и шеи. Потом, поскольку мне не особо было здесь место, хотя мы пытались построить наши отношения (до прошлого вечера), но сейчас было не понятно, где мы были в наших отношениях, но я все равно наклонилась и поцеловала ее мягкие волосы сбоку.
Потом выпрямилась, повернулась к двери и остановилась как вкопанная.
Тэк сидел у двери в кресле, скрестив руки на груди, ноги в лодыжках, без рубашки, без обуви, с растрепанными волосами, в выцветших джинсах.
Я сглотнула.
— Ничего не мог с собой поделать, — прошептал он.
— Ага, — прошептала я в ответ.
Он промолчал, только губы его дрогнули, и добрые, прекрасные глаза потеплели и стали еще прекраснее.
Поскольку я не могла вечно оставаться в комнате Тэбби, пошла к нему, пытаясь боком протиснуться мимо.
Попытка не удалась, Тэк сомкнул руку на моем плече и остановил меня, как только мы оказались в коридоре.
Я смотрела, как он наклонился и потянул дверь Тэбби. Потом выпрямился, обогнув меня и передвинув так, что оказался передо мной, а я стояла спиной к коридору. Он обхватил меня руками и начал двигаться вперед, у меня не было выбора, кроме как пятиться назад.
Это напоминало мне наши отношения, Кейн «Тэк» Аллен заставлял меня своего рода пятиться.
Я подняла руки и положила их ему на грудь, тихо сказав:
— Я хотела бы выпить кофе.
— Позже, — пробормотал он, продолжая двигаться вперед.
Не слишком удачный выбор слов.
Я замолчала.
Тэк сменил направление у двери, заставив меня войти внутрь, остановившись, чтобы закрыть дверь ногой, она защелкнулась, а затем он снова начал двигаться. Еще один поворот, и я оказалась на его кровати с Тэком на мне, руками, прижатыми к его груди, в плену между нами.
Я смотрела ему в глаза, пока он изучал выражение моего лица, напряглась, хотя приятно было чувствовать, когда его рука обхватила мою лицо с одной стороны и большой палец скользнул по щеке.
— Сегодня ты опять тихая, — пробормотал он, изучая меня некоторое время.
— Угу, — согласилась я, но больше ничего не сказала.
Его глаза встретились с моими.
— Она спит, — сказал он то, что я и так уже знала. — Сегодня утром мы с ней поговорим. Выясню, что у нее в голове, почему она продолжает устраивать это дерьмо, потом посмотрим, смогу ли заставить ее перестать это делать.
— Было бы хорошо, — ответила я.
— В данный момент я хочу знать, где находится твоя голова.
— Я думаю о кофе, — солгала я.
— Чушь собачья, — мягко ответил он.
У меня перехватило дыхание.
— Поговори со мной, детка, — настаивал Тэк.
— Ты меня очень поддерживаешь, — заметила я, и его брови сошлись на переносице.
— Еще раз.
— Ты меня очень поддерживаешь.
Он слегка склонил голову, но ничего не ответил.
Я привела пример:
— В моем кабинете, вчера вечером в этой комнате, только что в коридоре и... также в этой комнате.
— Ага.
— Ну, да.
— И?
Я замолчала.
Тэк с полминуты молчал, а потом прервал мое молчание.
— Рыжая, я знаю, ты совсем не хочешь, чтобы я обвинял ее, особенно в этой постели, но Биби…
Услышав его слова, я решила, что время пришло.
Так что начала выкладывать.
— Вчера ты меня неправильно понял, — прервала я его. — Я не думала, что ты способен поступить так, как Хоп. Я просто столкнулась с чем-то шокирующим и трудным для своего восприятия. Жаль, что ты позвонил через несколько секунд после того, как я их увидела, у меня не было времени все обдумать. Но ты подтолкнул меня к разным мыслям и действиям, я не хотела об этом говорить, но у меня не было выбора, кроме как прийти к выводу в той ситуации, а не в другое время. Поэтому я сделала то, что сделала. Разозлилась. — Я сделала глубокий вдох и тихо закончила: — Тебе не стоило давить на меня, Тэк.
Его рука переместилась на мою щеку, так что большой палец скользнул по моим губам, его глаза не отрывались от моих, но он не произнес ни слова.
Наверное, с его стороны это походило на извинение, но не являлось извинением.
Да, вот так.
Я продолжала:
— Я выросла в доме Оззи и Харриет. Моя мама — домохозяйка, печет пироги. Каждое воскресенье мы ходили в церковь. Мой отец верит в Бога, в святость брака, в футбол и во все, что стреляет — именно в таком порядке. Я освободилась от того, что было не полностью моим, чтобы жить своей собственной жизнью, но я не ожидала увидеть двух людей, занимающихся сексом перед своими глазами. Это шокирует. Я не знаю, что с этим делать.
— С этой минуты, дорогая, ты будешь ходить в мою комнату в компаунде только со мной.
— Слишком поздно, Тэк. То, что я увидела, нельзя сделать вид, что этого не было.
— Рыжая…
— Так и было. — Я почувствовала, как его тело застыло, почувствовала жгучие слезы, щипавшие нос, сделала глубокий вдох, чтобы сдержаться, потом продолжила: — Ты не понимаешь, насколько это было для меня сильно, что там была она, я не сказала тебе тогда.
— Скажи мне сейчас.
— Что я влюбилась в тебя во время текилы и сэндвичей с жареной свининой.
Его крупное тело слегка дернулось, глаза вспыхнули, а пальцы напряглись на моем лице, но я продолжила.
— Знаю, что это звучит глупо и просто смешно. Но мне наплевать, потому что в глубине души я знаю, что вот так случилось. Черное и белое, кажется, всю свою жизнь я прожила в черно-белом. Я встретила тебя, и вдруг все вокруг меня стало цветным. — Я глубоко вздохнула и прошептала: — А потом ты вышвырнул меня из своей постели.
Его лицо смягчилось, глаза потеплели, голова наклонилась ближе ко мне, когда он прорычал низко, грубо и тихо:
— Детка.
Я отрицательно покачала головой.
— Я влюбилась в тебя, а ты не позволил мне остаться. Ты даже не поцеловал меня на прощание. А на следующей день я увидела тебя с ней, ты провел с ней ночь, и ты поцеловал ее на прощание.
— Черт возьми, детка, — прошептал он, прижимая ладонь к моей голове.
— Меня это не ужалило, Тэк, но было больно.
— Тайра, дорогая, я понятия не имел…
— Знаю. Но не значит, что я не чувствовала боли. И увидев ее вчера, не говоря уже о том, что я увидела, мне было неприятно. Обстоятельства, в которых я ее увидела, и то, что это была она, только усугубило всю ситуацию.
— Она больше не появится у нас.
Я кивнула.
— Да. Но это уже было.
— Тайра…
— У меня было пять любовников.
Тэк моргнул, голова слегка откинулась назад.
Затем он спросил:
— Что?
— Пять. Я скрупулезно их выбирала. Мужчины, которые подходили мне. Мужчины, думала я о них, поскольку знала, что они не идеальны, но они могли стать такими.
— Никто не идеален, детка, — вставил он.
— Пожалуйста, выслушай меня, — прошептала я, и он слегка приподнял подбородок, давая понять, что готов меня слушать, поэтому я продолжила. — Еще маленькой девочкой я пообещала себе, что не соглашусь на меньшее, чем мужчина моей мечты. Ни на что меньшее. Это было безумие. Я раздумывала об это, не знаю, почему я дала себе такую клятву. Девушки тоже в детстве мечтают и дают себе разные клятвы, конечно. Но реальность жизни начинает давить, и они отказываются от того, о чем мечтали в детстве. Я не отказалась. Я хотела мужчину моей мечты или никого. Поэтому я искала его всю свою жизнь. Я готова была жить этой мечтой, не соглашаясь на меньшее. У меня не было мужчины мечты до той ночи в «Прокатись», когда я встретила тебя.
Я почувствовала, как вес его тела стал давить на меня сильнее, большим пальцем он коснулся подбородка, прошептав:
– Рыжая..
— Знаю, что ты считаешь меня уязвимой, Тэк. И понимаю, что тебе приходится учить меня жить в твоем мире. Но я не настолько глупа, тусуясь с кучкой грубых байкеров во дворе гаража, заливая текилу и трахаясь, убеждать себя, что мужчина, с которым я познакомилась тогда, был идеален, именно тем мужчиной, которого я искала, мужчиной моей мечты, потому что я отчаянно искала его всю жизнь, хотя секс был великолепен с тобой и я была слишком пьяна. Совершенство, которое я искала, оказалось совсем не совершенством. Идеал, который я искала, был совсем другим. И он был тобой.
Его рука сжалась, когда он пробормотал:
— Господи, мать твою, Господи, детка.
— А потом ты вышвырнул меня из своей постели, даже не поцеловав на прощание.
— Господи, детка, — прорычал он.
— А потом ты повел себя как придурок. Я не верила, что могла так ошибаться в тебе. Тогда той ночью ты не был придурком. А потом снова им был. И, оглядываясь назад, я не знала, что играю, но сейчас признаю, что ты был прав. Я играла в игры. И подсознательно играла, проверяя тебя, думая остановиться в своих поисках, но должна была быть уверена, что ты... тот самый.
— Тайра…
— Ты прошел, — прошептала я, и его глаза вспыхнули, лицо приблизилось, рука переместилась, обхватив меня за подбородок, я закончила, — но вчера ты потерпел неудачу.
Его голова дернулась.
— Что?
— Ты схватил меня за горло и прижал к стене.
— Тайра…
— Я готова принять пиво и текилу, есть чипсы из пакета, соус из банки и прибавить десять фунтов веса, — сказала я ему. — Я готова принять тех, кто курит травку и начинает вокруг меня целоваться. Я даже может поступлю также, если буду в настроении. Хотя не травку, — продолжила я. — Я соглашаюсь, чтобы твои братья могут развлекаться, когда им вздумается, с кем вздумается, потому что так устроен твой мир, а также потому, что ты прав, это не мое дело. И, наконец, подумав об этом, это существует в любом мире. Мужчины изменяют, женщины тоже. Это происходит везде в обществе, не только с байкерами. Хотя, должна сказать, я никогда больше не хочу видеть такую сцену… голых людей, — поделилась я и продолжила. — И я соглашусь, по сути, быть гражданином второго сорта в вашем байкерском мире, но только если со мной будут обращаться с уважением, и такого дерьма больше не будет перед моими глазами. Я даже готова принять реки крови, потому что такой мужчина, как ты, должен делать то, что ты должен делать, и одна из причин, почему ты стал для меня тем единственным, заключается в том, что ты такой человек, какой ты есть.
Я вздохнула и не отводила от него глаз.
— Чего я не приму, что меня прижимают к стене, к машине или даже к подушке, и держат за горло.
На это он тут же ответил:
— В тебе бьется пульс, детка.
Я дернула головой, почувствовав, как брови сошлись вместе, потому что его мягкий ответ был совсем не тем, что я ожидала.
— Что? — Прошептала я.
— Я причинил тебе боль? — спросил он.
— Дело не в этом.
— Да, дорогая, не в этом. Но все же ответь, я сделал тебе больно?
— Нет, — прошептала я.
— И не сделаю, — ответил он. — Никогда, — твердо продолжал он. — Ни за что, — заключил он.
— Тэк…
— Обнаружил свою сестру мертвой. Передоз.
Я моргнула в шоке от его слов и смены темы и, ну, его чертовых слов!
Затем прошептала:
— Как?
— Мертвой. Я был с ней и обнаружил ее. Пощупал горло — пульса нет. Должен сказать тебе, Рыжая, нет ни одной вещи в мире хуже, чем положить руку на горло человека, которого ты любишь и... ничего… не почувствовать.
О боже мой.
— Тэк… — выдохнула я.
— Раш родился еще до того, как она умерла, но первое, что я сделал, когда родилась Тэб, обхватил ее за шею, чтобы пощупать пульс.
Боже.
— Тэк... — прошептала я.
Но мое время для разговоров истекло.
Я поняла это, когда Тэк продолжил говорить:
— Я вырос во всем этом. Мой отец был в мотоклубе. Жизнь его клуба отличалась от «Хаоса». Он был ветераном. Измученным. Пьяным. У тех байкеров были свои причины вступить в клуб и вести его так, как они вели, я не проходил через то, что прошли они, поэтому не осуждаю их. Но его клуб был братством до конца. Не стране, не по крови, а верность своим братьям. Они решили, что страна их надула, так что больше не собирались геройствовать ради нее. И узы крови были на втором месте, но только в том случае, если байкер был из тех мужчин, и его жена или ребенок что-то значили для него. И они жили свободно так, как хотели, даже если этот путь был сущий ад. Они были радикалами. Были во всем и со всеми серьезными, чокнутыми. И то, что они делали, это занимались «мужской работой», — его глаза не отрывались от моих, были напряженными, сверлящими, а губы продолжали говорить. — Вот почему из-за этого дерьма мой отец отбывает долгий гребаный срок, пожизненное за двойное убийство.
ОМойБог!
— Да, — пробормотал он, внимательно наблюдая за мной. — Как ты считаешь, этим стоит делиться, когда ты знакомишься с милой, дерзкой женщиной, которая, как ты чувствуешь, будет определенно многое значить для тебя?
О Боже!
— Доро…
— Мой отец, — прервал он меня, — все время говорил о братстве, а не о крови. Но я всю жизнь наблюдал, как он колотит мать. Всю свою жизнь знал, что он трахался с ней, когда хотел, где хотел, и ему было наплевать, что она и его дети знали о его похождениях. Все это время я клялся, что у меня будет хорошая женщина, которой была моя мать в начале, что я никогда, никогда не буду заниматься таким дерьмом, как мой отец.
Его взгляд был жестким, решительным, я промолчала, решив, что сейчас наступило «позже», поэтому должна была принять то, что он говорил.
Я сама хотела этого.
Поэтому слушала молча.
— У меня есть старший брат, — продолжил он. — Как только ему стукнуло восемнадцать, он подался в Военно-Воздушные Силы. Убрался к чертовой матери от нас. Отец к тому времени уже сидел в тюрьме, а мама убедила себя, что она ни хрена не стоит, так что она просто продолжала трахаться с дерьмовыми байкерами, которые обращались с ней еще хуже, чем наш отец. Не виню брата за то, что он свалил. Виню за то, что он не объявился ни разу. Не слышал о нем ни тогда, ни сейчас, даже не знаю, где он, черт возьми. Он оставил нас с Кимми вдвоем. Когда я был уже свободен, мне так сильно захотелось убраться к чертовой матери, чтобы я больше никогда не видел всего этого дерьма. Так что я сел на старый отцовский «Харлей» и уехал, оставил ее одну.
Он все еще боролся с этим решением, это было видно по его лицу. Он не скрывал своих чувств от меня. Ему было больно.
Я подняла руки и обхватила его за шею, прошептав:
— Детка.
Тэк был на своей волне, он никак не отреагировал на мои слова, продолжив:
— Я искал, вот что делал. Злой на весь мир из-за моей дерьмовой жизни, чертовски напуганный тем, что во мне сидели гены моего отца, ищущий что-то такое, что могло бы доказать, что так неправильно жить, я хотел лучшей жизни. Мне необходимо было что-то делать, чтобы вывести яд из моего организма. И я прибыл туда, где мне самое место. В «Хаос». Тогда это был хороший клуб, здесь можно было жить, хорошо проводить время и устраивать ад — все, чего я хотел, последнее, что мне было нужно. Они торговали травкой. Гараж служил фасадом. Они знали, что такое братство, но также знали, что такое кровные узы и страна. Не так уж много мест в этом мире, где можно разъезжать и совершать то дерьмо, которое мы любили делать. Америка — одна из таких стран. И ребята это ценили. Хотя, они соблюдали не все законы, но это был их выбор, и это был выбор, который они смогли принять, потому что мы живем в Америке.
Он перевел дыхание и заговорил тише.
— Но на первой вечеринке «Хаоса», на которую я пошел, были женщины и дети. Позднее женщины устроили много шума, и дерьмо пошло вниз, но на первой той вечеринке я понял, что такое семья. Мне понравилось. Мне понравилось, как братья обращались со своими женщинами и детьми. Мне нравилось то дерьмо, которое они говорили о Клубе, о том, что такое братство. Поэтому я нашел свое место и стал рекрутом.
— Я рада, что ты нашел свое место, красавчик, — тихо сказала я.
— Я тоже, — согласился он. — Но потом я получил свою долю, и меня впустили внутрь Клуба, пути назад уже не было, несмотря на то, что черт побери, я был не совсем согласен с тем путем, на который свернул клуб. Но мы двигались в одном направлении, и это означало, что я шел по стопам отца. Это были мои братья. Так что я держал рот на замке, делал свое дело, но решил начать планировать будущее, уговорил Клуб исследовать разные пути, пока они делали то, что делали, на тот случай, если они соберутся с мыслями и решат завязать. Тогда у меня ничего не выходило, но я не сдавался, встретил Наоми, обрюхатил ее Рашем, женился на ее заднице, и она получила то, что хотела. Она была из семьи байкеров. Ей нравилась такая жизнь. Она обманула меня, как ей удалось, видно, пока сосала мой член, когда я рассказывал ей свое видение Клуба в будущем, она говорила, что поддерживает меня. Она знала все мои мысли еще до того, как дерьмо выплеснулось наружу, но сделала вид… И когда умерла Кимми, Наоми знала, что я вернусь домой, полный огня, и изменю все, но вела себя так, будто я никогда, бл*дь, ничего ей не рассказывал, хотя практически каждую ночь выкладывал планы о будущем в нашей постели перед сном. Ей нравились деньги, которые я ей приносил от нелегальных сделок, этим и занимался клуб. Ей нравилось иметь приличный дом, потому что ее детство прошло не в таком доме. Она любила тишину, ей нравились поступления, она не обладала теми качествами, чтобы стоять рядом со своим мужчиной. Последователю в постели нужна женщина одного типа, лидеру — другая. Она женщина последователя. Возможно, она думала, что у нее есть эти черты характера, какие мне были в ней необходимы, даже надеялась на это, но это было не так. Она может удержать мужчину, дальше пустота. И это не изменилось. Ее муж был порядочным парнем. Он оказался слабее меня. Она тащит его задницу по наклонной плоскости, он не сопротивляется, поэтому сейчас находится в полной х*йне, и, если его не подстрелят из-за ее задницы, он там и будет сидеть.
Ну, это полностью объясняло Наоми и заставило меня думать о ней еще меньше, чем хорошо.
— А по какому пути шел клуб? — Тихо спросила я, и Тэк сосредоточился на мне.
Затем он перекатился на бок, подтянул меня за подмышки, снова перекатился на спину, я оказалась сверху, грудь к груди.
Он поднял руку, откинул назад волосы у меня с лица и продолжил говорить:
— В клубе продавали наркотики, детка, — тихо сказал он, я сжалась телом и уставилась на него. — Не совсем продажа. Безопасная транспортировка. И мы делали все, что было с этим связано. Путь становился все темнее и темнее, клуб все глубже и глубже затягивало, мне это не нравилось еще до того, как позвонила мама и сказала, что Кимми облажалась по полной.
Ладно, хорошо, все по порядку.
— Расскажи мне о Кимми, — попросила я.
Тэк втянул воздух, я уже знала, что конец будет несчастливым. Напряглась, когда он приготовился говорить, запустив пальцы мне в волосы, затем снова убрал волосы с моего лица, зарывшись в них пальцами, прежде чем продолжить.