ГЛАВА 81
Среда, 8 августа 2012 года
В начале одиннадцатого утра Маркус Моррис неловко переминался у здания парламента, но потом, подняв голову, гневно взглянул на камеры, микрофоны и толпу обступивших его репортеров.
– Майкл Лансер остается нашим уважаемым коллегой, проработавшим в ЛОКОГ больше десяти лет и много сделавшим для организации Игр, но он освобожден от своих обязанностей до конца Олимпиады.
– Давно, блин, пора! – заорал кто-то. Толпа журналистов, среди которых была и Карен Поуп, репортер газеты «Сан», начала выкрикивать вопросы также быстро, как во время торга на аукционе.
Спрашивали о самом злободневном. Продолжатся ли соревнования или Игры приостановят? Если продолжатся, кто заменит Лансера на посту главы безопасности ЛОКОГ? Как быть с тем, что все больше стран отзывают свои команды? Прислушаются ли власти к мнению спортсменов, которые решительно возражают против приостановки или закрытия Олимпиады?
– Мы прислушиваемся к мнению участников Игр, – говорил Моррис. – Олимпиада продолжается. Олимпийские идеалы вечны. Давлению мы не поддадимся. Оставшиеся дни Олимпиады безопасность будут обеспечивать четверо лучших специалистов Скотленд-Ярда, МИ-5, САС и «Прайвит». Лично я до глубины души огорчен тем, что некоторые страны решили покинуть Игры, это трагедия для Олимпиады и для спортсменов. Но для остальных состязания продолжаются.
Моррис ушел за офицерами лондонской полиции, которые раздвинули толпу и провели председателя ЛОКОГ к поджидавшей машине. Почти все репортеры дружно кинулись за Моррисом, задавая на ходу вопросы.
Поуп не пошла за ними. Прислонившись к кованой решетке забора, окружающей здание парламента, она перечитывала свои вчерашние и сегодняшние записи и поступившие сообщения.
Ей повезло: застала Элайн Поттерсфилд и узнала, что, помимо активизации розыска Фаррел и Деринга, специалисты Скотленд-Ярда занимаются взорвавшимися стартовыми колодками, искалечившими Филатри Мидахо.
Спринтер в критическом состоянии оставался в больнице Тауэр-бридж, но, как сообщалось, проявлял «редкий бойцовский характер»: мужественно перенес две срочные операции по удалению металлических осколков и обгоревших тканей.
Со стартовыми колодками дело оказалось сложнее. Изготовленные «Стэкхаус Ньютон» на базе знаменитой системы «Т1008 международная лучшая», колодки десять раз использовались десятью разными спринтерами на квалификационных соревнованиях.
За исправностью колодок до и после установки следили официальные представители Международного олимпийского комитета, а установку проводили технические специалисты, не видевшие никаких проблем до самого взрыва. Некоторые из них даже были ранены осколками одновременно с Мидахо.
Между соревнованиями колодки запирали в специальном помещении под стадионом. Ответственный за состояние поля и дорожек в субботу вечером убрал колодки на хранение и в воскресенье днем сам отпер склад. Это был Хавьер Круз, панамец, пострадавший сильнее других: металлическим осколком ему выбило глаз.
Взрывотехники Скотленд-Ярда сказали, что взорвался спрессованный в блоки магний, причем блоки в точности повторяли размеры и дизайн «Стэкхаус Ньютон». В поддельных колодках были пустоты для порошка магния и детонаторы. Магний легко воспламеняется и при взрыве сжигает все вокруг, как ацетиленовая горелка.
– Обычного человека адская машинка отправила бы на тот свет, – сказала Поттерсфилд. – Но нечеловеческая реакция Мидахо спасла ему если не ноги, то жизнь.
Поуп закрыла записную книжку: теперь у нее достаточно материала для статьи. Можно позвонить Питеру Найту, вдруг что-нибудь добавит. Но тут Поуп заметила, как высокая фигура выскользнула из входа для посетителей. Опустив плечи, человек быстро пошел по Эбингдон-стрит, спеша скрыться от репортеров.
Оглянувшись, Поуп убедилась, что никто не заметил Майкла Лансера, побежала следом за ним и нагнала его у входа в сад Виктория-Тауэр.
– Мистер Лансер? – сказала она, замедлив шаг. – Карен Поуп из «Сан».
Бывший глава службы безопасности Олимпиады вздохнул и посмотрел на нее с таким отчаянием, что у Поуп не хватило духу задать вопрос. Однако журналистка тут же представила, как будет кричать на нее Финч.
– Ваше увольнение, – решилась она. – Вы считаете его справедливым?
Лансер помолчал. Было видно, что в нем происходит внутренняя борьба, но потом он опустил голову.
– Да. Я хотел, чтобы лондонские Игры стали величайшими в истории, и в том числе образцом безопасности. За несколько лет подготовки мы предусмотрели любые варианты развития событий, но такого, как Кронос, фанатика с горсткой приспешников, не ожидали. В общем, я не справился. На мне лежит ответственность за все, что произошло. Это моя вина и ничья больше. Мне придется жить с этим остаток жизни. А теперь, прошу прощения, я хочу побыть один.
ГЛАВА 82
Пятница, 10 августа 2012 года
«Последний раз прихожу в это чертово логово», – пять дней спустя думала Тиган, проталкивая непромокаемый рюкзак через дыру, прорезанную в заборе, который окружал ветхое, загрязненное токсичными химикатами здание завода на восточной границе лондонских доков, в нескольких милях от Олимпийского парка.
За рюкзаком пролезла сама Тиган и, подхватив его на плечо, взглянула на чернильно-синее небо. Где-то завывала сирена. Скоро рассвет, и нужно многое успеть, чтобы больше не возвращаться в это отвратительное место.
Выпала роса, травы запахли сильнее. Тиган вошла в непроглядный мрак заброшенного здания, думая, как Петре живется на Крите. Утром, убив судью конного спорта, Тиган прочла статью об отпечатке пальца и испугалась безумной ярости Кроноса. Однако в его реакции сказалась скорее практичность, чем мстительность: сестру пораньше послали в Грецию, чтобы приготовила дом, где они заживут, когда все кончится.
Пролезая в здание через окно, выбитое несколько месяцев назад, Тиган представляла беленный известью домик, куда приехала Петра, на скале у Эгейского моря, под ярко-синим небом, а в нем есть все, чего только душа пожелает.
Включив красный фонарик с тонким лучом, она прицепила его к кепке и при этом тусклом свете двинулась по бывшему производственному цеху текстильной фабрики. Осторожно обходя разбросанную рухлядь и обломки, она дошла до лестницы, ведущей в сырой подвал.
Внизу смрад был настолько сильным, что слезились глаза. Дыша ртом, Тиган поставила рюкзак на трехногую скамью так, чтобы она не шаталась, и достала восемь пластиковых пакетов для капельницы.
Разложив их в нужном порядке, иглой для подкожных инъекций Тиган набрала жидкости из пузырька и вколола в четыре пакета. Затем вытянула из-под куртки ключ, висевший на цепочке у нее на шее, и подхватила пакеты, по четыре в каждую руку.
У двери, где зловоние было невыносимым, Тиган положила мешки на пол и вставила ключ в скважину висячего замка. Дужка со щелчком выскочила. Положив замок в карман, Тиган толкнула дверь, зная, что если сейчас вдохнет через нос, ее точно вырвет.
Раздалось глухое мычание, которое перешло в стон, эхом отразившийся в темноте.
– Пора обедать, – сказала Тиган, прикрыв за собой дверь.
Через пятнадцать минут она вышла обратно в подвал, уверенная в себе, в точности своих действий. Через четыре дня они…
Наверху, в старом цеху, что-то с грохотом упало. Раздались голоса, смех и свист, затем снова что-то загремело, так что эхо разлетелось по заброшенной фабрике. Тиган замерла на месте, напряженно размышляя.
Она приходила сюда десяток раз за последний год и ни разу не видела ни живой души. Тиган и не опасалась незваных гостей: бывшая фабрика считалась опасным местом, загрязненным химическими растворителями, тяжелыми металлами и прочими канцерогенами: на заборе висели многочисленные плакаты с предупреждениями.
Первым побуждением Тиган было уничтожить незваных гостей, но Кронос высказался предельно ясно: никаких отступлений от плана без крайней необходимости.
Она выключила фонарик, на ощупь нашла дверь и плотно закрыла ее. С трудом выпутав из кармана замок, Тиган вставила дужку на место. Сзади по лестнице скатилась бутылка и разбилась о бетонный пол. Совсем близко послышались шаги и пьяные мужские голоса.
Вставив дужку, Тиган нажала на нее и услышала, как она щелкнула. Отбежав на несколько шагов, Тиган остановилась: закрылся замок или нет?
К лестнице приближался свет чужого фонарика. Тиган, уже не колеблясь, кинулась бежать. Она бежала на носках, как спринтер. Успев хорошо изучить внутренние помещения, она выскочила в коридор, откуда каменная лестница вела к двери в переборке.
Через две минуты Тиган выскользнула наружу. Розовая заря уже окрасила лондонское небо. В здании снова что-то с грохотом обрушилось под молодецкий гогот, и Тиган поняла, что на фабрику забрела шайка пьяных буянов, охваченных жаждой разрушения. Ничего, запашок в подвале отобьет у них охоту задерживаться. Но, пролезая через дыру в заборе, Тиган думала только об одном: попала ли дужка в гнездо и закрылся ли замок?..
ГЛАВА 83
До конца Олимпиады осталось три дня. В пятницу Питер Найт вошел в лабораторию «Прайвит», осторожно неся коробку, завернутую в крафт-бумагу и перехваченную скотчем.
– Это бомба? – спросил он.
Хулиган оторвался от спортивной страницы «Сан», где высоко оценивались шансы Англии против Бразилии в финале соккера, и неприязненно посмотрел на коробку:
– С чего ты решил, что тут бомба?
Найт постучал пальцем по обратному адресу.
Хулиган прищурился:
– Не могу разобрать.
– Это древнегреческий, – сказал Найт. – Тут написано «Кронос».
– Урод!
– Вот именно. – Найт поставил коробку на стол возле главного эксперта. – Пришло с последней почтой, только что забрал с ресепшен.
– Изнутри ничего не слышно?
– Тиканья нет.
– Могли вмонтировать цифровой или дистанционный взрыватель.
Найту стало жутковато.
– Так, может, выйдем отсюда и вызовем саперов?
Эксперт почесал клочковатую рыжую бороду.
– Зови лучше Джека.
Через две минуты вымотавшийся Морган рассматривал коробку. Хулиган поймал его в один из редких перерывов – с понедельника руководитель «Прайвит» отвечал за безопасность Олимпийского парка. После инцидента с Мидахо нападений больше не было – по мнению Найта, в значительной степени благодаря геркулесовым усилиям Джека.
– Можно просветить ее рентгеном, не подняв лабораторию на воздух? – спросил Джек Морган.
– Попытка – не пытка. – Хулиган поднял посылку так осторожно, словно у нее выросли крылья.
Эксперт отнес коробку в дальний конец лаборатории, включил портативный сканер, похожий на те, что применялись на входах в Олимпийский парк, и теперь ждал, пока прогреется.
Найт смотрел на коробку, словно в ней решалась его судьба. В горле отчего-то пересохло, и очень захотелось выйти из лаборатории, на случай если в посылке действительно бомба. У него двое маленьких детей и мать, еще не оправившаяся от тяжкой утраты. Стоит ли рисковать, находясь в закрытом помещении со взрывным устройством? Чтобы отвлечься от этих мыслей, Найт стал смотреть на телеэкран, где показывали самые яркие эпизоды соревнований и новых чемпионов Олимпиады, совершающих круг почета с флагом своей страны – и Камеруна.
Это движение началось спонтанно, и скоро все спортсмены, демонстрируя горячую поддержку Мидахо, бросали вызов Кроносу. Все поднимали камерунский флаг, включая английскую футбольную команду, выигравшую полуфинал с Германией два дня назад. СМИ сразу раструбили об этом, называя новый обычай всемирным протестом против действий сумасшедшего противника Олимпийских игр.
Хантер Пирс оставалась на переднем крае противодействия Кроносу. После трагедии с Мидахо у нее брали интервью почти каждый день, и всякий раз американка решительно заявляла о солидарности спортсменов и решимости не допустить сворачивания или переноса Игр.
Состояние Мидахо оценивалось как серьезное: он получил ожоги третьей степени и многочисленные ранения нижней половины тела. Но он, как сообщалось, в сознании, знает о всеобщей поддержке и черпает в ней силу духа.
Все это трогательно, но нападения из-за протестов не прекратятся, подумал Найт, отворачиваясь от телевизора. Кронос попытается нанести удар снова, пока Игры не закончились, в этом Найт не сомневался, но где и когда? Завтрашняя эстафета? Финал соккера между Англией и Бразилией на стадионе Уэмбли вечером в субботу? Мужской марафон, церемония закрытия в воскресенье?
– Ну вот, – сказал Хулиган, ставя освобожденную от бумаги посылку на конвейерную ленту. Коробка поехала в сканер. Эксперт повернул экран, чтобы всем было видно.
Коробка въехала под рентген и остановилась.
Найт поморщился.
– Иисусе! – воскликнул Джек. – Неужели настоящие?
ГЛАВА 84
Бледные женские кисти были отделены от тела ножом и пилой: срез плоти был гладким, а край костей зазубренным, расщепившимся.
– Снять отпечатки? – спросил Хулиган.
– Оставим это Скотленд-Ярду, – ответил Джек Морган.
– Незачем, – сказал Найт. – Готов поспорить, это руки нашей военной преступницы.
– Анжелы Бразлик? – уточнил Джек.
Хулиган кивнул:
– Все шансы за то, что да.
– А тебе их зачем послали? – спросил Морган у Найта.
– Не знаю.
Вопрос преследовал Найта по дороге домой. Почему ему? Может, Кронос передаст какое-то послание, объясняющее содержание посылки? Анжела оставила на пакете отпечаток пальца – может, Кронос дает понять, что за оплошность не пощадит даже своих?
Найт позвонил Элайн Поттерсфилд, сказал, что Хулиган передаст посылку Скотленд-Ярду, и поделился своими подозрениями.
– Если это Анжела Бразлик, значит, в лагере Кроноса раскол, – констатировала инспектор.
– Или он дает понять, что эту военную преступницу можно не искать. Она совершила ошибку и теперь мертва.
– Ну ладно. У тебя все? – спросила Поттерсфилд.
– Мы утром едем в лес, к Кейт, – сказал Найт. – А в половине шестого празднуем.
– Боюсь, у меня не получится, Питер. – И Поттерсфилд повесила трубку.
Домой Найт приехал около десяти. Вернет ли ему когда-нибудь Элайн свою дружбу, примирится ли она со смертью Кейт? Только на пороге дома он осознал, что три года назад в это время у жены начались роды.
Найт помнил лицо Кейт, когда отошли воды, – никакого страха, одна только радость от приближающегося чуда, и помнил, как ее увозила «скорая». Найт вошел в дом со смятенными чувствами и разрывающимся сердцем, как тридцать шесть месяцев назад.
В доме пахло шоколадом, на столе в коридоре лежали два подарка в ярких обертках. Найт поморщился, сообразив, что так ничего и не купил детям, – все время отнимала работа. А может, он намеренно уходил в нее с головой, лишь бы не думать о дне рождения детей и смерти их матери?
Не найдя ответа, Найт повертел подарки и с удивлением увидел подпись: «С любовью, Аманда».
Он улыбнулся, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Если мать в своем добровольном одиночестве, горе и ожесточении нашла возможность купить подарки внукам, значит, что-то ее все-таки привязывает к жизни, она не станет отгораживаться стеной от всего мира.
– Я тогда пойду домой, мистер Найт, – сказала Марта, выходя из кухни. – Дети спят, кухня вымыта, сливочная помадка сварена. Люк попытался воспользоваться «унитазом для больших мальчиков», но попытка успехом не увенчалась. Я купила все необходимое для праздника и заказала торт. Завтра я смогу быть с вами весь день, но на воскресенье вы уж меня отпустите.
Воскресенье. Мужской марафон. Церемония закрытия Игр. Найту необходимо быть на работе. Может, удастся уговорить мать или Босса еще разок посидеть с детьми?
– Хорошо, на воскресенье даю вам выходной, а завтра приходите часов в двенадцать, – сказал Найт. – В день рождения я обычно везу их в лес Эппинг и в церковь Хай-Бич.
– А что там? – полюбопытствовала Марта.
– В Хай-Бич мы с моей покойной женой венчались, а в Эппинге развеян ее прах. Она выросла в Уолтэм-Эбби и очень любила этот лес.
– О, извините, – смутилась Марта и пошла к выходу. – Значит, в полдень?
– В полдень будет как раз вовремя, – сказал Найт и закрыл за няней дверь.
Он выключил свет, заглянул в детскую и пошел к себе в комнату.
Там Найт присел на краешек кровати, глядя на Кейт, смотревшую на него с фотографии, и вспоминая, как она умерла. Как будто вчера все случилось.
Горло у него сжалось, и Найт разрыдался.
ГЛАВА 85
Суббота, 11 августа 2012 года
– Мне три года! – закричала Изабел в ухо отцу.
Вздрогнув, Найт очнулся от кошмарного сна, в котором Кейт попала в заложницы к Кроносу, но не к сумасшедшему, пытающемуся сорвать Олимпийские игры, а к древнегреческому титану с длинной острой косой, жаждущему пожрать Изабел и Люка.
Потный, с искаженным от ужаса лицом, Найт дико уставился на дочь, и та испуганно отступила на шаг, прижимая одеяльце к щеке.
Найт опомнился: это только дурной сон, близнецы в порядке.
Он перевел дыхание и сказал:
– Ты смотри, какая большая стала!
– Три года, – похвасталась Изабел, снова расплывшись в улыбке.
– Люки тоже три! – объявил его сын, появившись на пороге.
– Да не может быть! – поразился Найт. Люк прыгнул на кровать и залез на руки к отцу. Изабел забралась на брата и, повертевшись, протиснулась к отцу.
Запахи детей обволакивали Найта, успокаивали, напоминали, что ему невероятно повезло, ибо частичка Кейт будет жить, расти, развиваться…
– А подарки? – осведомился Люк.
– Еще не принесли, – быстро ответил Найт. – К вечеру будут.
– Нет, папа, – возразила Изабел. – Вчера смешной дядька принес подарки. Они в коридоре остались.
– Мистер Босс приходил? – удивился Найт.
Его сынишка угрюмо кивнул.
– Бохх не любит Люки.
– Это его проблемы, – ответил Найт. – Тогда бегите за подарками, откроете их здесь.
Дети устроили небольшую толкотню с давкой, выбираясь из отцовской кровати, и через двадцать секунд вернулись бегом, запыхавшись и улыбаясь до ушей.
– Ну, давайте, – сказал Найт.
Радостно смеясь, они сорвали обертку, и скоро подарки Аманды были открыты. Изабел достался красивый серебряный медальон на цепочке. Внутри была фотография Кейт.
– Это мама? – спросила девочка.
Найт был глубоко тронут.
– Да, теперь она будет с тобой повсюду, – сказал он.
– А это что? – Люк с подозрением разглядывал свой подарок.
Найт взял подарок, рассмотрел и сказал:
– Это особые часы, взрослые, для большого мальчика. Видишь, тут на циферблате знаменитый волшебник Гарри Поттер, а сзади выгравировано твое имя.
– Рослые часы? – уточнил Люк.
– Взрослые, – поправил Найт. – Давай сюда, мы уберем их, пока ты не вырастешь.
Мальчик возмущенно ткнул ручонку отцу под нос:
– Нет! Люки большой! Люки три!
– Ох, а я и забыл, – покачал головой Найт, надевая часики на пухлое запястье сына. Его приятно удивило, что ремешок подходит идеально.
Пока Люк расхаживал, любуясь новыми часами, Найт застегнул цепочку с медальоном на шее Изабел и восхищенно смотрел, как она крутится перед зеркалом: вылитая Кейт в миниатюре.
Он искупал и накормил близнецов и надел на Изабел платьице, а на Люка синие штанишки и белую рубашку с отложным воротничком. Строго велев детям не испачкаться, Найт быстро принял душ, побрился и оделся. Из дома они вышли в девять, не спеша добрались до гаража в нескольких кварталах и сели в «рейнджровер», которым Найт редко пользовался.
Он ехал на север, слушая новости по радио. Изабел и Люк в детских сиденьях сидели сзади. В последний полный день олимпийских соревнований ожидались финальные этапы нескольких эстафет.
Диктор говорил о резкой критике, обрушившейся на Скотленд-Ярд и МИ-5, за неспособность добиться сколько-нибудь заметного успеха в расследовании дела Кроноса. Однако об отрубленных руках, присланных Найту, не упоминалось – по просьбе Поттерсфилд этот факт пока остался тайной следствия.
Многие спортсмены, закончившие соревнования, уехали. Другие, и таких было большинство, вслед за Хантер Пирс поклялись остаться в Олимпийском парке до конца, чем бы ни угрожали Кронос и его Фурии.
Кончился Лондон, начался Энфилд. «Рейнджровер» петлял по сельским дорогам, пробираясь на юго-восток Уолтем-эбби, к лесу Хай-Бич.
– Как много деревьев, – удивилась Изабел.
– Твоя мама любила, когда много деревьев.
Солнечные лучи бросали на траву веселых зайчиков, пробиваясь сквозь кроны деревьев вокруг церкви Хай-Бич, стоявшей на поляне в довольно густом лесу. Рядом припарковалось несколько машин, но Эппинг был популярным местом прогулок, и Найт не ждал, что кто-то специально приедет почтить память Кейт. У Аманды свое горе, а родители Кейт рано умерли.
Они вошли в пустую церковь, и Найт помог детям зажечь по свечке – для мамы. Он сам затеплил свечу в память покойной жены и еще четыре за погибших в самолете. Взяв за руки Изабел и Люка, он повел их по тропинке в чащу.
Листва шелестела под легким ветерком. Через шесть-семь минут ходьбы лес стал реже, и показалась обнесенная полуразрушенной каменной стеной роща старых дубов. Высокая нестриженая трава колыхалась под ветром.
Найт постоял немного, глядя на ходившую волнами траву, прижав к себе детей и сдерживая слезы, чтобы не напугать близнецов.
– В детстве ваша мама ходила в ту церковь, а сюда приходила всю жизнь, – негромко сказал он. – Она говорила, деревья здесь такие старые, что это святое место, отсюда можно говорить с Богом. Поэтому я развеял…
Он не мог продолжать.
– Прекрасный выбор, Питер, – раздался за спиной дрогнувший женский глосс. – Это любимое место Кейт.
Найт обернулся, вытирая глаза рукавом.
Схватившись за отцовскую брючину, Изабел спросила:
– Пап, а кто эта тетя?
Найт улыбнулся:
– Это, детка, твоя родная тетя Элайн, мамина старшая сестра.
ГЛАВА 86
– Вечером я приехать не смогу, сам понимаешь, – тихо объяснила Поттерсфилд Найту по пути в Лондон, когда дети спали на заднем сиденье. – Я решила познакомиться с ними там, в надежде, что мне станет легче.
Они подъехали к гаражу.
– Стало? – спросил Найт.
Поттерсфилд, с влажными блестящими глазами, кивнула:
– Мне показалось, что так будет правильно. Я словно чувствовала ее присутствие. – Поколебавшись, она добавила: – Прости, что я так с тобой обращалась… Я знаю, Кейт сама решила рожать дома. Я просто…
– Не надо об этом, – попросил Найт. – Все уже в прошлом. Хорошо, что теперь у моих детей будет тетя. Я тоже рад, что ты у нас есть.
Поттерсфилд вздохнула и грустно улыбнулась:
– О’кей. Тебе помочь?
Найт оглянулся на спящих детей.
– Да. Они уже слишком большие, чтобы нести одному несколько кварталов.
Поттерсфилд взяла Изабел, Найт подхватил Люка, и они пошли к дому. Внутри работал телевизор.
– Новая нянька, – объяснил он, доставая ключи. – Всегда приезжает с запасом.
– Большая редкость по нынешним временам.
– Настоящий бриллиант, – признал Найт. – Она просто чудо, единственная, кому удалось их приручить. Представь, она сумела добиться, чтобы близнецы помогали ей убирать детскую и засыпали по щелчку пальцев.
Он открыл дверь. Марта вышла в коридор почти сразу и нахмурилась при виде Люка, крепко спящего на отцовском плече.
– Перевозбудился, – констатировала она, забирая мальчика у Найта и с любопытством поглядывая на Поттерсфилд.
– Марта, это Элайн, – сказал Найт. – Моя свояченица.
– Здравствуйте, – сказала Поттерсфилд, разглядывая Марту. – Питер о вас очень хорошо отзывается.
Марта нервно засмеялась и смущенно потупилась.
– Мистер Найт слишком добр. – После паузы она спросила: – Я не могла видеть вас по телевизору?
– Возможно. Я работаю в Скотленд-Ярде.
Марта хотела что-то сказать, но тут проснулась Изабел, посмотрела на тетку и капризно потребовала папу.
Найт взял ее на руки.
– Папа сейчас уходит на работу, но к празднику вернется.
– А мы скоро пойдем забирать торт и покупать шарики, – сказала Марта.
Изабел улыбнулась, а Люк проснулся. У Поттерсфилд зазвонил сотовый.
Она внимательно слушала, несколько раз кивнула и спросила:
– Куда ее везут?
Марта подошла, забрала Изабел у Найта и повела близнецов в кухню, приговаривая:
– А кто хочет яблочного сока?
Поттерсфилд закрыла телефон и посмотрела на Найта.
– Констебль только что подобрал Селену Фаррел, грязную, перемазанную собственными экскрементами, бесцельно бродившую по территории старого газового завода Бектон. Ее везут в Лондон-бридж.
Найт обернулся к Марте, крепко державшей ручонки близнецов.
– Я вернусь к пяти часам и помогу с приготовлениями.
– До тех пор все будет под контролем, – уверенно ответила нянька. – Доверьтесь мне, мистер Найт.
ГЛАВА 87
– Ты уверена? – спросил я, еле сдерживаясь, чтобы не заорать в телефон.
– Абсолютно! – прошипела Марта. – Она невменяемой бродила по развалинам газового завода Бектона, недалеко от нашей фабрики. Кто туда последний ходил?
«Сначала Петра, а теперь и ты, Тиган», – подумал я, бросив смертоносный взгляд на среднюю сестру, сидевшую за рулем. В голове все закипело, но я уклончиво ответил:
– Разве теперь это важно?
– На твоем месте я бы уничтожила все следы, – сказала Марта. – Иначе ищейки выйдут на нас.
Это правда. Сквозь убийственный шум, стоявший в ушах, я почти слышал лай собак.
Какой промах! Какая колоссальная ошибка! Фаррел мы собирались отпустить только завтра утром, чтобы отвлечь полицию, и я завершил бы нашу месть. Следовало убить эту Фаррел, пока была возможность. Стоп, нельзя давать волю эмоциям, надо действовать хитроумно, громоздить одну ложь на другую… Черт, ну как же это сорвалось?
Рука сама потянулась к шраму на затылке. Ненависть захлестывала меня, подталкивала под руку. Оставалось надеяться на верную жестокость.
– Забери детей, – сказал я. – Прямо сейчас. Дальше ты знаешь, что делать.
– Знаю, – ответила Марта. – Милые крошки вот-вот крепко заснут.
ГЛАВА 88
Виды, звуки и запахи Лондон-бридж неожиданно очень взволновали Найта: после смерти Кейт он избегал больниц. Когда они с Поттерсфилд подошли к отделению интенсивной терапии, у него дрожали руки.
– Так она выглядела, когда ее нашли. – Полицейский, сидевший у палаты, показал фотографию.
У Фаррел, одетой Сиреной Сен-Джеймс, невообразимо грязной, с остановившимся взглядом, словно после лоботомии, из руки торчала игла и свисал катетер капельницы.
– Говорить она могла? – спросила Поттерсфилд.
– Бормотала что-то о трупе без рук, – ответил полицейский. Найт переглянулся с Поттерсфилд. – Несла всякую бессмыслицу. Сейчас у вас получше пойдет, ей дают антинаркотик.
– В ее крови нашли наркотики? – осведомилась Поттерсфилд. – Вы это точно знаете?
– Большую дозу, в сочетании с седативами, – ответил полицейский.
Они вошли в палату. Профессор Селена Фаррел спала, подключенная к приборам с мониторами. Ее кожа была мертвенно-серой. Поттерсфилд подошла к кровати и сказала:
– Профессор Фаррел!
Лицо Фаррел исказилось гневом.
– Уходите, голова болит сильно, – невнятно проговорила она и сонно замолчала.
– Профессор Фаррел, – твердо повторила Поттерсфилд. – Я старший инспектор Элайн Поттерсфилд из лондонской полиции. Мне необходимо с вами поговорить. Откройте глаза, пожалуйста.
Фаррел моргнула и поморщилась.
– Свет выключите. Мигрень.
Медсестра закрыла занавески. Фаррел снова открыла глаза, огляделась, увидела Найта и удивленно спросила:
– Что со мной?
– Мы надеялись, вы нам сами скажете, профессор, – отозвался Найт.
– Я не знаю.
– Вы можете объяснить, как ваша ДНК, ваш волос, если говорить точнее, оказался в одном из писем Кроноса к Карен Поуп? – спросила Поттерсфилд.
Сказанное медленно просачивалось в затуманенный мозг Фаррел.
– Поуп? Журналистка? – Она посмотрела на Найта. – Моя ДНК? Нет, я не помню.
– А что вы помните? – строго спросил Найт.
Фаррел моргнула и, застонав, отрывисто заговорила:
– Темная комната. Я на кровати, одна. Привязанная. Не могу встать. У меня раскалывается голова, а они не дают мне лекарств.
– Кто «они»? – спросил Найт.
– Женщины. Разные женщины.
Поттерсфилд начала терять терпение.
– Селена, вы понимаете, что ДНК связывает вас с шестью убийствами, совершенными за последние две недели?
Пораженная Фаррел слегка оживилась.
– Что? Шесть… Я никого не убивала. Никогда… А какой сегодня день?
– Суббота, одиннадцатое августа, – ответил Найт.
Профессорша застонала.
– Как, я же там только сутки пролежала…
– В темной комнате с женщинами? – спросила Поттерсфилд.
– Вы не верите мне?
– Нет.
– Почему вы сказались больной и сбежали из Кингс-колледжа, когда Поуп включила вам запись флейты? – спросил Найт.