Год. Кавказ. Лаборатория высокогорной физиологии. Ба рока мерные обследования альпинистов напоминают тренировки космонавтов
Непал - страна древней культуры Буддийский храм Сваннбуднатх поражает воображение масштабами и красотой
Украинские альпинисты перед траверсом Канченджанги. Слева направо: Михаил Туркевич, Сергей Бершов и Виктор Пастух
Высота 8300 метров. Подъем на Южную вершину Канченджанги
Южная вершина Канченджанги. Михаил Туркевич в роли высотного кинооператора
Траверс Канченджанги. Шевченковский "Кобзарь" - на главной вершине
Траверс завершен! Альпинисты на Южной вершине Канченджанги
В жизни каждого альпиниста немало моментов, когда с риском встречаешься лицом к лицу. Но на долю Александра Коваля выпало испытание, которое потрясло и бывалых восходителей
Страницы гималайского дневника
К сокровищам больших снегов
Лхоцзе, базовый лагерь 5100 м. Вертолет увозит обмороженного восходителя на вершину В. Каратаева
Эверест с Юга, снимок сделан 16.10-91 г. в 16 ч 16 мин за 50 м до вершины Лхоцзе
Жизнь на пульсе 120
Траверс Канченджанги - вид с вершины Ялунг-Канг на Гималаи (вдали Эверест, Лхоцзе, Макалу)
Эверест, Нупцзе и Лхоцзе с Юга. Вид из Тьянг-Боче
Южная стена пройдена
Мысловский отвечает, что мистера Рая в лагере нет - он болен, лечится где-то ниже. На камбузе у Володи Воскобойникова уже полнейший ажур. "Китчен-бои" в белых халатах разносят еду.
Эдик отправляет Натембу рассчитываться с ледовыми носильщиками: договор с ними был заключен на 40 дней, срок уже истек. Оборотистые торговцы пригнали из Ямпхудина мулов, груженных спиртным - ракией и чангом (рисовой водкой). У портеров интересы сосредоточены не на работе, а на открывшейся "торговой точке". Еще новость, узнаем ее от Мысловского на вечернем сборе: не хватает спальных мешков. Валиев уточняет: их не хватает для трех высотных лагерей. Никто из руководства эту информацию не опровергает. Интересные дела! На многократно задаваемые вопросы - почему нет спальников? - никто ничего вразумительного не отвечает. Начинаются разговоры про другое, дескать, участники брали резиновые сапоги, предназначенные для ледовых портеров. Сапоги брали 20 дней назад, сейчас эта проблема чрезвычайно "актуальна". Как в старом анекдоте: "Старий, на базарі був? - Був.- Волів продав? - Продав.- А гроші де? - Спати, стара, спати".
Команды Москвы и России дошли до высоты 7500.
28 марта. Лагерь с утра заносит снегом. У нас после завтрака медосмотр, функциональные пробы. У меня после 15 приседаний восстанавливаемость пульса - 2 минуты.
А. П. - Прости, дилетантский вопрос: о чем говорит этот показатель - 2 минуты?
С. Б. - О том, что я был в очень хорошей форме. На равнине норма восстанавливаемости пульса после такой нагрузки 1-3 минуты. С подъемом на высоту работоспособность резко снижается, до того, как наступает акклиматизация, - чуть ли не вдвое. Для того чтобы ее не терять в горах, мы и тренируемся круглый год.
Отправляемся за продуктами в ледовый лагерь. По пути встречаем Анитри - брата Натембы, он несет из Катманду свежую почту и деньги. Пастух тут же на тропе берется разбирать письма. И не зря - ему адресованы сразу шесть. Еще обнаруживаем с десяток газет. В основном номера "Комсомолки". Видимо, в посольстве решили - раз спортсмены, значит молодежь. А мы тут почти дедушки бородатые. "Почти дедушки", конечно, не все, а вот бородатые - поголовно.
Мысловский получил письмо из "Аннапурна-трекинг". Мистер Пандей выставил дополнительно к счету еще 15 тысяч долларов. Такой кругленькой суммой обернулось увеличение количества носильщиков в начале пути. Их было около 600 человек! Мало того, Пандей еще и стращает, мол, если не уплатим, следующим советским экспедициям придется в Непале неважно. Наверное, фирмач понял, что имеет дело с государственной машиной, из которой, если поднажать, много чего можно вытрясти. А Эдик ломает голову, как сэкономить на премиях шерпам. Разве это выход? Считаю, тем, кто уже ходит на 7000, надо платить не задумываясь, но это мое мнение.
А. П. - Хотелось бы знать, насколько успех экспедиции зависит от шерпов?
С. Б. - Альпийский стиль восхождений, я уже говорил, позволяет вообще без них обходиться. Тем более если экспедиция немногочисленная, 6-8 человек,- считаю, именно за такими экспедициями будущее.
В базовом лагере доктор с недоумением спрашивает, почему мы не идем вниз, в лесную зону, отдыхать. Разве непонятно? Мы еще не так устали и не так много сделали, чтобы брать недельный тайм-аут.
Ефимов передал по рации, что в лагере-2 унесло палатку киношников вместе с аппаратурой, спальниками и другим снаряжением. Палатка была "Салева", с тентом.
Москвичи и команда России пытались выйти из лагеря-3 наверх, но из-за снегопада возвратились. Непогода - не единственная причина. Они навесили перила до высоты 7350 и не увидели впереди хорошей площадки для следующего лагеря. А идти в такую погоду, не имея надежного тыла, опасно.
29 марта. Похоже, снег не прекращался и ночью. Все вокруг в белой пелене. За завтраком узнаем от Мысловского, что киногруппа сегодня спускается вниз. Во второй ледовый лагерь идут Халитов, доктор и шерпы. Эдик говорит, что возможны спасработы - там очень плохо чувствует себя один из ледовых портеров. Я мрачно шучу насчет "похоронного" опыта нашей группы. Ребята уходят, несмотря на непогоду. А мы в палатке развлекаемся "пулей". По дороге на обед замечаю, что флаги на мачте приспущены. Видимо, случилось самое худшее. В кают-компании узнаем, что так и есть - умер. А ведь вчера там был Витя Пастух, опытный врач, спасший в горах (и не только) многих! Ни Коля Черный, ни шерпы ничего нам не сказали, не показали Виктору больного. Почему?! Диагноз Валеры Карпенко - смерть наступила от отека легкого. Ужасно! Наверное, вчера его еще можно было спасти.
Непостижимо, поразительно отношение шерпов, товарищей этого бедняги, к факту смерти. Ни тени скорби, никаких эмоций. Мол, ничего особенного - переселился человек в другой мир. Как будто из второго ледового в первый перешел. Говорят, у умершего осталось шесть детей...
А. П. - Наверное, если бы такую философию исповедовали и мы, легче переживали бы потери.
С. Б. - Нет, не представляю. Мы живем в другой стране, воспитаны по-другому. Не могу понять такое отношение к смерти. Как это возможно? Ведь мы не дорожили бы друг другом...
В три часа дня снегопад, наконец, прекратился. На связи с Катманду Пандей сообщает, что срок договора с ледовыми носильщиками заканчивается 31 марта, просит позаботиться о них. Какие еще ждут неприятности?
30 марта. Готовимся к выходу. Сегодня наверх вышел Казбек с двумя шерпами. Вечером авансом отмечаем мой день рождения - завтра будем на горе. Всех палатка вместить не смогла, только человек 13. Миша три раза заваривает "трофейный" кофе из высотного польского лагеря. После этого я три часа не могу уснуть. Рядом ворочается Туркевич.
31 марта. Встаем очень рано, чтобы выйти до завтрака. Володя Воскобойников присылает к нам в палатку кухонных шерпов. Вместе с обычным чаем и кофе приносят еще и блинчики с вареньем. А я в это время уже у Мысловского, получаю альтиметр и аккумулятор для рации.
Выходим в 8.30. Я перед выходом кроме кофе выпиваю еще и просто воды - после вчерашнего мучает жажда. Помогло - до лагеря-1 иду очень бодро. В "Зиме" варим чай. За этот час пути нас совсем разморила жара. Группа Казбека вчера дальше лагеря-1 не смогла подняться из-за шерпов. Сегодня они протоптали наверх тропу. Я по пути туда укрепляю на вешках флажки из полимерной пленки, покрытой люминофорной краской - подарок наших с Витей земляков из ПО "Монокристалл-реактив". Флажки очень яркие, хорошо видны издалека.
В лагерь-2 прихожу около 16.30. Там команда Валиева с шерпами.
1 апреля. Из лагеря-2 выходим около 10 часов. Впереди снова "казахи". Я - замыкающий. На высоте 7000 ребята разобрали грузы, вынесенные сюда шерпами. На мою долю остается баул, в котором три каримата и автоклав. Кариматы беру, автоклав оставляю. Рюкзаки у нас не очень легкие. Иду не спеша. Но Витя забеспокоился, вышел навстречу, хотел понести мой рюкзак. Я в этом нисколько не нуждался, но предложение помощи оценил. В лагере-3 "казахи" поселились в высотной палатке, а мы с шерпами заняли "Зиму".
Вечером с нашей "Зимой" начинают твориться чудеса. Застежка на входе у нее на "липучках", она тут же забилась снегом и льдом и не хочет закрываться. Но это еще полбеды. Закрываем вход снаряжением и личными вещами, чтобы не дуло. Только забрались в спальники, как порыв ветра сдвинул стойку, которая проткнула банки вверху палатки. Заменяем их новыми. Все повторяется. Еще раз заменяем - более прочными. Но в третий раз стойка разрывает палатку. Полтора часа латаем дыру, пытаемся разъединить стойку - она замерзла и не поддается. "Кочегарим" примус, отогреваем и разбираем стойку, ставим палатку на укороченную. И все это время двое шерпов в своих спальниках не подают никаких признаков жизни!
Ночью палатку треплет ветер. Спим беспокойно не только из-за непогоды - на этом выходе все плохо переносят высоту. Интересная деталь: из всей группы фонарь наверх захватил только я.
2 апреля. Выходим в лагерь-4 с грузовой ходкой. Там принимаемся строить площадку под палатку - сюда уже вынесли "Салеву". Но работать мешает очень сильный ветер. Миша забыл взять пуховку. Решаем спускаться в лагерь-3. Кроме веревок и "железа" мы вынесли сюда два баллона с кислородом.
В лагере-3 ребята берутся раскапывать пещеру, вырытую киношниками,- ее занесло снегом, ночевка в "Зиме" никому не улыбается. Пока ребята трудятся, я целеустремленно гоняюсь по плато за унесенной ветром рукавицей. В брезентовой оболочке еще две варежки - просто шерстяная и из верблюжьей шерсти. Догоняю!
Валиев с ребятами (с ними и шерпы) сделали ходку до 7800 и ушли в лагерь-2. Мы с комфортом ночуем в пещере. Лучше и безопаснее такого "дома" на высотных восхождениях не знаю.
3 апреля. Готовлю завтрак, что занимает часа полтора. Все это время - в меховых внутренних ботинках, которые были со мной на Эвересте. К моменту выхода ноги здорово замерзли. Пока навел порядок, мыл посуду и отогревал ноги, на часах - десять. Снова иду последним. В лагерь-4 прихожу к трем часам. Пастух с Туркевичем уже строят площадку под "Салеву" из камней и снежных блоков. С Ринатом, который шел со мной, включаемся в работу. До пяти часов занимаемся палаткой, укрепляем ее. Сказать, что все время дует ветер, - мало. Это не ветер, а ураган.
Мишу такая "работа адова" склоняет к мысли о необходимости немедленно бежать вниз. Я категорически против.
А. П. -Почему? Разве не логичнее постараться избежать ненужного риска?
С. Б. - В какой-то степени риск, конечно, присутствовал. Но в то же время - если отступать по поводу каждого момента риска... Отступишь раз (это характерно для всех видов спорта, связанных с большими физическими и моральными нагрузками: скажем, марафонского бега, лыжных гонок на 50 км и др.) - может выработаться стереотип. И тогда, как только будут возникать трудности, ты будешь "соскакивать". А многого ли сможешь добиться? Не сходить с дистанции как бы ни было трудно - мое жизненное кредо.
Как можем продолжаем укреплять "Салеву", но временами ветер просто распластывает ее по площадке. Понадобился нож. Прошу Пастуха достать его из клапана моего рюкзака. Он пытается проделать это, не снимая пуховых рукавиц. Естественно, ничего не выходит. Не выдерживаю, подхожу и делаю все сам. Без рукавиц, голыми руками продолжаю привязывать палатку.
А. П. - Витя же хирург, наверное, старался беречь руки. Хотя они всем нужны, не только хирургам. Скажи, трудно в таких ситуациях сдержаться, обойтись без комментариев?
С. Б. - Здесь я, наверное, не сдержался. Как комментировал ситуацию, представить нетрудно. Почему дал волю эмоциям? Ситуация усложнилась, а ребята повели себя не так, как всегда.
Только в шесть вечера вконец измотанные влезаем в "Салеву". Там полчаса не можем разжечь примус - неисправен насос. Непонятно: те, кто нес его сюда, что, не удосужились проверить? Холодно. Ребята и в палатке не снимают рукавицы. На вечерней связи говорю, что такие "пляжные" палатки, как "Салева", выше базового лагеря ставить нельзя. У нас нет уверенности, что до утра ее не разорвет. Радиопереговоры проходят под аккомпанемент ураганного ветра. Ефимов - единственный, кто сразу понял всю опасность нашего положения. Я чувствую его беспокойство. Благодарю за советы.
Ужин - чисто символический: едва притронулись к еде мы с Ринатом, Витя только попил чаю, а Миша, как только оказался в палатке, сразу влез в спальник и остался в нем до утра. Через час после ужина, когда все уже улеглись, оторвало половину тента палатки. Он оглушительно хлопает. Ветер продувает насквозь, в "Салеве" почти так же холодно, как и снаружи. Решаем с Ринатом, что тент нужно срезать, иначе с ним вместе может сорвать и палатку. Обуваюсь и вылезаю наружу. Обрезаю тент.
В палатку влезаю обессиленный. Благо, хоть раздеваться не надо. Снимаю только верхние пластиковые ботинки, связываю шнурками, прищелкиваю к карману палатки, чтобы в случае чего быстро найти ночью. Влезаю в спальник. На такой высоте, пока настоящей акклиматизации еще нет, ночь - это не сон, а какой-то полубред. Не покидает ощущение тревоги: вот сейчас разорвет палатку...
Все же до утра мы продержались. Витя Пастух начал еще с вечера отогревать ноги, которые прихватило, он уверен, во время строительства площадки. Растирание не помогает. Начинает дышать кислородом (0,5 литра в минуту). Становится чуть лучше, но Витя продолжает растирать ступни в спальнике. Все сильно кашляют.
А. П. - В первой гималайской экспедиции были, помнится, и серьезные обморожения, например у Мысловского. Как удалось избежать этого во второй? Можно ли вообще без этих неприятностей обойтись?
С. Б. - Мне кажется, нам и погода помогла (за исключением южной ветки). Опять же, сказался опыт первого восхождения на восьмитысячник, зимних восхождений на семитысячники. Нет, обморожения - совсем не обязательная "дань" высочайшим вершинам. Мне кажется, отсутствие травм, обморожений - подтверждение высокого класса команды. Хотя иных "болельщиков" такой итог нашей экспедиции откровенно разочаровал.
4 апреля. Витя начинает копошиться, как только рассвело. Работа с примусом требует железных нервов и выдержки. С трудом согреваем немного какао, закусываем его шоколадом. Завтракают на этот раз все, но едим очень мало - сказывается высота, все-таки уже 7800. (Заметка на полях, сделанная позже: как потом выяснилось, высотомер "ошибался" на 200 метров в сторону уменьшения. К обозначениям всех высот в моем дневнике надо добавлять те же 200 м. То есть мы были уже на 8000!).
В палатке гораздо холоднее, чем вечером. Снаружи все тот же ураганный ветер. Работать на маршруте невозможно. Сообщаем по связи, sjjo возвращаемся вниз. Команда РСФСР выходит нам навстречу. Казбек с ребятами делают грузовую ходку на 7800. Группа Хрищатого идет в лагерь-4.
Выходим вниз в 9 утра. Как только начал спускаться по перилам, почувствовал, как сильно мерзнут пальцы на ногах, на руках еще сильнее. Дает о себе знать гипоксия. Спускаемся очень медленно, к 10.30 мы только возле лагеря-3. Навстречу - трое из команды РСФСР. Почему только трое? Саша Погорелов заболел. Похоже, ангина. Женя Виноградский принял решение спускать его вниз с нашей группой.
Чем ниже, тем слабее ветер. Облачности нет. Солнце. Пока спускались к лагерю-2, так перегрелся, что еле дошел. Пришлось на ходу снимать лишние одежки. В лагере-2 Сережа Ефимов. Греем воду, едим консервы. Витя спускается позже всех. Ефимов и Погорелов уходят вниз, а мы не спешим - гоняем чаи.
В лагере-1 застаем только Погорелова. Вите Пастуху плохо, начал принимать таблетки. В базовый лагерь спускаемся к шести вечера. Нас встречают Венделовский с микрофоном и Голубев с кинокамерой. Роль кинозвезды, может, и не самая неприятная, но достаточно утомительная. Особенно после такого выхода.
На вечерней радиосвязи Виноградский говорит, что они переставили палатку двумя веревками выше. Ветер там по-прежнему очень сильный. Они очень поздно подошли к лагерю-4. Валиев вернулся ночевать на 7500.
А. П. - Интересно, как осуществлялась у вас радиосвязь?
С. Б. - На связь выходили три раза в день радиостанциями "Нокия" на УКВ. Рации работали на аккумуляторах - они постоянно подзаряжались в базовом лагере. Каждая группа брала на выход заряженный аккумулятор, на ночь, чтобы не замерз, прятали его в спальнике. В общем, радиосвязь была довольно устойчивая, а вот весили рации довольно много - больше 1 кг.
Хрищатый - в лагере-3. У него улетели рюкзак и радиостанция. Валера пришел туда, чтобы на базе не волновались. Ведь из лагеря-4 выйти на связь он не мог. Попросил Казбека, который завтра спускается, помочь ему в поисках рюкзака.
А. П. - А тебе приходилось бывать в такой ситуации, когда, например, улетает рюкзак? Чем это чревато?
С. Б. - Нет, не приходилось. Потеря снаряжения, скажем рюкзака с палаткой, понятно чем грозит: холодной ночевкой, обморожениями, а возможно, ситуациями и похуже. Поэтому на любой стоянке, на склоне или на скале обязательно прищелкиваем рюкзак к крючьям или перилам.
5 апреля. Ночь в базовом лагере. Для нас его высота 5500 (почти вершина Эльбруса) сейчас - как равнина. Ровный, спокойный сон, какое это наслаждение! Если бы не кашель...
Утром согреваем воду, с удовольствием моемся, стираем. Традиционное развлечение - преферанс в компании Васи Сенаторова. Вечером приходят "казахи". Вид у всех довольно измученный. Ужин сегодня знатный. "Гвоздь программы" - мясо буйвола. Хоть и жуется с трудом, но все же натуральное.
Как всегда после выхода - разбор. Рассказываю о сильном ветре, о том, что если бы утром все же попытались идти наверх, были бы обморожения. Прошу тренеров оценить наши действия. Мысловский говорит, что решение спускаться - правильное. Потом рассказывает о своем выходе Казбек. Говорит, что удивлен моим сообщением об ураганном ветре. У них дуло, но не слишком. Его группа дошла до высоты 8000! Занесли туда палатку, бензин, снаряжение. Нашли остатки лагеря какой-то экспедиции. Говорят, впечатление такое, будто оттуда до гребня, соединяющего Ялунг-Канг с Главной, метров 100. То и дело в разговоре мелькает словосочетание "группа траверсантов". Интересно, что произносится это так, будто речь идет о посторонних людях, а не о нас.
Всех беспокоит, что до траверса у всех групп остается по одному выходу, а многое не готово. Шерпы в лагерь-3 не ходят. По всей вероятности, придется каждой из групп делать грузовую ходку наверх. Иванов вдруг выражает недовольство положением дел на нашем направлении, мол, две группы сходили, а ничего не сделали, ничего конструктивного для исправления ситуации не предложили, а Туркевич сказал, что работы там на два месяца. Миша возражает: паниковать рано, а про два месяца он не говорил. И главное: почему это мы ничего не предложили, если я высказался предельно конкретно - стартовать на траверс нужно именно с южного направления? Поэтому группа должна будет не только обработать маршрут, но и вывести туда побольше грузов.
6 апреля. Сон, даже в палатке базового лагеря, уже не восстанавливает. Утром просыпаемся если и не больными, то, во всяком случае, и не здоровыми. Насморк, болит горло, кашель буквально разрывает на части. Большинство ребят спустились вниз. Дружно лечимся и... по-прежнему кашляем.
7 апреля. Уже три ночи мы в базовом лагере, а дела со здоровьем не лучше: кашляем, хрипим. В полдень группа Валиева и с ней Букреев уходят в лесную зону. Из этой команды в базовом остался только Дедий. У него разболелся зуб. Вещь и внизу малоприятная, а уж здесь тем более. Валера Карпенко включил "хонду" (не мотоцикл, а японскую портативную электростанцию) и бормашиной просверлил больной зуб. Витя лежит в палатке, опухоль не спадает. Это уже вторая зубная "операция", проведенная здесь Валерой. Еще раньше он удалил зуб Сереже Арсентьеву - удачно.
Наш режим дня, да и образ жизни, больше всего напоминает больницу. По сигналу ходим в столовую - очень медленно. От нашей палатки метров сто, не больше, вверх по склону. Но если идти в обычном темпе, сразу сбиваешь дыхание и начинается приступ кашля. Поэтому ходим неспешно, осторожно. В остальное время - "постельный режим" - книги, карты (да-да, из песни слова не выкинешь, есть такой грех), радио - тоненькая живая ниточка, связывающая нас с Большой землей, и - сон, он почти не снимает накопившуюся усталость, но все равно желанный.
А. П. -Видимо, высота, предельные нагрузки - физические и психологические - заставляют организм выставлять какие-то ограничения, самозащиту. Поэтому, я думаю, не очень популярны серьезные книги, шахматы - все это требует напряжения мысли. А вообще, чего больше всего хочется на отдыхе? О чем вы говорите, что вспоминаете?
С. Б. -На досуге - книги, нарды, карты... Были у нас и любители шахмат - Бэл, Володя Воскобойников. Еще одно развлечение - дневники, почти все в этой экспедиции стали "писателями". А серьезное чтение в самом деле не идет, может, потому, что все мысли - об экспедиции. Чего больше всего хочется? Попариться в сауне или хотя бы в бане... Воспоминания, конечно, чаще всего - о доме. У меня, по крайней мере. Представлял своих детей, особенно часто - младших, Марину и Настю.
Мы с друзьями ходим в горы столько лет, что знаем друг о друге, кажется, все. Приходится в который раз слушать одни и те же случаи из жизни, одни и те же любимые анекдоты. Но все научились воспринимать их так, будто слышат впервые. Иначе, наверное, нельзя, если хочешь понимать других и чтобы тебя понимали.
9 апреля. Светает рано. Сегодня впервые после возвращения сверху встаю раньше семи. Погода по-прежнему "звенит". Даже ветер утих. Готовимся к выходу. Я подсчитал: чтобы в этот выход взойти на Южную вершину, нам нужно вынести в лагерь-4 еще 500 м веревки, высотную палатку, 10 баллонов кислорода. Это примерно 60 кг грузов.
А. П. - А если бы вы не подняли наверх эти грузы, состоялся бы траверс?
С. Б. - Думаю, он состоялся бы и в этом случае. Возможно, чуть позже. Пришлось бы еще какой-то группе вести работы на этой ветке. Ведь Иванов после предыдущего (нашего и команды России) выхода в этом направлении был близок к панике, предлагал бросить туда чуть ли не все силы. Но тут уж в нас взыграло самолюбие. Тем более, что москвичи... Словом, давай вернемся к дневнику.
На дневной связи в 13 часов москвичи сообщают, что вышли на перемычку. Но мы и без сообщения знаем об этом - видим их и в бинокли, и в стереотрубу. Ребята начали движение по гребню в сторону Главной вершины, а на связи в 16 часов (до этого назначили связь на 17, почему вышли на час раньше - неизвестно, возможно, был "секретный" договор с Мысловским) сообщают, что час назад были на Главной вершине!
Да, неизвестный путь оказался не таким уж проблемным. За 3,5 часа пройти от перемычки до вершины - значит не встретить особых трудностей. Тренеры счастливы. Остальные... Переживают, сложны чувства. Особенно "гималайцы". Ревность - вот что это такое. Почему они, а не мы?!! Туркевич мрачно комментирует: можно сворачивать экспедицию - цель достигнута. Москвичи возвращаются в лагерь-4 уже в темноте. На вечерней связи сообщают подробности. Вышли около 11 часов. Расход кислорода поставили 1,5 литра в минуту. Взяли с собой по баллону - этого хватило. Елагин оставил на перемычке еще и запасной баллон. С перемычки - путь по снегу и легким скалам. На вершине они видели два желтых баллона из-под кислорода и шест, на котором написали свои имена. Поздравляем ребят - искренне, но не без примеси зависти. Молодцы, мужики! Вечером торжественный ужин. Мистер Рай от имени правительства Непала поздравляет нас всех.
10 апреля. Просыпаюсь в начале шестого. Уже светло. Но всю ночь и утром не унимается сильный ветер. Вчера я предложил выйти пораньше, часов в 6-7. Но Туркевич и Пастух подняли на смех эту идею. Что ж, пусть каждый выходит, когда хочет. Я собрался к семи, вещи на выход сложил с вечера. Бужу Рината и потихоньку выхожу.
Поначалу идти совсем не могу - из-за кашля. Неделя между выходами совсем его не сняла. Валера Карпенко то ли в шутку, то ли серьезно отказывается помогать, говорит, что нас лечит Виктор. А для хирурга Пастуха кашель - не болезнь.
Первые шаги по леднику. Кашель выворачивает наизнанку, до изнеможения, до рвоты, но постепенно приноровился. В лагере-1 перекусил, попил воды из фляги. Пора идти...
Двухнедельная полоса хорошей погоды, похоже, заканчивается.
11 апреля. Утром сильный ветер. Облака разметало. Все шерпы идут вниз. Мы - дальше. Вес рюкзаков небольшой - около 10 кг. Такое впечатление, что непогода каждый раз ждет именно нашего выхода. Иванов с Ефимовым в один голос говорят, что если там, где сейчас наш лагерь-4, снова ураганный ветер, то маршрут надо менять, идти по кулуарам. Как-то оно будет? Пока идем к лагерю-3. Ветер не прекращается. Временами кажется, что двигаться просто невозможно: шаг вперед, два назад. Пару раз меня просто сбрасывает на несколько метров вниз. Вчера Вася Елагин дал мне защитную маску для дыхания. Не верится: почти не кашляю. В лагере-3 мы сейчас одни. Занимаем снежную пещеру киношников. Тот, кто никогда не ночевал в этом древнем жилище, не в состоянии оценить его прелести. Снаружи шквалистый ветер, а у нас - благодать. На вечерней связи Мысловский говорит, что завтра наверх выходит группа Валиева. Первая ходка у них будет сюда - с кислородными баллонами.
12 апреля. Выходим в 9 утра. Впереди Пастух. Он и не собирается отдыхать перед бергшрундом. А мне идти очень тяжело. Сильно пересохло во рту. Кричу Вите, чтобы подождал или бросил мне флягу. Он, видимо, не
слышит - продолжает идти. Кричу громче, и с употреблением более крепких выражений. Тут уж Пастух услышал, оставляет питье.
На двух прошлых выходах я чувствовал себя гораздо лучше. Сейчас - настоящая "горняшка". У Миши и Рината самочувствие тоже не блестящее. А Витя на подъеме, мчится вперед, как резвый конь. У нашего бывшего лагеря нагружаем рюкзаки. Пастух делает еще и дополнительную ходку. Очень долго, до 9 часов, греем чай и консервы. Ветер за стенками палатки беснуется по-прежнему.
В начале шестого вечера Миша берет две веревки и идет обрабатывать маршрут дальше. А я с рюкзаком бреду к нашей старой площадке: группа Виноградского часть грузов бросила там.
13 апреля. В палатке очень холодно. Вылезать из теплого спальника мучительно не хочется, но надо. Берем с Туркевичем по четыре 9-миллиметровые веревки по 90 м, все необходимое "железо" и - наверх. Вначале маршрут несложный, скалы со снегом. Дальше выходим на Юго-Западный гребень. По контрфорсу лезть нельзя. Там заглаженные скалы типа "бараньих лбов". Взяли левее. Миша навесил 5 веревок. Затем первым полез я.
Навесил две 90-метровые. В 3 часа останавливаемся передохнуть. В этом месте можно организовать лагерь-5. Альтиметр показывает 7900. Значит, высота 8150. Ринат с Витей сегодня вынесли тяжелые рюкзаки из лагеря-3 в лагерь-4, а оттуда подносят грузы выше. Потом все идем вниз, в лагерь-4, ночевать.
14 апреля. Сегодня моей младшей дочке Насте 4 месяца. А у нас переход в лагерь-5. Берем по 9 кг общественного груза. У нас с Мишей еще и кинокамера "Красногорск" с пленками. Погода ничего, правда, иногда налетает ветер, такой, что укладывает на землю. Через 3 часа мы в лагере-5. Миша снимает кино. Я спускаюсь, чтобы помочь Вите и Ринату донести вчерашние грузы. Потом мы с Туркевичем начинаем рыть в снегу пещеру, а Пастух с Хайбулиным обрабатывают путь дальше.
15 апреля. Эти записи уже делаю задним числом, в Тсераме, где мы на отдыхе. Записи в высотном дневнике неполные, поэтому возвращаюсь к последнему выходу.
...Ребята ушли на маршрут, а Туркевич с лопатой в руках приступил к "шахтерским" операциям. После полутора часов работы наткнулся на камень, размеры его таковы, что о пещере говорить не приходится. Я, уже предвкушавший тихую ночь в надежном убежище, не могу сразу смириться с мыслью о крушении надежд. Здорово было бы утром стартовать на Южную из пещеры. Поэтому начинаю строительство на склоне уже с индийской стороны. Но и здесь - фиаско. Натыкаюсь на лед, снега явно мало. Завалив Мишино сооружение, устанавливаем на месте несостоявшейся пещеры высотную палатку.
Когда начали возиться с примусом, вернулись Ринат с Витей. Решаем, что утром выйдем пораньше и все свои вещи возьмем с собой. Предусмотрели и такой вариант: если на Южную поднимемся до полудня, то сходим еще и на Средний пик, тогда в лагерь-4 спустимся по средней ветке. На вечерней связи узнаем у Иванова, что лагерь-4 будет свободен. Хрищатый и его группа сделают туда заброску.
Просыпаемся в 6 утра. Витя Пастух согрел чаю, подогрел черную икру, разогрел баночку консервированной осетрины. Слегка позавтракав, Миша первым выходит из палатки. За ним остальные. Ветер, бушевавший всю ночь, и утром не прекратился. Вся индийская сторона забита облачностью. Начинаю движение по перилам последним, после утреннего сеанса радиосвязи и уборки палатки. На часах - 8.45.
Первые 150 метров подъема - внутренние углы и камины. Скалы очень разрушены и есть опасность сбросить камни друг на друга, поэтому поднимаемся на безопасном расстоянии. Поднимаю голову. Как красиво! По скалам поднимаются Витя и Ринат. Вокруг них нимб из снежной пыли, сверкающей в лучах солнца. Разве можно упустить такие кадры? Лезу в рюкзак за кинокамерой. Пока возился с ней, прихватило морозом пальцы. Кое-что все же снимаю, хотя из-за двух фильтров объект съемки почти не виден в видоискателе. Когда подхожу к концу веревок, обработанных вчера, Миша уже пошел дальше - резко траверсом влево. Временами налетает ветер. Порывы такие сильные, что стоять на склоне, ни за что не держась, невозможно, валит с ног. Проходим влево метров 250-300 по снежному склону и находим в одном месте вариант прохождения скального бастиона.
А. П. - Этот бастион был ключевым местом вашего восхождения на Южную? Вообще, расскажи подробнее о маршруте, ведь в дневнике об этом ты пишешь очень скупо.
С. Б. - Ключевым, я думаю, можно считать не только бастион, но и весь отрезок маршрута, начиная с высоты 8000 м и до 8400 м. Некоторые участки 4-5-й категории сложности напоминали наш эверестовский маршрут. Плюс, не забывай, восьмикилометровая высота.
За бастионом уже виден предвершинный гребень. Длина перехода - 120 м. Пастух идет последним. Нижний конец веревки оставляет незакрепленным. Когда все проходим бастион, веревку - 90 метров - вытаскиваем за собой.
А. П. - Незакрепленный нижний конец веревки? Это ведь могло иметь непредсказуемые последствия.
С. Б. - Дело в том, что у нас оставалась только одна веревка длиной 90 метров. Если бы мы ее закрепили внизу, дальше не на чем было бы идти. А впереди оставалось метров 40 сложного лазания. Мы выдернули веревку и пошли дальше, до старых перил, оставленных японской экспедицией. На обратном пути мы этот сложный участок обошли - навесили перила в другом месте, менее сложном.
Миша в это время уже был на снежном склоне, там местами закреплена желтая пластиковая веревка, оставленная японцами. Дальше связываемся своей "сороковкой" и идем все одновременно. Вот уже вершинный гребень! Со стороны Индии - широкие снежно-ледовые надувы. Пройдя метров 200 на северо-восток, останавливаемся в высшей точке. Следов пребывания людей не видно. В сторону Среднего пика идут такие же надувы и ровный гребень. Убедившись, что это и есть вершина, начинаем кино- и фотосъемки. Время 14.40. Базовый лагерь все время на приеме. Валя Иванов поздравляет нас с вершиной.
Все наше ущелье закрыто облаками, как и ущелья с индийской стороны. Облачность - высотой? глубиной? - до третьего лагеря. Кинокадры снимаем с Мишей по очереди. Пока работаем с камерой, начинают белеть пальцы на руках. Тут же их отогреваем. Здесь не равнина, легко можно лишиться пальцев. На вершине оставляем значок с гербом Харькова, номер газеты "Комсомольское знамя", вымпелы Сумского, Донецкого и Харьковского альпклубов, пустой кислородный баллон. Это Мишин: подходя к вершине, N^ вдруг почувствовал, что кислород закончился. Говорит, что попросил кого-то из нас поставить регулятор расхода на 1,5 литра в минуту, а поставили, видимо, больше. Пришлось ему подключаться к новому баллону.
Спуск начинаем в 15.30. Понятно, что о Среднем пике в такое время нечего и думать. Сложные скалы, по которым поднимались, на спуске обходим, нашли путь попроще и навешиваем перила по более простым полкам. Ниже лагеря-5 только в двух местах нет перил. Вспомнилось неприятное: когда лезли вверх, Витя Пастух стал советовать Мише (тот уже был на бастионе), какой маршрут выбрать. Потом они с Ринатом решили подниматься другим путем. Пришлось остановить. Витя стал объяснять, что их вариант короче и легче. И видя, что не смог убедить, все больше раздражался: "Куда нам, вы - супермены, а мы кто?" Ну и ну! Перебранка, в которой и я был не на высоте,- на самой, можно сказать, вершине. Каламбур в данном случае - совершенно невольный. Даже не заметил его поначалу, обдумывая, как поточнее обрисовать ситуацию. Нелестную для нас, что и говорить. Как там у Высоцкого? "Весь мир на ладони, ты счастлив и нем..." Умиротворением и не пахло. Немыми мы не были, это уж точно...
16 апреля. Утром узнаем, что Хрищатый с группой были на Среднем пике. Из лагеря-3 без кислорода утром вышли на восхождение. Иванов спрашивает: "Что вы оставили на вершине?" - "Свои следы!" - "Так вы были на вершине?!! Что видели?" - "Такие надувы, каких я не видел ни на Памире, ни на Тянь-Шане, ни на Кавказе! Ветер был ураганный".- "Что будете делать дальше?" - "Грузовую ходку в лагерь-4". - "Спускайтесь вниз!" - "Нет, будем делать ходку". Вот такие интересные переговоры. Гипоксия (кислородное голодание). Это, конечно, она. Валера "плывет".
А. П. - Разве можно было Хрищатому в таком состоянии оставаться наверху? А если нельзя, почему руководители решительно не потребовали спускаться?
С. Б. - Группа Хрищатого все же сделала грузовую ходку из лагеря-3 в лагерь-4. Причем трое ребят работали уже с кислородом, а Балыбердин - без. Команда оказалась неуправляемой. Тренерам по радио не удалось убедить их. Как потом оказалось, эта ветка так и не была проработана до перемычки между Главной и Средней вершинами: местами отсутствовали перила, палатку в лагере-5 сбило ветром и чудом не унесло. В результате несделанное на этом участке группами Елагина и Хрищатого пришлось доводить до ума группе Вити Пастуха. Мне по сей день непонятна фраза Иванова на разборе перед траверсом, что все группы отработали на первом этапе добросовестно. Если бы мы позволили себе что-то подобное на Южной вершине, оттуда нельзя было бы начинать траверс.
В 9 утра начинаем спуск в лагерь-2. Там пьем чай, принимаем поздравления Коли Черного, доктора и Мысловского, идем в базовый лагерь. Вот мы и дома! Как раз к обеду. Киношники не дремлют - это их час. Позируя, предвкушаем удовольствие от баньки. Но начинается снег и... там, прямо скажем, не Африка.
Вечером Венделовский решил сделать синхронные записи: на кинопленку и магнитофон. Пытается обыграть конфликт "Иванов и мы" (когда Валентин сказал, что мы на предыдущем выходе ничего не сделали). А, в основном, подводит к тому, что на Эвересте было лучше, а сейчас все пущено на самотек, руководство некомпетентно.
А. П. - Это на взгляд Венделовского. А по-твоему?
С. Б. - На Эвересте, мне кажется, уровень дисциплины был повыше, мы безоговорочно выполняли распоряжения Тамма и Овчинникова. Зд