Лирическая поэзия и песни
:
К этой форме относятся различные виды песен, которые встречаются у всех народов, начиная с первобытного общества (1, с. 223). В качестве примера можно привести поэзию Сомали в Африке. В Сомали устная литература, особенно поэзия, представлены различными видами песен и поэзии. Они включают песни, которые поют во время работы, песенки, которые поет молодежь, но также и песни о героическом прошлом. Эта поэзия играет исключительно важную роль в обществе, так как она является средством передачи информации с целью повлиять на общественное мнение. Информация в некоторых песнях побуждает к мести за какие-либо обиды, в других призывает забыть их. При помощи этих песен по стране быстро распространяется хвала или осуждение. Современной чертой этого древнего обы чая является то, что политические партии Сомали используют поэзию в своей пропаганде (95, с. 339).
Древнегреческая лирическая поэзия также сохраняет определенные исторические сведения. Так, например, сведения о Дельфийском святилище содержатся в так называемых Гомеровских гимнах и в одах Пиндара (первая половина V b. до н. э.), беотийского поэта, который пользовался в Дельфах большим почетом (40, с. 12— 13)4.
Глава 4 Прикладные знания и язык
Прикладные знания
Изучение современных примитивных народов — аборигенов Австралии, огнеземельцев, бушменов, пигмеев и др. — показывает, что первобытный человек обладал значительными прикладными знаниями. Знания накапливались в результате жизненного и трудового опыта. Прежде всего это касалось различных сведений об окружающей среде. Потребность в преемственности трудовых навыков и орудий вела к возникновению коллективной памяти.
В охотничьих обществах благосостояние прямо зависело от знания образа жизни и характера животных, от навыков выслеживания и овладения ими. Не менее важное значение имели знания о растениях и минералах, обо всем, что человек мог использовать для поддержания своей жизни.
Научные и профессиональные знания
К научным знаниям можно отнести сведения по геометрии и гидродинамике для ирригации, механике (ловушки при охоте), химии (изготовление керамических изделий), минералогии, географии и астрономии. К природоведческим знаниям относились зоология, в том числе анатомия животных, и ботаника. На наблюдениях за человеком и окружающей природой основывались медицина, фармакология и токсикология (1, с. 182, 220, 277—278; 70, с. 254). Все эти знания накапливались тысячелетиями.
В связи с некоторой изолированностью от остального мира интерес представляют знания, которыми обладали жители островов Океании. Островитяне имели значительные знания о животных и растениях сверх того, что было необходимо для питания и удовлетворения других нужд. Это знание было кумулятивным, т. е. им владели все жители совместно, а не какой-либо отдельный индивидуум.
Интерес представляет то, что островитяне имели классификации животных и растений. Они отличались от классификаций, принятых в мировой науке и основанных на принципах эволюции, но тем не менее определенные системы классификации все же возникли, и некоторые из них весьма напоминали современные научные классификации (94, т. 1, с. 274-276).
Важнейшими для человека были знания о лечении болезней. В первобытном обществе было известно значительное количество лекарственных средств, главным образом растительного происхождения. В древности были выработаны некоторые хирургические приемы, которые сохранились в медицине последующего времени (например, кесарево сечение). Врачебные знания с самого начала были опытными. Люди приобретали их в результате непосредственного ознакомления с окружающей средой и с собственной лечебной практикой (9, с. 33).
Профессиональные знания могли сохраняться в фольклоре. Так, например, у гондов — народа в Центральной Индии — имеется несколько профессиональных групп, некой библиографии: «Гомерические гимны» (Харьков, 1889) и «О начале историко-литературных занятий вДревней Греции» (Харьков, 1991). которые из которых считаются самостоятельными «зарегистрированными племенами». К этой категории относятся, например, агариа. В фольклоре агариа большое место занимают сюжеты, связанные с их традиционными ремеслами. В сказках, легендах и песнях рассказывается о происхождении и основных приемах железоплавильного и кузнечного ремесла. Помимо агариа у гондов имеются другие группы со своей профессиональной спецификой и соответствующими знаниями (46, с. 73—74).
Астрономические и географические знания
Значительными были астрономические и географические знания жителей островов Океании. Знания об окружающем водном пространстве и соседних островах и архипелагах были необходимы для навигации. Существовали различные методы определения направлений, как, например, наблюдения за волнами на поверхности океана, которые возникают в связи с наличием земли. Схемы этих отражений и пересечений волн были хорошо известны и фиксировались на картах, которые сохранялись и передавались в устной форме.
Есть основания предполагать, что имелись значительные астрономические знания, которые позволяли ориентировку по звездам. Они были утрачены, когда прекратились морские путешествия и начали использоваться современные навигационные приборы.
Жители Каролинских островов (Микронезия) изобрели звездный «компас». Горизонт был отмечен 32 пунктами, которые обозначали восход и закат 16 основных звезд и созвездий. Этот компас служил для определения островов, независимо от того, где находился навигатор. Исследования показали значительные черты сходства у звездного компаса Каролинских островов с аналогичным компасом, который использовании арабы в Индийском океане (94, т. 1, с. 408— 409,415-418).
Полинезийцы во время своих длительных морских путешествий (иногда на расстояния свыше тысячи километ ров) пользовались картами из палочек, стеблей, камешков и раковин, изображавших направления течений и ветров, морские пути и острова (1, с. 278).
Создание карт для фиксации географической информации было характерно для многих народов. Так, эвенки могли в любой момент нарисовать на земле или на бересте свое представление о местности (13, с. 182). Среди петроглифов долины Валькамоника на севере Италии, которые датируются бронзовым веком, была обнаружена карта одного из проходивших здесь торговых путей из Средиземноморья в Центральную Европу (1, с. 278).
Астрономические, в первую очередь календарные, знания имели значение для всех культур с сельскохозяйственным профилем. Достаточно упомянуть знания древних египтян о разливе Нила. Аналогичные календарные знания имелись также у народов Америки. Календарные знания майя сохранились в одной книге, которая избежала уничтожения при вторжении испанцев. О календарных и астрономических знаниях инков можно лишь строить предположения (89, с. 87, 228).
Генеалогия
Знания о своем происхождении сохранялись у многих народов. Так, например, в Полинезии родословные обычно насчитывали 20 поколений, начиная со времени заселения островов. Иногда родословная была гораздо глубже: 92 поколения от предка Ту-те-ранги-марама на о. Раратонга и 159 поколений от мифического предка Неба на Маркизских островах (1, с. 279).
Право
Правовое знание оставалось бесписьменным в основном до начала государственности. Иногда обычное право (обычаи) сохранялось и после создания государства в том случае, если в нем не применялась какая-либо письменность. Такое положение было, например, в государстве инков (89, с. 203). Даже в настоящее время неписанное право может сохраняться у отдельных народов. Так, например, у брагуев — народе численностью около 400 тыс., который живет в основном на территории Пакистана, — до последнего времени все стороны повседневной жизни регламентировал дастур — неписанный свод обычного права, фиксирующий традиционные церемонии и другие нормы жизни и поведения.
Счет и с татистика
Для счета применялись различные бесписьменные методы: в Европе — камешки (лат. calculus — «камушек», «счетный камень» -» калькуляция); в древнейших земледельческих поселениях Передней Азии — глиняные шары, полусферы, конусы; в Меланезии, Америке и Африке — кучки камней, связки соломы, шнуры с нанизанными на них раковинами и узелками (1, с. 220).
Инки, а также предшествующие и окружающие их народы, использовали для счета кипу. Система счета была десятичной. Простой узел обозначал цифру «один», более длинные узлы — числа от 2 до 9. Десятки, сотни и тысячи обозначались узлами, которые находились ближе к основному шнуру. Для счета применялись счеты, которые представляли собой прямоугольный блок с 20 отделениями (5 на 4), в которые помещались и в них производились манипуляции с зернами кукурузы или другими небольшими предметами (89, с. 231, 234). Кипу использовались для счета также у арауканцев на южном побережье Чили (83, т. 2, с. 754).
Оригинальный статистический метод учета населения существовал в Дагомее. Перед началом военного похода ежегодно производился организованный сбор сведений по Деревням о количестве мужчин и женщин в каждой деревне, числе мальчиков и девочек, рожденных за год, т. е. в про межуток времени между двумя походами, о числе умерших за тот же период (отдельно — умерших естественной смертью, отдельно — погибших в боях), о количестве пленников, захваченных в предыдущем походе, и рабов, живущих в до-мохозяйствах. Подсчеты производились при помощи камешков, которые складывались в мешки с символами, обозначающими «графы» этой «переписи». Затем мешки, собранные со всего царства, свозились в царский дворец. Церемония возведения в должность каждого дагомейского царя включала в себя посещение хранилища, где будущий правитель получал представление о количестве и составе населения в предыдущие царствования (37, с. 168).
Язык как вид информации
Основная функция языка — коммуникация. Он включает то, что представляет интерес для обмена информацией между отдельными людьми и внутри языкового коллектива. Поэтому языковая информация отражает жизненные реалии. Она является инструментом закрепления коллективного опыта и передачи традиций (50, с. 16). В языке также выражаются различные культурные изменения, что ведет к пополнению лексического состава языка (77, с. 122).
Жизненная целесообразность лексики языка хорошо видна на примере языков аборигенов Австралии. В них имеется тяготение к конкретным детализированным обозначениям при отсутствии общих понятий. Так, например, отсутствовали понятия «растение», «животное», но при этом имелось большое число слов для обозначения конкретных растений и животных. Лексика низших охотников могла включать свыше 10 тыс. слов (1, с. 181; 70, с. 253).
То же можно сказать о языках народов Океании. Жители островов различали и имели слова для обозначения разнообразных растений и животных, многие из которых они совершенно не использовали. Например, среди народа ндумба (восточное высокогорье Новой Гвинеи) каждый взрослый знал названия и мог определить от 825 до 897 видов растений (94, т. 1, с. 275).
Словарь определяется условиями существования внутри различных культур. Так, например, в языке народа мунда (Центральная Индия) имеется множество слов, обозначающих различные стадии созревания риса, его многочисленные сорта, способы его посева и обработки (46, с. 65).
Состав словаря определяется также профессиональным знанием. Так, словарь якутского шамана существовал в двух версиях: поэтический словарь включал около 12 тыс. слов, а в повседневной речи, общей со всеми остальными членами общества, использовались только 4 тыс. (80, с. 77).
Лексика сакральных текстов отличается от общепринятой. Например, из такого огромного по объему памятника как «Ригведа», часто бывает невозможно узнать простую бытовую лексику, которая описывает повседневную жизнь ария (22, с. 509).
Глава 5 Изоинформация, музыка и танцы
Изоинформация
Изоинформация, которая может переходить в изобразительное искусство, возникла практически во всех первобытных обществах на достаточно раннем этапе их развития. Первоначально, до возникновения искусства целью изоин-формации было сохранение социально значимых сведений «вне тела» (6, с. 50—51). При этом важно не какое-либо эстетическое удовольствие, а контроль за сохранением информации без изменений (103, с. 70).
В эпоху палеолита охотничье бытие порождало также охотничью изоинформацию. На стенах прославленных пещер изображены трофеи палеолитических охотников. Предельная тематическая узость верхнепалеолитического искусства — анимизм, дополненный образом женщины — выражает строжайшую ограниченность деятельности рам ками традиционного общественного опыта, который передавался из поколения в поколение. Только в конце мадлена возникают робкие попытки выхода за рамки общих канонов1 (64, с. 105—106). Эта особенность сохранялась, в том числе в изобразительном искусстве австралийских аборигенов, которое стремится к выявлению главных, существенных особенностей в окружающем мире. Австралийский художник берет из многообразной действительности то, что жизненно важно для него, для прошлых и грядущих поколений (33, с. 308).
Изображения выполняли одновременно мнемоничес
кую и символическую функции. Эти цели возникали в глу
бокой древности и продолжали сохраняться в традицион
ных обществах. Таковы, например, изображения, которые
запечатлевают события общегосударственного значения,
например военные победы. Одним из древнейших памятни
ков этого рода является древнеегипетская палетка Нармера,
которая датируется не позже начала 1 династии, и которая
прославляет победу над Нижним Египтом, одержанную ца
рем, чье имя условно читается «Нармер» (16, с.!54—155).
Сакральный символизм был характерен также для афри
канского изобразительного искусства. В эпоху возникно
вения государств в Африке развилось дворцовое искусство.
В центре внимания придворных художников была фигура
священного царя, который изображался исключительно в
сакральном аспекте. Среди нескольких сот бронзовых пла
кеток ама нельзя найти ни одной, которая изображала бы
царя Бенина в быту и в кругу семьи (37, с. 170).
В сакральной практике изображенное было равно живому. Культовая статуя обозначала конкретное присутствие божества. Таким образом, изоинформация была священной. С этим связаны сложные процедуры изготовления новых и обновления обветшавших изваяний. Все работы производились по инициативе бога, по каноническим образцам, под руководством бога и при его непосредственном участии, а также под наблюдением и при участии царя, который выступал как «первый мастер». Мастер, который выполнял работу, был отмечен уже тем, что божество уделяло ему от своей мудрости (6, с. 73). В результате священное изображение передавало людям ту же информацию о божествах, как если бы они лично присутствовали.
Первые образцы палеолитического искусства были найдены в пещерах Франции в 40-х гг. XIX в. В 1864 г. в пещере Ля-Мадлен было обнаружено изображение мамонта на костяной пластинке. Спустя 11 лет, в 1875 г. были неожиданно открыты поразившие исследователей росписи в пещерах Альтамиры (Испания), а за ними и многие другие. В Африке наскальные росписи, которые дошли до нашего времени, были ненамного старше нашей эры, но, по мнению исследователей, они, вероятно, принадлежат к живописной традиции, которая восходит к началу позднего каменного века (ок. 5500 г. до н. э.). Аргументация применялась следующая. Если наскальное искусство не сложилось раньше, чем появились известные экземпляры, то следует предположить, что оно сразу же достигло высокого совершенства, а это едва ли возможно (44, с. 35). Таким образом, изоинформация сопровождает человечество уже длительное время, и лишь постепенно чисто информационная фунция изображений дополнилась художественной, эстетической. При этом информационная функция всегда сохранялась в изобразительном искусстве, так как все артефакты вплоть до современности доносят до нас различную информацию о своем времени.
Для осмысления вопроса о переходе от бесписьменного общества к письменному важной является проблема пиктографии, т. е. рисуночного письма, нанесение примитивных изображений для запоминания и передачи мысли. Время, когда рисунки стали использовать для коммуникативных и мемориальных целей, т. е. для передачи сообщений (в дополнение к устному рассказу) или для закрепления их во времени (в памяти рассказчика и его слушателей), яв ляется датой начала пиктографии. Периодом окончательного сформирования пиктографии является время, когда рисунки начинают использовать для самостоятельной передачи сообщений, в частности для передачи их адресатам, отсутствующим в момент создания пиктограмм, отдаленным от их создателя большим расстоянием или временем (31, с. 62). Элементы пиктографии имели уже при верхнем палеолите, но большое развитие она получила в мезолите и затем в эпоху неолита (VIII—VI тысячелетия до н.э.). Дальнейшая эволюция пиктографии привела к возникновению различных систем письма (шумерская, египетская, китайская и др.). Все эти вопросы детально рассмотрены в монографии В.А. Истрина «Возникновение и развитие письма» (31). В.А. Истрин обращает внимание на то, что пиктографическое письмо сохраняет свою ценность до настоящего времени. Это — изображения товаров на вывесках магазинов и мастерских, дорожные знаки (например, знак стрелы или руки с вытянутым указательным пальцем как знак направления). Элементы пиктографии используются в рекламе, плакатах и других изоматериалах (31, с. 79).
С информационной точки зрения интерес представляли рассказы в картинках, которые были распространены в традиционных обществах. Существовали целые пиктографические хроники. Так, например, знаменитая «Валам охум» («Красная запись») северо-американских индейцев— делаваров изображала в виде 184 рисунков на древесной коре все исторические предания этого народа от начала мироздания до появления европейцев (1, с. 222).
Австралийские аборигены использовали рисунки на коре во время обрядов инициации. Иногда рисунки устанавливали на специальных подставках в ряд и проводили вдоль него посвящаемого, рассказывая ему о значении каждого изображения (5, с. 340). Устное пояснение рисунков необходимо, даже если они имеют реалистический характер. Без художника или людей, которые знали, что хотел изобразить художник, значение рисунка нельзя понять. Во многих местах Австралии, где сохранились рисунки, полностью по нять их значение уже невозможно, так как все аборигены вымерли или не осталось никого, кто обладал бы информацией о первоначальном значении изображений (5, с. 328).
В степных областях Северной Америки уже после появления европейцев возникла потребность закреплять события в памяти. Для этого покрышки типи (жилища) вождей разрисовывались сценами их подвигов. Также существовало своеобразное пиктографическое летописание, когда каждый год «записывался» рисунками наиболее значительных событий (11, с. 172).
Уникальными историческими документами являются многоцветные глиняные барельефы, вделанные в стены дворцовых построек дагомейских царей. Они сделаны по заказу правителей Дагомеи с целью сохранить в памяти потомков их подвиги. Все барельефы реалистичны по манере исполнения и символичны по смыслу. Например, барельеф, который изображает черную рыбу на крючке, является образной записью известного высказывания царя Гезо: «Рыбу, которая хватает приманку, легко вытащить из воды на сушу». Крючок изображал царя Гезо, а рыба — воина наго (йоруба). Барельеф в целом был аллегорическим выражением стремления Гезо освободиться от даннических обязательств перед йоруба (37, с. 159—160).
Инки и предшествующая им культура моче использовали для представления информации бобы, которые раскрашивались особым образом. Для их декодировки нужны были специалисты. Процесс передачи информации и ее расшифровки представлен в росписи на сосудах, которые дошли до нашего времени (89, с. 80—81).
Особую роль играли раскрашенные гальки из пещеры Мас-д'Азиль (мезолитическая культура во Франции) и чу-ринги австралийских аборигенов. Рисунки на гальках из Мас-д'Азиля уцелели потому, что гальки лежали в совершенно сухом слое пыли. Эти гальки имели серый или беловатый фон и были разрисованы смешанной с жиром красной краской различных оттенков. Иногда гальки предварительно окрашивали в светло-розовый цвет и затем уже наносили на них более темный рисунок. Рисунки на гальках имеют вид овальных пятен, поперечных полос и различных схематических фигур, в том числе крестов, зигзагов, решеток, звезд и, по-видимому, солнца. Лишь в немногих случаях эти рисунки напоминают стилизованные фигуры людей и животных. Назначение галек неизвестно, но их толкованию могут помочь чуринги австралийских аборигенов (16, с. 97—98).
Чуринги представляли собой плоские каменные или деревянные пластины либо овальной формы, либо продолговатые и округленные на концах, либо круглые, на которых вырезали сложные рисунки: волнистые линии, спирали, концентрические окружности, точки, следы зверей и птиц и т. п. Каждая ч урин га уникальна. На них изображены деяния мифических героев и тотемических предков. Каждый тотем имеет свои собственные символы и их сочетания. Каждая чуринга представляет определенное событие или сцену из определенного мифологического повествования. Чуринги хранили в тайниках и показывали лишь юношам, которые прошли обряды посвящения. Их утрата рассматривалась как величайшее несчастье (5, с. 345; 33, с. 315).
В Панаме у племени куна для церемонии половой зрелости у девочек готовили как мнемонические средства деревянные планки, на которых были нарисованы стадии церемонии (83, т. 4, с. 262—263).
Изоинформация была представлена на печатях. Это характерно для многих стран и времен. В древнем Иране печати из мягкого камня были покрыты разным геометрическим узором, иногда довольно сложным и тонким по исполнению. Оттиски печатей были обнаружены на кусках глины, которыми когда-то были закрыты отверстия глиняных сосудов в хранилищах. Каждая такая печать обладает определенными индивидуальными чертами, которые показывают, что она принадлежит конкретному владельцу или конкретной семье (16, с. 124). Такой же владельческий характер имели тамги — знаки собственности. Царские тамги сохранились на многих старинных изделиях бенинских мастеров из металла и кости (37, с. 164). У эвенков с развитием торговли появились расписные «долговые расписки». На палочки наносились одинаковые знаки. Затем их ломали на две части. Одна половина хранилась у торговца, другая оставалась у должника. При встрече обе половины складывали и по изображениям насчитывали долг (13, с. 192-193).
В Перу в районе Наска на поверхности земли имеются линии и рисунки, которые можно увидеть только сверху и смысл которых не разгадан до сих пор. Особенность территории, на которой сделаны эти рисунки размером около 200 метров, заключается в том, что там никогда не бывает дождей и все может сохраняться в неизменном виде в течение тысячелетий. Поскольку рисунки можно видеть только с воздуха с какого-либо летательного аппарата, то исследователи предполагают, что они предназначались для божеств. Какого-либо более точного толкования их назначения пока не сделано (89, с. 88-89).
Музыка
Различные формы музыки характерны для всех народов. При этом, как отмечают исследователи, вокальная (песенная) форма обычно предшествует инструментальной. В качестве примера можно привести огнеземельцев. Они имели несложные охотничьи и другие песни, но им не были известны какие-либо музыкальные инструменты. В целом, однако, музыкальные инструменты появились достаточно рано. Это были ударные приспособления из двух кусков дерева или натянутого куска кожи, простейшие щипковые инструменты, прототипом которых могла быть тетива лука, различные трещотки, гуделки, свистелки, трубы, флейты (36, с. 105; 70, с. 258).
Музыка сопровождала ритуалы и церемонии. Она была частью исполнения сакральных текстов. Иногда это была своего рода «протомузыка», т. е. различные звуки. Так, например, во время ритуалов в Меланезии ударные и трубо подобные инструменты служили для воспроизведения голоса первичного чудовища — людоеда. В северной Новой Гвинее священные флейты, играющие в паре, представляют близнецов-победителей гиганта, тогда как топанье или битье по барабанам в том же районе представляет праматерь. Эти звуки считаются голосами самого чудовища или божества (6, с. 59-60).
У древних греков эпические произведения, для которых применялся урегулированный стихотворный размер — гекзаметр, исполнялись аэдами под аккомпанемент лиры. Мелодия как бы приподнимала песню над уровнем повседневного существования слушателей (24, с. 399). У всех народов Северного Кавказа музыка также была связана с поэтическим творчеством. Наряду с певцами большой популярностью пользовались и народные музыканты, искусство которых передавалось из поколения в поколение (41, с. 305).
Р.И. Грубер во «Всеобщей истории музыки» отмечает одинаковое мелодическое мышление у племен в разных концах земного шара, что исключает возможность заимствования. Сравнивались мелодии ведда (Цейлон) и обитателей Огненной Земли. Напевы огнеземельцев оказались примерно такого же характера, как и у ведда. Тот же ограниченный диапазон и обрамление основного опорного тона вспомогательными; то же неизменное повторение мельчайших мелодических ячеек определенного высотного уровня; те же намечающиеся симметрично повторяемые концовки. Налицо и вариационные повторы, и чуть заметные элементы мелодического развития. Напевы не зависят от текста. Песня о рыбе-пиле мало чем отличается от напева о «сером наезднике», а этот последний — от напева, который сопровождает врачевание (20, с. 12—13). было идей, которые порождали действия, но были действия, порождавшие идеи. Религия дикарей не столько выдумывается, сколько вытанцовывается (73, с. 39).
Разница между священными и несвященными танцами может заключаться в том, что позы в священных танцах могут иметь тайное символическое значение. Нередко символическое значение танцев непонятно. Никто не может их вразумительно объяснить, но тем не менее они сохраняются (5, с. 297, 301).
Несвященные танцы — это имитация, часто с помощью масок, сцен охоты, рыболовства, собирательства, брачных отношений, военных действий и т. п. Танцы соединяются с поэтическим и музыкальным творчеством и могут превращаться в примитивные драматические представления (70, с. 258).
СОХРАНЕНИЕ ИНФОРМАЦИИ
Глава 6 Хранение информации
Хранение информации как основа эволюции
Сохранение информации включает три основных процесса: хранение, собирание и фиксирование информации. Хранение является принципиально важным элементом не только культуры и ее эволюции, но также природы в целом. Это, например, нашло отражение в фундаментальной монографии Хорста Фёльца «Руководство по хранению информации», первый том которой имеет подзаголовок «Основы и применение в природе, жизни и обществе» (104). Он включает главы по хранению в космосе и на Земле, хранению генетической и эготропной информации, в гормональной и нервной системах и, наконец, два вида памяти: индивидуальная и коллективная.
Хранение необходимо, с одной стороны, для последующего длительного использования информации. С другой стороны, оно ведет к накоплению данных, что является основой эволюции как в природе, так и в обществе, в том числе в инфосфере. Накопление информации создает одну из основ для постоянного увеличения цивилизационного пространства. Достижения человечества во всех сферах деятельности не пропадают, хотя иногда могут уходить на задний план, в сферу долговременного хранения. Так работает память как отдельного человека, так и общества в целом.
Накопление информации как результат ее хранения ведет к синтезу, который является основой эволюции. В определенном смысле этот процесс подобен цепной реакции. Пока масса недостаточна, цепная реакция невозможна. Когда достигается критическая масса, реакция неизбежна. Это подтверждается также историей науки и изобретатель ства. Когда накоплена необходимая информация, открытие или изобретение становится неизбежным.
Это подтверждается и тем, что великие открытия и изобретения возникают одновременно. Так, например, по крайней мере, четыре человека независимо друг от друга открыли пятна на солнце в 1611 г., а изобретение динамо-машины в период между 1863—1867 гг. считали своим шесть изобретателей. Известна тяжба о приоритете в изобретении телефона. От этого зависело монопольное право на его производство. В этом плане гений не может возникнуть, если человечество не накопило необходимой информации для его открытий (105, с. 206, 208—210). Поэтому анализ накопленной информации в определенной степени позволяет предвидеть ход эволюции.
После изобретения письменности основными хранителями информации стали книги, а затем все виды изданий, библиотеки и архивы. В бесписьменном обществе такие способы хранения еще не были возможными. Тем не менее информация сохранялась, и постепенно возникали формы, которые были предшественниками книг, библиотек и архивов. Во всяком случае, в бесписьменном состоянии они их заменяли. Поэтому изучение методов хранения информации в бесписьменном обществе необходимо для того, чтобы понять, как оно могло существовать и развиваться, как и почему возникла потребность в изобретении письменности.
Память и знание
В бесписьменном обществе память является важнейшим средством хранения информации. Как показала последующая эволюция, весь характер цивилизации зависел от ее основного типа памяти: устная, рукописная, полиграфическая, компьютерная (техногенная). Однако та же эволюция показала, что новое не отменяет прежнего. В настоящее время все типы памяти сосуществуют. Особенно это касается хранения информации. Информация, отраженная на носителях, которые затем перестали массово использовать для закрепления новой информации, продолжает храниться на тех носителях, на которых она была первоначально отражена. Нередко эти материалы становятся музейными экспонатами, как, например, древние папирусы и глиняные таблички, но в определенном смысле эти памятники выполнили ту задачу, для которой они были первоначально предназначены: они сохранили и донесли не только для людей своей культуры, но и до нашего времени, ту информацию, которая была занесена на них для сохранения.
В древности, даже после изобретения письменности, устная традиция хранения информации была широко распространена. Классической страной в этом плане была и остается Индия. Ее древнейший памятник «Ригведа» хранился в устной форме в течение столетий. До сих пор в Индии в разных местах сохранились продолжатели этой традиции. Брахманы, принадлежащие к определенным школам, рецитируют наизусть в соответствии с правилами своей школы свои веды (22, с. 478).
Общество сохраняло знания о своей истории. В этом плане представляет интерес мнение Конфуция, представленное в его основном произведении «Лунь юй» («Суждения и беседы»):
«Цзы Чжин спросил:
— Можно ли знать, что будет через десять поколений?
Учитель ответил:
— [Династия] Инь наследовала Правила [династии] Ся.
То, что она отбросила, и то, что добавила, — можно знать.
[Династия] Чжоу наследовала Правила [династии] Инь.
То, что она отбросила, и то, что добавила, — можно знать.
Поэтому можно знать и о тех, кто сменит [династию]
Чжоу, хотя и пройдет сто поколений»1 (Лунь юй II, 23) (51,
с. 316).
Хранение информации сначала в устной, а затем в письменной форме, имело государственное значение. В древней Японии это нашло выражение в переходе от устной «исторической» традиции к летописной, что видно на примере первого мифологическо-летописного свода «Кодзики» (VIII в.). По тексту памятника видно, что официальная история понималась как история государства, которая персонифицировалась в истории правящего и других могущественных родов. Контроль над информацией о прошлом был необходим для установления прав на власть. Поэтому информация, которая сохранилась от бесписьменного времени, имела первостепенное значение для правящего дома (48, с. 113).
В целом для древних народов память, или сохранение информации о прошлом, составляет одну из основ существования. Подлинный грех — это забывчивость (80, с. 45— 46), т. е. хранение информации добродетельно. Ведь если информация не хранится должным образом, то знание убывает, как на коллективном, так и на индивидуальном уровне. Вот как выразил эту мысль Конфуций:
«Учитель сказал:
— Ю, научить ли тебя, как определять знание? Если знаешь что-либо, полагай, что знаешь; а если не знаешь, полагай, что не знаешь. Это и есть знание» (Лунь юй II, 17) (51, с. 313).
В бесписьменном обществе память была основой для сохранения знания. Хорошая память ценилась высоко, выдающаяся память — особенно высоко. X. Фёльц приводит несколько примеров такой памяти, начиная с Моцарта (106, т. 1, с. 315). Некоторые специалисты считали, что знаменитый византийский реферативный сборник «Библиотека» Фотия был составлен по памяти (58, с. 65). Такие уникальные случаи превосходной памяти могли иметь еще большее распространение в дописьменный период, когда нужда в хорошей памяти была особенно значительной.
Знание могло сохраняться не только в активной памяти, но и в глубине подсознания. Это то, что в психологии получило название «коллективное бессознательное». Ин формация подсознания может всплывать или в трансе, или в творчестве выдающихся людей — пророков, поэтов и основателей религий. Коллективная бессознательная — это родовая память человечества, которая передается по наследству и является основой индивидуальной психики. Однако получение информации из этого рода памяти требует особых приемов. К. Юнг, который открыл это явление, описывал события, которые произошли с его дальней родственницей. В трансе она разговаривала на языке, которого она не знала, и детальным образом изложила концепцию гности-ков-валентиниан II в. Такие извлечения информации из генетической памяти считаются контактом с коллективным бесписьменным (3, с. 63—65).
Сохранение знания в памяти было необходимо для выживания. С помощью знания устанавливались нормы поведения, возникала традиционность, которая была характерна для большинства бесписьменных обществ (25, с. 18). Память человека бесписьменного общества — особенно коллективная — хранила множество различных знаний, но древний человек признавал свою память и свои знания ограниченными. Полным было лишь знание богов. Вот как эта мысль выражена в «Илиаде»:
«Ныне поведайте, Музы, живущие в сенях Олимпа: Вы, божества, — вездесущи и знаете все в поднебесной; Мы ничего не знаем, молву мы единую слышим...»
(18, II484-486)
У древних греков богиней памяти была Мнемозина (от слова «mneme» — память). Мнемозина принадлежала к поколению предолимпийских титанов. Она была дочерью богов Урана (Небо) и Геи (Земля) и в свою очередь породила от Зевса девять муз. Мнемозина должна была напоминать людям о великих подвигах героев. Поэтому творчество поэтов считалось воспоминанием. Именно так воспринимал Гомер свое творчество (104, т. 1, с. 340).
Греки открыли также искусство памяти, или мнемотехнику, т. е. технику запечатления в памяти неких «образов» и мест». Считается, что изобретателем мнемотехники был поэт Симонид Кеосский (ок. 556—440 г. до н. э.). Он был свидетелем гибели участников пира. Кровля обвалилась, и тела были изуродованы до неузнаваемости. Однако Симонид запомнил место каждого за столом и помог опознать погибших. В этом событии поэту раскрылись принципы искусства памяти. Заметив, что, удерживая в памяти места, на которых сидели гости, он смог распознать тела. Симонид помнил, что <