Фрагменты из художественных произведений




Я огляделся, и сердце отчаянно громыхнуло о ребра, но скорее от радости, чем от ужаса, хотя было тут и то, и другое… В нескольких метрах от меня маячила посадочная площадка канатной дороги, а впереди… Город в горах, дивный, почти безлюдный город в горах из моих снов! Никаких сомнений, это были силуэты его массивных домов и хрупких, почти игрушечных башенок, белый кирпичный дом на окраине, на крыше которого даже в безветренную погоду крутился флюгер в форме попугая… Этот фантастический город был уже близко, и я мог воспользоваться канатной дорогой, единственным средством муниципального транспорта, как я отлично помнил. А еще я помнил, что никогда не боялся высоты, сидя в не внушающей особого доверия хрупкой кабинке… и вообще ни черта я тут не боялся!
Я забрался в медленно проплывающую мимо меня кабинку и через десять минут уже стоял на узенькой кривой улочке, отлично знакомой мне с детства. Я знал этот город лучше, чем тот, в котором родился. Мне казалось, что теперь-то я вернулся домой. Наконец-то вернулся сюда не во сне, а по-настоящему…
Я не слишком хорошо помню подробности этой головокружительной прогулки. Могу сказать лишь, что добросовестно обошел весь город, название которого так и осталось для меня загадкой…
А потом я отправился дальше, пересек пустынный английский парк (Черт, это местечко уже из совсем другого сна!) и снова увидел одиннадцать деревьев у городских ворот…

Макс Фрай. Лабиринты Ехо.

 

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

 

Раз в год я играю, как будто у меня отпуск. Потому что если время от времени не делать паузу, она, чего доброго, образуется в моей жизни самостоятельно. И вряд ли мне это понравится.
Даже тому, для кого жизнь не более чем возможность ежедневно спать и видеть сны, приходится что-то есть и оплачивать жилье; в наших северных краях ночевать на пляже можно примерно месяц в году, да и то зябко...
«Всё равно куда» — это не для красного словца, мне, правда, все равно. С тех пор как мне начали сниться зеркальные небеса и золотые мостовые Лейна, я утратил вкус к путешествиям, хотя вполне осознаю их целительное воздействие и даже испытываю некоторое удовольствие от процесса — не сразу, но примерно на третий-четвертый день это обычно начинает получаться. Однако заранее захотеть куда-нибудь поехать, нетерпеливо ждать, томиться предвкушением — это у меня больше не выходит, да и чёрт с ним!
Пока у меня нет бессонницы - всё золото дорог Лейна останется при мне, грех жаловаться...
В идеальном языке, убежден я, звучание любого слова настолько точно соответствует смыслу, что его даже учить не надо, услышал — и сразу понял, о чём речь. У нас, в Лейне, именно такая речь, и как жаль, что, проснувшись, я не могу вспомнить ни единого слова. Всё что угодно, только не слова…

Сборник рассказов "Большая телега". Глава "Понте-Лечча".

 

-------------------------------------------------------------------------------------------------

 

— Давно хотел кое-что рассказать, да не знал, как подступиться. Потому что, с одной стороны, у нас проблемы. А с другой, это вовсе не проблемы, а просто новое развлечение. А с третьей, проблемы объективно существуют. Но с четвертой, они явно не у нас. А с пятой, люди, чьи проблемы так меня забавляют, все-таки живые — пока. И вот это самое «пока» не дает мне покоя. Хотя — с шестой или какой там уже по счету стороны — все это совершенно точно находится вне зоны моей компетенции… Слушай, ты так никогда и не скажешь, что я тебя заинтриговал?
— Стисну зубы и буду терпеть…
— Ладно, слушай… наш Мир стал сниться обитателям самых разных мест, скажем так, несколько чаще, чем раньше. То есть гораздо чаще. У меня такое впечатление, что открылся какой-то прямой маршрут для всех желающих, и мы теперь снимся чуть ли не каждому, кто даст себе труд укрыться одеялом и закрыть глаза. Хотя это уже, конечно, преувеличение. Но не такое большое, как хотелось бы.
—Так это же здорово, — улыбнулся Макс. — Какие прекрасные сны про Ехо снились когда-то мне самому! Лучшие сны в моей жизни. Будь моя воля, вообще никогда не просыпался бы…
— Наш мир — идеальный магнит для любых чудес. В том числе и для сновидцев. Особенно для тех, кто уходит в сновидение с твердым намерением сгинуть там навек.
—Ага, — хмыкнул Макс. — Наши, стало быть, люди. Можно сказать, братушки. Но в чем проблема-то? Их смутные тени бродят по улицам Ехо и бузят?
—…Проблемы, как я уже сказал, не у нас. А у самих сновидцев.
—Мне бы их проблемы.
—Не советую. Лечь спать, увидеть прекрасный сон, прожить там несколько безумно интересных дней, а потом благополучно умереть в своей постели — не самая завидная судьба. Хотя бывает и хуже, не спорю. Например, кошмар с аналогичным результатом.
—Так, стоп. Погоди. Вот с этого места, пожалуйста, подробней. Потому что я перестал понимать. С какой стати им умирать?
—А с такой, что почти никто не погружается в сон целиком, со всеми потрохами. О тех отдельный разговор. Мало кому удается использовать сновидение для полноценного путешествия между Мирами. Если у кого-то вдруг получилось, мои поздравления. И любая разумная помощь, не вопрос. Но у нас подобного почти никогда не случалось, да и сейчас вряд ли приобретет сколь-нибудь серьезные масштабы.
—И зачем помирать? Заснул, увидел прекрасный сон, проснулся, повыл на луну, побился головой о стенку и живи себе дальше, кто не дает. Примерно такая обычно программа. Нет?
—В большинстве случаев так и есть. Но некоторым, видишь ли, у нас очень нравится. Так что просыпаться они не хотят. Видимо, битье головой о стенку, остроумно предложенное тобой в качестве альтернативы смерти, не входит в число их любимых занятий. И при этом у ребят достаточно силы, чтобы осуществить
принятое решение. То есть не просыпаться. Но для того чтобы переместиться в приснившуюся реальность целиком, ее все же не хватает. Да и не обойдешься в таком деле одной силой. Без специальных умений или хотя бы сведущих помощников шансов мало. А откуда бы им взяться? Поэтому наш сновидец проживает пару-тройку дюжин замечательных дней, а потом умирает от истощения. И если ты думаешь, что его смятенный дух навсегда остается с нами хотя бы в виде призрака, — увы, это не так.
—Как жаль, — вздохнул Макс. — И почему все так сложно?
—Полностью разделяю твое сожаление. И даже возмущение — отчасти. И если мне когда-нибудь предложат заняться обустройством новенькой, с иголочки вселенной, у меня найдется немало идей, которыми даже ты наверняка будешь доволен…

Макс Фрай. Хроники Ехо.

 

-----------------------------------------------------------------------------------------------

 

– Боюсь, я все прослушал, – покаялся я. – Задумался. Пытался понять, сплю я или нет.
– И что решил? – заинтересовался он.
– Похоже, все-таки бодрствую. Как-то все слишком сложно – я имею в виду совокупность обуревающих меня чувств. Во сне я гораздо проще устроен. Всегда точно знаю, чего хочу. И радуюсь, когда удается добиться желаемого. Во сне я у нас молодец.
– Ты и наяву вполне молодец. По крайней мере, неплохо себя изучил. И, похоже, действительно нашел идеально подходящий тебе способ отличить сон от бодрствования, а это мало кому удается.
– Опыт – великое дело, – улыбнулся я.
– Согласен. Тем не менее знавал я опытных сновидцев, так толком и не разобравшихся, в чем именно состоит разница...
Так вот, сэр Макс, все эти искушенные в искусстве сновидений дамы и господа так толком и не научились отличать сны от яви. Впрочем, думаю, им просто было плевать. А для тебя это – вопрос жизни и смерти. Для тебя вообще все – вопрос жизни и смерти, так уж ты устроен. Повезло.
– Да уж, – скорбно насупился я.
– Согласен, это не самая комфортная позиция. Зато максимально эффективная, и ты тому живой пример.
Может быть, и так. Но развивать эту тему мне пока не хотелось. Поэтому я спросил:
– Так о чем ты говорил, пока я не слушал?
– Будешь смеяться, но примерно о том же, о чем ты так крепко задумался. О снах и бодрствовании.
В частности, о том, что сон – это свобода сознания от повседневных обязательств. Своего рода отпуск.
– Забавно сформулировано. И действительно похоже...

Макс Фрай. Сновидения Ехо.

 

-----------------------------------------------------------------------------------------------

 

Язык хохенгрон (замечательная идея!)

...Он в курсе, что человек, которого обучают искусству сновидения, может проспать, не просыпаясь, несколько дюжин дней кряду. Наш король вообще довольно много знает о сновидениях – думаю, побольше, чем мы с тобой.
— Ну, я-то о них вообще ничего не знаю, — признался я. И, не удержавшись, похвастался: — Кроме разве что языка, на котором их следует обсуждать.
— Какого языка? – удивился шеф. — Погоди, сэр Нумминорих. Хочешь сказать, ты знаешь хохенгрон? Вот это да! На такую удачу я даже не рассчитывал. Но откуда? В Высокой Школе ты его, насколько я помню, не учил.
— Именно потому что уже знал. Мама научила, когда я совсем маленький был. Говорила, это такой специальный язык, чтобы рассказывать сны. Я думал, она сама его сочинила для смеху, а потом оказалось – настоящий.
— Еще бы не настоящий. Маба всех своих послушниц заставлял его зубрить. По его мнению, хохенгрон — единственный язык, на котором можно более-менее внятно говорить про время. Как по мне, это просто один из самых верных способов быстро рехнуться, но Мабе, конечно, виднее.
И умолк, как будто мы уже все обсудили. Принялся набивать трубку. Меня, понятно, разрывало от вопросов, но я решил сразить шефа еще и своей стойкостью – в придачу к хохенгрону.
—...Я дам тебе длительный отпуск. И ты используешь его, чтобы осуществить давнюю мечту и отправиться в Тубур. Например, попрактиковаться вести беседы на хохенгроне с настоящими носителями этого редкого языка. Или выучиться на Мастера Совершенных Снов.
— Я, кстати, не раз собирался, — признался я. – Но почему-то не сложилось.
— Ну вот видишь. А теперь непременно сложится, — ласково пообещал шеф.
Он не добавил: «А если не сложится, я тебе голову откушу», но это явно подразумевалось.
***
...теперь я слушал, как женщина в Сонной Шапке говорит своему спутнику:
«Как будто ночное буйное темноводное мощное властное как будто грохоча хохоча как будто почти наугад сокрушило как будто навек унесло старое мертвое неподвижное. Как будто звонкое живое осталось веселое в мокром как будто стоя летит дрожит навстречу свежему солнечному горячему как будто себя приветствует как будто пляшет ликует теперь».
Я понимал, что речь идет о давешнем ливне, повалившем, по ее словам, только сухие деревья и ничем не навредившем живым, которые теперь с удовольствием сохнут на весеннем солнце, — и был счастлив.
Вижу, что моя попытка дать хотя бы приблизительное представление о том, как строится одна из самых простых и понятных фраз на хохенгроне, вас порядком озадачила. Но тут ничего не поделаешь, таков
уж этот язык, который сами тубурцы называют Ясной речью – это обычно вызывает истерический хохот у всех, кто пробовал его учить.
На хохенгрон Тубурцы переходят, когда хотят поговорить о самых важных, с их точки зрения, вещах: снах, смерти и погоде. Считается, что повседневная речь не подходит для разговоров на столь непростые темы, причем дело даже не в недостатке нужных слов — в таких случаях требуется совсем иная логика и соответствующая ей структура речи. Например, в хохенгроне всякая фраза, даже аналог наших «да» и «нет», начинается со слова «клёххх», в примерном переводе — «как будто». Пока ты говоришь на этом языке, об определенности лучше забыть. Или вот еще яркая особенность: в хохенгроне нет существительных, только глаголы, прилагательные, наречия и причастия, поскольку, как полагают жители Тубурских гор, всякое живое существо и любой предмет – недолговечная иллюзия, зато действия, качества, обстоятельства и состояния – объективная, хоть и чрезвычайно изменчивая реальность. Личные местоимения в этом языке все-таки есть, как я понимаю, просто для удобства, но они всегда предваряются все тем же «как будто», в противном случае вас просто не поймут. «Клёхххьё» — «я», «клёхххий» — «ты» и так далее...
...сказанное на хохенгроне практически не поддается переводу. Разве что очень приблизительному. Но если переводчик не будет стараться изо всех сил, он не сумеет сохранить вообще ни единой крупицы смысла. А если разобьется в лепешку, сможет хотя бы смутно намекнуть, о чем шла речь.
...В этом замечательном языке есть несколько сотен разных глаголов, которые приблизительно переводятся как «присниться» и «увидеть во сне»; разница — в оттенках значения. Честно говоря, даже теперь, немного изучив искусство сновидений, я понимаю гораздо меньше половины – только
соответствующие процессам, в которые я был вовлечен или хотя бы становился их свидетелем....

Макс Фрай. Тубурская игра. (Хроники Ехо)

------------------------------------------------------------------------------------------------

 

Когда я родился, дед взял меня на руки и сказал моим родителям: «Вы не должны учить его. Я сделаю это сам. Ему предстоит большое путешествие».
Год за годом Хенаро открывал мне тайны, которые скрыты от взора обычного человека. Он обучил меня контролю над сновидениями. Я участвовал в священных ритуалах, которые совершал мой дед. Когда мне исполнилось восемнадцать, дед на месяц ушел в пустыню. Вернувшись, он сообщил о своем решении – я должен учиться там, где учат «энергии воды». Во сне я принялся искать «энергию воды» и увидел гидроэлектростанцию Эль Фуэртэ. Когда-то давно ее построили советские инженеры. Я рассказал об этом сне отцу. Он обрадовался и сказал, что я должен ехать в Россию… Он идеализировал Советский Союз и был рад, когда знаки указали мне этот путь – на родину его мечты. С тяжелым сердцем я уезжал из солнечной Мексики в заснеженную Россию…
Мне трудно объяснить россиянам, что значат для мексиканца его сны. Для нас сны – это не просто отдых и не случайные сновидения. Для нас это вторая и самая важная часть жизни. Реальность, которую мы видим, создана нашим ограниченным сознанием. Это фантом, иллюзия, блеф. И только во сне, когда сознание спит, нам открывается истина.
Сон – это царство подсознания. Он приоткрывает завесу над подлинной связью вещей. Вот почему из поколения в поколение наши шаманы передают священное знание индейцев навахо о контроле над сновидениями. Подсознание человека – это великая и бурлящая сила, здесь легко потеряться. И если ты не хочешь потерять себя в пучине своего подсознания, ты должен уметь контролировать свои сновидения. Я контролировал свои сновидения с пятилетнего возраста и никогда не думал, что когда-нибудь потеряю эту способность. И вдруг это произошло.
Проснувшись в холодном поту, я понял, что самая важная часть моего мира погибла. Мой сон больше не принадлежал мне, он съел меня, раздавил своими тяжелыми жерновами. Мне показалось, что я совершил какое-то ужасное преступление, прогневил богов. Я попытался вернуть себе контроль над сновидениями, но тщетно. Вторая ночь была еще хуже первой – я видел сон и не мог понять, что сплю. А это главный признак – ты не контролируешь свои сновидения!
На следующий день я решил проделать все ритуалы, которые завещал мне мой дед. Я принес жертвы богам, разложил в нужном порядке символы моих индейских предков, а потом использовал соки кактуса, чтобы вернуть себе утраченную связь с подсознанием. Но боги, казалось, отвернулись от меня. Мне снился кошмар. Я чувствовал себя слабой песчинкой, несущейся в бурном потоке. И ничего, ничего нельзя было изменить…
...Мы взлетели, и я сразу заснул. Предыдущая ночь ушла на сборы, а в пустыне я почти не спал. В небе боги дали мне сон, которым я вновь смог управлять. Сначала я увидел себя в каком-то темном помещении, напоминавшем элеватор, и понял, что это сон. Далее мне предстояло вернуться в свое астральное тело и снова овладеть им. Я сделал это. Теперь мой путь лежал к своему физическому телу. Преодолевая силы земного притяжения, я заставил себя взлететь. И уже через несколько мгновений был рядом с Аэробусом. Я увидел себя через стекло иллюминатора и прошел внутрь салона. На моем лице была улыбка. Я улыбнулся в ответ своему спящему телу и соединился с ним. Потом я расширил свое физическое тело до размеров самолета. Почувствовал, как оно вытянулось, а мои руки стали крыльями. Я ощутил себя большим и сильным, парящим над мировым океаном. Взмах крыла придал мне дополнительной смелости, я стал подниматься все выше и выше, пока наконец не почувствовал жар, исходящий от Солнца…

Анхель-Де-Куатье – Схимник (Поиски Скрижалей)

 

-------------------------------------------------------------------------------------------------

 

Порой («слишком часто», — говорю я, содрогаясь; «слишком редко!» — орет мой внутренний голос, и, положа руку на сердце, он совершенно прав) мне снятся сны, куда более достоверные, чем так называемая явь. Вспомнить и пересказать их себе, проснувшись, никогда не удается; они, надо думать, просто не помещаются в бодрствующее сознание, идеально заточенное под повседневные нужды всеядного примата. Но в самые первые секунды после пробуждения я отчетливо чувствую, что тело мое все еще соткано из нездешнего густого, текучего, сладостного вещества. Это ощущение быстро проходит, ничего не поделаешь, сколько раз я пробовал его удержать — не получается, причем уже на уровне постановки задачи. Я сам толком не знаю, какого эффекта стараюсь добиться, внутренний голос срывается на утробное мычание: «Хочу, чтобы та-а-а-ак!» Как — «так»? Умолкает в растерянности. Я лежу на спине, лицом кверху, не в силах пошевелиться, и словно бы твердею, превращаюсь понемногу в бессмысленное человеческое существо, отлично приспособленное действовать в заданных условиях. Чем я только что был? Что при этом чувствовал? Что вообще происходило? — неведомо. В этот миг мне ясно только, что во сне было что-то очень настоящее, а теперь оно закончилось, и всё, всё...
Первые несколько секунд жизнь, сколь бы хороша она ни была на данном этапе, кажется мне кошмарным сном, из которого уже некуда проснуться. Только и остается, что выть — люто, истово, с полной самоотдачей, не издавая ни единого звука, потому что, сколько ни издавай звуков, облегчения не будет, чего ж людей пугать понапрасну.
Потом, понятно, все само проходит. Очень быстро. Раз — и как не бывало...

Ключ из жёлтого металла.

 

--------------------------------------------------------------------------------------------

– А как Витя нам зимой снилась, помнишь?
– Ага. Спрашивала: «Соскучились? Ну, пошли в прошлое лето малину собирать».
– И эти сны всегда помнили мы оба. Хотя ты иногда делал вид, будто ничего такого не было. Но я знала, что ты врешь.
– Просто я папе однажды сон рассказал, а он вдруг заявил, что это девчачьи глупости, мальчишки снами не интересуются.
– Какой, прости Господи, болван!
– Кто именно?
– Оба, конечно. Но младшему простительно. Тем более что ломать комедию тебе очень быстро надоело… А Витину сонную присказку помнишь?
– Озеро впадает в море, море впадает в ночь… Или не так?
– Озеро впадает в море, море впадает в небо, небо впадает в ночь, ночь впадает в ветер, а ветер дует, где хочет, кто оседлал его, будет владеть всем миром – до самого утра.
– Точно. Слушай, спасибо, что напомнила. Я в последнее время засыпать стал плохо, по часу ворочаюсь, а то и больше, даже если устал. Особенно, если устал! Может, Витина присказка поможет?
– Не сомневайся. Я вот тебе ее сказала и уже зеваю...

* * *

– Скажи мне твое заклинание, – попросил Дитрих. – Всегда хотел услышать его наяву.
– Никакое это не заклинание, – улыбнулась она. – Просто сонная присказка, вместо колыбельной, чтобы уложить спать неугомонных детей. И саму себя на закуску. Чего доброго, оба от нее еще раз уснем.
– Или еще раз проснемся?
– Или так. Это уж как повезет. Ты готов рискнуть?
– Еще бы. Как никогда.
– И я, пожалуй, тоже. Ладно, слушай тогда.
Золотая лодка качалась на морских волнах, от соленых брызг щипало обветренные губы, а белокурая женщина, бросив весла, говорила, помогая себе руками, словно всякое слово следовало вылепить из дрожащего над водой тумана прежде, чем оно будет произнесено:

– Озеро впадает в море, море впадает в небо, небо впадает в ночь, ночь впадает в ветер, а ветер дует, где хочет, кто оседлал его, будет владеть всем миром – до самого утра.

Ветры, ангелы и люди.

 

--------------------------------------------------------------------------------------------------

* * *
Один человек занимался осознанными сновидениями. Занимался долго и упорно, предположим, тридцать лет и три года. Преуспел, научился всем премудростям, отрастил себе тело сновидения, толстое, розовое и красивое. После чего человек стал бегать по изводившим его всю жизнь кошмарам, крутить им сочные кукиши и дразниться: «бе-бе-бе!»
Другой человек тоже занимался осознанными сновидениями, долго и упорно, тридцать лет и три года. Научившись же всему, чему следует, в одном из осознанных сновидений устроил себе отличную спальню, притащил подушку с одеялом, каждый день засыпал туда, а уж там дрых себе в своё удовольствие, просто так.
Одно из самых сильных (часто неосознанных) желаний современного человека – оказаться в ситуации, когда он ничего не может испортить. Никакими своими действиями. Почти недостижимое в рамках текущей культуры ощущение...

НяпиZдинг Сэнсэе(я).

 

-----------------------------------------------------------------------------------------------

 

В крошечном городке Тойли Йойли, состоящем всего из двух деревенек, мне посчастливилось стать гостем на свадьбе стариков, которые любили друг друга всю жизнь, но никак не могли не то что пожениться, а даже сговориться о первом свидании, поскольку мужчина предпочитал спать ночью, его подруга – днем, и оба слишком высоко ценили свою способность видеть сны, чтобы отказаться от нее ради семейного счастья. Их воссоединению способствовала, как я понимаю, старческая бессонница, и видели бы вы, как ликовали эти молодожены, подсчитывая, сколько часов в день смогут теперь проводить вместе.

Тубурская игра.

 

-----------------------------------------------------------------------------------------------

 

***
Рассказывай, что стряслось с твоей «частной жизнью»? Я же умираю от любопытства!
– Ничего не стряслось, – задумчиво сказал Шурф. – Ничего такого, о чем следует рассказывать посторонним. Ничего такого, о чем людям свойственно беспокоиться. Тем не менее я все же испытываю некоторое беспокойство… Макс, ты помнишь, что однажды взял меня в свой сон?
– Конечно, помню. Это было по дороге в Кеттари. Нам пришлось спать на какой-то тесной кровати, ты решил воспользоваться случаем и предложил мне свой сон, – по твоему собственному высокопарному выражению…
– Да, – кивнул Шурф. – Но вышло иначе: мы путешествовали по каким-то удивительным местам из твоих сновидений. Честно говоря, это событие было не слишком похоже на обыкновенный сон. Я с самого начала предполагал, что природа твоих сновидений заслуживает самого пристального изучения. Но дело даже не в этом…
Ты помнишь, среди прочих наваждений там были бесконечные пустынные песчаные пляжи на берегу какого-то странного неподвижного моря?
– Разумеется, помню. Но почему ты об этом заговорил?
– Это место в последнее время слишком часто мне снится. Без твоего вмешательства, как я понимаю. И оно больше не кажется мне одним из тех мест, которые приятно посещать – во сне или наяву…
– Мое вмешательство исключено хотя бы потому, что мы с тобой спим на разных подушках, дружище, – рассудительно заметил я.
– Ну, теоретически говоря, расстояние между головами спящих имеет значение только для новичка в делах подобного рода, вроде меня. И, если я правильно оцениваю твои возможности, ты вполне мог бы заставить меня созерцать твои сны, даже находясь вдалеке. Но ты тут ни при чем, я уверен. Если бы я видел эти сны благодаря твоему вмешательству, я бы ощущал твое присутствие. А тебя там не было ни разу, тут я не могу ошибиться… Но всегда есть кто-то другой. Кто-то, кого я не могу увидеть. Мне не нравится его присутствие, хотя оно почти неощутимо. И мне кажется, что я его не знаю.
– Безобразие! – возмутился я. – Какие-то чужие дядьки шляются по моему любимому сну, а я не в курсе! Хорошо, хоть ты доложил мне обстановку… И, разумеется, я не стал бы силой затаскивать тебя в свои сны, даже если бы умел это делать. А я не умею. Во всяком случае, никогда не пробовал… Впрочем, мне самому уже очень давно не снились эти пляжи. В последний раз я гулял там, когда мне удалось переночевать в спальне деда нашего сэра Мелифаро. Если честно, я даже начал о них забывать. Неудивительно: я регулярно забываю вещи поважнее, чем сны.
– Ты не совсем правильно оцениваешь расстановку сил, Макс. Нет вещей «поважнее», чем некоторые сны. Странно, что я вынужден говорить об этом человеку, черпающему могущество в сновидениях! – Лонли-Локли укоризненно покачал головой.
– Действительно, – смутился я. – Просто в последнее время реальность преподносила такие сюрпризы, что… Ладно, в любом случае ты говоришь именно то, в чем я сам всегда был убежден…

Тень Гугимагона.

 

----------------------------------------------------------------------------------------------

 

– Только не падай в обморок. И тем более не вздумай просыпаться, ясно? – проворчал он, извлекая из кармана своего серебристого лаохи курительную трубку. Повертел её в руках и спрятал обратно – передумал, что ли...
– Не просыпаться? – переспросил я. – Хотите сказать, я сейчас сплю?
– Ну да. Можно подумать, ты впервые видишь меня во сне. Между прочим, именно таким образом мы в своё время и познакомились, не забыл?
– Нет, конечно, – улыбнулся я. – Но сейчас… Это совершенно не похоже на сон. Все такое обыкновенное. Совсем как настоящее.
– Оно и есть самое что ни на есть настоящее, – пожал плечами Джуффин. – Это мы с тобой сейчас - призраки.
– В любом случае, здорово, что вы здесь.
Я наконец-то сделал то, с чего следовало начать, – обрадовался.
– Да, неплохо, – согласился Джуффин. – Мне, знаешь ли, ужасно не хватает этого дикого выражения крайнего изумления, которое так часто гостит на твоей физиономии. И вообще, без тебя не так весело, как я это себе представлял. Впрочем, я решил навестить тебя не из сентиментальных соображений. Можно сказать, я приснился тебе по делу.
– Надо же!..
(...дело пропущено...)
– Ну вот. А теперь нам обоим пора просыпаться. Я уже немного устал тебе сниться. Нет ничего утомительнее, чем вести продолжительные беседы в столь неподходящем для разговоров состоянии. Вообще-то, люди снятся друг другу для того, чтобы действовать, а не разговаривать, но с тобой вечно всё выходит шиворот-навыворот!
– Спасибо, Джуффин, – улыбнулся я. – За хороший сон, за мудрый совет, и вообще…
Приятно было с вами поговорить.
– Позволю себе не согласиться с этим определением! – вздохнул шеф. – Ты из меня всю душу вытряс, завтра буду спать как убитый, до полудня…
Впрочем, я тоже был рад с тобой повидаться, – ворчливо добавил он, перед тем как исчезнуть.

Сладкие грёзы Гравви.

 

 

-----------------------------------------------------------------------------------------------

 

Как я и обещал, мы заснули одновременно. И, как всегда происходит в таких случаях, одновременно открыли глаза по ту сторону повседневной реальности, в небольшой комнате с голубыми стенами и оконными занавесками самых что ни на есть веселых расцветок. За окнами зеленел сад с аккуратно подстриженными лужайками, на круглом столе стоял букет полевых цветов. Впрочем, не только на столе, букеты были повсюду: на книжных полках, заставленных тонкими томиками стихов из “Библиотеки Древней Поэзии”, на подоконниках, даже в напольных вазах. Низкие диваны пестрели шелковыми подушками, на ковре лежали большие мягкие игрушки, из тех, что обычно покупают для подросших уже детей, малышам такую красоту портить не дают. Словом, идеальная девичья горенка, да и только!
Я изумленно присвистнул: при всей простоте и обыденности обстановки сон Абилата был соткан вовсе не из той материи, что обычные сны – хоть сладкие грезы, хоть кошмары. Природа его сновидения была скорее сродни природе вот этого пространства, где мы с вами сейчас сидим, хотя, конечно, есть великое множество различий. Коротко говоря, это была достоверная реальность, в подобном месте и пищей насытиться можно, и, руку поранив, проснуться в крови, и умереть, честно говоря, ничуть не сложнее, чем в обыденной жизни.
Нормальным людям такие сны с бухты-барахты не снятся; молодому гению, недавно начавшему изучать основы Истинной магии по отцовским книжкам, тоже не должны бы. По крайней мере, без посторонней помощи.
Понятно, что эта самая посторонняя помощь имела место. В том-то и беда, что без неё не обошлось.
Пока я удивлялся, Абилат тоже смотрел по сторонам круглыми от недоумения глазами.
– Все-таки мы видим ваш сон? – наконец спросил он.
– Нет. Твой. А что, всё не как обычно?
– Это, – выразительно сказал Абилат, – вот именно то самое место, которое снится мне каждую ночь. И выглядит оно в точности так же, как всегда. Ну просто ни малейшего отличия. Ни малейшего!
Так мило с его стороны и во сне помнить наш давешний уговор насчет обратного вранья! Нет, правда, молодец.
Я сунулся к окну, и парня потянул за собой. Решил, что надо обследовать пространство этого сновидения. В комнате сидеть, букеты нюхать – дело, конечно, хорошее. Но быстро надоест, уж я-то себя знаю.

Властелин Морморы.

 

-----------------------------------------------------------------------------------------------

 

...Мой смятенный разум не желал вот так просто утихомириваться и нашел лазейку. Ясно какую: снилась мне в те дни по большей части всякая пакость. Не настоящие кошмары – тут я бы сразу насторожился, а просто разная беспокойная чепуха. Драки, погони, пьяные Магистры, бурные скандалы и стрельба – из рогаток бабум и пулеметов «максим» попеременно. Меня такие сновидения даже забавляли, не хуже, чем приключенческое кино. Поводов для тревоги, казалось мне, не было, тем более что просыпался я на удивление свежий и бодрый, а вовсе не с тяжелой головой и ватными ногами, как можно было бы подумать. Словно бы драки да скандалы содержали какой-то таинственный витамин, позарез необходимый моему организму, и тот твердо вознамерился получать свою ежедневную дозу – не наяву, так во сне.
Однажды за обедом я поделился своими соображениями с Шурфом, и он, к моему величайшему удивлению, сразу со мной согласился.
– В тебе столько беспокойства и так мало дисциплины, что я удивляюсь, как ты до сих пор жив, при твоем-то могуществе, – сказал он. Вероятно, сумбурные сновидения действительно помогают тебе выпустить пар. Что ж, не так плохо – при условии, что это действительно пустые сны. Ты, кстати, в этом уверен?
– Совершенно! – искренне сказал я. – Сам посуди: вчера мне снилось, что я спрятался в «Джубатыкском фонтане», но вместо того чтобы спокойно отсидеться, затеял ссору с хозяином, стал кричать, что его паршивой забегаловке нет места в таком прекрасном городе, метнул Смертный шар, причём не кончиками пальцев, как обычно, а просто из кармана вытащил пригоршню слипшихся леденцов и Смертных шаров, вперемешку, и – бац! – спалил этот притон. Проснулся с чувством выполненного гражданского долга, между прочим. Если уж эта чушь не пустой сон, то… Ты чего так на меня смотришь?
Вместо ответа он взял с соседнего стола забытую кем-то газету, открыл ее на предпоследней странице и протянул мне. Одна из заметок в разделе «Досадные происшествия» сообщала, что сегодня на рассвете трактир «Джубатыкский фонтан» сгорел дотла. К счастью, посетителей в столь ранний час там не было, а хозяин пересчитывал выручку, закрывшись в погребе, так что никто не пострадал.
– Совпадение? – неуверенно предположил я.
– Не знаю, почему тебе так нравится прикидываться беспечным болваном, – задумчиво сказал Шурф. – Неужели ты действительно полагаешь, что это удачно выбранная маска?
– Ладно, – признал я. –Весьма вероятно, что совпадения тут ни при чем, и это был вовсе не пустой сон... Погоди, но выходит, у жителей Ехо могут начаться серьезные неприятности? Я же каждый день сплю, хотя бы пару часов. И снится мне, как я уже тебе говорил, чёрт знает что. Просто чёрт знает что!
Шурф не стал расспрашивать меня, кто такой чёрт и почему он должен быть в курсе моих дел...

Неуловимый Хаба Хэн.

 

-------------------------------------------------------------------------------------------------

 

Мне приснилось, что я поднимаюсь по пологому склону холма. Было жарко. На мой вкус, даже слишком. Под ногами сухо похрустывала выгоревшая на солнце невысокая трава. Идти было довольно трудно. Сделав несколько шагов, я подумал, что этот грешный склон не такой пологий, как кажется… И все-таки я зачем-то перся наверх, хотя понятия не имел, на кой хрен мне сдался этот альпинизм…
– Тебе здесь нравится? – доброжелательно спросил кто-то из-за моей спины.
Если бы это происходило наяву, я бы непременно подпрыгнул метров на пять, от неожиданности, да еще и заорал бы, как поросенок на пороге бойни. Но когда я сплю и вижу сны, я становлюсь спокойным, как удав, сам себе удивляюсь!
– Еще не знаю. Но это не мой сон…
– Конечно, не твой, – согласился собеседник. – И не мой. И вообще, это не сон, а так – пустая фантазия одной одинокой мечтательницы. Но здесь вполне можно жить. В последнее время мне пришлось в этом убедиться…
– Так вы, действительно, остались живы? Или вы все-таки умерли, и это ваша личная преисподняя? – спросил я, усаживаясь на рыжую траву.
– И то, и другое… А тебе, действительно, интересно?
– Еще бы! Не каждый день выпадает возможность узнать такую великую тайну… И потом, у меня вдруг появился шанс доподлинно выяснить, что именно мне снится. Не знаю, как с другими людьми, а со мной это происходит довольно редко.
(…выяснения…)
– Все это хорошо, но мне бы хотелось поскорее проснуться! – сказал я, вытирая пот, снова заливший лицо. – Интересно, я здесь в гостях или в плену? Скажите сразу.
– Чтобы проснуться, тебе нужно просто немного спуститься по склону этого холма. От меня очень легко уйти. Особенно тебе. Можешь мне поверить, меньше всего на свете я хочу каким-то образом с тобой ссориться. В конце концов, ты мой первый гость с того дня, когда твой драгоценный шеф заманил меня в эту ловушку.
– Он говорил мне, что заманил вас в некий умирающий Мир… И, по его расчетам, вы давным-давно должны были исчезнуть вместе с этим Миром. Но вы не исчезли. Или все-таки?..
– Как видишь, никто никуда не исчез. Мы с тобой сейчас как раз и находимся в этом самом «исчезающем мире». Он родился из юношеских мечтаний одной сумасшедшей бабы – между прочим, совершенно невыносимая старая сучка, уж поверь мне на слово!.. Во Вселенной много Миров, которые рождаются из чьих-нибудь грез. Как правило, они так же недолговечны, как их создатели. Когда Джуффин втащил меня сюда, эта леди как раз собиралась умирать – как нельзя более вовремя! После ее смерти этот Мир должен был исчезнуть, и я вместе с ним, все правильно! Он только одно не учел: остатков моих сил вполне хватило, чтобы сделать эту даму почти бессмертной. Сам не знаю, сколько еще она протянет, но гораздо дольше, чем привыкли жить люди. Могу себе представить, как рвут и мечут ее несчастные наследники: им-то уж точно ничего не светит!.. Самое смешное, что сама старуха понятия не имеет, почему смерть с некоторых пор воротит от нее нос. Вот уж чего она никогда не узнает, я полагаю…
– Знаете, мне действительно чертовски интересно… но мне не очень подходит здешний климат. Наверное, я все-таки воспользуюсь вашим советом и начну спускаться с холма. Могу себе представить, в каком состоянии я проснусь, после такого-то «отдыха»!

Простые волшебные вещи.

 

-------------------------------------------------------------------------------------------------

 

Закрыв глаза, я незамедлительно выяснил следующие факты. Рука, которую я похитил, принадлежала старшему магистру ордена Ледяной Руки Кибе Аццаху. А растерзанного мною охранника звали Йук Йуггари, он был младшим магистром этого ордена.
Я был бы чрезвычайно рад и дальше обходиться без этой информации, но мне поневоле пришлось узнать их имена и звания. Мертвые магистры явились ко мне во сне; будучи, в отличие от меня, чрезвычайно воспитанными джентльменами, они сперва вежливо представились и только потом перешли к делу.
Вынужден признаться, что до того момента я вообще не придавал значения сновидениям. Полагал их дополнительн



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-04-14 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: