Мальчики не знали, сколько они просидели так неподвижно. Может быть, это были минуты, возможно, и несколько часов; они потеряли счет времени. Единственное, что они замечали, было то, что становилось все темней и они все сильнее мерзли. Правая нога Дэвида онемела, но он не решался пошевелить ею. Не хотелось ему думать ни о ярко освещенной уютной кухне, огонек который должен был быть заметен с моря, ни об отце, вероятно, ищущим его сейчас, ни о мягких руках матери. Они наверняка думают сейчас, что он, как невоспитанный мальчик, опять опаздывает. При воспоминании обо всем этом глаза Дэвида наполнились слезами, но он не решался даже пошевелить рукой, чтобы их вытереть. Ему казалось, что скоро наступит утро, а прошло всего лишь полчаса.
Вдруг послышались быстрые шаги по камням, затем всплеск воды. Это, конечно, возвращались те Двое. Затем до их слуха донеслись возбужденные голоса: один о чем-то спорил, другой отвечал, но мальчики не разобрали ответа. Потом послышался такой звук, как будто кто-то копал в песке.
Хотя никто из мальчишек не шевелился, они чувствовали, что трое мужчин рассматривают их.
— Ну, — прошептал один голос, — что вы собираетесь делать с ними?
— Мы отплывем в море и бросим их в воду, — ответил другой голос.
— Если они все видели, то нельзя отпустить их домой. Детям нельзя доверять. В противном случае береговая охрана будет ожидать нас на другом берегу, а это значит - тюрьма всем нам.
— Осторожней, — прошептал мужчина, поймавший их, — один из них - европеец.
— Тем хуже, — ответил другой. — Наверное, он француз. Родители скоро будут искать его на берегу. Лучше будет, если мы побыстрее уберемся отсюда. Следи за пацанами, направив на них ружье. Они могут попытаться удрать, пока мелко.
С этими словами мужчина влез в лодку, да так, что маленькое суденышко под его тяжестью ударилось носом в скалу. За первым последовал второй. Затем Дэвида связали и прикрепили веревкой к заднему сиденью. Другой мужчина проделал то же самое с Ваффи. Рты им тоже завязали. Мужчины действовали так быстро и умело, что на все это им потребовалось всего несколько секунд. Когда Дэвид опомнился, бухта уже осталась позади. Мужчины управляли лодкой быстро и бесшумно, плеска весел почти не было слышно.
Так прошло минут десять, затем один из мужчин направился к пульту. Послышался тихий звук мотора, и лодка пошла быстрее, слегка вздрагивая от его рокота. После этого один из мужчин подошел к мальчикам и разрезал повязки на их ртах. Ваффи тут же издал истеричный крик, который никто на берегу не мог услышать, потому что лодка находилась в открытом море, довольно далеко от берега.
Дэвид сознавал, что это бесполезно, и потому не кричал. Он повернулся, насколько это было возможно, к видневшемуся вдалеке берегу. Ему казалось, что скоро полночь, но огни на берегу все еще горели.
«Конечно, — думал Дэвид, — папа и мама никогда не пойдут спать, пока я не приду домой. Одна Рут, наверное, спит, крепко обхватив свою куклу.
Щечки ее, конечно, розовые, как всегда, а локоны разлетелись по подушке». В этот момент сестренка показалась Дэвиду очень милой, он никогда не думал, что она ему так дорога. О родителях он старался не думать, так как от этого хотелось плакать. Тем временем шея его начала болеть от того, что он долго смотрел назад и, повернувшись, Дэвид увидел перед собой вместо темной воды серебристую и даже зажмурился от неожиданности. Это взошедшая луна нарисовала на волнах серебристую тропинку и напомнила ему, что такую же тропинку он видел на море в знаменательный день своего обращения к Богу. Вспомнилась ему и история, прочитанная утром. «Не бойтесь, — это Я», — сказал Иисус испуганным ученикам. Петр тогда вышел из лодки и направился по воде к Иисусу. Возможно, он шел по такой же серебристой тропинке, ведущей прямо к Иисусу. Дэвид был уверен, что эта тропинка появилась здесь по воле Божьей, чтобы напомнить ему, что Иисус находится рядом и протягивает к нему руку помощи даже здесь, далеко в море.
— Ваффи, — прошептал он, — я буду сейчас молиться.
Ваффи, понявший, что его истеричный крик не производит на мужчин никакого впечатления, перестал кричать и обессиленно прислонился головой к плечу Дэвида. Он тихо всхлипывал и дрожал всем телом. Но при всем своем удрученном состоянии Ваффи обратил внимание на необыкновенное спокойствие Дэвида. Неужели он верит, что Христос силен помочь? Может быть, Он дал Дэвиду силу быть спокойным и надеяться в таких тяжелых обстоятельствах? Поможет ли им Христос? Ваффи придвинулся к Дэвиду совсем близко. Это действовало на него успокоительно, да и, к тому же, вдвоем было теплее.
— Кто ты? — неожиданно обратился к ним высокий мужчина. — Ты сын нашего народа, кто твой отец?
— Он водитель грузовика, —прошептал Ваффи, стуча зубами от страха. Огни на берегу были так далеко, а море таким глубоким...
— А ты, французский мальчик, — продолжал мужчина, — кто твой отец и где ты живешь?
Он говорил по-французски, и Дэвид смотрел на него непонимающими глазами.
— Я не понимаю, я англичанин, — ответил он на местном наречии. Мужчина посмотрел на него с интересом.
— Англичанин, а говоришь по-нашему? — воскликнул он. — Кто же ты?
— Я - сын доктора из английской больницы, — ответил Дэвид, и при воспоминании о своем добром, сильном отце голос его задрожал.
Мужчина очень низко наклонился к нему и долго рассматривал при лунном свете маленькое белое лицо.
— Сын английского доктора, — повторил он. — Это тот высокий доктор с маленьким шрамом на лбу?
— Да, и-и, — ответил Дэвид, на этот раз слегка всхлипнув. Мужчина, все еще внимательно смотря на него, озабоченно почесал себе бороду. Затем он повернулся к товарищу, правившему лодкой.
— Этот доктор - честный человек, — сказал он. — Он отец беднякам. Я был не старше этих пацанов, когда умерли мои родители и никто не лечил раны на моих ногах. Но этот доктор нашел меня и принял в больницу. В течение долгих месяцев я лежал в больнице, и он собственноручно перевязывал мои раны. Не будь его, я был бы сегодня хромым калекой. Я не хочу, чтобы по моей вине упал хотя бы волос с головы его сына. Мы должны придумать что-нибудь другое.
— Другого пути нет, — возбужденно отозвался его товарищ. — Если дети вернутся домой, мы пропали.
— Ты не прав, — возразил первый, который, по всей вероятности, уже составил себе новый план действий. — Послушай, мы успеем еще до восхода солнца добраться до следующей бухты. Там мы пристанем к берегу, высадим детей в том месте, где начинается тропинка. Через час мы передадим винтовки, получим за них деньги, и я завязываю с этим делом. Детям придется бродить часами, пока они найдут село, потом будут спать. Люди в тех горных селах ездят на ослах и поэтому не смогут быстро сообщить родителям, что дети находятся у них. Итак, дети ни в коем случае не смогут сегодня вечером и даже завтра утром возвратиться к своим родителям. Мы успеем еще до рассвета спрятать лодку, и задолго до наступления ночи ружья будут вверху, в горах. У жителей гор есть свои контрабандистские тропы, и потому они не выдают чужих секретов.
Мужчина, сидящий за штурвалом, был явно встревожен и недоволен. Последовала долгая, тихая беседа, в то время как лодка стремительно продвигалась вперед.
Наконец мужчина, желавший во что бы то ни стало спасти мальчиков, вновь повернулся к ним.
— Этого я не боюсь, — сказал он, указывая на Ваффи. — Он - сын нашего народа, и наша война - это его война. Его родственники не выдадут нас. Я больше боюсь другого, но и ему не хочу причинить зла в знак благодарности его отцу. Послушай, малец, — сказал он, наклонившись совсем близко к лицу Дэвида, — мы высадим тебя на берег в целости и сохранности. Когда ты попадешь домой, то расскажи твоему отцу обо всем. Скажи ему, что я помню о добре, которое он оказал мне, и потому был добр к его сыну. Попроси его не выдавать нас во имя любви, которую он питает к нашей стране и к нашему народу.
— Хорошо, я запомню! — торжественно пообещал Дэвид. — Я объясню ему, что мы не имеем права выдавать.
Он весь дрожал от холода, и голова его кружилась от усталости и пережитого страха. Но теперь страха больше не было, ведь мужчина был так ласков. Когда-нибудь, как-нибудь они все же попадут домой. Затем мужчина разрезал ножом веревки, которыми мальчики были связаны. Доски были твердыми, и ночь холодной, но море нежно покачивало лодку, а серебристые брызги, то и дело ударявшиеся о нос лодки, как будто пели мальчикам колыбельную. Луна успела уже высоко подняться над горизонтом и, посмотрев на нее, Дэвид почувствовал, как душа его наполняется покоем. Ему показалось, как будто какие-то сильные, любящие руки держат его, и положил свою руку на плечо испуганного маленького Ваффи, чтобы утешить.
«Мне бы очень хотелось, чтобы Ваффи все понял, — подумал он. — Ах, как сильно я этого желаю!» Затем он свернулся калачиком на своем твердом сиденье и заснул глубоким, спокойным сном, как будто находился в своей постели. Ярко сияли на небе созвездия, а луна продвигалась все дальше по своей траектории по направлению к большой горе. Приближался предрассветный, самый темный час ночи... Наконец лодка со своим «драгоценным» грузом причалила к берегу.
Неожиданная встреча
Проснувшись от какого-то толчка, Дэвид вначале не понял, где находится. Он весь окоченел от холода, лежа на твердых, мокрых досках. Какая-то сильная рука трясла его энергично, но не грубо. Все кругом было так непривычно: скрежет киля от соприкосновения с галькой, плеск волн в бока лодки, завывание ветра и шепот двух мужских голосов... Дэвид заплакал от холода и неизвестности, но поплакать не дали - какая-то сильная рука зажала ему рот. Затем те же руки, пахнувшие бензином и табаком, поставили его на каменистый берег. У Дэвида от усталости и возбуждения закружилась голова, и он тут же упал на землю, но мужчина вновь поставил его на ноги, прислонив к скале. В следующее мгновение рядом с ним очутился Ваффи, и товарищи по несчастью облегченно вздохнули, прислонившись друг ко другу.
— Я должен покинуть вас, — прошептал мужчина. — Сразу за вами начинается тропинка, ведущая в село. Подождите здесь до рассвета, осталось недолго, примерно с час, затем идите прямо по этой тропке, никуда не сворачивая. Вон за тем холмом находится село. Идти далеко, но вы не заблудитесь. Скажите тем людям, кто вы, и они доставят вас домой; селяне любят английского доктора. Идите с миром, пусть Аллах благословит вас! И еще, не забудьте о том, что я вам сказал.
С этими словами он влез в лодку, затем мальчики вновь услышали скрежет киля о камни, и через несколько мгновений лодка растворилась в темноте. Кругом стояла непроглядная тьма, только многочисленные звезды ярко сияли на темном предрассветном небе. Луна уже зашла, вдалеке темными грозными силуэтами неясно вырисовывались холмы. Справа от мальчишек в море стекал ручеек.
В этой кромешной тьме не имело никакого смысла искать тропинку, пришлось терпеливо ждать. Смотря на небо, Дэвид вспомнил, как отец показывал ему созвездия Ориона, Млечного пути, Плеяды и на юге созвездие Медведицы. Ваффи все еще охал и всхлипывал, но Дэвид больше не плакал. На море уже не было серебристой тропинки, но он был уверен, что Тот, кто тогда ходил по волнам, приведет и их домой.
— Мы замерзнем здесь на берегу до наступления утра, — ныл Ваффи. — Ты боишься?
Дэвид ничего не сказал в ответ. Честно говоря, он тоже очень боялся темноты, прилива и гор, находившихся у них за спиной, но мысли его все время возвращались к серебристой тропинке на море и к Иисусу, поддерживавшему Петра, чтобы тот не утонул. И, к тому же, Иисус ведь только что сохранил их от смерти.
— Я верю, что мы попадем домой, — утешил он Ваффи. — По крайней мере, они нас не бросили в море.
— Ах, Дэвид, ты смелый, — всхлипнул Ваффи. — Это твой Иисус сделал тебя таким отважным?
— Он охраняет нас, — ответил Дэвид просто. — Рассказать тебе, Ваффи, как Он ходил по волнам? Мы ведь все равно не можем еще отправиться в путь?
— Да, — ответил Ваффи, устало вздохнув. Мальчики сидели под выступом скалы, тесно прижавшись друг ко другу, и Дэвид рассказал всю историю от начала до конца.
— Как только Иисус вошел в лодку, море утихло, и никто больше не боялся, — закончил он свой рассказ.
— Смотри, Ваффи, уже рассветает!
Они повернулись лицами к востоку и стали наблюдать за тем, как темнота рассеивалась и небо из черного превратилось в темно-синее. Звезды гасли. В противоположной стороне начали ясно, подобно грозным призракам, выступать из темноты горные вершины. Морские волны, ударяясь о прибрежные камни, образовывали белую пену.
— Мне кажется, нам теперь удастся найти тропинку, — сказал Дэвид. — Пойдем-ка поищем!
Оба потянулись, пытаясь размять свои окоченевшие от холода члены, и поковыляли к подножию холмов, еле передвигая ноги. Скоро они нашли то, что искали - узкую каменистую тропинку, ведущую наверх. Вначале им пришлось взбираться на четвереньках, цепляясь руками за жесткие кусты и траву. Чем выше они взбирались, тем светлее становилось. Добравшись до вершины, они обернулись и их взору представилось море, подобное синему платку с серебринками и пурпурными пятнами. На фоне розового неба, подобно грозной крепости, вырисовывался остров, окруженный туманом. Обессилев, мальчики на несколько минут опустились в траву с тем, чтобы отдохнуть и осмотреться по сторонам. Но поскольку трава была холодной от росы, они вновь поднялись и, повернувшись спинами к восходящему солнцу, попытались проследить направление тропинки.
Лежащая перед ними местность была каменистой и холмистой. Тропа то поднималась в горы, то спускалась в долины и в конце концов скрывалась на горизонте. Она была ровной и довольно прямой, но Деревни все еще не было видно.
Наши путешественники молча поднялись и тронулись в путь; разговаривать никому не хотелось, они были слишком усталыми для этого. Но чем дальше, тем солнце сильнее согревало их спины, придавая новых сил, да, кроме того, они набрели на источник с чистой, студеной водой. Встречались и другие приятные неожиданности: то и дело попадались растущие кучками на болотах душистые нарциссы, а один раз даже синие ирисы, еще покрытые капельками росы. Но каждый раз, когда они, в надежде наконец-то увидеть село, достигали вершины очередного холма, их постигало разочарование. Голое, неуютное нагорье казалось бесконечным. Совершенно обессилев, достигли они наконец вершины одного холма, казавшегося выше других, и их взору представилась долина, а за ней они увидели высокую, похожую на неприступную стену, горную цепь, вершины которой светились в лучах восходящего солнца.
— Мы никогда не сможем перебраться через них, — заныл Ваффи. — Там, наверху, водятся обезьяны и дикие кабаны. Наверное, мы сбились с пути.
— Нет, мы не сбились, — успокоил его Дэвид. — Он ведь сказал, чтобы мы держались этого пути. Смотри, Ваффи, там, внизу в долине, пасется стадо коз, а вон там поднимается дым. Мне кажется, мы находимся невдалеке от села.
— Слава Аллаху! — воскликнул Ваффи облегченно. — Пойдем скорее. Как ты думаешь, Дэвид, они накормят нас? Я голоден как волк.
— Конечно, накормят, — ответил Дэвид, который до сих пор испытал от местных жителей только хорошее.
Они потащились дальше. Ноги их были в мозолях от мокрых сандалий и каменистого пути.
Растущая на каменистой почве трава и низкие кустики сменились засаженными полями, заложенными в виде террас виноградниками и какими-то уродливыми оливковыми деревьями. Деревня располагалась в долине, возле бассейна реки. За ней высились красноватые скалы.
Мальчики пошли медленней. На пути им встретился мужчина, пашущий землю простым деревянным плугом с помощью упряжки волов. Мужчина остановился, с любопытством уставившись на мальчишек, но ничего не сказал. Его худой пес погнался за ними, но когда Ваффи бросил в него камнем, тот заскулил и убежал. Вскоре они подошли к колодцу, у которого стояло несколько девочек, наполнявших кувшины водой и болтавших при этом как сороки. Увидев незнакомцев, они на минуту прервали разговор и уставились на возникшего как из-под земли голубоглазого белокурого мальчика с грязным лицом. Некоторые из них еще никогда в жизни не видали такого.
— Кто он такой? — спросила одна из них. — Откуда он?
— Это француз, — ответила другая, пренебрежительно засмеявшись.
— Что ему здесь надо? — осторожно осведомилась третья. — Может быть, здесь неподалеку много французов? А кто другой? Откуда он? Он не из нашего села.
Девочки были напуганы и насторожены. Дэвид совсем упал духом. Он был переутомлен, голоден, и ему очень хотелось пить. «Господи, — молился он в душе, — пошли нам, пожалуйста, навстречу приветливого человека. Пожалуйста, приведи нас туда, где мы сможем поспать, и пошли нам человека, который доставит нас домой».
Дети недоверчиво смотрели друг на друга. Ваффи решился попросить у девочек воды, но те стали вновь перешептываться и смеяться. Говорили они на том же языке, что и Ваффи, но как-то певуче-медленно, и поэтому городской диалект Ваффи вызывал у них смех. Мальчики пошли дальше. Одна из девочек бросила им вслед горсть камней, но Ваффи настолько устал, что даже не смог отплатить им тем же, что он в другое время обязательно сделал бы.
— Пойдем к реке, — предложил Дэвид. — Может, мы встретим там женщину, стирающую белье. Девчонки - глупый народ.
Они прошли мимо нескольких глиняных хижин, покрытых соломой, возле которых играли дети; в одной слышался звук мелющих жерновов. Никто не обратил на мальчиков внимания. Уже послышалось журчание ручья и, завернув за угол, они увидели женщин и девочек, на корточках стирающих белье. На камнях горели костры, на которых висели большие железные котлы. В котлах кипела желтоватая мыльная вода, и поднимался пар. На берегу было разложено для сушки белье разных размеров и мастей.
Наши путешественники, стоявшие за оливковым деревом и наблюдавшие за работающими, все еще оставались незамеченными.
Вдруг Дэвид насторожился: он увидел девочку, спускавшуюся к реке. Девочка пела. Она несла на плече большой узел белья и потому не могла увидеть Дэвида. Дэвид тоже не видел ее лица, но заметил горб и расслышал слова песни. Это была песня, которую пели в больнице каждый вечер, а медсестра аккомпанировала на пианино:
Я был в пустыне совсем потерян,
Когда Спаситель нашел меня;
Он взял на плечи Свою овечку,
Теперь со мной Он везде, всегда.
— Лела! — закричал Дэвид от радости, чуть не сбив ее с ног, так что белье полетело во все стороны. Девочка испуганно вскрикнула, еле удержавшись на ногах. Она была старше Дэвида, но ростом не выше его.
— Это я, Дэвид, сын доктора! — закричал мальчик, сияя от радости. Усталости как не бывало. Когда Лела наконец поняла в чем дело, она не могла поверить своим глазам. Она держала Дэвида обеими руками и рассматривала его, а лицо ее светилось от радости. Наконец Лела убедилась в том, что это действительно ее маленький друг.
— Ах, Дэвид! — воскликнула она наконец. Большего сказать она не смогла и заплакала от счастья и облегчения. Женщины тоже оторвались от своей работы и, столпившись вокруг детей, начали задавать им вопросы. Это были высокие женщины с коричневыми мускулистыми руками, но Дэвид не боялся их. Он улыбнулся, и они улыбались в ответ при виде его голубых глаз и светлых волос. Затем женщины заметили Ваффи и начались расспросы: кто? откуда? почему?
Ваффи не мог больше стоять от усталости и, примостившись под оливковым деревом, рассказал им почти всю историю, соответственно приукрасив ее. Особенно он пытался обратить внимание слушателей на то, что они с Дэвидом со вчерашнего дня ничего не ели и очень хотят кушать. О своем обещании Ваффи, однако, не забыл, ни словом не обмолвившись о ружьях. Женщины, которые, кто сидел на пыльной дороге, кто стоял, подперев бока руками, внимательно слушали, издавая время от времени возгласы удивления. Лица их были темные и голоса грубые, но сердца в груди добрые. Каждой хотелось взять мальчиков к себе и накормить их, но эта честь бесспорно принадлежала Леле. Ей не часто случалось оказывать кому-либо честь, но Дэвид был ее знакомым, а значит, ее личным гостем; это не подвергалось сомнению.
— Пойдемте, — сказала она наконец с достоинством, собрав валявшееся в грязи белье и связав его в узел. — Идем к моей госпоже!
Ваффи и Дэвид последовали за девочкой по тропинке, ведущей в гору, радуясь тому, что смогут поесть и отдохнуть. Вскоре они подошли к глиняной хижине, обнесенной живой изгородью из кактусов. Возле хижины играло двое малышей, а сидящая на пороге женщина месила тесто. Дэвид тут же узнал ее - это была женщина, которую он видел в тот день, когда Лела попала в больницу.
— Госпожа, — обратилась к ней Лела, — это сын доктора. Он пришел пешком с берега вместе с другим мальчиком. Надо дать им покушать и доставить домой..
Женщина была явно заинтересована. Она тотчас встала и пригласила мальчиков войти в прохладную хижину, сразу сообразив, что иметь знакомство с доктором совсем даже неплохо; кто знает, вдруг опять кто-нибудь заболеет. Кроме того, она была доброй женщиной, и ее тронул вид грязных, усталых детей. Расстелив для них на полу тростниковую подстилку, она принесла мальчикам простокваши и черного хлеба. Лела быстро побежала куда-то за дом и, вернувшись через минуту с двумя коричневатыми яйцами, вбила их в сковороду, раздула угли и поставила жарить. По хижине распространился приятный запах жарящихся в масле яиц, отчего аппетит у мальчиков разгорелся еще сильнее. Есть им пришлось руками, но качество пищи от этого ничуть не ухудшилось. Напротив, она им казалась необыкновенно вкусной, так что они съели все подчистую, вымакав остатки жира хлебом.
— Когда мы сможем попасть домой? — спросил Дэвид, но ответа уже не услышал. Он был слишком усталым для этого, да, кроме того, у Лелы они были в безопасности; он знал, что она позаботится обо всем. Женщина оттащила циновку со спящими в спокойный темный уголок хижины, подсунула каждому под голову по подушке и накрыла светлым самотканым одеялом. Мальчики уснули крепким сном, даже не поблагодарив за еду.