Рассказ
Один раз мама сказала папе:
— Не повышай голос!
И папа сразу заговорил шепотом.
С тех пор Таня никогда не повышает голос. Хочется ей иногда покричать, покапризничать, но она изо всех сил сдерживается. Еще бы! Уж если этого нельзя папе, то как же можно Тане?
Нет уж! Чего нельзя, того нельзя!
| Е. Пермяк Бумажный змей рассказ |
Хороший ветерок подул. Ровный. В такой ветер только змей пускать. Высоко летает бумажный змей. Туго нитку натягивает. Весело мочальный хвост развевает.
Задумал Боря свой змей сделать. Бумага у него была. И дранки он выстрогал. Недоставало мочала на хвост да ниток, на которых змей пускают.
Нитки были у Сёмы. Целый моток. Ему бы лист бумаги да мочала на хвост достать — тоже бы свой змей запустил.
Мочало у Пети было. Он его давно для змея припас. Ниток только ему не хватало да бумажного листа с дранками.
У всех все есть, а у каждого чего-нибудь да не хватает.
Сидят мальчики на пригорке и горюют. Боря свой лист с дранками к груди прижал, Сёма свои нитки в кулак зажал, Петя своё мочало за пазухой прячет.
Хороший ветерок дует. Ровный. Другие ребята змей в небо запустили. Высоко летает бумажный змей. Туго нитку натягивает. Весело мочальный хвост развевает.
Боря, Сёма и Петя тоже бы такой змей могли запустить. Даже лучше. Только чему-то они еще не научились, вот в чём беда.
| Е. Пермяк Про нос и язык рассказ |
У Кати было два глаза, два уха, две руки, две ноги, а язык один и нос тоже один.
− Скажи, бабушка, − просит Катя, − почему это у меня всего по два, а язык один и нос один?
− А потому, милая внучка, − отвечает бабушка, − чтобы ты больше видела, больше слышала, больше делала, больше ходила и меньше болтала и нос свой курносый куда не надо не совала.
Вот, оказывается, почему языков и носов бывает только по одному. Ясно?
| К. Ушинский Играющие собаки рассказ |
Володя стоял у окна и смотрел на улицу, где грелась на солнышке большая собака Полкан.
К Полкану подбежал маленький Мопс и стал на него кидаться и лаять; хватал его зубами за огромные лапы, за морду и, казалось, очень надоедал большой и угрюмой собаке.
— Погоди-ка, вот она тебе задаст! — сказал Володя.— Проучит она тебя.
Но Мопс не переставал играть, а Полкан смотрел на него очень благосклонно.
— Видишь ли,— сказал Володе отец,— Полкан добрее тебя. Когда с тобою начнут играть твои маленькие братья и сестры, то непременно дело кончится тем, что ты их приколотишь. Полкан же знает, что большому и сильному стыдно обижать маленьких и слабых.
| К. Ушинский Кто дерет нос кверху рассказ |
Спросил мальчик отца:
— Скажи мне, папа, отчего это иной колос так и гнётся к земле, а другой торчмя торчит?
— Который колос полон,— отвечает отец,— тот к земле гнётся, а который пустой, тот и торчит кверху.
| . Артюхова Трусиха рассказ |
Валя была трусиха. Она боялась мышей, лягушек, быков, пауков, гусениц. Её так и звали — «трусиха».
Один раз ребята играли на улице, на большой куче песка. Мальчики строили крепость, а Валя и её младший братишка Андрюша варили обед для кукол. Валю в войну играть не принимали — ведь она была трусиха, а Андрюша для войны не годился, потому что умел ходить только на четвереньках.
Вдруг со стороны колхозного сарая послышались крики:
— Лохмач с цепи сорвался!.. К нам бежит!..
Все обернулись.
— Лохмач! Лохмач!.. Берегитесь, ребята!..
Ребята бросились врассыпную. Валя вбежала в сад и захлопнула за собой калитку.
На куче песка остался только маленький Андрюша: на четвереньках ведь не уйдёшь далеко. Он лежал в песочной крепости и ревел от страха, а грозный враг шёл на приступ.
Валя взвизгнула, выбежала из калитки, схватила в одну руку совок, а в другую — кукольную сковородку и, заслоняя собой Андрюшу, стала у ворот крепости.
Огромный злющий пёс несся через лужайку прямо на неё. Вот уже совсем близко его оскаленная, клыкастая пасть. Валя бросила в него сковородку, потом совок и крикнула изо всех сил:
— Пошёл вон!
— Фьють! Фьють, Лохмач! Сюда! — Это сторож бежал через улицу наперерез Лохмачу.
Услышав знакомый голос, Лохмач остановился и вильнул хвостом. Сторож взял его за ошейник и увёл. На улице стало тихо. Ребята медленно выползали из своих убежищ: один спускался с забора, другой вылезал из канавы... Все подошли к песочной крепости. Андрюша сидел и уже улыбался, вытирая глаза грязными кулачонками.
Зато Валя плакала навзрыд.
— Ты что? — спросили ребята. — Лохмач тебя укусил?
— Нет, — отвечала она, — он не укусил... Просто я очень испугалась...
| О. Буцень Мамины помощницы рассказ |
Оля и Лида гуляли во дворе. Увидела Оля, как Петя помогает своей маме развешивать белье, и говорит подруге:
— И я сегодня маме помогала.
— И я тоже, — ответила Лида. — А что ты делала?
— Со стола убирала, посуду всю вымыла, тарелки, ложки, вилки вытерла и в буфет убрала.
— А я ботинки почистила.
— Мамины? — спросила Оля.
— Нет, свои.
— Разве это помощь маме? — засмеялась Оля. — Ты же их себе чистила!
— Ну и что же? Зато у мамы сегодня будет меньше работы,— сказала Лида.
| О. Буцень С кем дружить рассказ |
Переехала Нюра на новую квартиру в другой район города. Жаль ей было расставаться со старой школой, особенно с подружкой Валей. В новой школе Нюра никого не знала. Поэтому на уроках она ни к кому не обращалась и к ней никто. Всё присматривалась Нюра к учительнице, к школьникам, к классу.
Как-то на большой перемене подошла к ней одноклассница Галя и спрашивает:
— Ты ещё ни с кем не дружишь?
— Нет,— отвечает Нюра.
— И я ни с кем не дружу,— вздохнула Галя.— Плохие у нас в классе девочки: Ленка — задавала, Вера — хитруля, Надя — врунья, а Ирка — задира.
Почти всех девочек перебрала Галя — все оказались плохими. Только про себя ничего не сказала.
— Просто не знаю, с кем ты можешь подружиться у нас?!
— Не волнуйся,— ответила Нюра.— С кем я подружусь, я еще не знаю. Зато знаю, с кем мне не надо дружить.
| Р. Фраерман Девочка с камнем рассказ |
I
Школа, где училась Аня Мамедова, стояла на самом краю города, расположенного у подножия высоких гор.
Аня Мамедова была маленькая, очень маленькая даже для своих восьми лет — казахская девочка, с чёрными глазами, чёрными косичками, в которых красная ленточка казалась особенно яркой.
Ане трудно было учиться, труднее, чем другим детям, так как она плохо говорила по-русски.
Но ей хотелось говорить по-русски хорошо и учиться лучше других, поэтому никто раньше её не приходил на уроки.
Едва только часы, висевшие на стене в учительской, били восемь, как на пороге школы раздавался звонкий голосок:
— Здравствуй, Марья Ивановна! Вот и я пришёл!
Так говорила Аня учительнице.
И какова бы ни была на дворе погода: шёл ли дождь, который часто спускался в долину с гор по каменистой дороге, выпадал ли на короткое время рыхлый снег по колено, стояла ли такая жара, что даже птицы раскрывали клювы, голос девочки всегда звенел на пороге школы в своё время:
— Здравствуй, Марья Ивановна! Вот и он — я, Аня Мамедова.
| Р. Фраерман Девочка с камнем рассказ |
II
Но однажды утром в долину по той же дороге, по которой приходили с гор дожди, спустилась на город огромная туча, вся в чёрных клочьях, страшных завитках, и налетел ураган. Как на цепях, заскрипел и закачался над улицей воздух. Сначала испугались птицы и улетели в гнёзда. Потом забились под дома собаки. Согнулись до земли молодые деревья, и посыпались с них зелёные, ещё пахучие листья.
Такой жестокий был ветер.
Марья Ивановна поспешила запереть все двери в школе и закрыть окна на крючки.
Она с тревогой смотрела на своё любимое дерево, росшее неподалёку у крыльца. Это был горный дуб, уже старый, с крупными листьями, крепко сидевшими на своих длинных черенках. Он один не сгибался под бурей. Но и он весь звенел и ронял на землю сучья, а шум его листвы проникал даже сквозь стены в школу, где сейчас, кроме учительницы, не было никого.
Учеников Марья Ивановна в тот день не ждала. Улица была пустынна. Лишь какой-то дерзкий мальчик пытался перебежать через неё. Но ветер сбил его с ног и унёс неизвестно куда его шапку.
Вдруг Марья Ивановна услышала под окном чей-то голос. Она поспешила выйти на крыльцо.
Ветер тотчас же обнял её за плечи и с силой повернул к стене. Но когда она обернулась, то увидела у крыльца маленькую девочку. Она держала в руках огромный камень.
— Вот и я пришёл! — сказала девочка.
Это была Аня Мамедова.
Лицо её было бледно, ветер рвал её чёрные косички с яркими ленточками, но маленькая фигурка стояла прямо и почти не качалась под бурей.
— Зачем ты принесла этот тяжёлый камень? Брось его скорей! — крикнула учительница.
— Я нарочно взяла его, чтобы ветер меня не унес. Я боялась опоздать в школу, а ветер не пускал, и я долго несла этот камень. И вот я пришла — Аня Мамедова. Дай скорей руку, — сказала девочка, напрягаясь изо всех сил, чтобы не выпустить своей ноши.
Тогда учительница, борясь с ветром, подбежала к Ане Мамедовой и крепко обняла её.
И так, обнявшись, они вдвоём вошли в школу, а камень бережно положили на крыльцо.
Ураган ещё шумел.
Но дуб, мимо которого они проходили, заслонил их от ветра, широко раскачивая над ними свои могучие ветви. Ему тоже понравилась эта девочка, которая принесла с собой тяжёлый камень, чтобы, не сгибаясь, крепко стоять под бурей.
Он и сам был такой.
| Э. Шим Про бодливых и пугливых рассказ |
Мы ходили ухаживать за телятами. И Нина Петровна, телятница, нам сказала:
— Вы их не пугайте, пожалуйста. Не сердите, не обижайте!
Мы говорим:
— Что вы, Нина Петровна, разве мы обидим!
— А это,— говорит,— можно сделать нечаянно. Сам не заметишь, как обидел... Вот,— говорит,— бывает корова злая, бодливая. Или такая, что всего пугается. Или нервная очень, беспокойная. Замечали, небось?
— Замечали.
— Пастух обижается на таких коров. А обижаться не надо, эти коровы — несчастные.
— Даже самая бодливая — несчастная?
— Даже самая бодливая.
— Так она же бодается!
— А почему? Растили бы её нежно, ласково, так и выросла бы она ласковой... Ей бы и в голову не пришло бодаться!
| В. Викторов Причина стих |
«Причина» — какое удобное слово!
Оно выручает лентяя любого.
Оно объясняет,
Оно покрывает,
Оно от стыда и позора спасает.
Не сделал,
Забыл,
Тяжело,
Далеко…
Причину найдешь —
И дыши глубоко!
С совестью мир,
Не запятнана честь…
Чего-то там нет,
Но причина-то есть!
Ребята, ребята,
Вы завтра — мужчины.
Не надо причин!
Не ищите причины!
| А. Масс Чапа рассказ |
Мой папа — геолог. Он ищет нефть в пустыне. Однажды от него пришло письмо из экспедиции. Папа написал, что в том месте, где он сейчас работает, очень много черепах, и он поймал для меня одну, маленькую.
«ОНА НЕ БОЛЬШЕ ТВОЕЙ ЛАДОНИ, — писал папа большими печатными буквами, чтобы я мог прочитать письмо. — У НЕЁ ЕЩЁ ПАНЦИРЬ НЕ ОЧЕНЬ ТВЁРДЫЙ. Я ПОСАДИЛ ЕЁ В ЯЩИК ИЗ-ПОД ПОСЫЛКИ И КОРМЛЮ ОГУРЦОМ И ХЛЕБОМ. СИМПАТИЧНАЯ ОЧЕНЬ ЧЕРЕПАШКА. ОНА ТЕБЕ ПОНРАВИТСЯ».
Ещё бы она мне не понравилась! Я всем во дворе рассказал, какую мне папа поймал черепашку и как он её кормит огурцом и хлебом. Я прозвал её Чапа.
В каждом письме папа теперь специально для меня писал про черепашку:
«ОНА ДОВОЛЬНО ПРОВОРНАЯ. БЕГАЕТ ПО ЯЩИКУ, ТЫЧЕТСЯ В СТЕНКИ. Я ЕЙ НАСЫПАЛ В ЯЩИК ПЕСКУ, ЧТОБЫОНА ЧУВСТВОВАЛА СЕБЯ В ПРИВЫЧНОЙ ОБСТАНОВКЕ».
Да! Надо и мне подумать об уголке для Чапы. Песок-то у нас есть во дворе, а вот ящик?..
Мама сказала:
— Могу тебе дать коробку из-под ботинок.
— Нет, в коробке ей тесно будет.
Я вышел во двор и встретил Анюту. И она придумала, где ящик достать: возле ларька, где апельсины продают.
Мы выбрали ящик с наклейкой — аист, а в клюве у него апельсин. Поставили ящик в мою комнату, под окном. Мама разрешила взять пластмассовую мисочку, мы её закопали в песок по самый край, налили воды, и получилось как будто озеро.
В ожидании Чапы я поселил в ящике пластмассового крокодила, зайца и пожарную машинку.
Папа писал:
«РОТ У НЕЁ — КАК КЛЮВИК, А ПАНЦИРЬ — СВЕТЛО-КОРИЧНЕВЫЙ В ТЁМНЫХ РАЗВОДАХ, ЧТОБЫНЕЗАМЕТНО БЫЛО СРЕДИ ПЕСКА. НАЗЫВАЕТСЯ «ЗАЩИТНАЯ ОКРАСКА».
Скорее бы, скорее бы увидеть Чапу, посмотреть, как она берёт хлеб своим клювиком!
«ЧТО-ТО ЗАГРУСТИЛА ЧЕРЕПАШКА, — написал папа в последнем письме. — СВОЙ ЛЮБИМЫЙ ОГУРЕЦ И ТОТ НЕ ЕСТ. НА ЗАДНИЕ НОЖКИ ПРИВСТАНЕТ, ПЕРЕДНИМИ О СТЕНКУ ЯЩИКА ОБОПРЁТСЯ, ШЕЙКУ ВЫТЯНЕТ И ПОДОЛГУ ТАК СТОИТ».
Я подумал: а ведь и правда загрустишь. Если бы, например, меня в ящик посадили, даже в самый просторный, — я бы ещё как загрустил! Главное, я бы знал, что все ребята во дворе бегают, а я — в ящике. Нет, я её, конечно, буду выпускать, пускай по квартире ползает. Но всё равно для неё и вся наша квартира будет вроде большого ящика. Она ведь к пустыне привыкла.
Однажды мама сказала:
— Угадай, что завтра случится хорошее?
— Черепашка приедет! — догадался я.
— Бессовестный ты всё-таки, Андрюшка! Папа! Папа завтра приезжает.
— Ну да, папа, — согласился я, — и привезёт черепашку.
Утром мама сказала:
— Творог и молоко на столе. Ешь, а я буду пирожки печь.
И она стала печь пирожки с капустой.
Наконец раздался долгожданный звонок. Папин звонок! Мы с мамой наперегонки побежали открывать дверь. Папа был такой загорелый — просто чёрный, только зубы сверкали. Он обнял маму, потом подхватил меня на руки и подкинул.
— Ого, как вырос!
— Папа, открой скорее чемодан! — потребовал я. — Она же задохнётся!
— Кто? — спросил папа.
— Как кто? Черепашка!
Папа сказал смущённо:
— Ты уж прости меня. Я её отпустил.
— Как?..
— Понимаешь, — сказал папа, — я её перед самым отъездом вынул из ящика — пусть, думаю, в последний раз прикоснётся к родной земле. Положил её на песок, а она как припустит! Бежит от меня, только ямки в песке от её ног остаются. Я бы мог её, конечно, догнать... Но пожалел. Я подумал: Андрей меня поймёт. Не рассердится.
А я и не рассердился. Наоборот, обрадовался. Я бы точно так же поступил на папином месте!
| С. Баруздин Забракованный мишка рассказ |
На киностудии снимали новый фильм. В фильме должна была быть такая сцена. В избу, где спит уставший с дороги человек, залезает медведь. Человек в испуге просыпается. Еще больше пугается, увидев человека, медведь. Он убегает в окно. Вот и все. Пустяковая сцена, на две минуты.
Работникам студии потребовался медведь. Чтобы долго не искать, решили взять мишку из цирка. В городе как раз шла программа, в которой выступал дрессировщик медведей.
Наутро дрессировщик привез на студию самого крупного медведя.
— Вы его не бойтесь, — сказал дрессировщик. — Мой Топтыгин совсем ручной.
В подтверждение его слов медведь добродушно облизал всем руки, охотно съел предложенное ему пирожное, а, обнаружив в одном из залов студии велосипед, ловко прокатился на нем.
— Действительно, артист! — обрадовался режиссер. — Нам именно такой и нужен. Мы его даже без репетиции снимем!
В павильоне студии была построена часть избы — с окном и дверью и с лавкой у стены. В дверь мишка должен был войти, в окно — выскочить.
Настал день съемок. Приготовили аппараты. Артист лег на лавку, притворился спящим. Режиссер дал команду. Включили яркий свет. В приоткрытую дверь избы дрессировщик впустил медведя. И тут произошло неожиданное.
Попав на яркий свет, мишка встал на задние лапы и начал танцевать. Затем он несколько раз перекувырнулся через голову и, довольный, уселся посреди избы.
— Нет! Нет! Отставить! Так не пойдет! — закричал режиссер. — Почему он танцует и кувыркается? Это же дикий медведь!
Смущенный дрессировщик виновато увел медведя за декорации. Все начали сначала. Опять команда. Опять артист растянулся на лавке. Опять включили яркий свет.
Мишка, просунувшись боком в полуоткрытую дверь избы, увидел яркие лучи прожекторов, тут же поднял задние лапы и прошелся «на руках».
— Стоп! Отставить! — закричал раздосадованный режиссер. — Неужели нельзя ему как-нибудь объяснить, что все это не нужно?
Но объяснить мишке было трудно.
Так прошел весь день. И следующий. И еще один. И все равно, как только начиналась очередная съемка и мишка попадал под свет прожекторов, он начинал старательно выполнять знакомые ему цирковые номера.
Наконец режиссер не выдержал.
— Ваш медведь нам не подходит, — сказал он дрессировщику. — Он, видите ли, артист, а нам нужен простой, необразованный медведь...
Так и пришлось дрессировщику увести своего «забракованного» Топтыгина.
Зато сам мишка, по-видимому, остался очень доволен тем, что так хорошо выполнил свою программу. Уходя из студии, он вежливо со всеми раскланялся: мол, будьте здоровы, друзья, до следующего представления!