- Смотри, куда едешь! – выкрикнула, высунувшись из окна, Ранджи, которая, как и все нормальные водители, чувствовала за своих пассажиров ответственность. Поскольку ее авто было «леворуким», а в белом «БМВ» руль располагался справа, они с Николаем отлично друг друга видели и слышали – он, кстати, тоже высунулся из своего окна, хищно улыбаясь и стал махать нам так, как будто был хвостом обрадованной собаки.
- О, не злись, крошка, - было ей громогласным ответом от весельчака Шейка, беспечно держащего руль одной рукой. Волосы его развивались на ветру, хотя скорость наших машин, ехавших бок о бок, была небольшой. И хватило же у него ума назвать нашу Ранджи крошкой. – А ты хорошо приручила своего зверя? А?
- Не хуже, чем ты своего, - отозвалась девушка, пытаясь оторваться от назойливых спутников, но этого у нее не вышло – как только она увеличила скорость, Шейк тоже нажал на педаль газа. – Давай, до свидания!
- Я уеду, если только ты дашь мне номер своего телефона!
- Мой номер у меня на бите записан, - отозвалась серьезно Ранджи. – Сейчас вытащу, посмотрю, скажу!
Между прочим, у нее в багажнике, правда, бита лежит. Мы сами ей ее дарили прикола ради прошлым летом, как раз на ее День рождения. Кстати, вспомнилось мне, а я так и не выяснила, кто подарил мне резиновую куклу для людей, страдающих повышенным содержанием уровня страсти в крови. И-за всей этой суматохи я про это совершенно забыла.
- Ого, да ты сурова, детка! – прокричал Шейк. – Давай наперегонки!
- Почему неуверенные в себе люди все время пытаются что-то доказать другим? – пробормотала с заднего сидения Алсу, и я тут же с ней согласилась.
- Не вздумай! – запротестовала я, ежась от ветра, свобод гуляющего теперь по салону из-за открытого окна.
- Останови тачку, я сейчас с ними разберусь! – вновь завелся Женька, с ненавистью глядя на мчащуюся рядом «БМВ», чьи бока сверкали под уличным электрическим светом, как бриллианты.
- Не-а. Я сейчас ему покажу всю свою мощь, - усмехнулась Ранджи, чуть сильнее сжимая руль своего танка.
- Гонка? – задорно проорал Шейк, вырываясь чуть вперёд, подначивая ем самым нашу подругу, чьи широкие ладони твердо лежали на руле.
Темноволосая девушка лишь усмехнулась, высовывая из окна кисть руки, большой и указательный пальцы которой были сомкнуты, показывая всем известный знак «окей». Азарт взял вверх над благоразумием Ранджи, и она увеличила скорость, фактически нарушая правила – Укупник на удивление резво тащился куда быстрее, чем разрешенные 60 километров в час. Наша водитель гнала так быстро, словно была на трассе за городом. «БМВ», естественно, не отставал. Мало того, его наглый водитель что-то постоянно орал, явно подстегивая нас, махал свободной рукой, слал противные поцелуйчики и улыбался, как чокнутый. Ранджи на все это внимания обращала мало, больше внимания обращая на дорогу, чем на шута-пикапера, однако я прямо-таки чувствовала ее желание выиграть. А желание выиграть – это естественная потребность любого спортсмена. Я даже говорить ничего не стала, лишь смотрела в окно на машину соперников и что-то изредка кричала, как, впрочем, почти все, кто находился во внедорожнике. Дан так вообще высунулся из окна и что-то вопил соперникам, изредка обращаясь к Ранджи с забавной фразой:
- Подруга, если я тебя достал, давай ближе к столбам!
Гонка продолжалась по ночному городу почти минуту, а потом, за несколько секунд до поворота, стекло на заднем сидении опустилось, и миру явилась блоха по имени Ярослав. Он высунулся из машины с довольной миной, помахал нам, несколько раз ткнул большой палец вниз, явно демонстрируя свое презрительное отношение к нам, а после унизительно расхохотался с уморительной миной. Мне хотелось придушить его.
- Закройся, №Запрещено цензурой№! – прокричал Женя в свое открытое окно, яростно сверкая глазами. – Ранджи, гони! Сделай его!
- Не вопрос, – сдержанно отозвалась наша общая подруга.
- Неудачники! – прокричал Ярослав громко, ядовито и вместе с тем счатсливо, а после его утянули внутрь машины друзья, и окошко закрылось.
«БМВ» неожиданно стал снижать скорость и вдруг затормозил у обочины, включив аварийные огни. Мы, подумав, что что-то произошло с этой шикарной машинкой, дружно расхохотались, празднуя победу, – сломалась она, что ли? Однако смеялись мы рано. Очень. Ранджи на все такой же большой для города скоростью повернула направо и почти тут же была остановлена удобно притаившимся за поворотом сотрудниками дорожно-постовой службы. Сбросить скорость она просто-напросто не успела, совершенно не ожидая, что встретит полицейских.
Как только мы увидели сотрудников органов правопорядка, наш смех резко смолк, словно его и не было. Я стиснула зубы, Женька и Дан дружно употребили идентичное нецензурное выражение, и только Алсу с философским видом сказала:
- Жизнь только что проиллюстрировала нам свои черные и белые полосы и их резкие переходы из одной в другую.
- Точно, - вдруг неведомым образом проснулся Темные силы. – Моя темная зая, что происходит?
- Ничего. Спи дальше. – Алсу погладила любимого по удлиненным черным, как ночь, волосам.
- Не хочу, - заартачился парень.
- Да уж, - проговорила я голосом, срывающимся от злости и обиды. – И что теперь, штраф?
Водитель кивнула и открыла окно, к которому склонился торчащий на ночном морозе сотрудник правоохранительных органов с суровым круглым лицом, украшенным мужественными усами.
- Доброй ночи, капитан Пилимонкин, - сказал он Ранджи таким официальным тоном, как будто бы находился в зале заседания Совбеза ООН, где решали важный вопрос, связанный с применением и испытанием ядерного оружия. – Предъявите ваши права документы на машину, пожалуйста.
Его «пожалуйста» звучало как «быстро».
- Пилимонкин, - заржал проснувшийся Олег на своем третьем ряду. – Вот ржака! Пилимонкин!
Алсу попыталась закрыть ему рот рукой, но у нее ничего не получалось, и она, не долго думая, закрыла рот парня поцелуем губ, накрашенных темной помадой. Темные силы заткнулся, обняв девушку.
- Что там у вас? – сдвинул брови мужчина в форме, услышав неясный шум, возню и хихиканье.
- Дураки там, - сказала Ранджи, протягивая документы. – Друзей из клуба везу.
- Я чувствую, - потянул большим покрасневшим на легком морозе носом Пилимонкин, забирая водительские права и техпаспорт. Он явно учуял алкоголь. - Страховка есть?
- Есть, вот, - протянула ему еще один документ девушка. Полицейский долго и нудно копался в ее документах, когда как Темные силы сзади все еще ржал из-за забавной фамилии капитана, правда, Алсу удавалось его сдерживать.
- Хорошо, - наконец, справился капитан с документами. – Вы почему нарушаете? – вдруг спросил он тоном заботливого, но крайне грозного папочки. – Вам всего, - тут он сверился с документами, - двадцать один год, а вы гоняете так, словно у вас водительский стаж такой.
Ранджи подняла на него темно-карие глаза, обрамленные не слишком длинными, но очень густыми ресницами, убрав с них челку.
- Может, мы лучше пойдем протокол оформлять к вам в машину? – устало вдохнула водитель танка.
- Пойдем, естественно, - сказал как о чем-то совершенно естественном полицейский. – Еще, наверное, и употребляли?
Его нос вновь зашевелился, вдыхая воздух, как будто бы по нему пытался понять, пьяна ли водитель или нет.
- Не употребляла, - уверенно отозвалась девушка, расстегивая ремень и выходя из внедорожника.
- Ну, мы сейчас это на всякий случай проверим, - пообещал мужчина, оглядев всю нашу притихшую компанию подозрительным взглядом.
- Пи-пи-пилимонкин, - раздался вдруг высокий голос Темных сил. – Вашу Машу, вот это прикол!
- Чего? – резко развернулся к нам мужчина, уже собравшийся топать следом за Ранджи, уверенно идущей к машине ДПС, в которой сидел его коллега.
- Я так сына назову – Пилимон! – никак не мог угомониться наш штатный идиот, который, как оказалось, в шутку скрутил Алсу, закрыв ей рот – ему казалось, что это такая игра. И серьезность ситуации друг не понимал.
- Мне кажется, или… - медленно произнес мужчина, но не договорил. Мимо нас неспешно проехала белая «БМВ», в которой в меру громко играла электронная, смутно знакомая музыка начала двухтысячных с каким-то странным женским неразборчивым голосом, что крайне не подходило такой классной немецкой тачиле. В такой «бэхе» нужно слушать какой-нибудь модный драм-энд-басс или крутой четкий американский рэп на крайняк. Окна машины были полуоткрыты, и на нас с любопытством и лукавством уставились четверо парней, в том числе водитель Николай и распроклятый Адольф Енотыч. Лица у них были довольные, а у последнего счастье просто-таки сияло в наглых глазах, и ехидная лыба была на пол-лица.
Скотина!
У меня от злости потемнело в глазах, а мышцы в руках напряглись – подставили нас, сволочи! Знали, что тут менты стоят и решили поиграть, а мы попались. Второй раз нас на деньги раскрутили! Сначала подножка и разлитое вино, теперь штрав из-за превышения скороскти! Ну, ничего, мальчик с комплексом прекрасного принца, я однажды отомщу тебе.
Внезапно в электронной песне появились вполне разборчивые и очень уж знакомые чуть ли не с детства слова: «Лох – это судьба», произнесенные мужским веселым голосом бывшего ви-джея МТВ Василием Стрельниковым. Когда-то давно, когда у нас еще не было Интернета, да и мобильников почти ни у кого не имелось, мы чуть ли не поголовно смотрели главный, как считали, музыкальный канал, на котором шли крутые передачи и постоянно крутились классные клипы. А стебную песню «Лох – это судьба» просто обжали. Давненько я ее не слышала и даже не думала, что услышу ее вновь в такой вот поганой ситуации!
- Чер-р-рт, уроды, - прошипел Женька, глядя на «БМВ», из которой торчали веселые рожи. Я была с ним совершенно согласна. Если бы у меня была черный блокнот, куда бы я записывала всех врагов, дабы поочередно уничтожить и извести, на данный момент мальчик-енот стоял бы там на почетном первом месте.
«Улыбайтесь, это всех раздражает», - раздалось в песне вдруг завершающей нотой, когда машина немножко отдалилась от нас. Высунувшийся из окна Ярослав, следуя этим золотым словам, поднял руку в знаке приветствия, как президент на параде, и с радостной улыбкой уехал в ночную даль.
- Почему вы их не останавливаете? – возмутился Даня, который, не будь дураком, тоже все отлично понял.
- А они не нарушают ничего, - спокойно ответил капитан Пилимонкин.
- У них музыка громкая!
- Это не нарушение правил дорожно-транспортной безопасности.
- Музыка отвлекает водителя! У него реакция замедляется. А если он…
- Зато у вашего водителя реакция была отменной, - рявкнул обозленный капитан, которому не нравилось, что с ним пререкаются. - С такой скоростью гнать по дороге!
- Пилимони-и-и-ин, - как приведение, завыл Темные силы. Мужчина, только что развернувшийся, чтобы идти к Ранджи, вновь был вынужден повернуться в нашу сторону. Казалось, даже его густые усы нахмурились.
- Мне показалось, или…? – начал, было, он, но тут вмешалась я, понимая, что нас нетрезвый дружок сильно разозлил инспектора ДПС. – Я сейчас вашему шутнику такой штраф оформлю, кредит придется брать, чтобы расплатиться.
- Капитан, простите, у нас в салоне дурачок, - сказала я быстрым тоном, придвинувшись к открытому окну со стороны водителя. Еще одного штрафа я не выдержу!! Нет, я не скажу, что деньги для меня – это главное, но, блин, я сейчас не миллионер, чтобы платить направо и налево, да и мои друзья – тоже.
- Что? – уставился на меня весьма странно господин Пилимонкин. Кажется, такое сотрудник ДПС услышать не ожидал.
- Ну, понимаете, он психически неуравновешенный, - нервно произнесла я, облизав губы. – Он повторяет то, что услышит, а сам даже имени своего не знает.
- А он не пьяный ли просто? – подозрительно глянул на меня мужчина. – Вы же все с клуба едете. Надрались, небось, как черти.
- Он не пил. Ему же нельзя, иначе припадок случиться, - самозабвенно врала я, хотя терпеть это дело не могу и по-крупному стараюсь не лгать, хотя, если честно, в моей жизни очень много неправды, из-за которой мне порой стыдно перед друзьями, хотя ничего плохого я не делала.
- Припадок? – удивился полицейский.
- Ага, припадок. Но у него сейчас редко бывают припадки. После курса в больнице специализированной наш Олег себя лучше чувствует.
- А зачем вы его с собой взяли-то, больного? – строго взглянул на меня мужчина в форме, как будто бы я была опекуншей этого умника, в которого вселился дух алкаш.
- Мы взяли его, потому что водитель – его сестра. Она не могла его дома одного со старой бабушкой оставить, потому что если Олег буянить начнет, она с ним не справиться, - всегда умел надавить на жалость Дан.
- Так он еще и буянит! Вашему парню точно не место в клубе, - покачал головой страж правопорядка, качая головой, не зная, то ли верить нам, то ли нет.
- А чего, он не человек, что ли? – возмутился Даниил, всегда очень чутко относившейся к вопросам справедливости. – Если он не такой, как все, ему что, дома прятаться? Почему если он отличается от других, он автоматически считается
- Согласно статьи 1 Всеобщей декларации прав человека, принятый Генеральной Ассамблеи ООН резолюцией 217 А 10-го декабря 1948 года в Париже, все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах, - процитировала наизусть Алсу, вновь зажимая рот своего мычащего парня рукой. Капитан поднял густые брови, каждая из которых была похожа на ус, но ничего более нам не сказал. То ли Всеобщую декларацию прав человека уважал, то ли в этом был виноват его заждавшийся коллега.
- Андреич, давай быстрее! – заорал ему напарник на наше всеобщее счастье. – Сколько тебя ждать можно?
- Ладно, сидите со своим равным и свободным другом, - проворчал мужчина и, наконец, покинул нас.
- Пилимонкин – дурак, - сказал Темные силы напоследок и вновь добросовестно вырубился.
Раджи вернулась минут через пятнадцать, вроде бы спокойная и, как и всегда, уверенная, но всем нам было понятно, что настроение у нее подпорчено.
- Так, поехали дальше, - невозмутимо сказала девушка и повезла нас на Монастырский остров. Когда-то давно на этом довольно большом, очень вытянутом острове, через который сейчас проходил самый длинный в городе мост, ведущий на другой берег, находились два старинный монастыря – один на одной стороне длинного острова, второй – на другом. Однако после революции их разрушили, и долгое время, почти неполное столетие, вместо звука колоколов здесь стояла тишина, затаившаяся в печальных развалинах. Десять лет назад один из монастырей восстановили, превратив его в белокаменную церковь, а вот к реконструкции второго еще только готовились. Алсу предлагала ехать именно ближе к безлюдным развалинам, которые находились почти на самом берегу острова – оттуда, по ее словам открывался изумительный вид на город, полыхающий огнями в ночи.
Подруга оказалась совершенно права – когда мы приехали на остров и по плохой грунтовой дороге, которую Укупник с легкостью преодолел, и подкатили к самой воде, встав под огромным ветвистым деревом, вид нам открылся потрясающий – городские огни в незамерзающей черной воде, кажущейся совершенно спокойной, как в озере, казались вытянутыми красно-желто-белыми стрелами, нацеленными куда-то в неизвестность. Мы всемером, встав стройным рядком на берегу, около самой кромки воды, у берега все же превратившейся в тонкий лед, дружно смотрели на эту красоту, вдыхая морозный воздух, и, кажется, чувствовали себя одинаково хорошо. Мы несколько минут просто стояли и смотрели вдаль, не чувствуя, как наши пальцы потихоньку мерзнут. Даже слегка протрезвевший Олег вел себя сдержанно: обняв свою Алсу, он просто глядел вдаль, на высокий берег, на котором располагался город.
Я с поллулыбкой оглядела каждого из ребят, понимая, что, все-таки, не смотря ни на что, жизнь любит меня, а после перевела взгляд на чистое небо, усыпанное звездами.
Наверное, именно так, пусть просто и без фейерверков, необычных блюд и дорогих подарков, должно было закончиться День моего рождение.
На сердце у меня неожиданно появилась легкость, и если бы я была более чувственной и раскрепощённой в своих эмоциях особой, я бы обняла каждого из своих друзей, однако я не сделала этого. Я просто наслаждалась моментом. К тому же Женька стоял рядом. Мне вдруг безумно захотелось взять его за руку или даже обнять, но я не стала этого делать – все, что я сделала, так это коснулась его ладони своей, как будто бы нечаянно, очень желая, чтобы он ответил на мое прикосновение. Может быть, если бы мы простояли чуть подольше, это бы и случилось, но…
Подул ветер. Подул так неожиданно, что я даже на миг забыла, как дышать, а когда вспомнила, то поняла, что пора возвращаться в машину, ожидающую нас позади.
- Мне плохо, - прошептала вдруг стоявшая слева от меня Алена. – Мне очень плохо стало.
- Что с тобой? – тут же свела я брови к переносице.
- Мне не надо было так пить, - призналась девушка. – Теперь меня тошнить начало, и голова кружится.
- «Вертолетики», - со знанием дела сказал Дан и обнял Алену. Та положила голов ему на грудь. Если не знать, что этот парень – гей, можно было бы подумать, что они с Аленой – милая парочка. – Пойдем, подруга, доведу до машинки. Посадим тебя у дверочки, если надо будет, откроешь.
- И этого милашку мы тоже посадим у дверочки, - сказала тут же Алсу, имея в виду своего Олега, который на свежем воздухе более-менее пришел в себя. Лицо Темных сил было бледное, и про несчастного Пилимонкина он больше вообще не вспоминал. А наутро выяснилось, что вообще такого не помнил!
- Что, и его тошнит? – брезгливо спросил Дан.
- Ага. А ты думаешь, если он столько выпил, то теперь ему будет всегда хорошо? – нараспев произнесла Алсу. – Всегда хорошо только тем, кто выпил столько, сколько хватило для путешествия в мир иной.
Странно, но как только черноволосая девушка произнесла эти слова, мы вдруг услышали в отдалении вой. Не знаю, как у кого, а у меня мороз пошел по коже – вой был какой-то… человеческий. Тут же вновь подул ветер, относя вой в другую сторону. Где-то вдалеке мои глаза различили огоньки. Что это еще такое? Бомжи устроили костер, но зачем им зимой тащиться на холодный остров? Или это фары машины? Вроде бы нет.
- Это еще что? – поднял и без того высокую бровь Даниил. – У меня аж мурашки.
- Парни с общаги говорили, что были тут пару раз ночью, проезжали мимо по дороге и тоже видели какие-то огни и слышали странные звуки, - сказал Женька. – А в последний раз они видели тут очень странных личностей в капюшонах.
Его слова казались зловещими, и всем как-то стало не по себе. Мне лично сразу же представился фильм ужасов, где подростки ночью едут неведомо куда и попадают в самые большие неприятности своей жизни. Мороз второй раз прошелся по моей коже. И, видимо, не у меня одной.
- Так, детки, быстро грузимся, - велела Ранджи, - я не хочу, чтобы это воющее нечто прибежало к нам. Или личности в капюшонах.
Мы дружненько загрузились в машинку. Я вновь уселась на переднее сидение, Дан и Женька оказались сзади, а на втором ряду устроились с двух краев болеющие Алена и Темные силы, оба одинаково бледные. Между ними сидела Алсу, спрашивающая о самочувствии то у одного, то у второй. Оно, судя по их ответам стремительно ухудшалось.
Выезжали с острова мы эпично – он словно не хотел нас отпускать У Укупника внезапно погас один глаз, то есть что-то произошло с его правой фарой, и Ранджи ехала едва ли не наобум, правда, не нервничала, а всего лишь один раз сказала:
- Я с одной фарой ни хрена не вижу, а после внимательно уставилась вперед, не отвлекаясь на наши смех и разговоры.
Спустя пару минут она вдруг кинула взгляд на спидометр и сказала:
- Ну вот, у нас бензин заканчивается.
- Ты чего это не проследила за бензином? – возмутился Даня.
- Я следила, - оборвала его Ранджи. – Все было норм. Он таинственным образом исчез.
- Ага, его кто-то выпил, пока мы на берегу стояли, - ехидно проронил парень.
- Все норм было с бензином, - сказала я удивленно. – Я видела, стрелка не на нуле была.
- Может, у тебя бензобак подтекает? – спросил Женька.
- Может, - легко согласилась Ранджи. – Но раньше такого не было.
- Вот мы сейчас на этом острове останемся, - зловещим тоном начал Даниил, - и будут нас потом с собаками искать. Тут часто люди пропадают.
- Ой, не каркай, - поморщилась Алсу, поглаживающая Алену по плечу. Ей становилось хуже с каждой секундой.
- Бензина у нас хватит доехать до ближайшей заправки, - сказала Ранджи, все так же соблюдая спокойствие. Внедорожник, словно услышав слова хозяйки, встал, как вкопанный. На секунду в салоне повисла удивленная тишина. Сердце у меня забилось чуть чаще, чем нужно было. Было, чего беспокоиться – мы застряли на темном острове, где людей почти нет. То есть они есть, но на другой стороне длинного острова, через дорогу моста, до которой нам ехать и ехать, а тут кто-то воет, бегает в капюшонах и огоньки, кажется, стали к нам ближе. Даже мне стало страшновато. Безмятежность, которую я чувствовала, стоя на самом берегу реки, куда-то пропала.И это чувствовали все.
- Хватило бензинчику. Ранджи, ты хоть биту сразу достань, - посоветовал умный Даня. – Хоть как-то отбиваться будем.
- По законам фильма, - сказала я тут же, - если Ранджи выйдет из тачки, с ней что-нибудь да случиться. Поэтому сиди и пытайся завести машинку.
- Что случилось? – спросил недовольным голосом Темные силы. – Чего стоим?
- Мы, знаешь ли, без бензина и застряли.
- А где мы? Все еще на Монастырском острове? – завертел парень черноволосой головой.
- Ага, - ответила Алсу. – Как раз мимо развалин проезжаем. Проезжали. Теперь встали.
- Зря мы вообще сюда поехали, - помрачнел Олег, не переставая оглядываться. – Это не самое лучшее место в городе. Тут… уроды всякие.
Этот парень редко кого называл уродами. Значит, и правда, тут кто-то плохой «водится».
- Мы за городом, - поправила его любимая.
- Неважно, - отмахнулся он и со стоном схватился за голову, которая, видимо, заболела еще сильнее.
- Ребят, - нервно спросила я, глядя в боковое зеркало, в котором отражался кусок реки с ее восхитительными огнями, и деревья, - а вам не кажется, что огни стали еще ближе?
И в это время Укупник все же разрешил хозяйке себя завести. Мы, обрадованные, даже и не заметили, как оказались на мосту, освещенному так хорошо, что даже сломанная фара не доставляла Ранджи дискомфорта.
- Мне кажется, или стрелка бензина растет? – удивленно спросила девушка, убирая со лба челку, которую мне очень хотелось подстричь.
- Тебе не кажется, - так же удивленно сказала я. Теперь машинка показывала, что бензин почти в норме, однако на всякий пожарный Ранджи все равно заехала на заправку.
- Так, теперь все по домам? – поинтересовалась девушка за рулем.
- Да, я домой хочу, - подала слабый голос Алена. – Простите, ребята, но мне плохо. Я, кажется, сильно перепила, идиотка. Отвезете?
- Отвезу, - согласилась Ранджи.
- И этого придурка домой надо, - сказала Алсу, имея в виду Темные Силы. – Только надо, чтобы парни добусковали его до двери. И передали с рук на руки мамочке.
- Поняла, остальные как? – Ранджи посмотрела на пятерых пассажиров, устроившихся сзади
Женька посмотрел на меня, как будто бы хотел что-то сказать, и я мысленно подбодрила его – да, да, скажи, что ты хочешь потусоваться! Вместе со мной! Подай голос, ты же парень, не молчи! Просто дай понять, что ты заинтересован! Однако Евгений все же ничего не произнес, и я разочарованно поникла. Поганое настроение стало еще хуже. Ну почему он так себя ведет? Ждет, что я буду прыгать по салону и с радостной улыбкой предлагать, где бы провести время? Я хочу, чтобы он сам проявил инициативу!
- Тогда я всех развожу по домам? – переспросила Ранджи.
- Давай, - решила я, что на сегодня приключений нам хватит.
Доехали мы, конечно, не без приключений. Наверное, не очень красиво это рассказывать, но все же Темные силы не выдержал и, Ранджи спешно подъехала к обочине около перекрестка. Дверь внедорожника распахнулась, и наш нетрезвый друг, перебравший алкоголя, которого очень уж тошнило, решил немного удобрить почву. Наверное, смотрелись мы очень эпично, потому что секунду спустя вторая дверь тоже распахнулась – и Алена, понимая, что тоже больше не может, склонилась на асфальтом. Самое забавное, что почти около нас остановилась полицейская машина, спокойно себе ждущая, когда загорится зеленый. Естественно, сотрудники органонов правопорядка большими глазами уставились на нашего Укупника с двумя открытыми задними дверями, из которых высунулись люди, явно плохо себя чувствующие. Однако, к чести их и к достоинству, делать они ничего не стали – просто смотрели то на Алену, то на Темные силы, то на нас, сидящих с абсолютно непроницаемыми глазами и не смеющими поднять из на полицейских. Рядом остановилась еще одна машина – тоже внедорожник, но «Лексус», и уже оттуда на нас с интересом смотрели какие-то взрослые дядечки в костюмах. Хорошо, что нас не видели ровесники или кто помладше – явно бы тут же засняли на камеры.
После этого ничего особенного более не происходило – Только Алене было очень неловко, хотя мы успокаивали ее, как могли. А Темным силам вообще было на все по фиг. В подобные ситуации он попадал не раз.
Меня и Дана Ранджи привезла домой последних, и мы уговорили ее остаться у нас ночевать, а не ехать одной вновь через весь город к себе в свой отдаленный район. Девушка согласилась, и мы вместе с ней делили мой диван, правда, утром она уехала довольно рано – ей нужно было попасть на тренировку. Даниил уехал вместе с Ранджи, она обещала подбросить его до дома клиента. По выходным Даня занят более всего и вообще может дома даже и не появляться. А я спала допоздна.
Выспавшись, встала, поделала кое-какие дела, не поленилась покачать пресс, приготовила еду – Дан придет вечером и будет наверняка жутко голодным, а мне приготовить хотя бы раз в неделю совсем не влом, тем более, если есть время, а после стала собираться на встречу с крестной. Она звонила мне накануне, поздравив с Днем рождения, и сказала свои обычным бескомпромиссным тоном, что хочет встретиться со мной в воскресенье, чтобы поговорить и поздравить.
С Матильдой мы всегда встречались в одном и том же кафе – в том самом, расположенном на пятнадцатом этаже бизнес-центра, из которого открывался удивительно красивый вид на весь город. Несколько раз я была у нее дома, но мы никогда вместе не гуляли и не ходили по магазинам, и ко мне домой она не приезжала, хотя сама настоятельно рекомендовала (считай, заставила) съехать из общежития, любезно предоставленного мне университетом, в съемную квартиру, которую я сейчас делила с Даниилом – он, кстати, отличный сосед: не мусорит, не устраивает пьянки и часто, когда есть возможность, готовит что-нибудь вкусненькое. Дан домой даже парней не водит – его пассию, красивого и милого юношу с белокурыми волосами и огромными голубыми глазами, как у ангела, я видела всего лишь несколько раз, и то, случайно. Даня-то довольно раскован в этом вопросе, а его вторая половинка – нет, и он жутко меня стесняется, хотя я, если честно, уже давно воспринимаю ориентацию и вкусы Даниила, как данное. Ну, нравятся ему мальчики, и пусть нравятся, его дело. Если он не может изменить себя сам, ни я, ни его родители, ни друзья его изменить будут не в силах. Да и к чему это? Личная жизнь каждого человека – это, прежде всего, его дело и только его. Не спорю, мне хотелось бы, чтобы у Дани была девушка, а когда-нибудь – хорошая крепкая семья с парочкой детей – я видела, каким этот парень становится заботливым, когда их видит, но, думаю, детей у него все же не будет, как и жены – у него свой путь. И, повторяюсь, это его дело. Как человек Даня хороший, внимательный и всегда рад помочь. Матильда, правда, была не в восторге от того, с кем вместе я снимаю квартиру – она вообще хотела, чтобы я жила одна и давала мне достаточно денег на это, но я, как могла, объяснила ей, что жить вместе удобнее и дешевле, и она лишь пожала плечами, сказав: «Как знаешь», и больше к этому вопросу не возвращалась.
Матильда, как и обещала два года назад, честно рассказывала мне про маму в моменты наших редких встреч – она была очень занята, и встречались мы не чаще, чем раз в месяц, а то и реже.
Она принесла фотографии с мамой, которой было лет двадцать или двадцать два – как мне сейчас, и я долго рассматривала старые тусклые снимки с молодой красивой девушкой, совершенно непохожей на меня. Темные волнистые волосы сумасшедшего объема, карие смеющиеся глаза, иронично вздернутые брови, родинка над губой, женственная фигура с красивыми изгибами. Несколько фотографий я, с позволения крестной, забрала себе и храню их теперь, как зеницу ока. И если честно, изредка разговариваю с мамой – как будто бы она меня слышит. Когда я была маленькой, няня часто говорила мне, что мама стала ангелом, звездой на небе. Няня, конечно, была тем еще баяном, явно начитавшись сказок Андерсена, но я ей всецело верила, и когда мы выходили гулять на улицу вечерами, все время задирала голову вверх и смотрела на темное небо в поисках маминой звезды, чем умиляла старенькую няню. На небо я смотреть перестала после того, как отец однажды увидел нас во дворе и сказал строго: «Хватит заниматься глупостями. Вы бы лучше ее алфавиту учили, а не глупостям. Девочка, на небе – звезды. Звезды – это небесные тела. Твоей мамы там нет». Тон у него был злой, и я тогда, помнится, очень испугалась… Няня полвечера успокаивала меня. Об этом я, конечно, никому не рассказывал, и крестной – тоже, но она и без подобных рассказов знала мое отношение к отцу. Она не говорила про него ничего плохого, просто сказала, что не хочет, чтобы он узнал о наших встречах. Мне почему-то тоже не хотелось этого. Хотя, наверное, даже если бы он и узнал, ничего бы страшного не произошло. Думаю, он вычеркнул меня из их жизни, как сон, но не как страшный, а как абсолютно бесполезный, черно-белый, неяркий, но с дурацким сюжетом.