24 октября 1944.
[…]
1Вижу Иисуса, входящего вместе с Петром, Андреем, Иоанном и Иаковом, Филиппом и Варфоломеем в ограду Храма. Грандиозная толпа входящих и выходящих. Паломники, которые массами стекаются со всех частей города.
С высоты холма, на котором построен Храм, видны городские улицы, узкие и извилистые, кишащие людьми. Кажется, будто среди суровой белизны домов растянулась самодвижущаяся тысячецветная лента. Да, город внешне похож на своеобразную игрушку, сделанную из пестрых лент между белыми полосками, которые все сходятся к одной точке, где сверкают купола Дома Господня.
Внутри же это… настоящий базар. О какой-либо благоговейной отрешенности священного места нет и речи. Кто-то бежит и кого-то зовут; кто-то торгуется о цене ягнят, крича и ругаясь от того, что она грабительская; кто-то заталкивает этих несчастных блеющих животных в загоны (это примитивные отсеки из колышков и веревок, у входа в которые стоит продавец, а бывает и собственник, в ожидании покупателей). Удары палок, блеяние, проклятия, оклики, оскорбления в адрес прислуги, нерасторопно отбирающей и сортирующей животных, и в адрес покупателей, что сбивают цену или уходят, еще большие проклятия – тем, кто предусмотрительно привел своего собственного ягненка.
Такой же гам стоит возле лавок меновщиков денег. Не знаю, все ли время или только в эти пасхальные дни, но очевидно, что Храм функционировал как… финансовый рынок, и рынок черный. Стоимость валют не была фиксированной. Был официальный курс, наверняка, он должен был существовать. Но меновщики устанавливали его по-своему, присваивая себе произвольную мзду за обмен денег. И, уверю вас, их ростовщические махинации были не шуточными!.. Чем беднее был человек и чем больший путь он проделал, чтобы прийти сюда, тем сильнее его обирали. Со стариков вымогали больше, чем с молодых, с пришельцев из-за пределов Палестины – больше, чем со старожилов.
Бедные старички считали и пересчитывали свои сбережения, что откладывали целый год ценой невесть каких трудов, сто раз вынимали их и клали обратно за пазуху, обходя одного меновщика за другим, и заканчивали тем, что все-таки возвращались к первому, который в отместку за их изначальную несговорчивость увеличивал себе прибыль от обмена… и крупные монеты со вздохом переходили из рук владельца в лапы ростовщика и обменивались на более мелкие деньги. Потом новая трагедия с отбором, с расчетами, со вздохами перед продавцами ягнят, которые норовят этим полуслепым старичкам всучить самых невзрачных животных.
2Вижу, как двое старичков, он и она, возвращаются обратно, ведя убогого ягненочка, которого, совершители жертвоприношений, наверняка, сочли негодным. Слезы и мольбы, вперемешку с грубостью и ругательствами – ничто не вызывает сочувствия у продавца.
«За те деньги, что вы решились потратить, галилеяне, ягненок, которого я отдал вам, даже слишком хорош. Уходите отсюда! Или добавьте еще пять динариев, чтобы получить другого, получше».
«Во имя Бога! Мы бедные и старые! Ты хочешь не дать нам совершить Пасху, может быть, последнюю? Не достаточно тебе того, что ты потребовал за крошечного ягненка?»
«Посторонитесь, чумазые. Ко мне идет Иосиф Старший. Уважил меня своим предпочтением. Да будет Бог с тобой! Подходи, выбирай!»
Входит в ограду и выбирает роскошного ягненка тот, кого назвали Иосифом Старшим, иными словами, Иосиф Аримафейский. Он гордо шествует в своих пышных одеждах, даже не взглянув на бедняг, стенающих у входа, точнее, у проема в ограде. Он чуть не задевает их, выходя с ягненком, жирным и блеющим.
3Теперь сюда же подходит Иисус. Он тоже сделал Свою покупку, и Петр, видимо, совершивший за Него эту сделку, тащит за собой неплохого ягненка.
Петр намеревался было сразу пойти туда, где происходят заклания. Однако Иисус уклоняется вправо, в сторону двоих растерянных, плачущих и нерешительных старичков, которых толкает народ и оскорбляет продавец.
Иисус, настолько высокий, что головы дедуси и бабуси доходят Ему только до груди, кладет ладонь на плечо старушки и спрашивает: «Отчего плачешь, женщина?»
Старушка оборачивается и видит такого высокого молодого Человека, великолепного в Своем белом облачении и таком же белоснежном плаще, совершенно новом и чистом. Видимо, она принимает Его за законоучителя, или по одежде, или по внешнему облику, и удивленно, поскольку учителя и священники не обращают внимания на народ и не защищают бедных от жадности торговцев, рассказывает о причинах своих слез.
Иисус обращается к владельцу ягнят: «Поменяй этого ягненка этим верующим. Он не достоин алтаря, равно как не достойно тебе наживаться на двух старичках из-за того, что они слабые и беззащитные».
«А Ты кто такой?»
«Справедливый Человек».
«Твой выговор и выговор твоих спутников говорит, что Ты – галилеянин. Может ли в Галилее найтись справедливый?»
«Делай, что Я говорю тебе, и будь сам справедлив».
«Послушайте! Послушайте галилеянина, который защищает своих! Он хочет учить нас, представителей Храма!», – он смеется и глумится, имитируя галилейскую интонацию, которая более певуча и сладкозвучна, нежели иудейская, так мне, по крайней мере, кажется.
Рядом скапливается народ, и другие торговцы и меновщики принимают сторону компаньона против Иисуса.
Среди присутствующих находятся двое или трое насмешливых раввинов. Один из них спрашивает: «Ты законоучитель?» таким тоном, что сам Иов потерял бы терпение.
«Ты это сказал»[1].
«Чему обучаешь?»
«Вот чему обучаю: как сделать Дом Божий домом молитвы[2], а не местом для лихоимства и торговли[3]. Этому обучаю».
4Иисус страшен. Он похож на архангела, поставленного на пороге потерянного Рая. В руках у Него нет пламенеющего меча, но Его глаза источают стрелы и поражают молниями насмешливых святотатцев. В руках у Него ничего нет. Есть лишь Его праведный гнев. И в этом гневе, стремительно и величественно перемещаясь от одной лавки к другой, Он разбрасывает монеты, так педантично разложенные по их достоинству, опрокидывает столы и прилавки, и все это с грохотом валится на землю, среди звона прыгающих монет, треска сломанных досок и громких криков негодования, испуга и одобрения. Затем, вырвав из рук погонщиков животных несколько веревок, которыми те привязывали быков, овец и ягнят, делает из них очень суровую плетку, причем узлы от скользящих петель становятся бичами, поднимает ее, раскручивает и безжалостно опускает вниз. Да, подтверждаю вам: безжалостно.
Этот внезапный град ударов обрушивается на головы и на спины. Верующие подаются в сторону, пораженные таким зрелищем; виновники же, преследуемые до самой внешней ограды, удирают со всех ног, оставляя на земле деньги, а позади себя – невообразимую путаницу ног, рогов, крыльев разных животных и прочей живности, разбегающейся, улетающей; и мычание, блеяние, воркование горлиц и голубей, вместе с хохотом и криками верующих вослед убегающим ростовщикам, перекрывают даже жалобный хор ягнят, которых режут, очевидно, на соседнем дворе.
5Сбегаются священники вместе с раввинами и фарисеями. Иисус еще посреди двора, возвращается после Своего преследования. Плетка все еще у Него в руках.
«Кто Ты? Кто Тебе позволил так поступать, мешая проведению предписанных обрядов? Из какой Ты школы? Мы с Тобой не знакомы, и не знаем, кто Ты».
«Я – Тот, кто имеет власть. Я могу все. Разрушьте этот истинный Храм, и Я воздвигну его, чтобы воздать хвалу Богу. Я не нарушаю святости Дома Божия и его обрядов, а вы нарушаете, допустив, чтобы Его обитель сделалась средоточием лихоимцев и торгашей. Школа Моя – это школа Бога. Та самая, каковой был весь Израиль благодаря устам Предвечного, говорящим к Моисею. Вы незнакомы со Мной? Познакомитесь. Не знаете, откуда Я родом? Узнаете».
6И повернувшись к народу, не обращая более внимания на священников, возвышающийся в Своем белом одеянии, с распахнутым и ниспадающим с плеч плащом, с распростертыми руками, словно оратор в самом разгаре своего выступления, Он говорит:
«Слушайте, люди Израиля! Во Второзаконии сказано: „Приставь судей и старост ко всем воротам… и пусть они справедливо судят народ, не склоняясь ни на чью сторону. Не смотри на лица, не принимай подношений, ибо подношения ослепляют глаза мудрых и искажают слова праведных. По справедливости следуй тому, что праведно, дабы жить тебе и обладать землей, которую Господь Бог тебе даст“[4].
Слушайте, люди Израиля! Во Второзаконии сказано: „Священники и левиты, и все из колена Левия не будут иметь доли и наследства со всем Израилем, ибо будут жить пожертвованным Господу и сделанными Ему приношениями; не будет у них уделов среди братьев их, потому что Господь – наследство их“[5].
Слушайте, люди Израиля! Во Второзаконии сказано: „Не ссуживай под проценты брату твоему ни денег, ни зерна, ни чего-либо еще. Можешь давать взаймы под проценты чужеземцу; но брату твоему – ему давай то, что нужно, без всякой выгоды“[6].
Так сказал Господь.
Теперь вы видите, как несправедливо по отношению к бедным судят в Израиле. Склоняются не на сторону праведного, но на сторону сильного, и быть бедным, быть из народа – означает быть угнетаемым. Как может народ заявить: „Судящий нас праведен“, если видит, что только власть имущих уважают и слушают, тогда как бедного некому выслушать? Как может народ почитать Господа, если видит, что Его не почитают те, кто в первую очередь обязан это делать? Разве почитает Господа тот, кто нарушает Его заповедь? Почему же тогда священники Израиля владеют наделами и принимают подношения от мытарей и грешников, которые делают их, чтобы приобрести благосклонность священников, а те принимают – чтобы иметь набитую шкатулку?
Бог – наследие для Своих священников. Для них Он, Отец Израиля, – более чем для кого-либо Отец, и обеспечит пищей, как следует. Но не более, чем следует. Он не обещал служителям Своего Святилища ни богатств, ни имений. В вечности за свою праведность они получат Небо, как получат его Моисей, Илья, Иаков и Авраам, но на этой земле они должны обладать только льняным облачением, да венцом из нетленного золота: чистотой и милосердием; и следить, чтобы тело служило духу, который служит истинному Богу, а не быть телом, которое господствует над духом и противится Богу.
Меня спросили, по какому праву Я так поступаю. А по какому праву они оскверняют Божию заповедь и под прикрытием священных стен разрешают лихоимство по отношению к братьям из Израиля, пришедшим подчиниться божественному установлению? Меня спросили, из какой Я школы, и Я ответил: „Из школы Бога“. Да, Израиль. Я происхожу из этой святой и незыблемой школы и приведу тебя к ней.
7Кто хочет познать Свет, Истину, Жизнь, кто хочет вновь слышать Голос Божий, говорящий Своему народу, пусть приходит ко Мне. Вы следовали за Моисеем через пустыни, о люди Израиля. Последуйте за Мной, ибо Я поведу вас через гораздо более мрачную пустыню навстречу истинной блаженной Земле. По морю, что расступится по Божьему повелению, Я выведу вас к ней. Вознеся Мое Знамение, исцелю вас от всякого зла.
Час Благодати настал. Его ждали Патриархи, так и умерев в ожидании. Его предсказывали Пророки и умерли с этой надеждой. О нем грезили праведники и умирали, утешаясь своими грезами. Теперь он пришел.
Приходите. „Господь намеревается судить народ Свой и будет милосерден к Своим рабам“[7], как обещано устами Моисея».
Толпа, сгрудившись вокруг Иисуса, стоит и слушает Его с открытым ртом. Затем начинает обсуждать слова этого нового Рабби и вопрошать Его спутников.
Иисус двигается в сторону соседнего двора, что отделен от этого арочной галереей. Друзья следуют за Ним, и видение кончается.
[1] Такой ответ означает: да
[2] Отсылка к (Ис. 56:7)
[3] Ср. (Иер. 7:11)
[4] (Втор. 16:18-20)
[5] (Втор. 18:1-2)
[6] (Втор. 23:19-20)
[7] (Втор. 32:36)