ДОЧЬ СОЛЯНОГО КОРОЛЯ
Серия: Солеискатели. Книга 1
Автор: А.С. Торнтон
Переводчик: Siberian_forest
Редактор: Siberian_forest
Вычитка: Lianak, Siberian_forest
Переведено для группы https://vk.com/booksource.translations
При копировании просим Вас указывать ссылку на наш сайт! Пожалуйста, уважайте чужой труд.
ОПИСАНИЕ
ЧАСТЬ I
СОТВОРЕНИЕ КХАЛАДА
ГЛАВА 1
ГЛАВА 2
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
ГЛАВА 5
ГЛАВА 6
ГЛАВА 7
ЧАСТЬ II
ТАДХАЛАК. ЖЕРТВА
ГЛАВА 8
ГЛАВА 9
ГЛАВА 10
ГЛАВА 11
ГЛАВА 12
ГЛАВА 13
ГЛАВА 14
ГЛАВА 15
ЧАСТЬ III
КАВИ. СИЛА
ГЛАВА 16
ГЛАВА 17
ГЛАВА 18
ГЛАВА 19
ГЛАВА 20
ГЛАВА 21
ГЛАВА 22
ЧАСТЬ IV.
ТАДУХАН. ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ
ГЛАВА 23
ГЛАВА 24
ГЛАВА 25
ГЛАВА 26
ГЛАВА 27
ГЛАВА 28
ГЛАВА 29
ГЛАВА 30
ЭПИЛОГ
ОПИСАНИЕ
Дочери Соляного Короля, Эмель, надлежит стать одной из самых могущественных женщин в пустыне. Однако у неё, как и у её сестёр, свободы меньше, чем у рабов отца...
ведь Соляной Король использует родных дочерей для соблазнения знатных гостей, чтобы сделать из тех своих сильных союзников, устраивая выгодные браки.
И, кажется, что вырваться из-под власти отца невозможно. Но Эмель мечтает о жизни, в которой она сможет вершить свою собственную судьбу. Когда двор её отца атакуют мятежники, Эмель предоставляется возможность освободиться. Ей может помочь Саалим, исполняющий желания джинн, и самый сокровенный секрет её отца.
Но в стране Соляного Короля желания исполняются не так, как хотелось бы. Магия Саалима капризна. Эмель может потерять всё, загадав для себя свободу, а в это время бунт усиливается. Очень скоро оказывается, что она играет в опасную игру. Ее мечты сталкиваются с долгом, а любовь с жаждой свободы. Она обнаруживает, что джинн привлекает её не только своей магией. Она очарована им и тем миром за пределами её поселения в пустыне, который он показывает ей. И теперь ей надо решить, готова ли она обрести свободу и потерять семью, дом и Саалима, единственного мужчину, которого она когда-либо любила.
ЧАСТЬ I
СОТВОРЕНИЕ КХАЛАДА
Давным-давно росло огромное дерево, с сильными ветвями и сладкими плодами. Богиня Мазира решила, что это дерево слишком упрощает людям жизнь и делает их слабее. Она вырвала его из земли и стряхнула с его корней песчинки и капли воды. Из песка родился Эйкаб. А из воды — Вахир.
Мазиру так очаровали её сыновья, что она начала ревновать к ним. И тогда она пожелала, чтобы никто больше не мог иметь сыновей, как у неё.
С этого момента по велению Мазиры ни одно дерево не могло больше сотворить жизнь. Так родилась пустыня.
Её сыновья устали от блёклого мира и разозлились на слабовольных людей, которые породили его.
— Мать права, — сказал Эйкаб, — людей надо закалить жизненными трудностями.
Так Эйкаб сотворил великий огонь у себя над головой. Он был таким горячим, что земля высохла у него под ногами.
— А теперь, — сказал Эйкаб. — Люди будут страдать, как они того заслуживают.
Увидев выжигающий огонь своего брата и иссушенную землю, Вахир испытал отвращение. И сказал:
— Мать моя, брат мой, люди не могут жить в мире, который вы создали. Жестокость не приведёт к силе.
Он прошёлся по песку, и в его следах люди стали находить прохладную воду, и смогли отдохнуть от солнца в тени небольших деревьев, которые там росли. Увидев, как люди закутываются в ткань в попытках защитить себя от огня Эйкаба, Вахир создал тёмное небо и сумеречный свет, которые разделили сутки надвое, и прохладные ночи теперь давали отдохнуть от зноя дня.
Наблюдая за своими сыновьями, Мазира поняла, что они оба были правы. И она была удовлетворена. Её сыновья были порождением её собственного духа. И тогда она провозгласила, что всё живое, но в особенности люди, должны объединять в себе как темную, так и светлую природу.
~ Отрывок из книги Литаб Алмак
ГЛАВА 1
Это были старые потрепанные карты, как и всё остальное, что у нас было. Я осторожно держала их своими пальцами, чтобы мои сестры не могли их видеть. Три карты лежали на земле между нами, ожидая мою карту — последнюю. Картинки на них уже давно поблекли, поэтому я тщательно изучила их перед тем, как сделать ход: паук в сверкающей паутине, стервятник над падалью, сосуд с огнем.
Я ещё раз посмотрела на карты у себя в руке, и жадная улыбка расплылась на моём лице. Я положила на землю карту с изображением золотого орла, парящего рядом с голубой луной. Мои сёстры застонали.
Я выиграла, опять.
— Хвала Эйкабу за эти богатства!
Я протянула руку, и сёстры положили свои выщербленные стеклянные бусины и раковины в мою ладонь. Карты были собраны и перемешаны, а я сложила выигрыш в свою кучку, которая теперь была самой большой. Моя улыбка стала шире, когда я снова получила на руки свои карты.
Движение воздуха и яркий солнечный свет возвестили о том, что кто-то откинул вход в шатер. Прислужница, конечно же, пришла как раз тогда, когда я победила. Я фыркнула и повернулась к ней, ожидая, когда она уже пригласит одну из нас, чтобы можно было продолжить игру.
— Эмель, пойдём.
Она даже не посмотрела на меня. Она словно швырнула в нас моё имя, после чего исчезла за тканью, которая служила дверью в шатер. Нас было двадцать шесть. Двадцать шесть дочерей Соляного Короля, среди которых были мои родные и сводные сестры.
Боги, я была не готова услышать своё имя. Моё сердцебиение ускорилось, и ужас начал наполнять меня, точно песок в песочных часах. Я надеялась, что гость выберет одну из моих сестёр, чтобы мне не пришлось снова переживать неудавшееся сватовство — сначала долгую подготовку, а после — вечер притворства, который должен был завершиться утром, пропитанным неудачей. Но опять же, только жених мог осуществить моё желание стать свободной. Я вздохнула и опустила на землю помятые карты.
— Эй, откройте шатер, — крикнула Пинар страже, которая стояла снаружи. — Если собрать наш пот, им можно было бы напоить богов!
Он провела рукой по волосам. Платок на её лбу совсем намок.
— Если его собрать в серебряные бутылки, отец, вероятно, мог бы продать его за дха, — пробормотала Тави себе под нос.
Её просьба осталась без ответа. Нам не разрешалось открывать шатер, не говоря уже о том, чтобы позволить гостям даже мельком увидеть нас в нашем доме. Мы были самыми охраняемыми бриллиантами Соляного Короля. Мифические ахиры, ради ночи с которыми могущественные мужчины прибывали с другого конца пустыни, и если были удовлетворены, то забирали нас с собой верхом на верблюде. Каждая дочь, которая выходила замуж, становилась выпущенным шакалом. Власть отца укреплялась каждый раз, когда он превращал своего потенциального соперника в сына.
Дрожащими руками я передвинула свой выигрыш в центр круга. Пусть его поделят.
— Лучше остановиться, пока солнце ещё высоко. Просто запомните, что я победила, — я медленно встала.
— Удачи сегодня вечером, — сказала Рахима, разделив мой приз между оставшимися игроками.
Сёстры следили за моим уходом. Кто-то из них пробормотал что-то себе под нос, так как хотел быть выбранным вместо меня.
— Если ты не давишься его кинжалом, ты делаешь всё неправильно, — сказала Пинар.
Девушки засмеялись, сидя на тюфяках, покрытых песком. Мои губы дёрнулись в улыбке.
— Если он много болтает, просто сунь свои груди ему в лицо, — добавила Кадри.
— Или свою подружку.
Раздался шумный смех. Даже я не устояла.
— Тихо! — прошипела я. — Из-за вас у нас у всех буду неприятности. Обмахиваясь тонкими покрывалами и игнорируя меня, мои сестры продолжили
обмениваться шутками по поводу лучших приёмов, которые можно использовать в постели.
Я достала из корзины тёмную шерстяную абайю1 и утерла пот со лба ее вышитым краем. Замысловатые узоры на одежде говорили о нашей принадлежности Королю, но их потрепанные и разорванные края раскрывали внимательному наблюдателю нашу истинную цену.
Я покачала головой на непристойные шутки сестёр, но была благодарна им за то, что они отвлекли меня.
— Может быть, на этот раз тебе удастся заставить его захотеть провести и вторую ночь с тобой?
Моя улыбка исчезла, когда я услышала горькие слова Сабры. Она всегда знала, куда воткнуть своё жало. Я не стала обращать на неё внимание, и быстро натянула через голову абайю. Моё платье янтарного цвета оказалось полностью скрыто, после чего я покрыла волосы поношенным чёрным хиджабом. Снаружи шатров пекло солнце, которое уже садилось за горизонт. И хотя наша прогулка не должна была продлиться долго, солнце наказывало тех, кто не защищал себя от его взора.
Прислужница ждала меня снаружи. Хиджаб, покрывавший её лицо, не скрыл неодобрительного выражения, которое явно было связано с теми советами моих сёстер, которые она услышала. Их возгласы всё ещё раздавались сквозь тряпичные стены.
Юноша, укутанный в одежды и стоящий рядом с прислужницей, казалось, был куда более смущён этими пошлостями. Он переминался с ноги на ногу, отрешённо касаясь пальцами рукояти своего ржавого ятагана. Он был одним из моих сводных братьев. А также моим личным охранником. Наши глаза встретились. Его плечи напряглись, и я быстро отвела взгляд. Но не подумайте, он был здесь не для того, чтобы защитить меня от кого бы то ни было.
Я кивнула им.
— Хадийя. Бахир. Мы идём?
Хадийя фыркнула и зашагала прочь, её накидка вздымалась позади неё, точно облако. Неприличные крики и стоны раздались у меня за спиной. Я оглянулась и посмотрела на свой шатер. Рядом с выходом стояли два стражника, их глаза слезились, а плечи сотрясались от смеха.
Мы быстро прошли по узкому проходу между рядами королевских шатров. Бахир шагал совсем рядом со мной, его грудь вздымалась, подбородок был высоко вздёрнут.
Жилища слуг держались открытым с помощью веревок из верблюжьей шерсти в надежде, что ветер найдёт вход и унесёт с собой жару. Вокруг огня расположились козы, а молоко, из которого делали сыр, лилось в огромные чаны. Горшки с молоком выставляли на солнце до затвердения молока. Слуги окликали друг друга, передавая из рук в руки мотки ткани, или усмиряя пламя плавильных костров песком. Нас окружили суматоха и шум дворцовой жизни. И всё это было ради Соляного Короля.
Когда мы вошли, внутри меня всё перевернулось. Словно мои внутренности получили пинок от моих нервов, и я начала готовить себя к роли, отведённой мне при
 |
1 Абайя - длинное традиционное арабское женское платье, предназначенное для ношения в общественных местах.
дворе Короля. В этот момент я завидовала слугам — какими же простыми были их жизни. Знай себе жарь пищу, тки, отесывай камни, и так до конца дня. Конечно, это не было чем-то великим, но и риска никакого тоже не было. Как же мне хотелось такой же безопасности и определённости в будущем.
Слуги подняли головы от своей работы и проследили за тем, как я прошла мимо них, в целях безопасности окруженная прислужницей и охранником. Вид нашей процессии и моей расшитой одежды говорил им о моей принадлежности, и они знали, что меня ждёт. Думали ли они о моих прежних неудачах, когда смотрели на меня? Я была уверена, что они смеялись у меня за спиной — я только тратила время Короля. Я должна была навечно остаться ахирой, пока мне не исполнилось бы двадцать три года и меня не выкинули бы на улицу, как использованную бесполезную колоду игральных карт.
Маленькая девочка выбежала из своего дома, крича и смеясь. За ней бежали два мальчика немногим старше её. Красное родимое пятно тянулось от её лба до самых губ. Я помнила, как она родилась, и как я возблагодарила Эйкаба за то, что он не проклял меня и не оставил такое же пятно на моей коже. Но сейчас я понимала, что это именно ей повезло. Троица пронеслась мимо Хадийи, которая недовольно фыркнула, после чего пролетела мимо меня и побежала вниз по улице. Из шатра появилась смеющаяся женщина, но увидев нас, упала на колени.
— Простите меня, простите их, — начала бормотать она, прижав лоб к сложенным
рукам.
Бахир рявкнул на неё, его мальчишеский голос прозвучал неожиданно резко, по-мужски. У нас над головами раздался крик птицы, которая парила теперь уже в багряном небе. Как бы мне хотелось быть этой птицей.
Наконец мы подошли к огромному шатру цвета восхода солнца. Это был зафиф, и именно здесь меня должны были подготовить к встрече с гостем. Я последовала внутрь за Хадийей, оставив Бахира стоять на страже снаружи. Время пришло.
В нос ударил запах роз и тёплого меда. Завидев мое прибытие, слуги в развевающихся цветных одеждах встали с подушек и толстых тюфяков. Они поспешили поприветствовать нас, а Хадийя откинула накидку, обнажив седеющую косу и платье цвета верблюжьей шерсти, которое я окинула завистливым взглядом. Она была прислужницей, и её одежда была проще моей — никаких ярких узоров или орнамента, который бы говорил о том, что она принадлежит только дворцу. В такой одежде она могла ходить, где пожелает.
Взгляд Хадийи стал мягче, и она улыбнулась — налет строгости был отброшен вместе с её абайей и хиджабом.
— Красавица, — она убрала волосы с моего лица. — Как же долго мы ждали этого момента.
Она провела рукой по моей спине, а потом шлёпнула меня по попе и подмигнула.
— Тебе следует послушать своих сестёр; они дают хорошие советы.
Он отошла и занялась кувшинами и другими сосудами, которые должны были использоваться в ходе моих приготовлений.
— Он станет твоим мужем, — крикнула она через плечо. — Я это знаю. Эйкаб послал сегодня множество знаков.
— Ты видела облака на горизонте сегодня утром? Они были такими тёмными. Вероятно, быть дождю, — сказала Адила.
— И стервятники кружили над базаром, — выкрикнула другая прислужница. — Их было трое. И они искали себе пару.
Женщины продолжили обсуждать благоприятные знамения, которые были посланы нам сегодня. Конечно же, я их не видела — ахирам было запрещено покидать дворец.
Их речи смягчили мое беспокойство, но напряжение, вызванное ожиданием вечера, было таким сильным, что я не могла даже улыбаться, а мою грудь сдавило так, что я с трудом говорила. Я видела этого гостя днём, когда он оценивал меня и моих сестёр,
словно мы были едой, которую ему предстояло вкусить. Он показался мне холодным и горделивым, и когда он, наконец, заговорил со мной, его забавный акцент не смог прельстить меня в достаточной степени, чтобы заинтересоваться. Но я, очевидно, хорошо отыграла свою роль. Он выбрал меня для сегодняшнего вечера.
Увидев моё лицо, Хадийя ударила ладонью по медной ванне, напугав нас громким звоном.
— Тогда начинаем! Принцу понадобится больше, чем твоя рука.
Я выскользнула из своих сандалий, и пальцы моих ног тут же расслабились, когда я ступила на мягкий ковер, прежде чем зайти в воду, пахнущую жасмином.
Я опустилась в ванную, вода поднялась мне до самой шеи. Боль в груди уменьшилась, когда я, расслабившись, прижалась к стенкам ванной и опустила плечи. Я слушала, как сплетничали слуги, и звуки их успокаивающих размеренных речей заставили меня закрыть глаза.
И тут я услышала:
— Сегодня прибыл посланец. Мои глаза распахнулись.
— Завтра прибудет караван, — воодушевленно продолжала прислужница.
— Откуда? — спросила я.
— Эмель, — предостерегла меня Хадийя, натирая мою кожу. Женщина сжала губы.
— Думаю, с севера.
Север! Я надеялась, что она была права. Я задумалась о том, что мог привезти караван. В этот момент Хадийя опрокинула воду из миски мне на голову. Я подалась вперед и издала испуганный вздох.
— Ты только посмотри на себя. Королевская особа, — она сделала акцент на последних словах. — А ведь я ещё помню тебя девочкой, — она взяла мою руку, чтобы почистить у меня под ногтями. — Ты была так воодушевлена, когда тебя выбрали в первый раз.
— Обязательно мне сейчас об этом напоминать?
Я закрыла глаза свободной рукой.
— Ты только и говорила о том, какой ты ему будешь женой и как ты будешь его ублажать. И куда делась та девочка? Сейчас ты хочешь говорить о торговле солью и политике, — досадовала она, после чего убрала мою руку от лица, чтобы почистить и её тоже.
— Я была наивной. И такой дурой.
— Ты не была дурой, — сказала Хадийя. — Ты была умной и обращала внимание только на то, что влияло на тебя, — она посмотрела на меня прищуренными глазами.
Я прикусила язык, а она продолжала:
— И ты была полна надежды. Чего я желаю тебе и теперь.
Это была правда. Я всё ещё была ахирой, и у меня оставался целый год, прежде чем мой отец вышвырнет меня вон. У меня по-прежнему был шанс, что какой-нибудь мужчина сделает меня своей женой, шанс, что я наконец-то покину дворец. Но мне было сложно обрести надежду, которая была похоронена под дюжиной отказов со стороны женихов, приезжавших сюда ранее. У меня было больше шансов потушить огонь солью.
Что же такое видели они во мне, что каждый раз заставляло их отворачиваться от меня? Я посмотрела на костяшки своих пальцев. Слишком угловатые? Затем на ладони. Слишком много линий? Или они видели, что я их не хотела? Что я хотела только то, что они могли мне предложить — свободы?
Когда я закончила принимать ванную, а моя кожа высохла, Хадийя принесла мне большой кубок вина. Я покорно осушила его, едва почувствовав вино на вкус.
Я легла на тюфяк, набитый перьями, и прислужница начала обмахивать меня пальмовыми ветвями. Я содрогнулась от прохлады.
— Спасибо, — вздохнула я.
Я хотела остаться здесь навсегда, и никогда больше не чувствовать жары.
Вино сразу же ударило мне в голову, и мир вокруг начал сверкать и кружиться. Я закрыла глаза и лениво улыбнулась, в то время как мои тревоги начали утихать. Вдруг что-то сильно обожгло мне бедро, и я распахнула глаза. Горячий пчелиный воск. Один ужасный рывок и воск был удален. Я сжала зубы, а мои глаза наполнились слезами. Процедуру повторяли снова и снова.
— Тебе нужен более крепкий напиток, — проворчала Хадийя, когда женщина закончила.
Она смешала два напитка в искривленном сосуде и перелила жидкость в небольшой кубок. Арак. Он пах анисом и был похож на верблюжье молоко. Любимый спиртной напиток моего отца мог вывести из равновесия даже самого запойного пьяницу.
Я начала потягивать его. Мне не нравился его горький вкус, но мне это было нужно, чтобы расслабиться. Я знала, что вместе с ним я справлюсь лучше. Мир завертелся и накренился набок.
— Стой ровно, — Хадийя положила руки на мои плечи, чтобы я перестала раскачиваться.
Кажется, земля начала двигаться у меня под ногами. Пока она держала меня, мне заплели волосы в косу, а глаза подвели сурьмой.
— Он захочет проглотить тебя всю, — сказала Адила, втирая розовое масло мне в
кожу.
— И я ему позволю, — промурлыкала я, поймав пальцем каплю масла и прижав палец к изгибу своей верхней губы.
Я начала подниматься и пошатнулась. Быстрые руки Хадийи удержали меня.
— Осторожно.
Из медного сундука достали безупречный наряд из сияющего зеленого шёлка, украшенный бриллиантами. Помимо украшений, которые мы надевали на шею и запястья, это была самая красивая вещь, которую только могла надеть ахира. Все, что нам доставалось от отца, шло только на эти смотрины. Шнуровка затянулась на моей спине, и одежда стянула мою грудь и бедра так, что я больше не могла делать глубокие вдохи. Мягкие туфли обволакивали мои ноги. Хадийя надела на меня головной убор, с которого свисали изящные цепочки, обрамляющие мой рот и линию подбородка, и щекотавшие мою кожу.
— Все сверкает, и я тоже сверкаю, — произнесла я нечленораздельно, посмотрев на свое отражение в воде ванной.
Прислужницы восхищенно вздохнули. А Хадийя сказала:
— Разве можно отказать такой красавице, как ты?— а затем прошептала мне на ухо. — Постарайся не испортить всё разговорами, которые не относятся к тебе, и тогда твоё замужество состоится.
Ну, вот опять. Замужество. Мысль о нём, словно крючок, оттащила на задний план мой испуг и страх снова оплошать.
— Бурак? — я оглядела помещение глазами, ища то, что точно должно было мне помочь.
Адила кинулась к столу и принесла потускневший серебряный поднос. Хадийя ловко управилась с металлическими инструментами, лежавшими на нём — подожгла, зачерпнула, отрегулировала. Меня заворожила ловкость её рук. Она поднесла мне изогнутую трубку, и я взяла её губами, просунув между нитями моей вуали. Почувствовав резкий вкус металла, я наклонилась над лампой с горящими сухими лепестками и с жадностью вдохнула.
Вкус жженого меда наполнил мой рот и лёгкие. Ярко-красную розу пустыни назвали в честь Бурака, крылатого скакуна из легенд, за его способность изменять сознание. Тот, кто вдыхал дым этой розы, чувствовал такую лёгкость, что мог взлететь.
Я проглотила дым, закрыв глаза и сжав трубку так, словно только она удерживала меня в этом мире.
— Отведите меня к нему, — сказала я, закончив приготовления.
— Хорошая девочка, — сказала Хадийя, погладив меня по спине. — Но в те стены ты не можешь взять с собой свою гордость. Лучше оставить её здесь с нами.
Алкоголь циркулировал у меня в крови; дым кружил в лёгких. Я парила, оторвавшись на пару дюймов от земли. Этот жених был моим единственным шансом освободиться. Я не могла позволить своему беспокойству и страху испортить моё выступление. Подняв подбородок вверх, я покинула зафиф и направилась во дворец.
Я была изумрудной богиней и ахирой Соляного Короля.
И я должна была обрести свободу.
Я тихо ступала по узким коридорам, вдоль которых стояла стража, и когда я проходила мимо них, слышалось лишь лёгкое позвякивание цепочек, свисающих с моей одежды.
Завороженная пламенем факелов, которое танцевало в воздухе, узорчатыми коврами, покрывавшими песок, и белоснежной тканью, служившей стенами, нависающими надо мной, я делала медленные неуверенные шаги. Я была в самом сердце дворца, в шатрах Короля. Это было самое охраняемое место, и сюда могли входить только богатые гости и знать.
Раскинув руки в стороны, я начала кружиться, представляя себя птицей, которая летит в небе. Я была воздушным змеем с зелёными перьями, который парил над высокими белыми пиками отцовских шатров. Помещения, где жили и работали слуги, окружали покои моего отца. Я представила, как бы они смотрелись на карте. Но как люди могли составлять карты, если они не умели летать? Я остановилась, решив тщательно обдумать эту мысль. Здесь должны были быть замешаны птицы. Я гордо ступала, как птица, составляющая карту. Я захихикала.
Страж резко повернул ко мне голову.
— О, Боги, — пробормотал он. — Прекрати!
Он остановился и протянул ко мне руку. Я отступила на шаг назад, чтобы он не смог схватить меня.
Мои пьяные фантазии испарились.
— Прости, — пробормотала я.
Я размеренно зашагала вперёд, но на этот раз использовала руки для того, чтобы сохранять равновесие.
Мы вошли в просторное помещение, которое сияло золотом благодаря сверкающим металлическим светильникам. Слуги махали пальмовыми ветвями, направляя потоки воздуха в центр и заставляя огонь неистово плясать, притягивая к себе моё внимание.
— Неплохо! — прогремел Король.
Я подпрыгнула от звука его голоса и оторвала взгляд от пламени. Отец сидел на троне, покрытом толстым слоем позолоты, уставившись на кубок в своей руке. Он облизал свои губы и сказал:
— Они же говорили, что принесут ещё?
— Двадцать бутылок. И если они придутся тебе по вкусу, ты сможешь первым выбрать, прежде чем товар отправится на базар, — сказал Нассар, визирь моего отца, сидящий за маленьким столиком неподалеку.
Отец сделал ещё один большой глоток. Сам он не был огромным, но на этом троне он казался гигантом. Его окружали горы белых кристаллов и сложенные друг на друга серые блоки.
Соль. Он выставил своё богатство напоказ, для того чтобы все, кто его посещали, видели, чего стоит их повелитель. Именно за этим приезжали караваны, и именно в этом так отчаянно нуждались все остальные жители пустыни. Соляной Король был единственный, кто владел всем этим.
Ни он, ни Нассар не замечали меня, хотя я стояла прямо перед ними. Они продолжили разговаривать о посланце, которого Нассар встретил ранее, и о том, что пообещал доставить караван. Отец кивал с отсутствующим видом, прикладываясь к своему кубку, в то время как Нассар снова пополнял его. Наконец, словно что-то вспомнив, он повернулся ко мне. Я опустила взгляд на ноги, желая, чтобы все вокруг перестало вращаться, и встала на колени перед Соляным Королем.
— Мой Король, — сказала я как можно более приятным голосом.
Я прижалась лбом к ковру, положила ладони на землю и вытянула их вперёд, пока не коснулась края горы из соли. Двигаясь очень медленно, чтобы не быть замеченной, я вытянула пальцы, пока грубые песчинки соли не поглотили их.
— Очень хорошо. Встань, — сказал отец, которому наскучила эта сцена.
Я согнула пальцы и сжала мелкие кристаллы в своей ладони. Встав, я медленно подняла на него глаза. На загнутых носках его белых шелковых ботинок сияли рубины. На нём были одежды красного цвета и цвета слоновой кости, и их складки ниспадали на его огромный живот. Длинная борода свисала с его лица, испещренного глубокими морщинами, которые словно были вылеплены из воска. Его чёрные глаза — такие же, как
и у меня — пожелтели от хмельной жизни. Он уставился на меня, нахмурив брови.
Меня захватила холодная паника, заставив алкоголь выветриться. Я опустила глаза
в пол и закусила щеку, чего нельзя было заметить из-за моего хиджаба. Неужели он видел, что я украла?
— Ашик будет ей доволен, — голос визира источал мёд.
Я кивнула Нассару, но, Боги, как же мне хотелось плюнуть на его шелковые туфли. Король поставил кубок на стол и промокнул пот со своего лица носовым платком.
— Они никогда не остаются довольными, — сказал он.
Его толстые пальцы, украшенные перстнями, натянули ткань на троне, а длинные
ногти впились в неё, когда он отклонился назад. Осуждение в его взгляде тут же сменилось апатией.
Значит, он не видел, что я украла его соль, он просто хотел напомнить мне о моей несостоятельности. Ну, конечно. Я перестала впиваться зубами в щеку.
— Время Ашика пошло, — сказал Король, указав на длинные песочные часы, где тонкая струйка песка только-только начала заполнять чашу. — Но у тебя мало времени, Эмель. Если завтра он будет не доволен, я уговорю его выбрать одну из твоих сестёр и не тратить на тебя время. Вне всяких сомнений, среди них он найдёт себе жену.
Одна ночь? Моё сердце упало. Если гость того желал, у меня было три ночи, чтобы доказать ему, что я стану подходящей женой. Но если мой отец собирался убедить его выбрать кого-то ещё после первой ночи, у меня не оставалось никаких шансов.
Тут вмешался Нассар, взмахнув руками:
— Если остальные дочери имели такой успех, следует задуматься о том, что проблема, вероятно, не в кавалере, а в даме.
Гнев охватил всё моё существо. Я собрала слюну вперемежку с кровью у себя во рту, и начала перекатывать её из стороны в сторону, представляя такую жизнь, в которой я могла бы плюнуть в него. Жизнь, в которой я могла бы достать до его ног с того места, где
я стояла, и к черту последствия.
— В этом нет моей вины, в этом я точно уверен, — Король махнул рукой в сторону визиря, но продолжил смотреть на меня. — Эмель, позволь мне напомнить тебе о том, что
эти мужчины представляют угрозу для нашего дома. Это, конечно, довольно слабая угроза. И я мог бы уничтожить их поселения, если бы захотел. Но какой в этом прок? Твоя мать стыдилась бы, если бы узнала, что две её дочери подвели её. Сабра? Допустим, — он так непринужденно сбросил её со счетов, что даже я почувствовала укол боли. — Тебе ведь уже, сколько? Два года и двадцать лет? Не могу смириться с тем, что мне придётся выбросить такую прекрасную птичку на съедение лисам.
Он надул губы и посмотрел вниз на свой пояс, на котором висели несколько кинжалов и пара побрякушек. Он осторожно отцепил стеклянный сосуд в золотой оправе.
— Я буду очень стараться. Я не подведу тебя или свою Мать, — сказала я. Я сжала руки и сделала шаг навстречу отцу.
Он больше не стал уделять мне внимания. Его отвлёк сосуд, который он держал на
своей ладони. Внутри него лениво клубился мутный золотой дым, который никак не мог выйти наружу. Отец жадно следил глазами за тем, как он клубился и кружился. Я проследила за его взглядом. Я не могла не признать его очарования, так как его великолепные движения заворожили и меня тоже. Даже Нассар с любопытством уставился на него. Мой отец никогда не расставался с этой вещицей, но я решила не думать о том, что вино и побрякушки заслуживали его внимания больше, чем его собственная дочь.
Оторвав свой взгляд от сосуда, он сказал:
— Семья Ашика очень могущественная. Он будет мне очень полезен, и твой долг
— позаботиться об этом. Эйкаб благословил тебя тем, что позволил тебе разделить с Ашиком постель сегодня ночью. Не стоит пренебрегать таким подарком.
Он взмахнул рукой, разрешая мне уйти, и, пошатнувшись, встал. Нассар вскочил на ноги, чтобы поддержать его.
— Изра! — закричал мой отец и, сопровождаемый Нассаром, покинул шатер. Вереница рабов последовала следом за ним. Когда он ушел, я испытала облегчение. Мои плечи подались вперед, и я стала ждать.
В помещение вошла женщина, и я с воодушевлением повернулась к ней. Ее струящееся платье, изящно украшенное яркими полосами и зигзагообразными линиями, едва скрывало формы, которые она приобрела, став женой и матерью. Она высоко держала голову. Её прекрасный хиджаб был украшен монетами и цветными бусинами — это был хиджаб жены короля — и она сверкала всё ярче при приближении. Я скопировала её решительную позу. Чёрная подводка её глаз доходила до самых висков. Уголки её губ приподнялись в сдержанной улыбке, словно с этих губ вот-вот должны были сорваться какие-то секреты.
— Мама! — я побежала ей навстречу.
Она сделала шаг вперёд и широко развела руки. После чего мы слились в объятиях.
Её волосы и одежда были пропитаны благовониями.
— Ты очаровательна, — она пальцами дотронулась до украшений на моей голове и бёдрах, после чего прошлась по коже моих рук и задержалась на металлической вуали, скрывавшей мой рот. — Ну как ты? — спросила она, приподняв брови.
Проверка.
— Мне уже гораздо лучше...
— Звучит не очень искренне, — прервала она меня. — Попробуй ещё.
— Мама...
— Я пытаюсь помочь. Не надо злиться на мать.
— Это бессмысленно, — выпалила я. — Я не виновата, что они не выбирают...
— Я не хочу ругаться. Я только хочу... — она помедлила и сократила расстояние между нами. — Чтобы ты вышла замуж... и выбралась отсюда, — сказала она быстро и тихо мне на ухо. Любому стражнику показалось бы, что она просто прижалась щекой к моей щеке.
Она отступила на шаг.
— Ты готова с ним встретиться?
— Конечно.
Я ещё крепче сжала соль в своей левой руке.
Она обхватила меня за плечи и прижала к себе. Её запах окутал меня.
— Будь сегодня на высоте, Эмель.
Я не поняла, почему её слова прозвучали с такой мольбой. Почему мне показалось, что сейчас она ещё отчаяннее хотела, чтобы я освободилась? Может, она услышала, что отец позволил мне провести всего одну ночь с Ашиком?
Я отпрянула, не желая больше ничего слышать. Складывалось впечатление, что мне было суждено провалиться. Не в силах смотреть матери в глаза, я опустила взгляд на золотой медальон, который она всегда носила на шее.
Она схватила меня за плечо в последний раз, пытаясь запомнить каждую деталь, после чего сказала:
— Докажи ему, что он должен забрать тебя домой.
Я высыпала соль в кожаный мешочек, который спрятала у себя на бёдрах под украшенной бусами тканью, и последовала за стражем. Он провел меня через весь дворец, пока мы не подошли к шатру для свиданий.
— Он ожидает, — сказал охранник и развёл ткань шатра руками.
Я выпятила грудь, подняла подбородок и вошла в тускло освещенное пространство
шатра.
— Ты здесь, — сказал Ашик, поспешно вставая и наступая на полы своей одежды.
Я старалась сохранить самообладание. Большинство гостей не считали нужным так суетиться из-за нашего прибытия.
Он пожал плечами, словно извиняясь.
— Я так долго ждал. Боюсь, что я выпил почти всё вино.
Во время смотрин он говорил с очень сильным акцентом, но сейчас под воздействием вина, его акцент звучал очаровательно. Мне стало интересно, какой была жизнь там, откуда он был родом, но Хадийя взяла с меня обещание не спрашивать его о таких вещах.
Я поклонилась.
— Прошу прощения за то, что заставила ждать. Чтобы подготовится к встрече с таким мух á ми, нужно время.
Комплименты лились из меня, словно масло.
— Позволь мне предложить тебе напиток, — сказал он.
Было ли дело в вине, или в том, что мы были далеко от пронзающего взгляда Короля, но теперь Ашик казался более расслабленным, менее горделивым. Он повернулся
к столу, на котором стояли два кубка и серебряный кувшин, но я схватила его за руку. Я прошлась кончиками пальцев по рукаву его одежды и коснулась руки, в которой он держал трубку.
— Я бы лучше припала губами вот к этому, — прошептала я, взяв у него трубку и вложив её себе в рот.
Я вдохнула сладкий медовый дым и почувствовала, как мне в ноги ударило тепло.
— Ах, ну тогда... — он настороженно следил за мной. — Могу я снять вот это? — спросил он, указав на металлическую вуаль.
— Ашик, ты можешь делать всё, что пожелаешь.
Он протянул руку и снял вуаль своими неуклюжими пальцами. Я закрыла глаза, мир вокруг меня начал медленно вращаться, после чего я наклонилась вперед. Вуаль запуталась у меня в волосах, и я почувствовала резкую боль, когда он снял её. Он откинул вуаль на подушку, раздался звон цепо