БАБУШКА ПРИЕХАЛА.
Бабушка приехала.
Гребёнка больше не нужна.
«В а́вгусте 44-го…»
В детстве жил в обычном фабричном районе. Кирпичная пятиэтажка. Компания во дворе специфичная, авторитет держался в основном на кулаках. Но это совсем другая история. Здесь про охоту. У меня был товарищ, Михаил. По имени никто не называл, кличка («погоняло» - это у ЗК) была «Небесный». Я жил на четвертом этаже, он на пятом, последнем (крайнем) этаже. Поэтому и «Небесный». Паренек интересный, подвижный, отсидел после школы, но ведь вернулся и женился. У него были замечательные родители. Отец военный пенсионер, фронтовик, продолжал работать, охотился и рисовал картины маслом. В квартире было несколько мест, оформленных «под охоту». На фоне ковра рога, на них крест-накрест два ружья. Ягдташ, охотничий рожок, патронташ, фляга под воду в кожаном чехле. Потом, по прошествии лет, я узнал, откуда красивые охотничьи вещи. Войну закончил в Венгрии, оттуда привез. Я служил в ЮГВ. А службу начинал в ЗабВО, а его сразу после войны в составе танкового полка вывели именно на эту же станцию. С интервалом более 30 лет побывали в одном месте.
Мама «Небесного» - Алевтина (чуждая дурного) удивительная женщина-хозяйка. Болела бронхиальной астмой, держалась на ингаляторах. Встречала меня всегда как родного, пирогами. Вкусно готовила, разговорчива, улыбчива, приветлива. Ее старший сын офицер, служил за Уралом, приезжал редко. Я поступил в медицинский и уехал в другой город. После сессии зимой приехал домой, пошел к Михаилу. Дверь открыл отец, очень обрадовался, обнялись. Видно было, что уже праздник начался, лицо было с красными щеками. Торопит зайти. Прохожу в комнату, накрыт стол. Не хитрое угощенье, но водка в хрустальном графине и хрустальные стопочки на столе, красивый столовый прибор. За столом сидят две невысокого роста женщины, бабушки. В кофточках, передниках с косичками. Милые ухоженные деревенские женщины. Около 70 лет. Познакомились, пара фраз. Одна бабушка Михаила, вторая тетя. Они сестры. Живут где-то на Урале в деревне. Сами себя обеспечивают самостоятельно. Мужчин нет. Одна похоронила мужа, у второй муж не вернулся с войны. Предлагают попробовать еду. Холодец, квашеная капуста, огурцы, помидоры и… чугунок с мясом. Налили, чокнулись, выпили и начались расспросы. Что? Как? Учеба? Жизнь? Не голодаешь? Обычные вопросы родителей. В тарелку кладут два куска мяса размером с кулак. В чугунке мясо, головки лука, перец горошком. А запах…
Пробую, вкусно. Спрашивают меня – чье мясо? понял? – нет, конечно! Чье? Это, сынок, лосятина, самое полезное мясо. Где взяли? Покупали? Да, что ты! Какое, покупали, где деньги-то взять? Старшая отвечает – вот с сестрой сходили на охоту, взяли лося. Сестра осталась охранять от волков, а я пошла в деревню. Запрягла лошадь, приехала. Она уже освежевала тушу. Вы когда-нибудь ворочали здорового лося на морозе с боку на бок? Разрубили, погрузили и поехали в деревню. Сидят, улыбаются, все уговаривают покушать. Ешь, студент. Мы так каждый год делаем. Возьмем быка перед Новым годом, нам и хватает до следующей зимы. И тушёнку делаем, и солонину, и вялим. Смотрю на них, бабушки, одно слово. Чуть больше полутора метров, а что могут.
Слово за словом. Время бежит. Давно охотитесь? Дэк, с детства. Отец брал нас. А потом и сами стали ходить. Мы все время с оружием… Это как, спрашиваю?
Старшая сестра в колхозе в 30-е годы работала кассиром в колхозе. Это значило, что кроме колхозных трудодней надо было считать оплату колхозникам, получать деньги в райцентре на нужны колхоза, ездить за ними. В один из дней председатель посылает в райцентр за деньгами. Собралась, запрягла лошадь, взяла казенный саквояж, доверенности, пояс, кобуру, наган, патроны и в путь. Возвращалась уже ближе к вечеру. Дорога через лес. Бандитов вроде нет, но сердце не спокойно. На поляне решила передохнуть, покушать. Сбросила с телеги пару охапок сена под березу. Хлеб, кусок сала, вареные яйца, соль, вода. Все как обычно. Облокотилась на ствол и не заметила, как заснула. Через «мгновение» проснулась, смотрю, а лошади и телеги нет!! А в телеге саквояж с деньгами. Начала звать лошадь, метаться по кустам, по дороге вперед, назад. Нет телеги!! Нет, как будто и никогда не было. Начались сумерки. Что делать?? Если придешь в деревню без денег, лошади, телеги – арест, тюрьма, репрессии ко всей семье. Придешь. И что? Жизнь кончилась… Навсегда…
Пошла в деревню, а ноги не идут. Председатель мечется. Где была? Где телега? Где деньги? Через слезы все объяснила. Ночь на дворе. Решили с утра собрать мужиков и пойти в лес. Рыдала всю ночь, не спала, родители сами не свои… С первыми лучами пошли прочесывать лес. Ничего!! Ни следов, ни запряженной телеги. Вернулись в деревню. А она осталась в лесу. Боится ареста. Ходила, пока ноги не вынесли на поляну, где делала привал. Села на свое же сено. Устала. Уже и плакать нечем. Еда в горло не лезет. Сил нет. Только «арест» в голове крутится. Прислонилась к березе и уснула. Сон тревожный, поверхностный. Вздрогнет, откроет глаза. Все тихо. И опять проваливается в пустоту. На поясе наган. Председатель не отобрал, забыл в суете. Может застрелиться? Родителей этим спасти?
Открыла глаза, а рядом лошадь жует траву. Ей не удобно. Удила во рту. Фыркает. А на телеге саквояж. Рванула застежку. Деньги на месте!!! Обмерла. Радоваться? Как возвращаться? Скажут, спрятала деньги, потом испугалась и принесла в контору. Решила ехать. Телега скрипит по лесной дороге. Уже никакие бандиты в голову не приходят. Все мысли об аресте.
Председатель ждал на крыльце. Увидел саквояж, удивился. А когда открыл, еще больше. Решил в НКВД не докладывать, ведь ничего не пропало. А опоздание на двое суток? Ладно, простим.
Сидят веселые старушки, посмеиваются. Беззубым ртом жуют (сосут) мясо. В 70 лет на охоту с подхода на лося?! Как сейчас говорят – это круто!
Больше я этих охотников не видел.
- Рассказ замечательный, про замечательных людей.
- какие же у Вас, доктор, чудесные рассказы! Читал бы и читал!
- Душевно...))
- да... трудно поверить, что были такое время. Как говаривал один известный нацист: "Трудности цементируют нацию!". Хоть он и гад, но верно подметил.
-