Где она?
Существовала ли она на самом деле или была лишь видением из моих снов, вызванных действием лекарственных препаратов?
Группа людей, знакомых мне и не очень, внезапно заполняет палату. Врач, медсестра, Эммет и мои родители – все здесь. И у всех на лицах выражение искреннего удивления.
- Эдвард! – восклицает мама, готовая броситься ко мне, но мой отец останавливает ее.
- Шшш, - нежно говорит он ей, хотя по его выражению я четко могу определить, что ему самому с трудом удается сдерживать себя. – Позволь врачу сначала осмотреть его.
Эсме кивает, улыбаясь мне с влажными от слез глазами.
Доктор наклоняется надо мной и пытается снова надеть на меня кислородную маску.
- Нет! – рычу я, убирая его руку.
- Хорошо, хорошо, агент Каллен, - соглашается он и вытягивает инструмент, которым поочередно светит в каждый из моих глаз. Еще больше чертового света.
- Хватит, - шиплю я, раздраженный всей этой яркостью и вторжением в мое личное пространство.
Врач усмехается, но, к моему большому разочарованию, не прекращает свои манипуляции.
- Агент Каллен, меня зовут доктор Мартин.
Я хмыкаю.
- Доктор Мартин? Док Мартин? (п.п.: Док Мартин - британский комедийный телесериал с Мартином Клунзом (англ. Martin Clunes) в главной роли).
Очевидно, я только что произнес одну из самых смешных шуток на свете. Вообще. Все в палате заливаются громким смехом. Я хмурюсь.
- Как вы себя чувствуете? – спрашивает Док Мартин.
Голова раскалывается. В горле сухо, словно по нему прошлись наждачной бумагой. В области груди - боль. В ногах – сильная пульсация. В голове – сплошная неразбериха, если не сказать больше.
- Дерьмово, - честно отвечаю я, не особо заботясь о правилах приличия. Мой голос звучит странно – хрипло, так, словно я не разговаривал долгое время.
Но, кажется, это высказывание занимает второе место в самых смешных шутках, которые они когда-либо слышали. Я получаю раунд смеха на бис. Эсме с любовью смотрит на меня, в то время как отец крепко обнимает ее. Передать их нынешние взгляды можно только теми словами, которые они использовали, чтобы описать, как они смотрели на меня двадцать восемь лет назад, когда я наконец-то появился из лона Эсме через десять минут после Розали, завершив тем самым самые мучительные тридцатишестичасовые роды в истории человечества, по крайней мере, именно так все мне неоднократно рассказывали.
- Да уж, могу себе представить, - шутя замечает доктор, пока медсестра проверяет мои показатели. – Вы довольно долго проспали.
- Насколько долго? – бормочу я через градусник, который мне всунула в рот медсестра.
- Агент Каллен, вам придется подержать рот закрытым, пока я измеряю вашу температуру, - спокойно говорит она, придерживая двумя пальцами мою челюсть, чтобы я, видимо, ее не открывал. Я гневно выдыхаю, мои ноздри вздымаются, затем закрываю рот и жду, когда градусник издаст сигнал, одновременно гадая, о чем шепчутся Эммет и мои родители за спинами врача и медсестры.
Внезапно Эммет издает громкий хохот.
- Не знаю, как на счет всего этого, но она точно озвереет, узнав, что он был один, когда очнулся! – сдавленно хихикает он. – Простите, миссис Каллен, но даже при том, что вы – мама Эдварда, я бы на вашем месте хорошенько спрятался!
- Я вышла всего на три минуты! – с немного огорченным видом настаивает моя мама. – Я всего-то отошла на пару метров за чашкой кофе!
- А я искал врача, - добавляет Карлайл.
- Ну, не знаю, - повторяет Эммет, хихикая.
- Давайте не скажем ей, что нас здесь не было, - шепчет мама, ее глаза широко открыты.
Наконец-то пищит градусник.
- 37,06° С. Все показатели в норме, - словно припеваючи подтверждает медсестра, улыбаясь мне и поглаживая мою руку. Все в палате издают громкий вздох.
- Хорошо. Очень хорошо, - говорит доктор. – Это будет длительный процесс, но мы на правильном пути...
- Насколько длительный? – вклиниваюсь я. Я перевожу взгляд на свою руку и высвобождаю ее от захвата медсестры. Если мне не изменяет память, ее поглаживание не является медицински-обоснованным.
- Несколько месяцев, от шести до восьми, как минимум, - отвечает врач. - Вам потребуется курс сеансов физической реабилитации, несколько сеансов антибиотиков, и, когда вы поправитесь, пройдет некоторое время, прежде чем вы сможете...
- Нет! – нетерпеливо перебиваю его я. – Как долго я был без сознания? Несколько дней? Неделю? Две?
В палате слышится всеобщий вздох, затем воцаряется полная тишина. Кардиомонитор играет роль пресловутого сверчка из известной поговорки. На лице доктора появляется до боли мне, как хирургу, знакомое выражение. Спокойное, собранное, профессиональное.
- Агент Каллен, вы провели в медикаментозной коме немного больше двух месяцев.
Я мигаю несколько раз, пока мой мозг пытается осознать эту информацию, но пока мне сложно ее осмыслить. Доктор Мартин продолжает свои объяснения раздражающе медленно, словно он разговаривает с пятилетним мальчиком.
- У вас произошла остановка сердца до того, как вас доставили сюда, в больницу. Команда хирургов находилась наготове, но кровопотеря была слишком обширной, и нам пришлось сделать вам экстренное переливание крови. Сразу после этого мы прооперировали вас и удалили поврежденную селезенку, но нехватка мозгу кислорода увеличила нагрузку на нервную систему, поэтому мы ввели вас в кому, чтобы дать возможность неврологическим функциям восстановится самостоятельно. Из комы вас вывели две недели назад. Все время после этого вы просто спали.
В общем, три месяца. Я был вдали от нее три месяца.
Моя грудь вздымается и опускается. Я смотрю прямо перед собой и пытаюсь осмыслить всю эту информацию, мой взгляд постепенно фокусируется на изображении листьев на стенах, на узоре, в который они складываются.
Я бросил ее одну на три месяца.
Я перевожу взгляд на Эммета.
- Эм, где она?
Эммет с трудом сглатывает и смотрит на меня.
Мой пульс учащается. Кардиомонитор предупреждает об этом. Мою грудь сжимает всепоглощающее чувство ужаса, потому что я знаю, что она не была всего лишь сновидением. Она существовала.
Я встретил ее в том гостиничном номере. Мы поцеловались. Она похитила мое сердце. Я снова нашел ее год спустя. Мы полюбили друг друга. Мы занимались любовью. Она была моей, а я – ее. Вне зависимости от того, что происходило между этим всем, что случилось после, сколько кислорода недопоступило в мой мозг, насколько размытыми и неясными могут казаться мои воспоминания, я знаю, все это происходило на самом деле. В конце концов, я чувствую ее запах, исходящий от больничного кресла! От шкафа! Это ее одежда, которая лежит там в полном беспорядке!
Но... тогда почему они все так настороженно смотрят на меня, словно я вот-вот сорвусь?
Вдруг меня охватывает странное чувство, словно я снимаюсь в черно-белом фильме, и сейчас они скажут мне, что все это было лишь мечтой...
- Где Белла? – требую я.
- Милый, успокойся, - начинает моя мама.
- Он может какое-то время находиться в подобном состоянии, - говорит ей врач, внимательно глядя на меня. – Он может путаться в мыслях, в воспоминаниях, его эмоции и самообладание могут быть неустойчивы. И до того времени, как он снова научится их контролировать...
Во мне вспыхивает паника. К горлу подходит огромный ком.
- ГДЕ БЕЛЛА? – кричу я, поднимаясь в кровати. Я хватаюсь за все трубки, прикрепленные к моей руке, грозясь их вырвать...
- Нет! – хором вскрикивают они. Эммет приближается и накрывает своей рукой мою, останавливая меня.
- Остынь, мужик! С Беллой все в порядке, но ей сегодня пришлось идти в суд для дачи показаний! Она откладывала это неделями, игнорируя повестку за повесткой, но судья вконец достала ее! Она сказала, что отменит соглашение о защите и отправит ее за решетку, если она не объявится сегодня в суде.
Моя грудь вздымается. Кардиомонитор неистово пищит, пока я недоверчиво смотрю на Эммета.
- Но, несмотря на это, нам с Роузи все равно пришлось почти силой тащить ее туда. Но она в порядке, Эдвард, - тихо заверяет меня Эммет. – Я клянусь тебе, с ней все хорошо. Когда я уходил, она почти закончила давать показания, и как только все будет сделано, Роузи сразу же привезет ее обратно.
И снова мне пришлось собраться, чтобы понять его слова.
Белла. Моя Белла. Скоро она будет здесь.
- Она существует, - я пытаюсь произнести это голосом, полным уверенности, но все равно это звучит как вопрос.
- Конечно, она существует, милый, - успокаивает меня Эсме.
Я опускаю голову обратно на кровать, на этот раз аккуратно, и закрываю глаза, вдыхая запах, все еще исходящий от стоящего так близко к моей кровати кресла. Он успокаивает меня. Я чувствую, как мой пульс приходит в норму. Кардиомонитор затихает.
Она – не сон, не плод моего воображения. Она – реальность.
Мы – реальность.
- Это совершенно нормально - чувствовать себя какое-то время немного потерянным, агент Каллен, - слышу я голос доктора, - но это скоро пройдет. А тем временем, у вас есть ко мне какие-нибудь вопросы медицинского характера?
Мне не нравится его снисходительный тон голоса, такое впечатление, словно его степень нейрохирурга чем-то превосходит мою - кардиохирурга. Я открываю глаза.
- Нет. Думаю, во всем остальном я как-нибудь разберусь сам, - не сдерживаюсь я.
Он одаряет меня снисходительной улыбкой.
- Отлично, в таком случае оставлю вас с вашей семьей, – он дважды стучит по ободку кровати. – Должен сказать, мы очень рады видеть, что вы находитесь в полном сознании. Это отличный знак для вашего...
- Да. Я знаю, - коротко киваю я, перебивая его.
- Агент Каллен, меня зовут Лорэн, - вклинивается медсестра. Ее лицо озаряет ну очень широкая и искусственно белозубая улыбка. Меня даже ненадолго ослепляет. – Если вам что-нибудь понадобится, все, что угодно, просто нажмите кнопку вызова медсестер, я сразу же приду.
Я прикладываю свободную от трубок руку ко лбу, словно отдавая честь, и снова киваю. После еще одного совершенно лишнего поглаживания моей руки она и доктор покидают палату.
Эммет смотрит ей вслед, сотрясаясь от еле сдерживаемого смеха и покачивая головой.
- Да уж, эта девица была вот так близка, – он складывает большой и указательный пальцы почти вместе у себя перед глазами, прищуриваясь, – вот так близка к хорошей трепке еще до того, как он проснулся, особенно после того случая с обтиранием тела губкой. Теперь Птичка Свон уж точно ее убьет.
- Это точно, - шепчет моя мама, сочувственно следуя глазами за траекторией взгляда Эммета.
Карлайл присоединяется.
- Может, попросить, чтобы ее перевели к кому-нибудь другому, - бормочет он, - в целях ее же безопасности.
Я смотрю на них, размышляя, о чем они толкуют. Возникает чувство, будто я пропустил слишком много за последнюю пару месяцев, и оно почти пугающе и... всепоглощающе, если позволить себе в него вникнуть.
Но, чью все-таки задницу собирается надрать Белла? Кого должны перевести? Розали?
- Розали и Белла все еще пытаются перегрызть друг другу глотки? – интересуюсь я.
Все дружно смотрят на меня. Мама улыбается и подходит ближе, садясь на край моей кровати, наконец-то имея возможность бережно меня обнять.
- О, милый, - вздыхает она. – Мы так беспокоились за тебя. Никогда больше так не делай! – ругает меня она, но ее голос всегда был слишком мягким, чтобы в ее словах звучала угроза.
- Извини, мам, - отвечаю я. Секунд через пять я высвобождаюсь из ее объятий. – Но Белла и Розали – они все еще на ножах?
Она недоуменно хмурится.
- На ножах? С чего бы твоей сестре и Белле быть на ножах? – она вопросительно смотрит на Эммета.
Он усмехается и пожимает плечами.
- Это длинная история, миссис Каллен.
Мама поджимает губы.
- Ну что ж, у нас еще будет время услышать ее попозже. Тебе необходим отдых, чтобы набраться сил. Роуз и Белла скоро вернутся и...
- Почему именно Розали сопровождает Беллу в суде? – снова спрашиваю я раздраженным тоном и с укором смотрю на Эммета. - Эммет, тебе, как никому другому, известно, как эти двое ладят.
- Дорогой, не нужно сердиться на своего напарника, - говорит Эсме. – Мы все пытались убедить Розали предоставить Белле немного больше личного пространства, но как ее брат-близнец, ты хорошо знаешь свою сестру. Местами ее опека становится слишком настойчивой, как, впрочем, и твоя, - она хихикает.
Что?
За черт?
Теперь у меня нет сомнений, что в лекарственные препараты, поступающие в мои вены, добавлено немного какого-то наркотика. Я могу все объяснить либо этой причиной, либо меня за прошедшие три месяца перенесли в какую-то параллельную вселенную, как в сказке про волшебника из страны Оз. Губы Эммета весело подергиваются. Этот козел, кажется, тащится от осознания моего полнейшего неведенья. Интересно, в этой параллельной вселенной я все еще смогу надрать ему зад?
- Роуз... слишком опекает... Беллу?
- Именно, - хмыкает Эммет. – Если бы было можно, она бы и спала в одной с ней комнате.
Ого. Я с трудом сглатываю.
- И где же... где именно спит Белла?
Моя мама медленно поворачивает голову к креслу, прежде чем ее изумрудные глаза снова смотрят в мои.
- Возле тебя, милый. Каждую ночь, – она вздыхает. - Она ни на секунду не покидает тебя.
- За исключением сегодняшнего дня, когда у нее больше не оставалось выбора, - говорит мой отец.
Эммет снова хмыкает.
- Но это на твоей совести, Каллен, ведь ты вздумал очнуться именно в тот день, когда ей пришлось оставить тебя больше, чем на пять минут.
- Да уж, - я хмыкаю, но не могу оторвать глаз от кресла, наслаждаясь осознанием того, что все это время она была рядом. Она – реальна, и она была здесь со мной. Но затем меня осеняет факт, что каким-то образом... я об этом знал. Каким бы «потерянным» я ни был в данный момент, я знал, что она была здесь рядом со мной. Я делаю очередной глубокий вдох и улыбаюсь.
Мама смотрит на меня понимающим взглядом и наклоняется ближе.
- Она - прекрасная девушка, Эдвард, - шепчет она.
- Роузи только что прислала сообщение. Белле осталось совсем немного, и как только она закончит, Роузи расскажет ей, что ты очнулся. Я рад, что мне не придется быть свидетелем того, как Роузи будет объяснять ей, почему не сообщила об этом сразу же, - хохочет Эммет.
- Белле необходимо закончить давать показания, иначе у нее будут серьезные неприятности. Она слишком долго откладывала это из-за того, что не хотела оставлять тебя, - мягко шепчет мама. Ее любовь и уважение к Белле очевидны из трепета в ее голосе, когда она произносит ее имя.
- Но если Белла узнает, что ты очнулся, ее не заставить остаться в суде, - добавляет Эммет.
Я смотрю на него и киваю, тем самым давая понять, что, пусть даже мое восприятие сегодня немного заторможено, я прекрасно понимаю, что он пытается мне сказать. Все мои чувства проснулись, а с ними и здравый смысл. Прочное осознание того, что все могло бы сложится совсем по-другому, что я мог бы и дальше рыбачить на той реке, а не находиться сейчас здесь, заставляет меня по-другому смотреть на вещи. Как бы мне не хотелось, чтобы Белла была здесь, сейчас, сию минуту, секунду, мгновение, есть дела, которыми необходимо заниматься. Я чрезмерно благодарен сестре за то, что она находится с ней рядом и следит за этим.
- Я рад, что Роуз не сказала ей. Белла должна закончить начатое.
- Да, это точно. Но что-то мне подсказывает, что Белла окажется не такой понимающей, - криво улыбается он.
Я хмыкаю, то же самое делает и Эсме. Кажется, за последнюю пару месяцев она достаточно хорошо узнала Беллу, чтобы согласиться с ним.
῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀
Через несколько минут Эсме и Карлайл выходят за чашечкой кофе, и я остаюсь наедине со своим напарником.
- Так значит, с Элис все хорошо? – улыбаюсь я.
- Да, - улыбается он в ответ, притягивая кресло поближе к моей кровати. – Она хорошо перенесла операцию, но ей пришлось потратить пару месяцев на физическую реабилитацию. Совсем скоро она снова вернется в Бюро. В то же время она почти каждый день заходит повидать тебя, как и Уитлок. Похоже, она и Помощник Директора, - подчеркивает он с игривой издевкой, - теперь официально вместе, и, несмотря на то, что теперь она больше не сможет работать с ним, она все равно очень много времени будет проводить под ним, если ты понимаешь, о чем я говорю, - хихикает он, подергивая бровями.
Я закатываю глаза, и он смеется.
- Да, она тоже почему-то была не в восторге от этого моего наблюдения.
- Что случилось с Гарретом? С делом?
Он резко переключается на серьезный лад, выпрямляясь в кресле, на его лице появляется суровое выражение, и он делает глубокий вдох, прежде чем продолжить говорить.
- Ты помнишь... хоть что-нибудь после того, как Белла вернулась за тобой на тот склад?
- Я помню... – мой взгляд фокусируется на стене, -...рыбалку... и дождь... и как содрогалась земля... – я подношу руку к груди и рассеянно ее потираю.
- Рыбалку? – спрашивает Эммет, затем заливается хохотом. – Землетрясение? Чувак, что за фигню тебе здесь капают, мне можно это попробовать? Мы - в Сиэттле, мужик. Здесь почти каждый день идет дождь.
Вдруг в моей памяти всплывает лицо... мужчина с глазами, необыкновенно похожими на ее... женщина с такими же красивыми чертами лица... дождь... теплый, убаюкивающий дождь... сотрясения земли настолько сильные, что они чувствовались в моей груди...
Скажи ей, что мы ее любим...
Скажи ей, что теперь мы в порядке...
Эммет вздыхает.
- По-видимому, Белла вернулась как раз вовремя, чтобы не дать тебе взорвать к чертовой матери себя и всех остальных на том складе. Она выбила у тебя из рук пистолет и направила его на Гаррета, но ублюдок отказывался опускать свой. Она кричала, угрожала и, в конце концов, умоляла его бросить пистолет, и в тот момент, когда он взвел курок, Розали нашла вас и всадила пулю ему в голову, – он складывает руки таким образом, словно держит пистолет, и жмет на курок, прежде чем перевести взгляд на воображаемую мишень вдали. – Как бы мне хотелось в тот момент оказаться там и видеть это, – он пожимает плечами и снова вздыхает.
- К тому времени, как мы с парамедиками появились, ты перестал дышать. Они сразу же принялись за работу, но... через какое-то время готовы были сдаться... – протягивает он. Я неотрывно смотрю на него в ожидании продолжения. – Но Белла не собиралась отпускать тебя. Она намертво вцепилась в тебя и кричала им, чтобы они продолжали применять дефибриллятор, твердя, что ты все еще... жив, – он неуклюже проводит рукой по волосам. – Эд, чувак, сначала... мы подумали, что она попросту слетела с катушек. То есть, она беспрерывно плакала, - произносит он извиняющимся тоном. – Отказывалась отпустить тебя, несмотря на то, что ты, очевидно, был... – он смолкает и качает головой.
Я подаюсь вперед.
- Она... плакала?
Он кивает.
- Настоящими слезами?
Его брови сдвигаются, и он снова переводит взгляд на мои пакеты для внутривенного вливания.
- Да что же там в них? – бормочет он, двумя пальцами пощелкивая по одному из них. – Да. Слезы. Такая мокрая штуковина. Ведра слез.
Я задумчиво откидываюсь на матрас.
Слезы... теплые, убаюкивающие... слезы.
- Ну так вот, - продолжает Эммет, - она продолжала кричать на парамедиков, поэтому они еще несколько раз ударили тебя дефибриллятором. Честно говоря, думаю, они сделали это только потому, что хотели, чтобы она заткнулась, но каким было их удивление, когда твое сердцебиение возобновилось, – он улыбается. – Они доставили тебя сюда на вертолете, и уже тогда им пришлось буквально отрывать от тебя Беллу, – я вытаращиваю глаза. – Клянусь тебе, я даже не преувеличиваю, - хмыкает он, - ведь тебе нужно было сделать переливание крови, да и ей тоже необходима была медицинская помощь.
- Насколько серьезными были ее повреждения? – быстро спрашиваю я.
- Пара сломанных ребер, довольно глубокая рваная рана на правой щеке, кусок стекла, застрявший в правой пятке. У нее снова повреждена лодыжка, так что доктор предупредил, чтобы она была с ней поосторожней. Никаких больше пробежек со скоростью света и прыжков по крышам домов, - шутит он.
У меня кружится голова. Мне приходится снова откинуть ее на подушку и закрыть глаза. Столько боли. Столько ран. И никаких больше пробежек или прыжков, которыми не так давно она буквально жила.
- Она в порядке, чувак, - мягко уверяет Эммет. – Ей сейчас намного лучше. Ребра срослись, нога зажила, лодыжка уже лучше. Твои родители нашли для нее блестящего пластического хирурга, он - друг твоего отца, который отлично зашил ту рваную рану. Она сейчас еле заметна, и он заверил нас, что через пару месяцев она вообще станет лишь воспоминанием.
На несколько минут в палате воцаряется тишина. Затем я киваю и снова открываю глаза.
- Продолжай.
- Хорошо, - нерешительно говорит он. – После переливания крови...
Я перебиваю его.
- Сколько крови я потерял?
- Почти сорок процентов.
Мои глаза округляются. Я вдыхаю через полуоткрытые губы. Выдыхая, я издаю легкий свист. Как много!
- Эм, у меня первая отрицательная группа, довольно редкая. Бюро приказало мне сдавать на хранение некоторое количество на случай непредвиденных ситуаций, но я уверен, там не было так много...
- Роуз дала тебе кровь, Эдвард, - осторожно говорит он. – Врачи опасались брать у нее слишком много, но она настаивала. Ты знаешь, какой она может быть. В общем, она была довольно слаба следующую пару дней.
Я даже не знаю, что на это ответить, кроме того, что я совершенно не удивлен. Конечно, она сделала это. Она – моя сестра. Несмотря ни на что, она остается моей сестрой.
- После операции тебя перевели в отделение интенсивной терапии, но Белле пришлось остаться в другом крыле больницы. Но через несколько дней персонал больницы оставил все попытки удержать ее вдали от тебя, так как каждую ночь ей удавалось проскользнуть мимо охраны и пробраться к тебе в палату. Врачи заставали ее спящей в кресле, придвинутом к твоей кровати, ее голова – у твоих ног, и она крепко держала тебя за руку. Но дело в том, что даже несмотря на то, что ты был в коме, пока она находилась рядом с тобой, твои показатели держались в норме. Поэтому они просто-напросто поставили в твоей палате мягкое кресло, чтобы она могла спать на нем.
Мое сердце больно сжимается, разрываясь между радостным чувством от осознания того, что все это время она была здесь, и всепоглощающей вины за то, через что ей пришлось пройти из-за меня. Моя Девушка-Кошка.
- Как она держалась, на самом деле, Эм?
- Ей было... одиноко, - произносит он с грустной улыбкой. – Это были довольно тяжелые несколько месяцев, Эдвард, был момент, когда никто не мог дать никаких гарантий. Затем пару недель назад доктор сказал, что ты готов к выходу из комы, но мы ждали, когда же ты наконец проснешься...
Одинокой... из-за меня она чувствовала себя одинокой. В груди снова появляется боль. Я резко потираю ее.
- Эй, чувак, не вини себя, - говорит Эммет, видя мое отчаянье. – Мы составляли ей компанию, так же, как и тебе. Никто из вас не был один. Ну, за исключением сорока пяти минут назад, - хмыкает он. – Твои родители были с тобой почти столько же времени, сколько и она. Они очень сдружились. Она явно похитила их сердца.
Несмотря на боль, я улыбаюсь, чье сердце Белле не под силу похитить? Этот вопрос навевает воспоминания, о которых я не хочу сейчас думать.
Это также напоминает мне еще кое о чем.
- Каким образом Роуз и Белла стали не разлей вода?
Эммет громко смеется в ответ.
- Я бы назвал это немного по-другому. Я думаю... Роузи наконец-то поняла, насколько Белла дорога тебе, а ты - ей, к тому же, как ты уже знаешь, она вложила немалое количество своего запаса крови в твою систему. Вот она и заботится о своих вложениях.
Я ухмыляюсь, а он заливается смехом, похлопывая меня по руке. Это чертовски больно, но я не говорю ему об этом.
- Не важно, чувак, - довольно улыбается он. – Сейчас все хорошо.
- Дело, - напоминаю я, прерывая его веселье.
- Смерть Гаррета констатировали еще на месте событий. Также Джеймса и Кейт. Результаты баллистической экспертизы и отпечатки пальцев подтвердили, что оба были убиты из пистолета, который Гаррет украл из твоей спальни во время похищения Беллы. Были найдены еще пять тел и согласно баллистической экспертизе и отпечаткам, они были убиты из твоего пистолета. Самозащита, естественно.
- Что с уликами, которые я вынес из кабинета помощника окружного прокурора?
Эммет откидывается назад в кресле, постукивая пальцами по ноге и глядя на меня.
- Советник Вебер подтвердила, что была осведомлена о твоих подозрениях на счет того, что в браслете Беллы было что-то спрятано, – я удивленно поднимаю бровь. – Она дала тебе разрешение поехать в ее офис в поисках улики. Поскольку операция была секретной, тебе не оставалось ничего другого, кроме как обезвредить охранника, который пытался тебе помешать. Объяснить тот факт, что ты вынес все улики, а не только флэш-накопитель, будет немного... сложнее, но Советник и Уитлок приложили немало усилий, чтобы заверить Директора Бенджамина, что это было необходимо в целях операции.
- Ну и как им это удалось? – понимающе усмехаюсь я.
- Поначалу не особо, - невесело улыбается он, его черты ожесточаются. – Но когда Советник и Уитлок напомнили Бенджамину, что ничего этого не произошло бы, прояви он хоть каплю профессионализма и держи свой большой рот на замке, вместо того, чтобы обсуждать детали вашего с ним весьма конфиденциального разговора с младшим агентом, вроде Ньютона, он стал более сговорчивым и согласился рассмотреть нашу точку зрения.
- Понятно, - с кривой улыбкой на губах говорю я.
- Мдааа, - говорит Эммет, намеренно протягивая «а».
- Оказывается, Гаррет пытался уничтожить все улики, но, думаю, он услышал, что ты уже близко, и не успел этого сделать. Жаль только, что нам не удалось заполучить браслет обратно, - его глаза понимающе сверкают.
- Угу, - все, что я говорю в ответ.
Он хмыкает.
- Как бы там ни было, того, что нам удалось заполучить, а именно флэшку, которую подготовил отец Беллы, и ее показания со всем, в чем признался Гаррет на том складе, более чем достаточно, чтобы сложить полную картину всего произошедшего.
- Об этом Белла дает сегодня показания? – спрашиваю я.
Эммет кивает.
- Этот случай вызвал огромный резонанс в средствах массовой информации. Ты – национальный герой, Эдвард, хотя Бюро запретило называть наши настоящие имена, - улыбается он, - но им не терпится поскорее закрыть дело. Они получили показания от всех нас, остались только вы с Беллой. Конечно, тебе дали отсрочку в связи со сложившимися обстоятельствами, - говорит он, взмахом руки указывая в мою сторону, - но они ждали Беллу. Мы все сопровождали ее сегодня: Советник, Элис и Джаспер, Роузи и я, но Белла отправила меня обратно, так как до сих пор беспокоится, когда ты остаешься «без прикрытия», – он пальцами делает знак кавычек, и мы оба присвистываем, закатывая при этом глаза.
- А она... – начинаю я.
- Она - в безопасности, Эдвард, - серьезным тоном говорит он. – Гаррет, Джеймс, Кейт – все мертвы. Остальные за решеткой. Процесс на всеобщем обозрении. Она – в безопасности.
Я громко выдыхаю, призрачное чувство облегчения все еще пребывает во мне очень глубоко, потому что несмотря на то, что мой мозг верит словам Эммета, видит в них смысл, я все еще не верю в это до конца. Может быть, виной тому мое затяжное состояние смятения и замешательства, но мне кажется, что я смогу поверить в это лишь, когда она снова окажется в моих объятиях.
- И к твоему сведению, - он ухмыляется и снова хлопает меня по плечу, тем самым заставляя меня молча съежиться, - как только ты вернешься в форму, агент Каллен, Бюро ждет-не дождется снова увидеть тебя в своих рядах.
Я улыбаюсь.
- И я тоже, - добавляет он.
Затем я отвожу взгляд и смотрю на солнечное небо, его тепло напоминает мне о нежных каплях слез, бережных прикосновениях, о данных обещаниях...
- Посмотрим, дружище, - тихо произношу я. – Сначала мне нужно кое о чем позаботиться.
Он медленно кивает, словно понимая, о чем речь, затем его мобильный начинает вибрировать.
- МакКарти, - произносит он, прикладывая телефон к уху. – Вот дерьмо, - рычит он, - но я не имею к этому никакого отношения, Роузи! Я позвонил и сообщил тебе сразу же, как только добрался сюда! Эй, детка, не нужно сваливать все на меня, - вопит он. – Это ты ждала, прежде чем ей сказать! Что? Уже? То есть, уже здесь? Что ж, я сваливаю! – он поднимается на ноги.
- В чем дело, Эммет? – спрашиваю я, но он обеспокоенно оглядывается, прежде чем рвануть из палаты что есть силы.
Сначала я чувствую ее присутствие.
Сперва это словно легкая щекотка в животе, знакомый трепет, который возрастает и пробирается к груди, усиливаясь до тех пор, пока кардиомонитор не начинает громко пищать, громче, чем когда либо...
... В мгновение ока она оказывается в моих объятиях. Без лишних колебаний она бросается ко мне, без каких-либо предосторожностей, какого-либо ожидания, как в случае с моей мамой, или первоначальной осмотрительностью, как с Эмметом. Раз и я один, два – и руки Беллы обнимают меня, а она смеется и плачет одновременно.