Григорий – (ковыряя в носу) ведь вот свободное время. Барин ушёл, чего бы кажется лучше,- нет, сейчас придёт этот чёрт дворецкий.
Голос дворецкого – ну что за наказание: 10 человек в доме и хоть бы один, что-нибудь прибрал. Побоялись бы хоть совести своей, коли бога не боитесь.
Ведь ковры до сих пор не выколочены. А вы бы, Григорий Павлович, пример другим должны бы дать, а вы спите от утра и до вечера. (хрюкает)
Григорий – да что ж я, не человек? Уже и заснуть нельзя?
Дворецкий – да ну, кто ж против этого? Почему же не заснуть? Но ведь не весь же день спать. Ну, вот хотя бы ты, Пётр Иванович! Ведь у тебя работы – всего 2-3 каких-нибудь подсвечника вычистить. Ну, что ты тут маешься? (хрюкает) (Пётр уходит) Ага. А тебе, Ванька, подзатыльник требуется. (Иван уходит) Ага. Вот в том то и есть поведение, что каждый человек должен знать долг. Коли ты слуга, так служи. А то бы пожалуй всякий начал. Вот я бы сейчас сказал: «Нет, я не дворецкий, а генерал». Так мне на это всякий скажет: «Нет, ты врёшь, ты дворецкий, а не генерал. Твоя обязанность смотреть за домом, за порядком, за поведением слуг». Вот что. Это вам не бонжур, коман ву франсе. (хрюкает) (Григорий уходит) Ага! Вот что. Вот мы какие! (звонок) Ага.
Входит Аннушка
Анна Гавриловна! Мое почтение, с большим удовольствием вижу вас.
Аннушка – не беспокойтесь, Лаврентий Павлович, я зашла к вам на минуту: я увидела карету вашего барина и узнала, что его нет дома.
Дворецкий – и очень хорошо сделали. Пожалуйте, садитесь. (она раздевается, он хрюкает)
Аннушка – скажите, ведь вы знаете что-нибудь о бале, который на днях затевается?
Дворецкий – а как же, конечно. Ну, натурально бал или как принято говорить вечеринка. Конечно, будет угощение, точнее сказать прохладительное. Для молодых людей танцы и тому прочие подобные удовольствия.
Аннушка – непременно, непременно буду. Я только лишь зашла за тем, чтобы узнать будете ли вы?
Вбегает Собачкин
Собачкин – что, Павел Петрович у себя?
Дворецкий – никак нет
Собачкин – жаль. Если б он так долго не заговорился с этим степняком, я бы его застал. Однако, я даром не расскажу ему об этом маленьком сюрпризе, который готовит ему родной братец. Нет, Павел Петрович, непременно пожалуйте награду, за такую усердную службу. Тыщёнки две, нет, три вы непременно мне должны пожаловать. Куплю славных рысаков. Только и разговоров будет по городу, что о лошадях Собачкина. Хотелось бы еще и коляску. Но зелёную, жёлтого цвета не хочу. куда уехал Павел Петрович?
Дворецкий – к Марье Петровне.
Собачкин – здравствуйте, сударыня. Какие воровские глазки.
Аннушка – есть на кого заглядеться
Собачкин – лжёшь, плутовка, влюблена. Да признавайся, по уши влюблена. В меня. Ну, вот, закраснелась. (уходит)
Аннушка – нет, право, чем кто больше урод, тем больше он думает, что в него все влюбляются. Если у нас на бале будут такие
Дворецкий – нет, Анна Гавриловна, общество у нас будет хорошее. Не могу сказать наверно, но слышал, что будет камердинер графа Толстогуба. Буфетчик и кучера князя Брюховецкого. Горничная княгини какой-то… я думаю так же чиновники некоторые будут.
Аннушка – одно мне только очень не нравится, что будут кучера. От них всегда запах простого табаку, или водки. И вообще они такие необразованные, невежи.
Дворецкий – позвольте вам доложить Анна Гавриловна, что кучера кучерам рознь. (икает) Оно конечно, так как кучера по обыкновению своему неотлучно находятся при лошадях, и иногда подчищают, с позволения сказать, кал; то конечно, и могут иногда выпить стакан водки. Так оно и натурально, что от них иногда воняет навозом или водкой. Конечно, всё это так. Но, однако, согласитесь, что есть такие кучера, которые хотя и кучера, но больше конюхи, чем кучера. А их должность состоит в том, чтобы отпустить овёс, или укорить в чём, если провинился форейтор или кучер. (икает)
Аннушка – как вы хорошо говорите, Лаврентий Павлович, я всегда вас так заслушиваюсь.
Дворецкий – да, ну что вы. Конечно, не всякий человек умеет сказать речь и имеет так сказать дар слова. Бывает иногда, как это обыкновенно говорится, косноязычие или иные другие подобные случаи, что впрочем, происходит от натуры.
Аннушка – оно конечно, не всякий умеет сказать речь и имеет так сказать дар слова. Хотя бывает иногда, как это обыкновенно говорится, или иные, другие подобные случаи, что впрочем… (поцелуй)
2 ДЕЙСТВИЕ 7 СЦЕНА
Марья Петровна – слушай, Миша, я давно хотела с тобою переговорить. Тебе нужно переменить службу. Ты должен служить по военной части.
Миша – что вы, маменька, как по военной.
Марья Петровна – ну а что ж ты так изумился?
Миша – Помилуйте, да разве вы не знаете, что нужно начинать с юнкеров?
Марья Петровна – ну да, послужишь год юнкером, а потом произведут в офицеры.
Миша – да что вы нашли во мне военного? И фигура моя совершенно не военная. А как надену юнкерский мундир с короткими хвостиками – так совестно даже будет смотреть.
Марья Петровна – произведут в офицеры, будешь носить мундир с длинными фалдами. К тому же это и лучше, что ты немножко толстоват. Скорее пойдёт производство. Им же будет совестно, что у них в полку такой толстый прапорщик.
Миша – но мне год, всего год осталось служить до коллежского асессора. Я уже, как два года в чине титулярного советника.
Марья Петровна – перестань, перестань! Это слово «титулярный» тиранит мои уши. Я хочу, чтобы мой сын служил в гвардии.
Миша – маменька, рассмотрите меня хорошенько и наружность мою также: меня ещё в школе хомяком звали. А в военной службе всё же нужно, чтобы и на лошади лихо ездил, и рост имел богатырский, и голос звонкий и талию.
Марья Петровна – приобретёшь, всё приобретёшь. Я хочу, чтобы ты непременно служил; на это есть очень важная причина.
Миша – да какая же причина?
Марья Петровна – важная
Миша – и всё же скажите, какая причина?
Марья Петровна – такая причина. Я даже не знаю, поймёшь ли ты меня хорошенько. Губомазова… (Появляется Губомазова) Здрасьте! Ой! Наталья Андреевна! (целуются) так вот, эта дура, третьего дня у Рогожинских и говорит.
Губомазова – я очень рада, что на придворных балах не пускают штатских. Это всё такой мовё жёр. Я очень рада, что мой Алесис не носит этого скверного фрака.
Марья Петровна – и всё это она произнесла с таким жеманством.
Губомазова – с каким жеманством?
Марья Петровна – с таким, с таким тоном, так право я не знаю, что бы я сделала с ней.
Губомазова – что такое?
Марья Петровна – а сын её, просто дурак набитый. Такая противная мерзавка.
Миша – так в этом вся причина?
Дамы вместе– да! марья Петровна – да, я хочу назло, чтобы мой сын тоже служил в гвардии и был бы на всех придворных балах.
Миша – помилуйте, маменька, только из-за того, что она дура…
Губомазова – что такое?
Марья Петровна – нет, уж я решилась. Пусть она треснет от досады. Уж я употреблю все свои связи. Мой сын будет, будет в гвардии. Чтобы я позволила всякой мерзавке…
Губомазова – что такое?
Марья Петровна – надуваться передо мной и задирать и без того свой курносый нос. Нет, уж вот этого, никогда не будет, Наталья Андреевна
Губомазова – Марья Петровна
Марья Петровна – Наталья Андреевна (несколько раз)
Миша – хорошо, если вы это требуете, я перейду в военную службу. Только право, мне будет самому смешно, когда я увижу себя в мундире.
Марья Петровна – ну уж, по крайней мере, гораздо благородней этого фрачишки. Теперь второе. Я хочу женить тебя.
Дама – не тверди, для чего я смотрю на тебя. И зачем и за что, полюбила тебя. (повтор второй сточки)
Миша – как, одним разом переменить службу и жениться?
Марья Петровна – а что, как будто нельзя переменить службу и жениться.
Миша – да я не хочу жениться.
Марья Петровна – захочешь, если только узнаешь на ком. Словом я хочу женить тебя на княжне Шлепохвостовой.
Дама - в твоих чудных очах утоплю душу я, и до смерти любить, буду только тебя.
Миша – да она же дурра первоклассная
Марья Петровна – вовсе и не первоклассная, а такая же, как все другие. Прекрасная девушка, вот только памяти нет: иной раз забывается, и скажет невпопад.
Дама – но это от рассеянности. Зато я вовсе не сплетница
Марья Петровна – и никогда ничего дурного не выдумает.
Миша – помилуйте, куда ей сплетничать, она двух слов связать не может. И потом, маменька, женитьба – это дело сердечное: нужно чтоб душа…
Марья Петровна – так! Я как-будто предчувствовала. Перестань либеральничать! Тебе это не идёт. Я тебе 20 раз уже говорила!
Миша – ах, маменька, ну когда и в чём я был непослушен вам? Мне уже скоро 30 лет, а я как дитя покорен вам во всём. Вы мне велите ехать туда, куда мне смерть не охота ехать, и я еду. Вы мне приказываете потереться в передней такого-то, и я трусь в передней такого-то, хотя мне это вовсе не по сердцу. Вы мне приказываете танцевать на балах, хотя все смеются над моей фигурой. И я танцую. При этом вы мне всякий день колете глаза либерализмом. Не проходит и минуты, чтобы вы не называли меня либералом. Поймите, это больно, это больно.
Марья Петровна – пожалуйста, не говори этого. Будто я не знаю, что ты либерал. Я даже знаю, кто тебе всё это внушает. Это всё мерзавец Собачкин.
Вылезает Собачкин
Миша – нет, это уже слишком. Да чтобы я слушал Собачкина!
Марья Петровна – он ужасный, гнусный человек. Да если бы ты знал, что он такое разнёс про меня. (Собачкин шепчет Губомазовой) я три месяца от стыда не могла из дома выйти. Что будто у меня вместо свечей подают сальные огарки и что у меня по целым неделям не вытираются в комнатах ковры. И что я выехала на гулянье в упряжке из простых верёвок. Я неделю была больна, я не знаю, как вообще перенесла всё это.
Миша – и вы думаете, что такой человек, может иметь надо мною власть? Вы думаете, что я позволю?
Марья Петровна – я сказала ему, чтоб он не смел мне на глаза показываться.
Собачкин исчезает
А ты одним только можешь оправдать себя, если без всякого упорства сделаешь княжне декларасион,
Дама - сегодня же.
Миша – позвольте мне хотя бы здесь иметь свой голос. Вы не спросили ещё меня. А если я влюблён в другую?
Дама – в другую? (перевоплощается)
Марья Петровна – а вот это признаюсь, для меня новость. И кто ж такая эта другая? (появляется другая с отцом)
Миша – ангел, ангел и лицом и душой
Марья Петровна – а кто отец её?
Отец – Александр Александрович Одосимов
Марья Петровна – и что, он богатый человек?
Миша – редкий, удивительный человек
Марья Петровна – и богатый?
Миша – да как вам сказать.Но таких душевных достоинств и на свете нет.
Марья Петровна – да чин-то у него, какой, состояние, имущество?
Миша – я понимаю, маменька, чего вы хотите. Но позвольте и мне по этому поводу сказать откровенно. Ведь теперь, может быть, во всей России нет жениха, который бы не искал богатой невесты. Всякий хочет поправить свои дела и это справедливо, когда бедный человек, которому не повезло на службе, ищет богатую невесту. Но справедлив ли богатый человек, если тоже будет искать богатых невест? Ведь это всё равно что поверх шубы надеть шинель, когда и без того жарко. Когда эта шинель, может прикрыть чьи-нибудь бедные плечи. Хватит, маменька, довольно о деньгах!
Марья Петровна – довольно, больше я не в силах слушать. Всё знаю, всё: влюбился в потаскушку, дочь какого-нибудь курьера, которая занимаетя публичным ремеслом. Отец – пьяница, мать – стряпуха, родня – служащие по питейной части. И я должна всё это терпеть от родного сына, для которого я не щадила жизни? Нет, я не переживу этого.
Губомазова – переживёте.
Марья Петровна - Я не знаю, проживу ли я до вечера.
Миша – маменька, успокойтесь, вы сами создаёте для себя…
Невеста – Миша, не надо…
Марья Петровна - Так. Что это?
Губомазова – а что такое?
Марья Петровна – мне дурно,у меня кружится голова. Где мои капли? Я знаю, во всём виноват Собачкин. Как только земля носит эту чуму.
Горничная – Собачкин приехал
Марья Петровна – как Собачкин? Отказать, отказать. Чтоб духу его здесь не было.
СЦЕНА
Собачкин – Марья Петровна, извините великодушно, что так давно не был. Ей-богу, никак не мог. Поверить не можете, столько дел. Знал, что будете гневаться. Здравствуй, Миша, как ты?
Марья Петровна – нет, у меня просто слов нет. Каков? И ещё извиняется, что давно не был.
Собачкин – как я рад, что судя по лицу, вы так свежи и здоровы. А как здоровье вашего братца, Павла Петровича? Я полагал его тоже застать у вас.
Марья Петровна – для этого вы бы могли отправиться к нему, а не ко мне.
Собачкин – я приехал рассказать вам один преинтересный анекдот.
Марья Петровна – я не охотница до анекдотов.
Собачкин – об Наталье Андреевне Губомазовой
Губомазова – что такое
Марья Петровна – как об Наталье Андреевне?
Губомазова – так, это верно недавно случилось
Собачкин – на днях
Марья Петровна – а что такое?
Собачкин – а знаете, что она сама сечёт девок своих?
Марья Петровна – нет, что вы говорите. Какой срам, можно ли это?
Собачкин – позвольте рассказать? Как-то раз, велит она виноватой девушке лечь, как следует, на кровать, а сама зачем-то вышла из комнаты,- не помню зачем, кажется за розгами. В это время девушка встаёт и тоже выходит зачем-то из комнаты. Это я не помню зачем. На её место приходит этот, Натальи Андреевны муж, ложится, засыпает. Является Наталья Андреевна, ну как следует с розгами, и велит одной девушке сесть ему на ноги. Накрыла простынёй и высекла мужа
Марья Петровна – и как же я до сих пор об этом не знала? Я вам скажу по секрету, что я всегда была уверена, что она в состоянии это сделать.
Собачкин – натурально. Представьте, примерная жена, сидит дома, занимается воспитанием детей, сама учит их по-аглицки! Какое воспитание! Сечёт мужа всякий день, как кошку.
Губомазова – это что ж такое? (исчезает)
Собачкин – какмне жаль, что не смогу погостить у вас подолее.
Марья Петровна – куда же вы, Андрей Кондратьевич? Я всегда привыкла видеть вас, как друга нашего дома, останьтесь. Миша, оставь нас. (даёт подзатыльник). Я нарочно услала сына, чтобы переговорить с вами наедине. Скажите, вы верно знаете: есть какой-то Александр Александрович Одосимов.
Собачкин – Одосимов, Одосимов. Ну есть где-то Одосимов, я могу узнать.
Марья Петровна – пожалуйста! Вообразите, вышла одна смешная история. Вы мне сделаете большое одолжение.
Собачкин – вам стоит только приказать. Для вас я готов на всё.
Марья Петровна – вот в чём дело. Миша влюбился. (Миша поднялся) Точнее не влюбился, а просто зашло ему в голову сумасбродство. (подзатыльник) Словом он бредит дочерью этого Одосимова. Так вот, вы я знаю нравитесь женщинам.
Собачкин – это почему вы так думаете? А впрочем, точно. Вообразите, ведь после вскрытия Невы всегда находят две-три утонувшие женщины, - а я не ввязываюсь, молчу, потому, что в такую историю впутаешься. Любят, любят; а ведь за что, кажется? Лицом нельзя сказать, чтобы очень и вообще…
Марья Петровна – да полно, будто вы сами не знаете, что хорош. Послушайте, Андрей Кондратьевич, с вашей наружностью можно это сделать. Миша влюблён и воображает, что она совершенная доброта и невинность. Нельзя ли, как-нибудь, знаете, представить её ну, не в том виде. Ну, что называется, немножко замарать. Ну а если положим, она не сойдёт от вас с ума…
Собачкин - Сойдёт. Сойдёт. Я голову дам отрубить, если не сойдёт. Со мной и не такие бывали истории.
Марья Петровна – сойдёт или не сойдёт – это неважно. Главное, чтобы по городу разнеслись слухи, что вы с нею в связи… и чтобы это дошло до моего сына.
Собачкин – да
Марья Петровна – что да? разве это для вас трудно?
Собачкин – да нет, ничего. Но понимаете, Марья Петровна, все эти влюблённые… у них такое ребячество в голове. То пистолеты, то чёрт знает что такое… Впрочем, это я так только заметил. Если бы где-нибудь пришлось порисковать за вас жизнью, то я бы с удовольствием. Ей-богу, я вас так люблю, что признаться сказать даже совестно. Вы может быть подумаете бог весть что, а это одно только глубочайшее уважение. Ух! Вот хорошо, что вспомнил. Займите мне на самое кратчайшее время тыщёнки две. Чёрт его знает, что за дурацкая память. Собираясь, всё думал, как бы не позабыть бумажник. Специально положил его перед глазами на столе. Что думаете: всё взял – табакерку взял, платок даже лишний взял, а бумажник остался на столе.
Марья Петровна – ну, что с ним делать? если дашь – не отдаст, а не дашь – распустит по городу такие слухи, что век не отмоешься. Бумажник он забыл на столе. Бумажник у тебя есть, я знаю, да пуст. Ничего делать, нужно дать. Извольте, Андрей Кондратьевич, я их вам сейчас принесу.
Собачкин – очень хорошо, я вас здесь подожду? Теперь эти две тыщи мне очень пригодятся. Долгов то я отдавать не буду. А я сделаю вот как. Скоро будет гуляние. Коляска моя хоть и новая, да её уже всякий видел и знает. А есть, говорят, у Иохима, только что вышла последней моды. Если я куплю эту коляску, обо мне везде заговорят. Я задам такого эффекту! Но между тем нужно подумать о поручении Марьи Петровны. Мне кажется, благоразумнее всего начать с любовных писем. Написать письмо от имени этой девушки, да и позабыть на столе в его комнате. Но главное, что написать? Смерть не люблю писать любовных писем. На словах, славно бы изъяснился, а примешься за перо, как будто кто оплеуху дал. Разве вот что, - у меня уже есть кое-какие письма, недавно ко мне писанные. Подыскать, которое получше, подскоблить фамилию, так, чтобы не было заметно и всё. Посмотрим хотя бы вот это.
Письмо – я очень, слава богу здорова, но занемогаю от боли. Али вы, душенька, совсем позабыли нас? И то, пришли бы, успокоили бы весёлыми разговорами…
Собачкин – нет, этим кажется не надуешь. Правописания нет.
Письмо 2 – если ты, коварный обольститель моей невинности, не отдашь задолженные мною на мелочную лавочку деньги, которые я по своей неопытности дала тебе, мерзкая рожа, я тебя в полицию сдам. Мерзавец!
Собачкин – да какие деньги? Это чёрт знает что. Это совсем никуда не годится. Нужно поискать чего-нибудь сильного, где виден кипяток. А это никуда не годится.
Письмо 3 – жестокий тиран, души моей.
Собачкин – это что-то хорошее
Письмо 3 – тронься сердечной моей участью.
Собачкин – и даже очень благородно, очень
Письмо 3 – нет, ты тронься
Собачкин – вот как надо писать. Обо всём сказано. Это ему и подбросить. Только имя подчистить. (запихивает письма обратно)
Каково обделалось дельце? А ещё говорят, наружность вздор. Не был бы смазлив, не влюбились бы в тебя. Не влюбившись, не написали бы писем. А не имея писем, не знал бы, как взяться за это дело. Ещё, сегодня, как-то не в форме. А то иной раз что-то значительное в лице. Жаль, что зубы скверные. А так бы совсем был похож на Багратиона. Вот не знаю как бакенбарды запустить. Так, чтобы всё решительно было бахромкой, или выбрить всё гольём, а под губой завести что-нибудь, а?
Призраки освобождают сцену и танец.