Рейчел Кейн
Полночная аллея
Рейчел Кейн
Полночная аллея
Морганвилльские вампиры – 3
Людям, которые помогли мне пройти через годы моего личного Морганвилля: Элизабет Сандлин, Энди Сили, Моне Флюитт, Брюсу Тинсли, Льюису Хернандесу, Гэри Уайли, Скотту Чейзу, Марше Макнил, Рейчел Скарбро и многим другим, наполнявшим радостью те дни. Также в память о том, как я сидела рядом со Стивом Реем Воаном и слушала, как он конструирует магию, что мало кому казалось имеющим смысл.
Людям, которые помогают мне проходить через годы этого Морганвилля: Кэт Конрад, Келли Уолтере, Кэти Хендрикс, Клер Уилкинс и Бэби Гриф, Бекки Роча, Лауре Эндрюс и ее прекрасным девочкам, П. Н. Элрод, Джеки Лиф, Биллу Лифу, Джоанне Мадж, Айрин Феррис, Тер Матиес, Альфам, ORAC, Дугласу Джозефу, Шерон Сэме и ее сыну Бордмэну, Энн Джексон и ее сыну Трею, а также такому количеству друзей по Livejournal и MySpace, что я даже не буду пытаться перечислить их.
И Чарльзу Эрмитейджу и Кевину Клири, благодаря усилиям которых Морганвилль стал еще более волнующим местом.
За быстрый отклик на просьбу читать и комментировать мои материалы по ходу дела – группе людей, в том числе Джеки, Шерон, Донне, Лизе и другим. В особенности Донне, напомнившей мне, что, если в первом действии ты кладешь на стол нож, будет лучше, чтобы в третьем он не превратился в пистолет… Спасибо, Донна!
Зазвонил телефон, и в то же мгновение внутренний голос подсказал Клер, что это ее мать.
Хотя при чем тут внутренний голос? Скорее это была простая логика. Она обещала позвонить маме еще несколько дней назад, но не сделала этого; спрашивается, кто еще может звонить в самый что ни на есть неподходящий момент?
– Не подходи, – не прерывая поцелуя, пробормотал Шейн, ее бойфренд. До сих пор не верилось, что у нее есть настоящий бойфренд, а не просто знакомый парень или друг. – Майкл ответит.
Очень хотелось понадеяться на Майкла, но вредный голосок в глубине души твердил, что так легко она не отделается. Со вздохом сожаления Клер сползла с колен Шейна, облизнула влажные, горящие губы и ринулась к двери на кухню.
Майкл как раз поднялся из‑за стола, чтобы подойти к телефону, но Клер обогнала его, беззвучно извинилась и сняла трубку.
– Алло?
– Клер! О бог мой, дорогая, я так беспокоилась. Мы несколько дней пытались дозвониться на твой мобильник, но…
Дерьмо! Клер огорченно потерла лоб.
– Мама, я же послала вам е‑мейл – что потеряла мобильник и еще не купила новый.
Конечно, не стоило рассказывать, как именно она его потеряла, и уж тем более о том, какой опасной стала ее жизнь после переезда в Морганвилль, штат Техас.
– Твой папа забыл рассказать мне об этом – ты же знаешь, он проверяет электронную почту, я не люблю компьютеры.
– Да, мама, знаю.
Мама не то чтобы их не любила – просто компьютеры заставляли ее нервничать, и не без причины: в ее присутствии в них почему‑то сплошь и рядом возникало короткое замыкание.
– У тебя все хорошо? – продолжала мама. – Как лекции? Интересно?
Клер открыла холодильник, достала банку колы и принялась потягивать ее, обдумывая ответ. Не могла же она сказать: «Мама, у меня тут были небольшие неприятности. Видишь ли, отец моего бойфренда приехал в город с целой шайкой байкеров, уничтожил множество народу и едва не погубил всех нас. И вампиры ужасно разозлились из‑за этого, поэтому, спасая своих друзей, я подписала контракт, согласно которому, по существу, стола рабыней самой главной вампирши в городе».
Да, едва ли все это стоило говорить.
Кроме того, мама не поняла бы ее. Она уже была в Морганвилле, но так и не разобралась, что же здесь происходит, как это обычно и бывает с приезжими. В противном случае они либо навсегда остаются в городе, либо их воспоминания после отъезда полностью стираются. А если по какой‑то случайности они начинают вспоминать, это кончается для них плохо, очень плохо.
Поэтому Клер ответила:
– Лекции замечательные, мама. На прошлой неделе я сдала все промежуточные экзамены.
– Ну еще бы!
«Да, вот только, сдавая экзамены, я все время опасалась, как бы кто‑нибудь не подобрался ко мне и не вонзил нож в спину, а это не могло не сказаться на моих оценках».
– Все прекрасно. Я сообщу вам, когда обзаведусь новым мобильником. А как ты? Как папа?
– О, у нас все хорошо, дорогая. Мы скучаем по тебе. И папа по‑прежнему беспокоится из‑за того, что ты живешь не в кампусе, а с этой компанией, где все старше тебя…
В памяти мамы сохранилось только это. И конечно, Клер не могла объяснить ей, почему живет не в кампусе, а в компании восемнадцатилетних, из которых двое к тому же парни. Пока мама об этом обстоятельстве не упомянула, но, без сомнения, это лишь вопрос времени.
– Мама, я же рассказывала вам, как плохо относились ко мне девушки в общежитии. Здесь гораздо лучше, я живу со своими друзьями. Честное слово, они замечательные.
– И все же веди себя осмотрительно. – Судя по тону мамы, Клер не удалось ее убедить. – Я имею в виду, с мальчиками.
Ну вот, чего и следовало ожидать.
– Да, я веду себя осмотрительно с мальчиками, – подтвердила Клер, которая вела себя осмотрительно даже с Шейном.
Правда, главным образом потому, что сам Шейн никогда не забывал о ее возрасте: ей еще не исполнилось семнадцати, а ему уже почти сравнялось девятнадцать. В житейском отношении не такая уж большая разница, но с юридической точки зрения все обстоит иначе. Родители ужасно расстроились бы, случись что‑нибудь.
– Между прочим, все передают тебе привет, – добавила она. – Вон Майкл машет рукой.
Майкл Гласс, второй парень в доме, сидел за кухонным столом и читал газету. Услышав ее слова, он поднял взгляд и отрицательно затряс головой, как бы говоря: «Нет, не надо!» В прошлый раз при встрече с родителями Клер он попал в сложное положение, а сейчас все стало еще хуже. Тогда он хотя бы по ночам оставался обычным парнем, в то время как днем делался бестелесным призраком, запертым в доме, точно в ловушке, и ни при каких обстоятельствах не имеющим возможности покидать его.
Для Морганвилля это считается почти нормальным.
Ради спасения жизни Шейна Майкл принял роковое решение: согласился стать вампиром, чтобы получить свободу покидать дом и возможность постоянно пребывать в физическом теле. Пока последствия вроде бы не сильно на нем сказались и выглядел он как обычно. Пожалуй, даже слишком обыденно для своего нового положения.
Выслушав ответ матери, Клер протянула трубку Майклу:
– Она хочет поговорить с тобой.
– Нет! Я уже ушел! – прошептал он, отмахиваясь, но Клер по‑прежнему пыталась всучить ему телефон.
– Ты же у нас самый серьезный и ответственный. Только не заговаривай о… – Она изобразила вонзающиеся в шею клыки.
Майкл бросил на нее сердитый взгляд, взял трубку… и мгновенно преисполнился очарования. Он был щедро наделен этим качеством и нравился не только ее родителям, но, можно сказать, решительно всем. Умный, симпатичный, привлекательный, одаренный, вежливый – как он мог кому‑то не нравиться? Если, конечно, исключить его вампирскую составляющую. Он заверил миссис Данверс, что дела обстоят прекрасно, что юная соседка очень хорошо себя ведет – тут он закатил глаза, а Клер фыркнула – и что он усердно за ней присматривает. По крайней мере, последнее соответствовало действительности: Майкл очень серьезно относился к добровольно взятым на себя обязанностям старшего брата и почти не выпускал Клер из поля зрения, за исключением тех случаев, которые требовали уединения, или когда она отправлялась в университет без сопровождения, что делала при малейшей возможности.
– Да, мэм, – продолжал Майкл, и в голосе его появилось некоторое напряжение. – Нет, мэм. Я не позволил бы ей делать этого. Да. Да.
Сжалившись над ним, Клер снова взяла трубку.
– Мамочка, нам пора идти. Люблю вас обоих.
– Клер, ты уверена, что не хочешь вернуться домой? – Голос мамы по‑прежнему звучал обеспокоенно. – Может, я напрасно возражала против твоего поступления в МТИ[1]. Ты можешь пропустить годик, позаниматься самостоятельно, а уж как мы были бы рады, если бы ты вернулась домой…
Странно: обычно мама к концу разговора успокаивалась, в особенности пообщавшись с Майклом. Клер стало не по себе. Она вспомнила рассказ Шейна о его матери и о том, что произошло, когда ее воспоминания о Морганвилле начали всплывать на поверхность, – поняв, что ее психический блок разрушается, вампиры просто убили миссис Коллинз.
Сейчас родители самой Клер оказались примерно в том же положении. Они приезжали в город, но оставалось неясным, насколько много они поняли во время этого визита. Может, достаточно, чтобы навлечь на себя смертельную опасность! И теперь Клер должна принять все возможные меры для их защиты. С мечтой о МТИ придется расстаться: если она уедет из Морганвилля – при условии, что такое вообще возможно, – вампиры найдут ее и либо заставят вернуться, либо убьют. И родителей тоже.
А теперь ей и вовсе закрыта отсюда дорога, поскольку она подписала контракт, обязавшись служить Амелии – Основателю города, самой важной, самой ужасающей из вампиров Морганвилля, пусть даже та и старалась держаться в тени. В тот момент Клер казалось, что у нее нет другого способа спасти себя и друзей.
Пока подписание контракта не повлекло за собой серьезных последствий: об этом не выходило сообщений в местной газете и Амелия не покушалась на ее душу. Может, и в дальнейшем все обойдется?
Мама продолжала рассуждать о МТИ, но Клер не хотелось думать об этом. Всю свою жизнь она мечтала учиться в подобном университете и знала, что ее способностей для этого хватит. Ей не отказали в приеме, даже несмотря на юный возраст. И надо же было такому случиться – она застряла здесь, в Морганвилле, словно муха в паутине! Ужасная несправедливость! Подумав об этом, она мигом преисполнилась чувства горечи и злости.
«Все очень мило, – насмешливо произнес жестокий, но честный голос в глубине души. – Может быть, и не стоило жертвовать своей мечтой ради Шейна, ведь он все равно обречен: рано или поздно вампиры найдут повод устранить его. Но тогда чем ты была бы лучше вампиров, если бы не постаралась помешать этому всеми возможными средствами?»
Нет, она ни о чем не жалела. Ей бы только хотелось, чтобы Шейн никогда не узнал о таящихся в глубине души чувствах.
– Мама, извини, но мне пора на занятия. Я люблю тебя… и папу тоже, передай ему, ладно?
И положила трубку, не слушая протестов матери. Потом испустила вздох и посмотрела на Майкла.
– Разговаривать с родными – та еще забота, – сочувственно сказал он.
– Ты когда‑нибудь общаешься со своими родителями? – спросила Клер, садясь в кресло напротив.
Майкл с чашкой в руке расположился за столом, где они обычно завтракали. В первое мгновение она испугалась, что в его чашке кровь, но потом ощутила запах кофе. Вот тупица – знает же, что вампиры способны получать удовольствие от обычной еды, просто в ней отсутствуют необходимые им питательные вещества.
Этим утром Майкл выглядел подозрительно хорошо – лицо слегка разрумянилось, движения стали энергичными, чего вчера вечером не наблюдалось.
Похоже, что одним кофе он нынешним утром не ограничился. Интересно, как именно это произошло? Может, он успел незаметно сбегать в банк крови? Или у них существует служба доставки?
Клер поставила в уме галочку: разобраться в этом. По‑тихому.
– Да, иногда я звоню им. – Майкл отбросил газету – местную, издаваемую вампирами – и взял другую, сложенную до размера почтового конверта и перехваченную резиновой лентой. – Их же выслали из Морганвилля, поэтому они мало что помнят. Пусть так все и остается. Чем меньше я буду контактировать с ними, тем меньше возникнет осложнений. Главным образом мы переписываемся. Ты, между прочим, знаешь, что письма просматриваются перед отправкой – как электронные, так и обычные? И большинство телефонных звонков отслеживаются – в особенности междугородних.
Он стянул резиновую ленту со второй газеты и развернул ее. Клер прочла название в верхней части страницы: «Вампирские слухи». Логотипом служили два перекрещенных под прямым углом кола – дикость какая‑то.
– Что это?
– Это? – Майкл зашелестел газетой. – Капитан Откровенный.
– Кто?
– Он называет себя Капитан Откровенный. Кто‑то уже примерно два года нелегально выпускает эту газету, по номеру в неделю.
– Это вампир?
– Нет, если только не имеет серьезных проблем с самоидентификацией. Наоборот, Капитан Откровенный ненавидит вампиров. Стоит кому‑то из нас выйти за установленные рамки, он тут же информирует об этом…
Не договорив, Майкл замер, когда увидел заголовок; его лицо окаменело, в голубых глазах появилось выражение боли.
Клер взяла у него лист и прочла следующее:
«В ГОРОДЕ ПОЯВИЛСЯ НОВЫЙ КРОВОПИЙЦА
Майкл Гласс, в прошлом восходящая музыкальная звезда, слишком талантливый для этого извращенного города, перешел на Темную Сторону. Точные детали неизвестны, но Гласс, на протяжении последнего года нигде не появлявшийся, определенно стал членом Банды Клыка.
Никто не знает, как и где это произошло, и я сомневаюсь, что Гласс сообщит подробности, но всем нам следует быть настороже. Что это означает: теперь будет появляться все больше вампиров и оставаться все меньше людей? Ведь из представителей нескольких последних поколений он первый, кто стал не‑мертвым.
Берегитесь, мальчики и девочки: может, Гласс и выглядит как ангел, но теперь он дьявол внутри. Запомните это лицо, воины. Он – самое новое пополнение клуба «Выдающиеся не‑мертвые»!»
– Клуб «Выдающиеся не‑мертвые»? – в ужасе повторила Клер. – Он шутит, да?
В газете имелась и фотография Майкла, скорее всего, из ежегодника «Высшее общество Морганвилля»; однако ей был придан вид рисунка на могильной плите. Выделялись грубо пририсованные торчащие клыки.
– Капитан Откровенный никогда не призывает к убийству открыто, – отозвался Майкл, разозленный и встревоженный. – Он очень осторожен в выражениях. У него есть наш адрес, и ваши имена ему тоже известны, хотя, по крайней мере, никого из вас к вампирам он не относит. Тем не менее все это очень скверно.
Первый шок от увиденного в газете у Майкла, по‑видимому, прошел, но беспокойство осталось.
– И почему вампиры ничего насчет него не предпринимают? – спросила Клер. – Почему не остановят?
– Они пытались. За последние два года арестовали троих, объявлявших себя Капитаном Откровенным, но, как выяснилось, не знавших ничего. По части секретных операций этот капитан может поучить ЦРУ.
– Значит, не такой уж он откровенный.
– Думаю, он употребляет это прозвище в ироническом смысле. – Майкл отпил кофе. – Клер, мне все это не нравится. У нас и без того забот хватает…
В это время в кухню ворвалась Ева, так громко хлопнув дверью, что собеседники вздрогнули. Сегодня в ее облике было мало готического: волосы, по‑прежнему выкрашенные в черный цвет, забраны в «конский хвост», на вязаной черной рубашке и черных штанах никаких черепов, макияж тоже отсутствовал. Она выглядела почти обычной девушкой, и вот это казалось необычным.
– Ну, что скажешь? – Она шлепнула на столик перед Майклом второй экземпляр «Вампирских слухов». – Опять состришь что‑нибудь?
– Я позабочусь о вашей безопасности.
– Нет, я не это хотела услышать! В данном случае я беспокоюсь не о нас! Из наших фотографий не делают портретов для могильных плит! – Ева снова вгляделась в снимок. – Впрочем, лучше быть мертвым, чем иметь такую прическу… Господи, это что, снимали на выпускном балу?
Майкл схватил газету и перевернул ее первой страницей вниз.
– Ева, ничего плохого не случится. Капитан Откровенный просто болтун. Никто не станет меня преследовать.
– Ну конечно, – произнес новый голос, и на кухне возник Шейн. Он вошел вслед за Евой и теперь стоял, прислонившись к стене рядом с плитой и скрестив на груди руки. – Давай, продолжай вешать лапшу на уши. Это проблема, ежу понятно.
Клер рассчитывала, что он подойдет к столику и сядет, но он этого не сделал. С тех пор как Майкл изменился, Шейн по доброй воле не оставался с ним в одной комнате надолго и никогда прямо не глядел на него, только искоса. А еще он стал носить один из серебряных крестиков Евы – Клер не могла оторвать взгляда от его очертаний, проступающих под серой тенниской Шейна.
Игнорируя приятеля, Ева устремила взгляд больших темных глаз на Майкла.
– Ты понимаешь, что все они сейчас примутся охотиться на тебя? Все эти, воображающие себя Баффи.
В свое время Клер видела сериал «Баффи – истребительница вампиров[2]», но откуда о нем знала Ева? В Морганвилле книги и фильмы о ночных кровопийцах находились под запретом – вернее, те, где рассказывалось об их истреблении. Скачивание из Интернета строго контролировалось, хотя, можно не сомневаться, существовал черный рынок, где Ева и разжилась диском.
– Ты имеешь в виду своих соратников по борьбе с вампирами? – спросил Майкл.
Он, конечно, не забыл об арсенале колов и крестов, который Ева прятала в своей комнате. Раньше это казалось естественной попыткой защититься от враждебной внешней среды, но теперь стало походить на орудия домашнего насилия.
– Я никогда не стала бы… – Ева была задета его вопросом.
– Знаю. – Он нежно взял ее за руку. – Знаю. Выражение ее лица смягчилось – но всего на мгновение.
– Послушай, это действительно опасно. Они понимают, что ты более доступная мишень по сравнению с остальными, и ненавидят тебя сильнее прочих, поскольку ты человек нашего поколения.
– Может быть, – сказал Майкл. – Ева, пожалуйста, сядь.
Она не столько села, сколько рухнула, возбужденно барабаня по столу ногтями, покрытыми черным лаком.
– Дело дрянь, ты понимаешь? Девять с половиной баллов по десятибалльной шкале, примерно так.
– По сравнению с чем? – спросил Шейн – Мы и так живем в одном доме с чудовищем. Во сколько баллов это оценивается? А ты еще зарабатываешь дополнительные баллы за то, что трахаешься с ним…
Майкл вскочил так резко, что кресло с грохотом упало. Шейн выпрямился, сжав кулаки.
– Заткнись, приятель, – убийственно спокойно сказал Майкл. – Я серьезно.
Шейн смотрел не на него, а на Еву.
– Он будет кусать тебя. Он не может противиться этому влечению и, раз начав, не остановится, пока не прикончит. Или тобой владеет безумная готическая идея романтического самоубийства? Мечтаешь стать «сосиской» для вампа?
– Отвали, Шейн. Что ты знаешь о готической культуре? «Манстеров[3]» нагляделся? Папочку с арийскими наклонностями наслушался?
Прекрасно, Ева тоже в ярости. Значит, тут одна Клер сохраняет здравый рассудок.
– Перестань, Шейн. – Майкл все же постарался достучаться до приятеля. – Оставь ее в покое. Пока что ей причиняешь боль ты, а не я.
– Я не причиняю боли девушкам. – Шейн посмотрел в глаза бывшего друга. – Лучше возьми свои слова назад, козел.
Майкл сделал несколько шагов в его направлении, и Шейн оторвался от стены. Клер замерла, широко распахнув глаза.
Но тут Ева вклинилась между парнями, раскинув руки, чтобы не подпустить их друг к другу.
– Перестаньте, ребята, вы же на самом деле ничего такого не хотите.
– Да уж конечно, – холодно обронил Шейн.
– Прекрасно. Так либо врежьте друг другу, либо завязывайте с этим! – взорвалась Ева и отступила в сторону. – Только не надо притворяться, будто все дело в защите маленькой хрупкой девушки, потому что это не так. Все дело в вас двоих. Поэтому либо договоритесь между собой, либо валите отсюда. Как пожелаете – лично мне плевать.
Шейн бросил на нее странно обиженный взгляд, потом посмотрел на Клер, но та не шелохнулась.
– Хорошо, я ухожу.
Он повернулся и вышел, хлопнув дверью. Ева ойкнула.
– Не думала я, что он уйдет. – Казалось, она вот‑вот расплачется. – Что за идиот!
Клер взяла подругу за руку, Ева крепко сжала ее и снова прильнула к Майклу. Пусть он стал вампиром, но парочка казалась счастливой, и, как бы то ни было, Майкл оставался все тем же Майклом. Клер не понимала, почему Шейн злится. Его гнев вскипал, когда она меньше всего ожидала этого, и вроде бы без особого повода.
– Лучше я пойду и… – вызвалась она.
Майкл кивнул. Она встала и отправилась на поиски Шейна. Труда это не составило – он сидел на кушетке, расстреливая видеозомби на экране игровой приставки.
– Ты на его стороне? – спросил Шейн, и голова очередного монстра разлетелась на клочки.
– Нет. – Клер уселась рядом, но на некотором расстоянии. – Я вообще не понимаю, о каких сторонах идет речь.
– Что?
– Майкл – твой друг. Мы живем вместе. Какие могут быть стороны?
Он щелкнул пальцами.
– Постой, сейчас прикончу одного… Этот кровосос, подкарауливающий свои жертвы по ночам, когда‑то был моим другом.
– Шейн…
– На самом деле ты не понимаешь, что происходит. Он изменится. Все они меняются. Может, не сразу, не знаю. Сейчас он считает себя человеком со знаком плюс, но это не так. Он человек со знаком минус. Советую тебе не забывать об этом.
– Ева права. – Она смотрела на него ошеломленно и опечаленно. – Так мог бы говорить твой отец.
Шейн вздрогнул, остановил игру и отшвырнул пульт.
– Клер, это низко.
Даже в лучшие времена он не одобрял деятельность родного отца – уж слишком тот был нетерпим и слишком много бед натворил.
– Нет, всего лишь правда. Послушай, это же Майкл! Как ты можешь в нем сомневаться? Он же никому не причиняет вреда, верно? И признай – в Морганвилле совсем не плохо иметь поддержку со стороны вампира. Такого, чтобы был по‑настоящему своим для нас.
Но Шейн просто смотрел на экран, стиснув челюсти. Клер пыталась придумать еще какой‑нибудь способ убедить его, но тут звякнул дверной колокольчик. Шейн не шелохнулся.
Она вздохнула.
– Я открою.
Сейчас бояться было нечего – утро, солнце, по счастью, уже не такое жгучее. Лето, спалившее всю зелень штата Техас, наконец начало переходить в осень.
Но то, что Клер увидела, открыв дверь, заставило ее сощуриться под ослепительными лучами – мелькнула мысль, что глаза ее подвели.
Потому что на пороге стояла ее заклятая врагиня, шикарная сука Моника Моррелл, в сопровождении своих вездесущих гарпий Джины и Дженнифер. Все три выглядели как Барби и ее подружки, только увеличенные до натурального размера, наряженные, словно манекены модного магазина. Загорелые, лощеные, безупречные, начиная от губной помады и заканчивая педикюром. На лице Моники застыло выражение притворного добродушия, Джина и Дженнифер изо всех сил старались соответствовать, но их натянутые улыбки скорее напоминали брезгливые гримасы, будто вокруг пахло гнилью.
– Привет! – жизнерадостно провозгласила Моника. – Какие у тебя планы на сегодня, Клер? Я подумала, мы могли бы вместе провести время.
«Все ясно, – подумала Клер. – Я сплю. Только это не иначе как ночной кошмар. Моника, притворяющаяся моей подругой? Определенно у меня бред».
– Я… Чего ты хочешь?
Ее взаимоотношения с Моникой, Джиной и Дженнифер, начавшиеся с того, что они столкнули ее с лестницы в общежитии, с тех пор заметных улучшений не претерпели. Для крутых девчонок она была в лучшем случае насекомым, не стоящим внимания, а то и средством поразвлечься.
Может, все дело в Майкле? Ведь всего за одну ночь его статус изменился от «отшельника‑музыканта» до «очень сексуального вампира», а Моника всегда была поклонницей тех, кто имел клыки.
– Ты хочешь поговорить с Майклом?
– С какой стати? – удивилась гостья. – Разве он станет ходить с нами по магазинам?
– А‑а… – только и сумела ответить Клер.
– Шопинг – это своего рода терапия, а потом мы могли бы позаниматься. Неплохо бы заглянуть и в новое кафе, не во «Встречу», конечно. «Встреча» – это прошлый век. И мне вовсе не хочется все время торчать на глазах у Оливера, он и без того меня достал – теперь, когда взял на себя защиту нашей семьи. Во все лезет, даже проверяет мои оценки, представляешь?
– Я…
– Давай спасай мою жизнь. Мне позарез нужна помощь в экономике, а эти две такие тупицы. – Моника пренебрежительно махнула рукой в сторону своих лучших подруг. – Серьезно, пойдем с нами, пожалуйста. Ты такая умная… мне это может пригодиться. Думаю, нам стоит получше узнать друг друга – учитывая, как изменилась ситуация.
Клер открыла рот и закрыла его, так и не сказав ни слова. Две последние встречи с Моникой протекали так: Клер лежала на полу фургона, где ее избивали и запугивали.
– Понимаю, это звучит грубо… – в конце концов ухитрилась произнести она, – но… какого черта ты все это говоришь?
Моника вздохнула, приняв сокрушенный вид, – поистине удивительное зрелище!
– Я понимаю, о чем ты думаешь. Да, я вела себя с тобой как последняя сука и причинила много неприятностей. Мне очень жаль.
Джина и Дженнифер, ее неизменный греческий хор, закивали, шепотом повторяя: «Очень жаль».
– Но теперь все в прошлом, идет? Прощено и забыто?
Эти слова еще больше озадачили Клер.
– Но почему ты так себя ведешь?
Моника поджала напомаженные губы, наклонилась вперед и заговорила доверительным тоном, почти шепотом:
– Ну… дело не в том, что я повредила голову, а потом проснулась и решила, что ты крутая. Просто теперь ты на самом деле другая. Я могу помочь, познакомить с нужными людьми.
– Шутишь? В каком смысле – другая?
Моника наклонилась еще ближе.
– Ты подписала контракт.
Значит, дело не в Майкле. Положение Клер изменило то, что теперь она сделалась человеком Амелии.
Ужас какой!
– Доверься мне, – продолжала Моника. – Тебе нужен кто‑то, кто поможет сориентироваться.
Если бы кроме Моники на свете остался только Джек‑потрошитель, Клер скорее предпочла бы его.
– Прости, – сказала она. – Сегодня я занята. Но… спасибо. Может, как‑нибудь в другой раз.
И захлопнула дверь перед изумленным лицом гостьи. А обернувшись, подскочила от неожиданности – прямо у нее за спиной стоял Шейн и глядел на Клер так, словно видел впервые.
– Спасибо? – повторил он. – Ты благодаришь эту суку? За что? За то, что она избивала тебя и даже пыталась убить? За то, что погубила мою сестру? Господи! Сначала Майкл, теперь ты. Я не узнаю вас.
И, как это было ему свойственно, высказавшись, он просто повернулся и ушел. Тяжелые шаги протопали по гостиной, по лестнице, а потом наверху хлопнула дверь.
– Эй! – закричала она вслед. – Это простая вежливость!
– Ну и что за история с Моникой? – спросила Ева, когда везла Клер в университет. – Я бы сказала, что теперь тебе следует остерегаться ее даже больше, чем раньше.
– Мне показалось, она говорит искренне. Ведь ей не так‑то легко признать себя неправой.
Ева бросила на Клер свой фирменный взгляд, впечатление от которого усиливал мертвенно‑бледный макияж, безупречно подведенные глаза и губы цвета темной черешни.
– В мире Моники дружить – означает делать то, что пожелает Моника, и тогда, когда она пожелает. У меня не получается вообразить тебя одной из ее безмозглых подпевал.
– Нет! Я не говорила, что собираюсь дружить с ней, просто… Ты же спросила, и я ответила. – Клер с упрямым видом скрестила на груди руки и откинулась на спинку сиденья древнего «кадиллака». – Она мне не подруга! Моя подруга – ты.
– Значит, если Моника подсядет к тебе во время занятий, ты встанешь и уйдешь? Не верю – ты слишком хорошо воспитана. Не успеешь оглянуться, как начнешь повсюду таскаться с ними, а потом и сочувствовать этим тварям. Станешь рассказывать мне, что Моника не такая уж плохая, просто ее, бедняжку, никто не понимает. А потом не успеешь оглянуться, как вы станете заплетать друг другу косички и хихикать над парнями.
Клер издала звук, будто ее рвет.
– Ничего этого не будет.
– Ай, брось! Ты всех любишь, даже меня. И Шейна ты любишь, хотя, сказать прямо, сейчас он ведет себя как законченный идиот. – Вспомнив об этом, Ева сощурила глаза. – Кстати, о Шейне. Если он не возьмет себя в руки, клянусь, я ему хорошенько врежу. Ну, врежу и тут же дам деру.
Клер вообразила эту сцену и едва не рассмеялась. Даже самый удачный удар Евы разве что удивит Шейна, но Клер хорошо представляла себе обиженное, недоумевающее выражение его лица, словно говорящее: «Что такого я сделал, черт побери?»
– Я не популярная личность, – заявила она, – Моника не моя подруга, и я не собираюсь общаться с ней. Никогда. Конец истории.
– Клянешься?
– Клянусь. – Клер вскинула руку.
Но похоже, ей все же не удалось убедить Еву до конца.
– Ха! Посмотрим.
– Послушай, если мы подруги, как насчет того, чтобы угостить меня мокко?
– Попрошайка.
– Из всех нас ты одна имеешь работу.
Во второй половине дня пошел холодный, хлещущий дождь ранней осени – редкость для здешних краев. А Клер, как и девяносто процентов других студентов, даже не подумала захватить с собой зонтик. Пришлось шлепать в любимую химическую лабораторию по лужам, мимо пустых скамеек и промокших досок объявлений. Она ненавидела дождь, да и в рюкзаке не было места для плаща, который, к счастью, столь редко бывает нужен в этой части Техаса. А теперь вот придется промокнуть насквозь; как бы и книги не залило, хотя рюкзак вроде бы водонепроницаемый…
– Ты, похоже, замерзла, – произнес голос сзади.
Дождь разом как отрезало, лишь слышалось глухое постукивание капель по тонкой натянутой кровле.
Клер сморгнула воду и обнаружила, что теперь идет под зонтом, достаточно большим, чтобы под ним уместились четыре или пять таких, как она… или одна она плюс парень, который держался за ручку. Потому что он выглядел просто огромным и к тому же симпатичным, напоминая могучего футболиста. У него была шоколадного цвета кожа, блестящие карие глаза, рост примерно шесть футов пять дюймов, сложение соразмерное, вес соответственный, вид в целом очень приятный. Рядом с ним Клер выглядела совсем крошечной. Да что там – даже Шейн по сравнению с этим парнем показался бы маленьким.
– Меня зовут Джером, – представился он. Надетая на нем футболка спортивного факультета делала вопросы насчет специализации совершенно излишними. – Привет!
– Привет, – ответила она, удивляясь тому, что столь самодостаточный человек побеспокоился прикрыть ее своим зонтом. – Спасибо. А я Клер.
Встряхнув мокрый рюкзак, она взяла его в левую руку, а правую протянула парню. Он пожал ее. Его ладонь была втрое больше, чем у нее; Клер не сомневалась, что такой ладонью можно запросто обхватить футбольный мяч.
– Куда ты идешь, Клер?
– В химическую лабораторию.
Она кивнула на здание, находящееся на другой стороне внутреннего двора, через площадку размером как раз с футбольное поле, и он свернул туда.
– Послушай, это очень мило с твоей стороны, но ты вовсе не обязан…
– Никаких проблем. – Он улыбнулся, показав ямочки на щеках. – Я слышал, научный корпус – приятное местечко. И с подругой можно встретиться…
– Но меня никто не…
Джером кивнул на группку хорошеньких девушек, прячущихся от дождя под навесом научного корпуса. Стоящая в центре Моника Моррелл послала ему воздушный поцелуй.
– А, эта подруга… – пробормотала Клер. Ее мнение о Джероме упало на несколько десятков пунктов, ударилось о дно и пошло вглубь, в направлении Китая. – Послушай, я ценю твое внимание, но я не сахарная и не растаю.
Она резко свернула и пошла быстрее, однако Джером без единого слова в два шага догнал ее и опять накрыл зонтом. Клер сердито оглянулась на него.
Он вскинул брови.
– Я весь день могу играть в эту игру.
– Прекрасно. Но мне не нужны никакие любезности от Моники.
– Девушка, это всего лишь зонт, а не «ламборджини». И я даже не одалживаю его тебе, так что любезность не так уж велика.
Без единого слова Клер продолжала быстро шагать, опустив голову. У подножия лестницы научного корпуса Джером остановился, а она понеслась наверх и встала под бетонный навес крыльца, забитого прячущимися от дождя студентами.
Парень улыбнулся ей снизу и помахал рукой; при этом она заметила на его запястье бронзовый или медный браслет.
Он находился под защитой, а значит, родился в Морганвилле.
Клер чихнула, шмыгнула носом и потащилась в аудиторию.
Дождь продолжался весь день и всю ночь. Однако следующее утро выдалось ярким и сияющим, а бледно‑серебристое солнце светило не так яростно, как летом, обещая хороший денек. Клер уже приняла душ, когда в ванную протопала Ева, больше похожая на ходячую смерть, чем основная масса настоящих вампиров. Не обращая внимания на подругу, она снова включила воду, а Клер спустилась вниз. Майкл возился с кофеваркой. Удивительно, но, сделавшись вампиром, он стал подниматься раньше всех. Может, просто радовался тому, что больше не лишается тела при первых проблесках зари.
– Ева встала. Лучше завари ей кофе покрепче.
Майкл одарил ее легкой улыбкой, от которой у любой девушки замерло бы сердце. По счастью, он знал об этом и умело дозировал свое очарование.
– Что, так плохо?
Обдумывая ответ, она взяла миску и коробку с сухими хлопьями для завтрака, достала из холодильника молоко, стоящее позади бутылок с пивом – доставленной трудами Шейна контрабандой.
– Видел фильм, где зомби выедают мозги людей?
– «Ночь живых мертвецов»?
– Эти уроды обратились бы в бегство при одном взгляде на Еву.
Майкл досыпал в кофеварку зерен. Клер отметила, что выглядит он очень хорошо: высокий, сильный, уверенный в себе, в красивой голубой рубашке, вполне приличных джинсах и… кроссовках.
– Ты куда‑то собираешься?
– Нашел работу. В магазине музыкальных инструментов. В основном буду демонстрировать и продавать гитары, но хозяин не против, чтобы я давал и частные уроки.
Потрясающе! И чувствовалось, что он рад. Прикусив губу, Клер пыталась упорядочить множество мгновенно возникших вопросов.
– А как же… солнце?
Это казалось первым препятствием.
– Мне предоставили машину. Она в гараже. Полностью непроницаема для солнечных лучей, а при магазине подземная парковка.
– Предоставили… Кто предоставил? Город? Амелия?
«Не будь тупицей» – вот что выражал его взгляд.
Но вслух Майкл ответил не сразу, а сначала закрыл кофеварку и включил ее; она засвистела, и ручеек кофе потек в кружку.
– Это стандартная процедура для новых вампиров – так они говорят.
– Новых вампиров вот уже пятьдесят лет не появлялось, а процедура действует?
Он пожал плечами. Клер чувствовала, что его смущают ее расспросы, но остановиться не могла.
– Ты никогда не интересовался, почему их не было так долго?
– По‑моему, проявлять излишнее любопытство здесь неуместно.
Она поняла, что он имел в виду не только себя… и все равно не сдержалась.
– Майкл… эту работу тоже они тебе устроили?
– Нет. Я давно знаком с хозяином и договорился самостоятельно. Они предлагали…
Он замолчал, видимо решив, что и так сказал слишком много. Но Клер догадалась, что он имел в виду.
– Они предлагали тебе какую‑то работу в сообществе вампиров, да? Или… О господи! Предлагали тебе стать защитником?
– С места в карьер это не делается, – ответил он, не сводя взгляда с кофеварки. – Такое право нужно еще заработать, так они говорят.
Клер вообразила Майкла, владеющего людьми и собирающего с них дань, словно какой‑нибудь мафиозный дон. Сама идея такой возможности причиняла боль, и Клер попыталась скрыть ее.
Словно прочтя мысли девушки, он посмотрел прямо ей в глаза.
– Ничего такого я делать не собираюсь. У меня есть работа. – Неожиданно он подался к ней, и она вздрогнула, но он сделал глубокий вдох и извиняющимся жестом вскинул руку. – Прости. Я иногда забываю… Знаешь ли, нелегко научиться правильно двигаться в