С точки зрения советской стороны, рижская граница была наиболее удобным рубежом для вторжения в СССР, не имевшим никаких естественных препятствий до Днепра. В итоге Польша воспринималась советским руководством как потенциальный противник №1. Поэтому западная граница СССР укреплялась как никакая другая и в 1920-х, и в 1930-х годах. Стремление Варшавы к доминированию в Восточной Европе воспринималось в Москве как подготовка военно-политического союза на западных советских границах, реализация идеи «санитарного кордона» против него. В этом мнении Кремль укрепляло и постоянное отклонение польской стороной любых советских предложений, направленных на снижение взаимной подозрительности. Со своей стороны польское руководство опасалось подобными уступками показать свою слабость и, естественно, демонстрировало «силу» и в Прибалтике, и в Румынии [7, c. 211].
Вопрос о судьбах Польского государства решался на двухсторонней советско-германской основе. Перед нападением на Польшу Гитлер предполагал после раздела ее территории создать в качестве буфера «остаточное Польское государство». Однако Сталин после вступления в военные действия решительно отвел эту идею - сначала, 20 и 25 сентября, через посла, а затем в ходе переговоров 28 сентября 1939 г., заявив, что это неизбежно вызовет стремление польского народа «к национальному единству, что может привести к трениям между СССР и Германией» [8, c. 23].
Закрепил раздел территории Польши, ликвидацию Польского государства и его армии - договор о дружбе и границе между СССР и Германией (28 сентября 1939 г.), к которому прилагались один конфиденциальный и два секретных протокола. Были определены, в частности, взаимные обязательства по недопущению обеими сторонами «польской агитации, направленной на территорию другой стороны», принятие «соответствующих мер» и взаимное информирование о принятых мерах [10, c. 35].
Советская оценка событий 17 сентября 1939 г. сочетала в то время декларирование «освободительного похода Красной Армии» с целью защиты братского украинского и белорусского народов от немецкой агрессии и фактическое признание боевого взаимодействия с немецкими войсками. В заявлении В.М. Молотова на заседании Верховного Совета 31 октября 1939 г. говорилось: «…надо указать такой факт как военный разгром Польши и распад Польского государства. Правящие круги Польши немало кичились «прочностью» своего государства и «мощью» своей армии. Однако оказалось достаточно короткого удара со стороны германской армии, а затем Красной Армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора [8, c. 29].
Изложенные обстоятельства убедительно свидетельствуют, что сталинское руководство грубо нарушило Рижский мирный договор и договор о ненападении между СССР и Польшей 1932 г. Оно ввергло СССР в действия, которые подпадают под определение агрессии согласно конвенции об определении агрессии от 1933 г. Тем самым принципиально важные вопросы внешней политики СССР решались с прямым нарушением международного права. Это непосредственно отразилось на судьбах различных социальных групп польского общества. Действия в отношении польской армии и так называемых «польских военнопленных» были воплощением политики, выраженной в заявлении В.М. Молотова о советско-германских отношениях как о «дружбе, скрепленной кровью» [11 c. 160].
Стремясь ускорить события, германская сторона использовала слухи о возможности заключения польско-германского перемирия, после которого, разумеется, Советскому Союзу было бы крайне сложно мотивировать присоединение западнобелорусских и западноукраинских земель под предлогом защиты братских украинского и белорусского народов «от германской опасности» в условиях распада Польского государства. Хотя советская сторона заранее предупредила германскую о своем намерении мотивировать присоединение западных земель не столько распадом Польши, сколько германской угрозой, это было с раздражением встречено в Берлине. Советские войска вступили на польскую территорию рано утром 17 сентября.
Следующим шагом должно было стать оформление новой советско-германской границы по бывшим польским территориям.
сентября в Москву прибыл министр иностранных дел Германии И. фон Риббентроп, а на следующий день был подписан Договор о дружбе и границах между СССР и Германией. Согласно секретному дополнительному протоколу к этому договору Литва была отнесена к сфере интересов Советского Союза, взамен чего СССР согласился на переход в зону германских интересов Люблинского и части Варшавского воеводств, ранее туда не входивших. Советский Союз так же изъявил готовность согласиться с исправлением в пользу Германии юго-западного участка линии тогдашней германо-литовской границы после того, «как только СССР примет специальные меры на литовской территории для защиты своих интересов». Одновременно Риббентроп и Молотов подписали от имени своих правительств совместное заявление, в котором ответственность за продолжение войны в Европе возлагалась на Великобританию и Францию, а СССР и Германия подтверждали интерес к взаимным консультациям в этой связи. Таким образом, союз между Москвой и Берлином был оформлен полномасштабным межгосударственным договором [9, c. 35].
Советский Союз включился в интенсивный экономический обмен с Германией, поставляя ей продовольствие и стратегические материалы - нефть, хлопок, хром, другие цветные металлы, платину и иное сырье, получая взамен антрацит, стальной прокат, машины, оборудование и готовые изделия. При такой структуре торговли поставки из СССР во многом сводили на нет эффективность экономической блокады, введенной против Германии атлантическими странами с началом войны [14, c. 17].
В результате раздела Польской Республики советские войска заняли территорию около 190 тыс. кв. км с населением около 12 млн. чел. - преимущественно украинцев и белорусов. Линия соприкосновения советских и германских войск грубо совпала с «линией Керзона» - приблизительной границей расселения поляков, с одной стороны, и украинцев и белорусов, с другой. Присоединение Западной Украины и Западной Белоруссии к СССР было оформлено решением пятой сессии Верховного Совета СССР в ноябре 1939 г., «удовлетворившего просьбы» народных собраний соответствующих территорий, молниеносные «выборы» в которые были проведены в условиях советской оккупации. Государственная граница СССР была отодвинута на 200-300 км к западу [7, c. 348].
Вопрос о границе всецело интересовал польское правительство в эмиграции.
Впервые после 17 сентября 1939 года вопрос о новой границе вместо «рижской» поднялся во время капитуляции Франции, когда генерал Сикорский 18-19 июля вёл переговоры в Лондоне о переезде своего правительства на английскую территорию. Хотя этот вопрос был поставлен там людьми, которые представляли страны с противоположными интересами - СССР и Польшу, однако можно предположить, что инициаторы находились в одном месте - Москве.
При встрече Сикорского с министром иностранных дел Англии Галифаксом, глава польского правительства заявил, что готов к контактам с советским правительством, при условии, что вопрос о восточной границе Польши будет обсуждаться свободно.
В программных тезисах по внешней политике, утверждённых Радой министров 19 августа 1940 года, условием нормализации отношений с СССР называлось восстановление «рижской» границы.
Что касается Москвы и Лондона, то там поняли возможность эффективного давления на правительство Сикорского, пользуясь его интересом по созданию на территории СССР великого польского войска. Вопрос о «рижской» границе переместился в плоскость англо-советских отношений [8., c. 67].
Опираясь на союзный договор с Англией 1939 года, польское правительство продолжал вести дискуссию о «рижской» границе и в начале 1941 года. В таком положении проблема оставалась до нападения Германии на СССР [8., c. 68].
В выступлении по радио 23 июня 1941 г. Сикорский заявил, что его правительство имеет две цели; подтвердить, что германо-советские соглашения о разделе Польши аннулируются и признаются ничтожными, и добиться освобождения польских военнопленных и депортированных в СССР. По его мнению, аннулирование советско-германского пакта о ненападении возвращало советско-польские отношения к Рижскому мирному договору 1921 г. В последовавших затем переговорах с советским послом в Лондоне И. Майским польская сторона настаивала на аннулировании советско-германских соглашений, возвращении к границе 1921 г. и прекращении состояния войны между СССР и Польшей. Советская сторона утверждала, что состояния войны не существует, поскольку польское государство перестало существовать в сентябре 1939 г. Польское правительство, поскольку оно не обладало без одобрения парламента правом изменять границы Польши, предложило урегулировать пограничные проблемы после окончания войны. Советская сторона выступала за создание «национального» польского государства, но возражала против возвращения к границе 1939 г., настаивая на формировании польского государства в этнографических границах [6, c. 110].
Польское правительство пыталось добиться отказа Советского руководства от всех правовых актов, принятых по отношению к восточным польским землям после 17 сентября 1939 г., и признать, что оно не может единолично решать судьбу поляков, оказавшихся на территории СССР. В СССР решение по вопросу «рижской» границы мог принять только Сталин, которому в тот момент было не до Польши.