В глубь веков
Как бы ни был богат и увлекателен наш нынешний день, мы нередко обращаемся к своему прошлому, к истории. И это понятно: чтобы в полную меру оценить величие труда современников, надо знать, как работали, боролись и жили предшествовавшие поколения. Мы поведем речь о Луге.
Чем же примечательно прошлое города Луги и его окрестностей? Что рассказывает история об этом крае?
В глубокую старину уводят нас следы первых поселений на лужских землях. Если вы побываете в деревне Мерёво, на берегу Мерёвского озера, вам покажут места, где в 1950 году известный астроном Пулковской обсерватории Н. А. Козырев обнаружил следы стоянки первобытного человека. На песчаной отмели, под слоем песка, он нашел наконечники стрел, скребки и остатки глиняной посуды, которыми пользовались люди, жившие за много веков до нашей эры.
Километрах в пятидесяти от Луги, у деревни Малый Удрай (ныне Новгородской области), на высоком продолговатом холме находится городище. Это - остатки более позднего поселения наших предков. Они жили в эпоху бронзы и железа. Видимо, такие поселения были и на территории нынешнего Лужского района.
С незапамятных времен земли, прилегающие к рекам Луге, Шелони, Мете и озеру Ильмень, занимало славянское племя. В IX веке центром у них был Новгород. Киевский летописец пишет об этом племени просто "новгородцы" ("ноугородцы"), или "славяне" ("словене").
В низовьях реки Луги соседями славян были финно-угорские племена: водь, ижора, чудь. Отсюда название рек, селений - Ижора, Чудово.
В районе Луги нередко встречаются круглые и продолговатые холмы - курганы и жальники. Это - языческие кладбища славян. Близ деревни Старые Крупели такой курганный могильник невелик, а около деревень Волосковичи, Малое Конезерье, Великое, Раковичи и других сохранились курганные могильники по сорока с лишним насыпей. Небольшие по размеру могильники могли быть сооружены жителями одной деревни. Курганные кладбища с десятками насыпей - место погребения, устроенное для нескольких близлежащих деревень или крупного поселения. Так, у села Наволок находится могильник из сорока пяти насыпей. Видимо, село, расположенное на важном торговом пути, было многолюдным.
Курганы, жальники, цельные городища - укрепленные поселения (остатки некоторых сохранились и до наших дней) - расположены в основном по берегам Луги, Оредежа, Череменецкого озера, у истоков реки Плюссы. Водоемы издавна не только кормили и поили местных жителей, но и служили им удобными дорогами, связывающими соседние и дальние племена. Позднее здесь пролегал один из торговых путей, соединявших через Финский залив и Балтийское море Новгород с Западом.
Небольшие, но полноводные реки служили для перехода из одной водной системы в другую. Из Луги, например, можно было попасть в реку Нарову, затем в Чудское и Псковское озера, а через реку Великую - в древний город Псков. В местах, где лодки нужно было перетаскивать по суше (волочить), возникали поселения с названиями Волок, Наволок. По этим дорогам передвигались новгородские дружины к своим западным границам для защиты русских земель от врагов.
Для ведения судоходства по рекам Луге и Оредежу новгородцы построили в среднем течении Оредежа довольно крупную по тем временам верфь. Селение назвали Тёсово. Здесь строились как торговые и военные корабли, так и суда для местного сообщения. Небольшие суда в те времена люди выдалбливали из стволов липы, дуба или осины. Более крупные, предназначенные для заморских плаваний, имели дощатый каркас с поперечными ребрами. Вмещая до пятидесяти человек с вооружением и запасом продовольствия, они были довольно быстроходны. Сами названия селений - Тёсово, Тесово-4, Тесово-Нетыльское - свидетельствуют о том, что здесь заготавливался лес.
Новгородцы имели всё необходимое для строительства флота. Паруса, канаты делались из пеньки и льна. Металлические крепления кузнечные мастера изготовляли из железа, добываемого в новгородской земле из болотной руды. Сырьем для специальной корабельной краски служила также местная болотная красящая земля. Изготовлением краски занимались жители деревни Сабо.
Тёсово было одновременно и пристанью (станом) по сплаву леса в устье реки Луги, которым торговали новгородские купцы с западными странами. Вот почему всевозможные захватнические набеги, совершаемые иноземцами на новгородские земли, в первую очередь обрушивались на Ям-Тесово, дабы лишить новгородцев важного поселения.
Согласно так называемым изгонным книгам, основные пути сообщения Новгорода с Прибалтикой проходили именно через Тесово и лужские земли. Один путь - водный - шел от Тесова по реке Оредежу, затем по Луге через станы Жальцы, Нелмовжа, город Ям и далее - в Ивангород и Финский залив. Существовала ивангородская сухопутная дорога. Она шла следующим образом: от Новгорода до Лусского яму - 25 верст, от Лусского яму до Тесова - 25 верст, далее до Чащинского яму - 35 верст, от Чащинского до Грозненского - 30 верст, от Грезненского до Врутского - 30 верст, от Врутского до Ямы-города - 30 и далее до Ивангорода - 20 верст.
Новгородские владения на западе еще в древние времена часто подвергались опустошительным набегам. Но не только с мечом приходили на наши земли северные и западные соседи. В грунтовых ямах курганных захоронений ученые находили среди предметов быта монеты, украшения англосаксонского происхождения. В свою очередь в Эстонии, на острове Эзель, найден серебреник Ярослава Мудрого, киевского князя, которому подчинялись новгородские славяне. Эти находки свидетельствуют о том, что между славянами и их прибалтийскими и северными соседями шла оживленная торговля.
Во времена древнерусского государства и в период феодальной раздробленности земли Лужского района находились под владычеством Новгородского княжества. Владения Новгорода простирались тогда на севере до Онежского и Ладожского озер, на западе - до берегов Финского залива, на востоке - до Уральских гор. По словам Карла Маркса, новгородская земля в то время являлась главной русской республикой, властвовавшей в северной России.
Лужские погосты, как и все новгородские поселения, были данниками киевских князей. О том, что княгиня Ольга ходила со своей дружиной на Мету и Лугу за данью, поведал нам летописец. В Киевской летописи под 947 годом читаем: "Иде Вольга Новгороду и устави по Мсте погосты и дани и по Лузе оброки и дани..." ("Пошла Ольга в Новгород и установила по Мете погосты и дань и по Луге оброк и дань"). Кстати, это первое упоминание о реке Луге в древних русских летописях.
Земли, расположенные вдоль реки Луги, вместе с водскими и ижорскими являлись западной окраиной новгородских владений, да и всей Руси. Поэтому не только в древности, но и в более поздние времена, вплоть до начала XVIII века, эти земли были ареной многочисленных сражений, военных походов. История Лужского района - героическая страница мужественной борьбы русского народа за свою национальную независимость и свободу. Немало ярких свидетельств этой трудной и славной борьбы наших предков сохранило нам время и память людская.
Когда немецкие крестоносцы в XII-XIII веках покорили прибалтийские племена, их владения стали межеваться с новгородскими. Восстания эстов, латышей против рыцарей-захватчиков, борьба этих народов за свое освобождение вызывали симпатии славян. Не раз новгородцы помогали соседям в битвах или укрывали остатки разбитых повстанческих отрядов на своей земле.
Воспользовавшись тяжелым положением Руси после нашествия Батыя, немецкие рыцари решили продолжить свои завоевания за счет новгородских и псковских земель. В 1240 году они договорились со шведами о совместном походе на Русь. Шведы выступили на Неву и Ладогу, немцы - на Изборск и Псков.
Быстро собрав дружину, новгородский молодой князь Александр неожиданно появился на Неве, у стоянки шведских кораблей, и наголову разбил врага. (За эту блестящую победу народ назвал Александра Невским.)
Но немецкие рыцари захватили Изборск и Псков и двинули вскоре свои отряды в глубь новгородской земли. Пало Копорье: водь и ижора стали данниками немцев. Настали черные дни и для лужских деревень, погостов, сел. Враги прошли всё течение Луги вплоть до Сабельского погоста. Они захватили Тесово, крупнейшее селение на реке Оредеже (ныне Ям-Тесово), и их отряды появились в тридцати верстах от Новгорода. Они жестоко расправлялись с непокорными, грабили крестьян.
"А на волость Новгородьскую нападоша Литва, Немци и Чюдь, - рассказывал впоследствии летописец, - и поимаша по Луге вси кони и скот, и нельзе бяше орати по селом и нечим..." ("А на волость Новгородскую напали литва, немцы и чудь и взяли по Луге всех коней и скот, и нельзя было пахать по селам и нечем".)
Александр Невский, соединившись с новгородским боярством, встал во главе ополчения, чтобы спасти русскую землю от разорения и опустошения. Ополчение собиралось со всех новгородских погостов. Пробирались тайными тропами в Новгород к князю Александру и ратники с захваченных немцами земель, с Луги.
Первые схватки с врагом произошли на лужских землях, так как Александр двигался на Водскую землю (в нижнем течении Луги) и Копорье. Освободив эти окраины, князь снова вернулся в южные районы и выгнал немцев из Пскова. А 5 апреля 1242 года произошла решающая битва на льду Чудского озера, оставившая на века память о мужестве и героизме русского народа.
Рыцарское наступление на восток было приостановлено. Кичливые завоеватели пришли к новгородцам просить мира, невыгодного и позорного. "Того же лета, - писал летописец, - Немци прислаша с поклоном: без князя что есмы зашли Водь, Лугу, Пльсков, Лотыголу мечем, того ся всего отступаем; а что есмы изъимали мужии ваших, а теми ся розменим: мы ваши пустим, а вы наши пустите". ("В тот же год немцы прислали с поклоном: что мы завоевали без князя Водь, Лугу, Псков, Летьголу, от того от всего отказываемся, а что мы забрали ваших воинов, а теми разменимся: мы ваших пустим, а вы наших пустите".)
Эта победа имела выдающееся историческое значение. Александр Невский дал на берегах Чудского озера столь решительный урок рыцарям-захватчикам, что, по словам Маркса, "прохвосты были окончательно отброшены от русской границы".
Но шли годы, десятилетия, новые притязатели на новгородские земли тревожили покой мирных деревень и сел. В 1300 году приплыли из-за моря в Неву шведы, привезли с собою мастеров и построили на водской земле крепость, усилив ее метательными орудиями. Назвали ее Ландскроной - венцом земли. Новгородцы с мечом выпроводили непрошеных гостей, а крепость разрушили.
Постоянные набеги совершали и литовские князья. Их, как и многих других захватчиков, привлекал район нынешней Луги - наиболее густо заселенный и богатый. В 1346 году князь Ольгерд с войском вторгся в новгородские владения. Литовцы подошли к реке Шелони и в местечке, где в Шелонь впадает речка Мшага, стали лагерем. Ольгерд отправил своего гонца к новгородцам с уведомлением: "Хочу с вами видеться: бранил меня посадник ваш Евстафий Дворянинец, называл псом". Не дожидаясь ответа, литовский князь Мшагою пробрался к Луге и взял "Лугу на щит". Он разорил захваченные земли по рекам Шелони и Луге. Новгородские дружины выступили навстречу врагу. Но возмездие не свершилось: литовцы с награбленным добром бежали с новгородских владений. Вернувшись из похода, новгородцы собрали вече и убили своего посадника, крича ему: "Из-за тебя опустошили нашу волость".
Старожилы, проживающие в верховьях Луги, у селений Малый и Большой Волочек, где прежде проходил главный волок от реки Луги к реке Мшаге, нередко называют эту местность "Ольгердово становище".
Через погост Бельский, в двух километрах от селения Белая Горка, проходила дорога, в старину называвшаяся Литовской. Нередко на ней появлялась "литва", совершая разбойничьи нападения на новгородские земли. "Гостями с юга" называли здесь непрошеных чужеземцев. По Литовской дороге позднее передвигались войска Петра I под город Нарву.
Есть в древнерусской литературе интересное произведение "Рукописание Магнуса, короля свейского", создание которого связано с разгромом крестового похода на Русь шведского короля Магнуса в 1348 году. Со всех стран Европы собрали шведы войско, чтобы завоевать Русь и распространить в ней "истинное христианство", то есть католичество. Новгородцы первыми приняли удар шведов и с честью отстояли рубежи русской земли. А неизвестный русский писатель XIV века сложил "Рукописание Магнуса, короля свейского", чтобы рассказать в нем о непобедимости русского народа, о священной правоте его борьбы за свою независимость. Рассказ ведется от имени короля Магнуса. Перед смертью король завещал не воевать с Русью, ибо такая война обречена на провал: "Не наступити на Русь... зань же нам не пособляется... а хто наступит, на того бог и огнь и вода". Гордость за свой народ, любовь к родине нашли отражение в этом патриотическом произведении.
Для защиты своих владений от иноземных завоевателей новгородцы в 1279 году построили крепость Копорье, а в конце XIV века - крепости Яма на Луге (Ямбург, ныне Кингисепп), Ивангород на Нарве, Порхов на Шелони. В войнах с немцами и шведами в XV веке эти крепости служили щитом для русских. Благодаря им спокойнее стало и на лужских землях. Но в ливонскую войну вновь до этих мест докатились сражения.
Память о событиях времен ливонской войны хранит Сяберское озеро. На одном из островов здесь был монастырь.
В Новгородской летописи рассказывается история его гибели: "Монастырь на озере на Сябере на острову, от Литовских людей воеван... А у войны остался в келье старец Филат, да две кельи пусты, да три места, что были кельи, сожгли Литовские люди". В местных преданиях говорится о богатствах монастыря, утопленных в озере, о кладах, схороненных в лесу от врагов.
Та же участь постигла и монастырь в селении Городец: он был "развоеван от Литовских людей и Немецких".
Одним из интересных памятников, связанных с ливонской войной, является Череменецкий монастырь. Он был основан в XV веке, во времена присоединения Новгорода к Московскому государству.
Как повествует старинная легенда, на острове Череменецкого озера крестьянину деревни Русыня якобы явилась икона святого апостола Иоанна Богослова. Об этом сообщили великому князю московскому Ивану III, находившемуся в это время в Новгороде. И он повелел учредить на острове монашескую обитель.
Когда-то Череменецкий монастырь находился на двух островах, но со временем здесь образовались перешейки, соединившие острова с материком.
Само название озера и монастыря, как считают некоторые лингвисты, происходит от древнерусского слова "черма", то есть возвышенное неровное место.
Во время ливонской войны в XVI веке монастырские владения были опустошены рыцарями, а монастырь разграблен и сожжен. В новгородских летописях конца XVI века так рассказывается об этом:
"Монастырь Богословский на Череменецком озере. А в нем церковь камена Иван Богослов да церковь древена Рожество Пречистые с трапезою и с келарскою. Зжен и воеван от Литовских людей. А на пожарище остался в монастыре черной поп Закхей, да два старца, да шестнадцать мест келейных, а старцев побили и в полон поймали Литовские люди".
В 1707 году в монастыре, на месте деревянной церкви, была построена каменная. Этот памятник русского зодчества начала XVIII века сохранился до наших дней.
Легенда о "чудесном явлении" иконы Иоанна Богослова, имя которого носила обитель, служила кормушкой "святым отцам". Монахи носили икону по деревням и возвращались с тяжелыми от монет кружками и нагруженными возами. Ловко обманывая жителей лужских деревень, монахи собирали по дворам масло, яйца, кур, мед, хлеб, обирая и без того бедный народ.
Духовные отцы владели окрестными землями и лесами. Монастырь имел своих крепостных. Ему принадлежали деревни Госткино и Наволок. Если бы кто-нибудь из крестьян осмелился наловить рыбы в Череменецком озере, то не миновать ему штрафа: озеро считалось угодьем монастыря. Монастырские работники нередко отправлялись на рыбный промысел и на реку Нарву, - там были арендованные монастырем участки. В более позднее время большой доход приносили монастырские дома в городе Луге и часовня в Петербурге на Моховой улице.
Академик Озерецковский, посетивший Череменец в 1815 году, писал: "Череменецкий монастырь имеет собственное землепашество, скотоводство и рыбную ловлю. Разумеется, что монахи сами на земле не пашут, ни рыбы не ловят, а отдают угодья своим крестьянам, сами же живут как помещики, имея превыгодные места, на каких лежат все в Европе монастыри, которых многое множество".
На территории монастыря находилось кладбище именитой знати, - здесь хоронили "детей боярских и дворянских". А в темницы, в заточение отправляли неугодных церкви или властям людей, "вольнодумцев опасных или непокорных еретиков". Позднее на покаяние и исправление в монастырь стали попадать и мелкие преступники. Одно из архивных дел рассказывает даже о том, как сюда по этапу был направлен тринадцатилетний мальчик, сын крестьянина Нижегородской губернии Григорий Васильев, за кражу у помещика курицы. Приговор о его заточении гласил:
"Поместить в Череменецкий и Иоанно-Богословский монастырь и выдержать в нем четыре месяца в качестве арестанта под строгим надзором настоятеля за его поведением и по истечении четырех месяцев отправить через полицию в департамент СПБ управления благочестия".
Настоятель монастыря сообщал церковному начальству в Петербурге, что узники, особенно дети, привозятся сюда в зимнее время часто полураздетыми и связанными по рукам и ногам.
Череменецкий монастырь существовал до 1929 года. Потом он был закрыт, а в его зданиях разместилась сельхозартель "Красный Октябрь". Позднее здесь открылась школа садоводства, а сейчас - туристская база.
В начале XVII века шведы, не оставившие надежды на захват русских северо-западных областей, воспользовались "смутным временем" на Руси и вторглись в бывшие новгородские земли. Это было сделано под предлогом оказания помощи царю Василию Шуйскому в его борьбе с поляками. Но вскоре "благодетели" сбросили свою маску. Новгородский край подвергся страшному опустошению.
Около десяти лет река Луга с прилегающими к ней деревнями и селами находилась в руках захватчиков. Наемные отряды шведского войска насильственно сгоняли крестьян на работы, отбирали продовольствие, скот, лошадей, обременяли постоями и поборами. Ослушавшихся постигала жестокая кара. Запылали подожженные деревни и погосты, полилась кровь русских людей, не желавших покориться врагу.
Начался массовый уход населения из-под ига иноземцев в глубь Руси. Уходили из городов, из деревень - посадские люди, крестьяне, дворяне. Даже Новгород Великий опустел и затих: кто ушел "на Москву", кто умер от голода или от руки наемного солдата шведской армии. Пустовали починки, села. Оставшиеся крестьяне скрывались в лесах и непроходимых болотах. Земля стояла непаханой и зарастала буйной зеленью сорных трав.
Бесчинства, грабежи, жестокость врагов вызвали народное возмущение по всей земле, занятой шведами, от Корелы до Новгорода и Гдова. Разгорелась партизанская война, война справедливая и мужественная. Она охватила и территорию нынешнего Лужского района.
В октябре 1615 года из Нарвы в Новгород по этим землям проезжало голландское посольство для участия в мирных переговорах между русскими и шведами. Кроме свиты его сопровождала охрана в 120 конников и 25 солдат, - видимо, было хорошо известно об опасностях этого пути. "Конница и пехота служили для охранения нас от казаков, которые скрывались в лесах и бродили вдоль по дороге, которая весьма опасна", - записал один из членов посольства.
В селе Тесово находился один из центров партизан. Партизанские отряды были подвижны и настигали врагов в любом погосте или деревне. Недаром фуражирские отряды шведов боялись появляться в отдаленных от больших крепостей местах. Шиши (так называли шведы партизан) не давали им покоя. Крестьяне прятали хлеб, уничтожали фураж, убивали солдат и нападали на королевских гонцов. Дороги из Новгорода (там находился предводитель шведских войск Яков Делагарди) в Швецию были под контролем партизан.
Во вражеской армии начались голод, болезни, недовольство солдат. В письме к королю из Новгорода шведский воевода Фридрих Горн жаловался на русских мужиков и говорил о бедственном положении армии: "Как только хлеб вымолочен, они сжигают солому, чтоб у нас не хватило корму лошадям. Здесь кругом не заготовлено нисколько сена. Почему я боюсь, что через два месяца немного лошадей останется в живых. Люди болеют, и очень тяжело, так как у них тоже ничего нет".
Именно партизанская война заставила шведов начать переговоры о мире и отказаться от большей части захваченных русских земель. Русские люди еще раз показали, что они готовы на любые лишения и жертвы ради свободы и национальной независимости.
Начиная с XII века, в Новгородской летописи можно часто встретить записи об урожае хлеба, о ценах на рожь, ячмень, овес, упоминания о том, что нечем было пахать землю. И это не случайно. Летописец говорил о самом насущном, так как хлебопашество было основным занятием крестьян во всех новгородских пятинах (областях), в том числе и в Шелонской, в которую входили лужские земли.
В суровой борьбе с природой протекала жизнь лужского крестьянина. Деревянной сохой он царапал скупую песчаную или болотистую почву, мозолистыми руками выкорчевывал лес, отвоевывая у природы клочок поля. Удобрялась земля золой от сожженного леса. Старожилы деревень еще помнят о "прятании суков", о дымных пожарищах на лесных полянах. Ведь почти до самой революции сохранился этот древний способ. Вот что рассказывал о нем в прошлом веке Озерецковский: "Когда назначат под посев такое место, на котором растет крупный лес, толще трех дюймов, то по срубке оного расстилают его на том же месте и жгут. А когда лес тоньше трех дюймов, то по вырубке сносят оный в груды грядами и по высушке сжигают. Если же не весь сгорит, то остатки снова стаскивают в груды и жгут. Сжигание сие продолжают до тех пор, пока не только лес, но и дерн в золу превратится. После чего разравнивают золу граблями и метелками".
Кроме ржи, овса, ячменя сеяли крестьяне горох, гречиху, лен, выращивали хмель и овощи. Обработка льна, пивоварение, бортничество, а позднее пчеловодство были хорошо известны жителям этого района.
В вечном страхе перед неурожаем жил земледелец. Хлеба гибли от ранних заморозков, от засухи, а чаще от обилия влаги и летних холодов. Так, осенью 1228 года установилось такое дождливое лето, что, по словам летописца, "ни сена людям бяше лзе добыти, ни нив делати". В таких случаях голод вступал властно в деревни и села. Неурожаи и голодовки повторялись буквально через каждые 10-15 лет, а иногда следовали и несколько лет подряд. Высоко поднимались цены на хлеб, гибли лошади, скот; люди ели мох, сосновую кору, липовый цвет, кошек, собак. В летописи сохранилось описание бедствий народа в Новгороде в 1445-1446 годах:
"А в Новегороде хлеб дорог бысть и не только сего единого году, но все десять лет... И бысть скорбь и туга християном велми, толко слышати плачь и рыданье по улицам и по торгу; и мнозе от глада падающе умираху, дети пред родители своими, отци и матери пред детьми своими; и много разидошася: инии в Литву, а инии в Латиньство..."
В малых и больших селениях края голод свирепствовал так же безжалостно.
Но и в урожайные годы "полная чаша" редко дружила с крестьянином. Ведь земля принадлежала крупным боярам, посадникам Великого Новгорода, монастырям. Круглый год крестьянин был данником своего владельца. В сенокос косил его угодья, заготовлял корм для боярской конюшни, зимой рубил дрова. На боярский двор отправлялись из деревни возы с медом, рыбой, мясом, яйцами; а когда собирали урожай, половину его, или третью часть, или "пятину" отдавали "осподарю". Это был оброк.
Жители некоторых деревень кроме продуктов от своего хозяйства обязаны были платить оброк и железом. На заболоченных почвах, содержащих красные руды, железо добывали примитивным способом. Вынутую землю складывали на костер и жгли. Образовавшиеся выгарки железа плавили и получали железные круги - крицы - весом до 25 килограммов. Отсюда пошли названия некоторых лужских деревень, сохранившиеся и до сих пор: Железо, Крицы и т. п.
Разоряли земледельца и государственные налоги. Их было много: дань великому князю ("черный бор"), татарская дань ("число"), судебная пошлина, "погост", поставки подвод и кормов для судей, писцов, великокняжеских послов или свиты...
Недалеко от города Луги есть село Торошковичи. Это село с окрестными деревнями, в которых числилось 23 двора, принадлежало в XV веке новгородскому посаднику Казимиру. Крестьяне Торошковичей и деревни Голенково уплачивали "половье урожая" (половину) своему владельцу. С остальных деревень он получал "без двух денег по полтора рубля", хлеб, сыр, мясо, яйца, лен, рыбу и пр.
Особенно тяжело было крестьянам в годы распрей Новгорода с великими князьями, когда последние брали дань "по своей воле", а их дружина безнаказанно грабила каждый двор.
В побегах, волнениях, убийствах своих господ выражали крестьяне протест против непомерных поборов, свою ненависть к рабству. И хотя новгородские законы были суровы по отношению к неимущим, волнения повторялись часто.
В писцовых книгах Шелонской пятины, составленных в 1581-1582 годах, в числе селений Дремяцкого погоста упоминается и "сельцо Лусское", а вблизи с ним Витово, Заполье, Ретюнь, Лескове и другие, находящиеся и теперь недалеко от города Луги.
Сельцо Лусское, как предполагают, является предшественником нынешнего города Луги. И по сей день в трех километрах от города при впадении реки Врёвки в Лугу находится старинное Врёвское кладбище и разрушенное здание церкви. Эта местность представляет собою как бы утес, омываемый с двух сторон реками Лугой и Врёвкой, а с третьей стороны граничащий с естественной низменностью. Устье реки Врёвки, соединяющееся с Череменецким озером, было выходом на большую торговую дорогу по реке Луге из густонаселенных мест.
В 1777 году Екатерина II, совершая путешествие в Новороссию, проезжала через это селение на берегу Луги. Видимо, и в то время оно представляло собой небольшой новгородский посад, входивший в костромское, а затем псковское наместничество. Отсюда лучами расходились дороги на Петербург, Новгород, Смоленск, Псков, Гдов, Ямбург. Найдя место удобным для крупного поселения, императрица указом своим от 3 августа 1777 года повелела:
"На реке Луге учредить Новый город, близ урочища, где река Врёвка в Лугу впадает, наименовав его город Луга".
Четыре года спустя после царского указа был составлен специальный план города.
Вскоре здесь были построены уездное училище, дом присутственных мест, казначейство, а в 1786 году открыта каменная соборная церковь. Все эти строения сохранились до наших дней. В городе появились также дом городничего на каменном фундаменте, соляные запасные магазины, почтовая гостиница, винная лавка, питейная контора с подвалами, караульные будки и прочие строения.
Лугу окружал земляной вал с тремя воротами: Петербургскими, Смоленскими и Псковскими. Въезд в город и выезд охранялись сторожевыми постами.
В 1781 году у города появился свой герб: двуглавый орел (символ государственной власти) и на золотом поле кадушка с опущенными в нее лососями- рыбой, "которая в реке Луге, омывающей сего города стены, изобильно ловится".
Первым городничим Луги правительство назначило секунд-майора Геннера. 28 душ купеческого и 93 мещанского сословия составляли тогда всё городское население.
Заселение города производилось по специальному указу о переселении ("сволочении") из других мест людей различных специальностей.
После реформы Екатерины II по административному устройству России Лужский округ вошел в состав Петербургской губернии. В феврале 1802 года Луга стала уездным городом. Лужский уезд занимал южную часть Петербургской губернии, располагаясь с севера на юг почти на 150 километров, - от деревни Сорочкино до селения Павы (Псковская область).
Первое описание Луги Оставил академик Озерецковский, посетивший город в 1815 году. "Город Луга, - читаем в его дневнике, - в котором подъезд каменный, а выезд песчаный, лежит на большой дороге по Белорусскому тракту. Главная улица - на самой дороге, мелких улиц - 13, обывательских домов - 120, число жителей не более 600 душ обоего пола. Купцы и мещане, некоторые из них гонят смолу, деготь, другие пашут землю, за недостатком пахотных земель в городских дачах, погодно нанимают у помещиков. Там сапожник, портной, кузнец, мясник, либо из купцов, либо из мещан... Есть пришельцы из других городов: находятся люди из духовного звания и расстриги, находятся крестьяне, отпущенные на волю, поселились там же чухонцы, цыгане и выходцы из-за границы. Из таких людей составился город Луга".
Жизнь крестьян и податного люда оставалась по-прежнему тяжелой. Огромные поместья с тысячами душ крепостных принадлежали на лужских землях именитой знати: князьям Дашковым, Воронцовым, Оболенским, потомственным дворянам Назимовым, Мордвиновым, Базаниным и другим. В вечной кабале у своих господ находился бесправный крепостной. Земля обрабатывалась сохой и мотыгой, деревянными боронами. Хлеб молотили вручную цепами, веяли на ветру. Только в 90-х годах прошлого столетия некоторые крестьяне впервые стали пользоваться железным плугом. "Хлебородие весьма умеренное, наилучшая земля при хорошем удобрении редко приносит семь зерен на одно зерно, а другие земли не дают более четырех или трех зерен прибыли", - так рассказывали современники об урожайности посевов в помещичьих хозяйствах. Нетрудно себе представить, каково было "Хлебородие" на жалком клочке земли крепостного крестьянина.
Чтобы выплатить оброк, надо было уходить на тяжелые промыслы. Основным подспорьем служил лесной промысел. В сезонное время крестьяне жгли уголь, гнали смолу и деготь, заготовляли и сплавляли лес. По рекам Луге и Оредежу в Нарву отправлялся "красный" лес (сосна, ель) в виде кругляков, брусьев и досок для продажи за границу. "Черный" лес (дуб, ясень, вяз и клен) употреблялся на столярные изделия.
Заработанные изнурительным трудом гроши несли помещику. Некоторые крепостные, пытаясь избавиться от кабалы, бежали в леса, в труднопроходимые болота, селились подальше от людских глаз и жили в вечном страхе быть пойманными.
Дела Лужского уездного суда того времени на 90 процентов заполненызаявлениями помещиков о побегах крепостных крестьян, не выдерживавших барских издевательств. Особенно свирепствовали помещики Назимов и Путилов.
В деревне Турская Горка было имение помещика Путилова, стояли церковь и двухэтажный барский дом. Перед открытым балконом этого дома рос вековой дуб, а под ним была скамейка, на которой пороли крепостных. Помещик наблюдал с балкона, хорошо ли выполняют его приказание. Доведенные до отчаяния, путиловские крепостные отомстили своему палачу: пустили "красного петуха". В отместку Путилов до смерти засек арапником двух дворовых девушек. Впоследствии он подарил имение своему зятю Ермолову. Новый помещик выстроил большой кирпичный дом, разбил парк. Но, построив дом, он тотчас же приказал перенести старый дуб под его балкон. Крестьяне с трудом выкопали дерево, на своих плечах перенесли его и посадили возле нового дома. Оказалось, это нужно было помещику для того, чтобы, как прежде, под дубом пороли крестьян, а барин и его управляющий могли бы наблюдать за этим с балкона.
Названия лужских деревень того времени - Дущилово, Неплюево, Неелово, Сукино - говорят о голоде, унижениях, барской жестокости, царивших в лужских поместьях, как и по всей России.
В 20-х годах XIX века появились первые промышленные заведения. Так, на реке Наплотинке (близ Дуги) некий предприимчивый иностранец построил фаянсовую фабрику, приобретенную впоследствии петербургскими купцами Рябовым и Гусевым. Глину брали тут же, на берегах Наплотинки. Фабрика выпускала чайную, столовую посуду, вазы и прочие изделия из фаянса. Продукцию отправляли в Петербург, Ригу и другие города.
Но все-таки Луга оставалась типичным уездным городом. В 1817 году, проезжая через Лугу в село Михайловское Псковской губернии, великий русский поэт А. С. Пушкин вынужден был здесь остановиться в ожидании смены лошадей. Неприглядный вид захудалого городишка с его питейными заведениями, серыми домами, убожеством почтовой гостиницы наводил тоску. И невольно сложились в голове поэта стихи:
Есть в России город Луга
Петербургского округа:
Хуже б не было сего
Городишки на примете,
Если б не было на свете
Новоржева моего...
Такова была Луга в то время.
В 1837 году через Лугу везли тело убитого Пушкина. В воспоминаниях о поэте его друг Александр Иванович Тургенев писал: "З февраля в полночь отправились из Конюшенной церкви с телом Пушкина в путь. Я с почтальоном в кибитке позади тела, жандармский капитан впереди оного. Дядька стоял на дрогах, кои везли ящик с телом.
Ночью проехали Софию, Гатчину, к утру 4-го февраля были уже в Луге, а к 9 часам вечера в Пскове..."
В 1839 году через Лугу по большой столбовой дороге Петербург - Варшава протянулась самая длинная в мире, 1200-километровая, линия оптического телеграфа. На предельной видимости друг от друга стояли семафорные башни высотой около пятнадцати метров. От Петербурга до Варшавы их насчитывалось 149. Световыми сигналами, по секретному коду, любая депеша передавалась довольно быстро. Правда, скорость передач во многом зависела от погоды. За сигналами на башнях следили с помощью подзорной трубы.
Талантливый русский изобретатель И. П. Кулибин создал оптический телеграф еще в конце XVIII века, но из-за косности самодержавия ценнейшее научное открытие многие годы не находило практического применения. И только военно-политическая обстановка понудила царское правительство приступить наконец к строительству оптического телеграфа. В 1824 году была установлена связь Петербурга с Шлиссельбургом, в 1834 году - с Кронштадтом, в 1835 году - с Гатчиной и Царским Селом, а затем и с Варшавой.
В начале второй половины XIX века Лужский уезд стал одним из крупнейших в Петербургской губернии. К этому времени в уезде проживало около восьмидесяти тысяч человек - более пятнадцати процентов всего населения губернии. Выросли большие села с несколькими сотнями жителей, такие, как Заполье, Торошковичи, Русыня, Долговка, Смерди и другие. Однако на всю территорию уезда было лишь три сельские школы: в деревнях Павы, Долговка и Городец. Людей, знавших грамоту, насчитывалось буквально несколько десятков, зато церквей и часовен было в изобилии - 38 крупных церквей и 130 часовен.
Не было недостатка и в питейных заведениях. В Луге, например, бойко торговали 40 кабаков. Не случайно в те времена город прозвали "пьяная Луга". По дороге в Петербург кабаки и харчевни располагались через каждые 5-6 километров. Большая выручка текла в казну царя, так как кабаки были "царевым заведением".
Малоплодородная лужская земля давала помещикам незначительный доход. Поэтому с начала XIX века они всё чаще стали заменять натуральный оброк с крепостных денежным. В своих имениях предприимчивые хозяева строили небольшие маслобойни, винокуренные заводики, мастерские по выделке кож и очистке воска. Крепостные становились "работными людьми" и бесплатно трудились здесь с утра до ночи. Товар поступал на лужский базар. Иногда господский приказчик отправлялся торговать в столицу или же приезжали в усадьбы купцы из соседних уездов и самого Петербурга.
Крупнейшие землевладельцы уезда, такие, как граф Татищев, князь Оболенский, Дашковы, были в своих имениях редкими гостями. Они жили в столице и пользовались лишь доходами со своих владений