Устойчивая традиция рассматривать города как генератор экономического роста[7] в значительной степени предопределяет и повышенное внимание к вызовам, сопряженным с глобальными экономическими трансформациями, и слабую изученность вызовов развитию городского сообщества. Однако город - это, прежде всего, люди. В ситуации отсутствия роста численности населения или даже его сокращения вызовы городскому сообществу становятся, если не ключевыми для его будущего, то, как минимум, равноценными вызовам трансформирующейся экономики. Если провести ревизию проблем, с которыми российские города уже столкнулись или столкнутся в ближайшем будущем, это проявится со всей очевидностью.
Проблемы, связанные с хорошо изученными («видимыми») вызовами развитию городов:
1. Глобализация, которая принципиально меняет взаимоотношения между городами, давая преимущество вовлеченным в сетевые международные взаимоотношения. Города, обладающие высоким статусом в локальной или национальной системе городов, но выпадающие из системы мировых связей, оказываются на экономической и политической периферии.
2. Деиндустриализация, которая негативно отражается на рынке труда, порождая феномен лишних рабочих рук при острой нехватке кадров других специальностей. Диспаритет оплаты труда в промышленности и сервисе создает негативную социально-экономическую ситуацию.
3. Иммиграция. Расширение списка городов, привлекательных для иммиграции, и списка стран эмиграции, замещение «исхода из села» «исходом» из дестабилизированных, чаще всего бедных обществ кардинально меняют социальную атмосферу города.
4. Плохая экология, которая заставляет людей искать более благоприятные места жизни. Материальный ущерб от плохой экологии трудно оценить, но потери, связанные с высокой заболеваемостью и ранней смертностью, генетическими и психическими нарушениями, выведением из оборота городских земель, нуждающихся в санации и рекультивации, чрезвычайно велики.
Проблемы, связанные с плохо изученными («невидимыми») вызовами развитию городов:
1. Сокращение численности населения и увеличение доли стариков. Старение ведет к возрастанию платы за городской образ жизни, меняет поведение людей и структуру социального сервиса. Потенциальная возможность разделения городов на «жизнеспособные», куда будет стекаться молодое население, и «умирающие», где будут доживать старики.
2. Агрессивная политика на рынке недвижимости, которая в отсутствие механизмов, регулирующих землепользование, ведет одновременно к разрушению городской и природной среды, а также к снижению качества жизни.
3. Усложнение социальной и этнической структуры населения городов, атомизация городского сообщества, ослабление и дробление городской идентичности, утрата понимания общих интересов и, как результат, сегментация общества и фрагментация городской среды.
4. Рост мобильности населения. Высокая мобильность разрушает установившийся порядок жизни, меняет отношение к собственности, общественным пространствам, исторической памяти. В жертву мобильности приносятся дружеские, семейные связи и, в конечном счете, гражданское общество, способное формулировать требования, предъявляемые власти и бизнесу.
5. Рост значимости культурного капитала (разнообразие, креативность, изменчивость, обучаемость) и кризис социального капитала (традиции, консерватизм, крепкие социальные связи, сильная локальная идентичность) обретает форму конфликта между устойчивостью и изменчивостью, что приводит к дестабилизации городских сообществ.
Последний пункт требует объяснений, поскольку отношения социального и культурного капиталов рассматривались ранее как конфликтные только в контексте межпоколенческих проблем, но никак не с позиций городского сообщества, в становлении которого они играли существенную роль, дополняя друг друга. Нельзя сказать, что эта ситуация кардинально изменилась, но набирающая обороты иммиграция делает ее менее однозначной. Сошлюсь на авторитет Роберта Патнема, высказавшего сомнение в том, что «позитивный социальный капитал», понимаемый как сеть социальных взаимоотношений, основанных на доверии и сотрудничестве, способен сохранять свою устойчивость в условиях роста этнокультурного разнообразия[8]. Безусловно, размывание социального капитала не фатально, всегда остается возможность замещения выпадающих социальных звеньев новыми. Однако сценарий культурной открытости, приводящей к наращиванию социального и культурного капиталов, осуществляется далеко не везде и не всегда. Он возможен лишь там, где этнокультурная гетерогенность компенсируется социальной гомогенностью, сходством социального опыта и городской культуры.
Возвращаясь к приведенному (наверняка, не полному) списку проблем, хотелось бы подчеркнуть, что по своей фундаментальности происходящие сегодня изменения могут быть сравнимы только с начальным этапом урбанизации, отмеченным кардинальными сдвигами в экономике и системе ценностей общества. Как ни печально, но это делает громадный массив накопленного опыта прежнего управления городским развитием не адекватным требованиям времени и диктует необходимость пересмотра многих ключевых понятий и подходов, поскольку стремительно нарастающие противоречия уже не могут быть разрешены старыми добрыми методами. Однако есть ли надежда, что городская политика будет переосмыслена? И если да, то в чьих интересах она будет осуществляться?
В середине 1950-х годов применительно к городскому управлению было введено понятие «политического режима»[9]. Утверждалось, что в вопросах выработки городской политики доминирующую роль играют элиты, а не население. Верхушку городских элит составляют представители бизнеса, обеспечивающие выборность городских администраций. От налаженности отношений власти и бизнеса зависит реализация многих, в том числе и социальных, городских проектов. Противовесом данному подходу стала теория «плюрализма», согласно которой жесткая зависимость политики городского развития от альянса бизнеса и власти ослабевает по мере демократизации общества и расширения социальной базы принятия решений[10]. Спустя 20 лет закономерности формирования городской политики объяснялись теорией «общего выбора», согласно которой деятельность городской власти и местного бизнеса подчиняются общим экономическим принципам. Давление внешних объективных факторов заставляет их действовать в одном направлении, вступать в альянсы и совместно выстраивать экономические стратегии, конкурируя за приток капитала с другими участниками рынка[11]. Критика теории «общего выбора» показала, как мощное лобби властей и бизнеса подавляет более слабых агентов городского развития, превращая города из места жизни людей в «машину для выжимания денег»[12]. В результате реализуемые городские проекты нередко противоречат интересам городского сообщества.
Сегодня в постиндустриальном и переболевшем глобальным предпринимательством обществе уже практически очевидна необходимость выстраивать более равноправные отношения между всеми участниками городских процессов, поддерживать равновесие между экономическим ростом, экологией и интересами общества. Это означает окончание конкуренции между городами. В общем, мне не понятно, почему, в то время как все крупнейшие корпорации образуют мировые альянсы и постоянно декларируют необходимость кооперации и обмена идеями, сокрушая государственные и институциональные границы, города по-прежнему должны конкурировать, и, более того, эта конкуренция должна усиливаться со временем. Конечно, для России, где согласование интересов никогда не было приоритетом, а все конфликтные ситуации решались в пользу более сильного, отказ от конкуренции в пользу партнерства и кооперации - чрезвычайно сложная задача. Но, видимо, придется учиться, поскольку именно в этом направлении заставляет двигаться и нарастающая территориальная неравномерность развития, и потребность в формировании агломераций, и старение общества, и изменение его этнокультурного состава.
Заключение: город как генератор и проводник изменений
Открыв любой учебник по урбанистике, можно узнать, что города многофункциональны и обеспечивают реализацию множественных социальных целей. Почему же на практике из всего многообразия городских функций такое непропорциональное значение отдается «производству» денег. Никто не спорит, это важно. Однако города, философия жизни которых сведена к этому принципу, со временем «теряют горизонт» и неизбежно утрачивают свой блеск. Совсем иная динамика свойственна городам, оказавшимся в трудной ситуации безденежья. Те из них, которые не находят в себе сил, чтобы генерировать изменения, деградируют, остальные довольно быстро находят внутренние источники развития. Конечно, это еще не означает процветания, но они движутся вперед, люди видят перспективы, включаются процессы джентрификации, мобилизуется символический капитал, постепенно такие города становятся все более привлекательными для внешних инвестиций. Иногда, даже слишком привлекательными, превращаясь в жертву собственного успеха, как, скажем, город Мышкин, прославившийся на всю страну своей имиджевой стратегией развития. Другой пример - Арлингтон, являющийся частью Вашингтона, где активная политика поддержания культурного разнообразия, гражданского участия и толерантности запустила механизм джентрификации. За прошедшие 20 лет Арлингтон из ничем не выделяющегося «цветного» района Вашингтона превратился в район с высокой концентрацией успешного бизнеса и наиболее образованного населения. Однако, несмотря на мощное давление «денег», здесь сохраняются умеренные цены на жилье и аренду офисов, поскольку местной администрации удалось мобилизовать гражданскую инициативу для отстаивания общих интересов.
Наиболее очевидные шаги, позволяющие перейти от политики стимулирования экономического роста к политике стимулирования развития, таковы. Во-первых, это поддержка изменений, даже если это требует затрат. Изменения должны иметь не только экономический, но и институциональный или социальный характер, затрагивать сферы принятия решений, выстраивания взаимосвязей между властью и обществом, освобождения частной инициативы. Во-вторых, это интенсификация контактов между городами, формирование единого информационного пространства, обслуживающего любые формы межгородских обменов, включая систему образования, рынки труда и недвижимости, транспортные и культурные связи. В-третьих, это совместное использование и обслуживание дорогостоящих уникальных объектов, рационализация необходимых инфраструктурных затрат, существующей системы здравоохранения и социального обеспечения в соответствии с запросами населения. В-четвертых, это поддержание и наращивание символического капитала городов, включающего в себя не только местный колорит, но и возможности мировой культуры и интернационального образа жизни, что стимулирует процессы джентрификации. В-пятых, это объединение усилий для решения совместных экологических проблем; эта задача теснейшим образом связана с улучшением здоровья населения, ростом продолжительности и качества жизни. Наконец, это отказ от авторитарных подходов к управлению в пользу сотрудничества и более гибкой системы принятия решений, основанной на учете разных групп интересов.
______________________________________________________
1) Согласно экспертным оценкам, легальная сфера экономики на обеих «окраинах» России охватывает, по самым оптимистичным оценкам, не более половины осуществляемой там экономической деятельности (см., например: Белов А.В. Факторы экономической динамики дальневосточных регионов России // Вестник ДВО РАН. 2004. № 6. С. 14-25; Бурова Н.Б. Опыт изучения нелегальной деятельности на уровне региона // Вопросы статистики. 2006. № 6. С. 70-71).
2) Берендеев М.В. «Кто мы?» Калининградцы в поисках идентичности // Социологические исследования. 2007.№ 4. С. 127-132.
3) Хотя во Владивостоке и планируется создать крупный конгресс- и гостиничный центр к саммиту АТЭС 2012 года, перспективы его строительства выглядят туманно, и, вероятнее всего, мероприятие обойдется временными средствами размещения вип-гостей на круизных лайнерах.
4) См., например: Бодрийяр Ж. Общество потребления. М.: Республика, 2006. С. 272.
5) Нефедова Т.Г. Сельская Россия на перепутье: географические очерки. М.: Новое издательство, 2003. С. 408.
6) Конечно, любое знание может устаревать, а отдельные личности или даже общество в целом - деградировать. Рост ценности человеческого капитала связан с его внутренней способностью к саморазвитию и способностью общества воспроизводить достигнутый уровень знаний и квалификации в меняющихся социально-экономических условиях.
7) Представление о городе как источнике экономического роста вполне соответствует действительности. Города производят огромную долю мирового богатства. В странах с низким уровнем доходов экономическая деятельность городов формирует 55% ВВП, в странах среднего уровня - 73%, а в высокоразвитых - 85%. Это означает, что современная экономика в значительной степени «привязана» не к территориям, а к городам и их сетям, которые и определяют лицо регионов и стран.
8) Putnam R. «E pluribus unum»: diversity and community in the twenty-first century. The 2006 Johan Skytte Prize Lecture // Scandinavian Political Studies. 2007. Vol. 30. № 2. P. 137-174.
9) Hunter F. Community Power Structure. A Study of Decision-Makers. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1953.
10) Dahl R. Who Governs? Democracy and Power in American City. New Haven: Yale University Press, 1961.
11) Paterson P. City Limit. Chicago: University Of Chicago Press, 1981.
12) Logan J., Molotch H. Urban Fortunes: The Political Economy of Place. Berkeley: University of California Press, 2007. Р. 413.