Щелк! Щелк! Фотограф беспрерывно щелкал камерой. Он был вне себя, но я не могла понять, чего же он хочет.
Мы были в гостях на вечеринке в одном из самых шикарных мест Парижа. Праздновали седьмую свадьбу Эдди Барклая, одной из самых значимых шишек во французском шоу-бизнесе. Когда-то он начинал с самых низов. Теперь ему принадлежали, кроме прочего, права на величайшие хиты Эдит Пиаф и Жака Бреля. Это был элегантный мужчина, всегда одетый с непревзойденным вкусом. В свои полные 60 лет он был в великолепной форме. Он обладал безошибочным чутьем по части музыки и имел на нас большие планы.
Одна из его PR-сотрудниц услышала нас в метро и рассказала ему. Ее звали Изабель. Такая типичная парижская дама, маленькая и стройная, элегантная блондинка, всегда хорошо одетая и наделенная незабываемой хрипотцой. Кстати, еще она была замужем за одним из самых известных авторов песен во Франции.
- Мсье Келли! – Арески постучал в дверь нашего номера. – Звонит некто Эдди Барклай, хочет с вами поговорить.
На то, чтобы спуститься по старой винтовой лестнице, уходило время, так что мсье Барклаю пришлось достаточно долго висеть на проводе. Папа протиснулся в маленькую будку напротив ресепшна и взял трубку.
- Алло?
- Bonjour, меня зовут Эдди Барклай. Это мсье Келли?
- Да, это я. Чем могу помочь?
Так или примерно так, должно быть, началось их общение. Позже отец рассказал нам, что звонивший пригласил нас посетить его в его квартире на Елисейских полях, чтобы мы что-нибудь спели. Он хотел убедиться, что его сотрудница была права в своем рассказе. Она сказала ему, что мы были необычайно хороши.
- Мы никуда не пойдем, - таков был папин ответ. – Хотите нас услышать – спуститесь в метро.
- Но, мсье Келли, Вы знаете, кто я?
- Мне все равно, кто вы, - ответил тот. – Если хотите нас послушать, приходите в метро.
В этом был весь папа. Подобные случаи были для него вызовом. Но Эдди Барклай в самом деле пришел. С двумя охранниками и свитой он появился на станции метро St.Michel как раз в тот момент, когда мы исполняли свой уличный хит Peces en el Rio.
Чуть позже мы сидели вместе с ним в близлежащем кафе.
- Хочешь второй круассан?
Я нерешительно кивнула.
- Гарсон! Принесите детям круассанов и какао. Все, что у вас есть.
Я никогда не забуду этого зрелища. Прямо у нас перед носом выросла гора круассанов, и мы могли скушать столько, сколько хотели. Это было как во сне. На улице шел дождь, а мы сидели в тепле и вкусно кушали.
- Вы все очень хорошо поете, - сказал он, и на лице у Изабель появилось довольное выражение. – Я действительно впечатлен.
Когда он расплатился стофранковой купюрой и сказал, обращаясь к официанту: «Сдачу оставьте себе!» - у моих братьев округлились глаза.
- Ух ты! Видали? – воскликнул один из них.
Мсье Барклай принципиально платил только банкнотами. Монет у него при себе никогда не было. Они же, в конце концов, оттягивают карманы!
Но вернемся на его свадебную вечеринку. Его новобрачная Кати была очень милой и естественной. Мы хорошо к ней относились, и она к нам тоже. Все, у кого было имя и статус, присутствовали в тот вечер. Богатые, красивые и знаменитые дружили с Эдди, и никто из них не хотел оставаться в стороне. Мы были представлены им всем, но, так как мы практически не читали бульварную прессу, большинство имен не отложилось у меня в памяти. За одним исключением: Ален Делон.
Он сидел за одним из больших круглых столов посреди этой помпезной вечеринки и, когда я проходила мимо, дружелюбно мне улыбнулся. Я подумала лишь: «Какой милый господин!», - но сколько женщин могло бы позавидовать мне в тот момент!
Щелк! Щелк! Я направлялась к столу, за которым сидела моя семья, когда ко мне очень близко подобрался фотограф и стал безостановочно меня фотографировать. Мне это совсем не понравилось, и я попыталась от него увернуться. Но вместо того, чтобы уйти, он пошел за мной, не переставая делать снимки.
- Прости, что действую тебе на нервы, - сказал он. – Я очень известный модный фотограф и работаю с модельным агентством Elite.
Я не понимала, что он хочет этим сказать. На какое-то мгновение я подумала, что он ненормальный, и поспешила к папе, который наблюдал за этой ситуацией и уже направлялся ко мне.
- Пожалуйста, разреши мне объяснить, - фотограф стал у меня на пути. – Ты прекрасна и могла бы сделать великолепную модельную карьеру. Сколько тебе лет, если мне позволено спросить?
Мне тогда было всего 15 лет, но я ему этого не сказала.
- Оставьте меня в покое! И прекратите фотографировать!
Тут подоспел и мой отец.
- Я модный фотограф, - услышал и он. – У нее огромный потенциал для того, чтобы стать успешной топ-моделью. Вот моя визитка.
- Спасибо, но нас это не интересует, - сказал папа и взял меня за руку.
Позже мы с несколькими братьями и сестрами стояли на балконе, чтобы вдохнуть немного свежего воздуха. Тут снова возник фотограф и стал пытаться убедить моего отца просто подумать об этом. Мол, у меня были необычайные данные, которые очень ценились в модельном мире. Мое лицо было «классическим и совершенным».
Но папа ни на йоту не поколебался в своем мнении:
- Моя дочь ничего не забыла в этом бизнесе. Спасибо, но нет, спасибо.
Фотографу явно сложно было упустить свою находку. Даже отойдя, наконец, он то и дело бросал на меня взгляды.
Папа потом объяснил мне свою позицию:
- Знаешь, Патриция, модельный мир - очень нездоровый и опасный. Женщин используют, чтобы продавать продукцию. Все, что можно продать за деньги: одежду, парфюмерию, неважно, что еще. Главное, продать. Человеческие качества не играют никакой роли.
Он говорил об искусственных женских образах, распространяемых рекламой, о внешней оболочке, скрывающей за собой пропасть. Тогда я впервые узнала разницу между «казаться» и «быть». Позже я сталкивалась с ней практически ежедневно. Несмотря ни на что, я все же чувствовала себя польщенной. В конце концов, я была девушкой, а девушке хочется, чтобы ею восхищались. Но в душе я доверяла отцу и знала, что он всего лишь хотел меня защитить. Он еще долгое время поддразнивал меня, называя топ-моделью, и мы вместе смеялись, представляя меня на подиуме.
Кстати, я была бы для этого слишком маленькой. 167 сантиметров – не идеальный рост для модели. Большего, чем С-класс, я бы не достигла. Правда, иногда во мне и сейчас просыпается маленькая девочка и мечтает: «Я могла бы стать топ-моделью! О, топ-моделью!»
В то время Эдди Барклай уже вел с нами серьезные переговоры по поводу контракта на выпуск пластинки. Папа сначала заставил его долго ждать, а потом подписал, наконец, контракт на ограниченный срок. Это обеспечило нам некоторую популярность во Франции. В то время было всего два или три телеканала, и все, что должен был сделать мсье Барклай, - это позвонить своим друзьям, и мы тут же оказались во всех самых популярных передачах. Ежедневная газета Le Figaro опубликовала в субботнем выпуске 16-страничное приложение о нас, с фотографиями известного модного фотографа. Другие крупные газеты и журналы тоже не остались в стороне. В скором времени мы стали широко известны.
Барклай связывал с нами большие планы. Он сделал бы все, чтобы мы остались на его стороне. Однажды он пригласил нас в свой помпезный люксовый пентхаус с видом на Триумфальную арку. Его личный французский повар побаловал нас шоколадным суфле. Я все еще хорошо помню развешенные повсюду фотографии. На них мсье Барклай был запечатлен с Жаном-Полем Бельмондо, Катрин Денев, Куинси Джонсом, Майклом Джексоном… Так, стоп, Майкл Джексон? Моя тайная любовь? Вот теперь мне действительно стало интересно.
Мы успешно выпустили сингл “Une famille c’est une Chanson” – песню, написанную специально для нас. Но если для большинства это стало бы отличным трамплином в успешную карьеру, у моего отца вскоре вновь изменились планы. Мсье Барклай хотел, чтобы мы каждую среду навещали его в его квартире, потому что был убежден, что это лучший способ заключить с нами следующие хорошие сделки. Бельмондо и компания тоже будут, завлекал нас он.
Но папа с благодарностью отказался.
- Это не наш мир, мсье Барклай, - сказал он.
А потом всегда свободолюбивый Irish Spirit нашел себе новую цель. Спонтанно, под покровом ночи, мы отправились в Новый Свет, к корням Келли по ту сторону Атлантики.