Интерпретация в работах Ницше играет первостепенную роль. Ницше подвергает анализу область культурных ценностей, к которой относятся религия, мораль, наука и, разумеется, философия. Критике подвергаются не конкретные моральные постулаты или религиозные догмы и не отдельные метафизические идеи, а основания морали как таковой, религии как таковой, философии и науки как таковых. По мысли Ницше, основной целью новой философии должно быть освобождение мысли от нигилизма. Причем нигилизм рассматривается им не как философское направление или конкретно-исторический феномен, а как своего рода судьба, как движитель исторического процесса Запада в его существенной основе. Настрой Ницше может показаться фаталистичным в этом отношении: «То, о чем я повествую, это – история ближайших двух столетий. Я описываю то, что надвигается, что теперь уже не может прийти в ином виде: появление нигилизма».
Что такое нигилизм? Определение Ницше таково: «высшие ценности теряют свою ценность. Нет цели. Нет ответа на вопрос “зачем?”» [3, с. 31]. На первый взгляд, определение похоже на типичную критику нравов, характерную для этически настроенных мыслителей практически любой эпохи. Кроме того, это определение соответствует расхожему пониманию нигилизма как отрицания высших ценностей, авторитетов и общепринятых норм. Но откуда тогда этот фатализм? Почему нигилизм назван «следствием бывшего до сих пор в ходу толкования ценности бытия» [3, с. 31]? Основной способ толкования бытия, по мысли Ницше, был заложен еще в древнегреческой философии, и заключается он в радикальном разделении мира чувственного и мира сверхчувственного, мира истины и мира мнения. При этом мир сверхчувственного имеет лишь одну задачу – самим своим существованием унижать, обвинять мир чувственный, жизнь как таковую. Вся мораль насквозь пропитана этим настроением – настроением суда, обвинения. То же самое мы можем увидеть и в философии: истина есть то, с позиций чего жизнь подвергается суду как несоответствующая истине. Противоречие должного и сущего, прежде чем стать моральным противоречием, постулируется как противоречие онтологическое (у Платона, у Августина и многих других). Почему так происходит? Ницше дает ответ на этот вопрос в работе «Генеалогия морали». Исследуя происхождение моральных категорий, Ницше приходит к выводу, что их подлинным истоком является скрытое чувство мести, затаенная злоба, которую представители угнетенного класса рабов испытывали по отношению к господам – они ненавидели их, но не могли отомстить. Отсюда берет начало то, что Ницше обозначает как «восстание рабов в морали»: ввиду невозможности физической мести рабы осуществляют месть духовную, заключающуюся в «радикальной переоценке всех ценностей» [4, с. 424]. Это фундаментальное настроение Ницше именует ressentiment, именно в нем находится корень нигилизма, корень воли к отрицанию жизни. Восставший в морали раб не может фактически изменить ненавистную ему ситуацию – и тогда он начинает отрицать ее духовно как ситуацию «злую», а его позиция, соответственно, приобретает положительные черты, становится «хорошей», «доброй». Итак, корень нигилизма – ressentiment, воля к отрицанию, к переворачиванию ценностей, которое осуществляется путем перестановки знаков: то, что волей господ считалось добрым, волей рабов именуется злым, подвергается суду. Прежде всего, суду предается сама власть господ, их сила. Сила как таковая объявляется злом, добром признается слабость, нищета, немощь (духовная и физическая). Все моральные ценности, с точки зрения Ницше, содержат в себе отпечаток немощи, отказа от действия, отделения силы от ее собственных источников. Например, прощение оказывается особо изощренным способом мести – прощает тот, по мнению Ницше, кто может позволить себе не требовать возмещения причиненного ему страдания. Эта «милость» является «преимуществом наиболее могущественного», но, будучи заражена ressentiment, она помогает «вместе с местью возвеличить задним числом все вообще реактивные аффекты» [4, с. 454].
Как уже было отмечено, Ницше считает ressentiment, нигилизм, а следовательно, и лежащий в их основе инстинкт мести коренными движителями европейской истории вообще и истории европейской мысли в частности. Точно так же, как классовый интерес у Маркса, нигилизм мысли у Ницше невозможно перебороть силами самой мысли, потому как сама мысль уже заражена инстинктом мести: «Стоило только человеку начать думать, как он тут же тащил в свои мысли бациллу мести» [3, с. 414]. Именно поэтому возникает необходимость в решительном перевороте, новой перспективе, новой точке отсчета, с которой возможно будет произвести «переоценку всех ценностей», не боясь, что эта переоценка, так же, как и все предыдущие, будет заражена ressentiment. Именно эту новую точку отсчета призван олицетворять сверхчеловек. Сверхчеловек, по утверждению Ницше, настолько же далек от человека, насколько человек далек от обезьяны. Сверхчеловек – тот, кто освободился от сковывающих сил ressentiment, реактивных сил, задача которых – отделять силу от ее возможностей. Сверхчеловек – воплощенная воля к власти, сила, не стыдящаяся реализовать саму себя, а значит, реализующая саму жизнь вместо того, чтобы винить ее, как это делают реактивные силы. Сверхчеловек Ницше – фигура, аналогичная пролетариату Маркса сразу по двум критериям: во-первых, он представляет собой гипотетическую структуру, телеологический ориентир, нацеленный на преодоление изначального изъяна человеческого сознания, мешающего ему достигнуть подлинного сознания себя, и во-вторых, становление сверхчеловека возможно лишь на пути интерпретации, на пути анализа общепризнанных и общепринятых истин, принимавшихся ранее за causa sui. Кроме того, сверхчеловек сохраняет за собой черты субъектности, которые уже потерял реальный эмпирический субъект, – он является единственным источником активности, противостоящим влиянию реактивных сил. Эмпирический субъект может лишь тешить себя иллюзиями собственной субъектности, активности, автономности, однако, веря в эти иллюзии, в действительности он тем самым обеспечивает триумф реактивных сил.